От автора 9 страница. Ия Сергеевна рассказывала, какой неожиданностью для нее стало предложение Хитрука озвучить Поросенка

Ия Сергеевна рассказывала, какой неожиданностью для нее стало предложение Хитрука озвучить Поросенка. Она долго думала, каким голосом следует говорить, и в итоге решила спародировать поэтессу Беллу Ахмадулину. Когда мультифльм показали по телевидению, Саввина написала Ахмадулиной записку с просьбой простить за то, что она взяла за основу ее голос. На что Белла Ахатовна ответила: «Спасибо, что вы подложили мне Пятачка, а не свинью». И посвятила Саввиной одно из своих стихотворений.

За две недели до смерти Ия Саввина официально расписалась с мужем, чтобы тот имел возможность стать опекуном сына актрисы, рожденного в первом браке.

* * *

Гениальная Белла АХМАДУЛИНА (1937–2013) похоронена рядом с Ией Саввиной.

Одна из самых больших поэтесс XX века была весьма противоречивой натурой. Ее отчислили из Литературного института за отказ принимать участие в травле Бориса Пастернака. Говорили о ее романе с режиссером Василием Шукшиным, который снял Ахмадулину в своем фильме «Живет такой парень». Благодаря этой ленте мы и сегодня можем увидеть, какой необычайной красавицей была Белла Ахатовна.

Ахмадулина становилась спутницей жизни знаменитых литераторов – Евгения Евтушенко и Юрия Нагибина. Подруга молодости Нагибина Вера Прохорова рассказывала мне, как оказалась на даче писателя в пору его совместной жизни с поэтессой. Когда все сели за стол, то заметили, что Ахмадулина, которая только что сидела среди гостей, вдруг исчезла. Оказалось, она ушла мыть осу, попавшую в сметану. «И в этом была вся Белла», – говорила Вера Ивановна.

«Жить с ней было сложно. У Беллы вообще был характер не сахар, а тогда она еще и страдала традиционным русским недугом. Во время очередного приступа начинала терзать человека. Самым страшным для нее ругательством были слова: “Ты советский человек!” Она без конца повторяла это в адрес Юры, упрекая его.

Внешне она была очень обаятельна и очаровательна. Помню, Юрка познакомил меня с ней на даче. Я как раз из лагеря вышла. Нагибин говорит: “Вера, я вас сейчас познакомлю с женой Евтушенко”.

Я про себя еще подумала: “О‑о‑о, я не поклонница Евтушенко, так зачем мне еще и жена‑то его, господи?” И вдруг выходит девушка: очаровательная, с бронзово‑рыжей челкой, с лицом цвета нежнейшего фарфора. Ее многие считали искусственной, а она на самом деле такой и была. И менялась, только когда выпивала. Но это уже было болезнью…

Вообще, Ахмадулина – это человек, в котором сходились одновременно и ад, и рай. При том что была потрясающим поэтом.

Я согласна с теми, кто считает ее вершиной нашей современной поэзии. Многие ставили ее в один ряд с Пастернаком, Блоком, Ахматовой, Цветаевой. Она на самом деле находится в семье небожителей. У нее было особенное видение мира».

Как и все большие Художники, Ахмадулина была не приспособлена к жизни. По словам ее последнего мужа, художника Бориса Мессерера, она не могла сама даже перейти на другую сторону улицы.

В конце жизни, по словам дочери поэтессы, Белла Ахмадулина практически ослепла. И для нее это было самым страшным – она больше не могла писать стихов.

В день, когда Ахмадулиной не стало, режиссер Георгий Данелия позвонил писательнице Виктории Токаревой и сказал, чтобы она не переживала из‑за ухода Беллы: той было очень больно и ее уход – это избавление от мук…

* * *

С исполнительницей русских романсов Аллой БАЯНОВОЙ (1914–2011) я был знаком лично. После возвращения на родину в девяностых годах прошлого уже века, Алла Николаевна жила в арбатских переулках, я часто бывал у нее в гостях. Несмотря на то, что практически вся жизнь певицы прошла за границей – в Румынии и Франции – привычки у Баяновой были исконно московские: все застолья она устраивала на кухне. Называла меня придворным писателем, имея в виду конечно же свой Двор. И говорила, что я должен написать о ней книгу. Надеюсь, придет время и так оно и произойдет.

Ну а пока на правах «придворного биографа» могу сообщить, что даты жизни, указанные на могильной плите Баяновой, не совсем точны. На самом деле Алла Николаевна прожила не девяносто семь, а несколько больше. Но уточнять даты, тем более в отношении такой очаровательной дамы, коей до последнего дня оставалась Алла Николаевна, пожалуй, излишне.

* * *

И вновь хочется рассказать истории любви двух известных всей стране пар.

Режиссер Сергей КОЛОСОВ (1921–2012) и актриса Людмила КАСАТКИНА (1925–2012).

Двое народных артистов СССР шли рядом более шестидесяти лет: их встреча состоялась в коридорах театрального института в 1946 году. Людмила Ивановна всегда помнила этот день – все произошло в день ее рождения, 15 мая. У Колосова не было с собой цветов, и он попросил разрешения прийти домой к понравившейся девушке и преподнести букет. Она продиктовала адрес. Но когда вечером будущий супруг явился по указанному адресу, то оказалось, что студентка ГИТИСа его разыграла.

Через год Колосов сделал Касаткиной предложение. На что студентка ответила: «Нет, дружок, не торопись. Вот закончишь институт – тогда». Сергей Николаевич умел ждать. В итоге все случилось так, как он и хотел.

Сергей Колосов стал главным режиссером Людмилы Касаткиной. Одна «Душечка» чего стоит!

Сын Людмилы Ивановны Алексей как‑то признался: «Мама часто говорила: “Я не жила, я работала!” Однажды я не удержался и сказал ей, что это счастье, потому что рядом всегда был режиссер, который думал о ее новых ролях».

Не забуду, как я звонил Людмиле Ивановне с просьбой об интервью, и она сказала, что согласится со мной поговорить только после того, как я напишу про Сергея Николаевича. Признаюсь честно, вопросов к режиссеру Колосову у меня тогда не возникло. И в итоге личная встреча с Касаткиной так не состоялась, было лишь несколько телефонных бесед.

Касаткина была безусловной кинозвездой. Слава пришла к ней после первого же фильма – «Укротительница тигров». Затем вместе с мужем они создали первый на нашем телевидении сериал – «Вызываем огонь на себя»: Колосов был постановщиком, Касаткина исполнительницей главной роли. Не меньшую популярность Людмиле Ивановне принесло и озвучание – именно ее голосом говорит пантера Багира в мультфильме «Маугли».

Когда я набирал телефонный номер актрисы, мне было важно не только то, ЧТО она скажет, но и то, КАК она это сделает. До сих пор помню мягкий голос Багиры, которым Людмила Ивановна беседовала со мной по телефону.

Касаткина знала себе цену и была прекрасно осведомлена о том, какое впечатление производит на окружающих. А обожали ее до последнего дня – и коллеги, и поклонники, и сотрудники больницы, в которой она ушла из жизни.

Людмила Ивановна всего на 11 дней пережила своего мужа.

* * *

Виктор ЧЕРНОМЫРДИН (1938–2010) был, пожалуй, самым афористичным премьер‑министром России. С легкой руки Виктора Степановича русский язык обогатился такими выражениями, как «Хотели как лучше, а получилось как всегда», «Лучше водки хуже нет». Высказывания даже получили собственное определение – «черномырдинки».

Премьерский пост он занял после того, как Седьмой Съезд народных депутатов России отказался поддержать кандидатуру Егора Гайдара. В 1999 году за миротворческие усилия в Югославии Виктор Черномырдин был выдвинут на соискание Нобелевской премии мира.

С будущей женой ЧВС, как называли премьера с самой юности, познакомился 7 ноября 1961 года. Черномырдин любил играть на баяне, а Валентина Федоровна пела русские народные песни. «А что еще остается при таком увлечении мужа?» – говорила она.

Валентину Федоровну (1938–2010) Черномырдин пережил на 214 дней. Всего несколько месяцев они не дожили до «золотой свадьбы». Церемония похорон Виктора Черномырдина в прямом эфире передавалась по российскому телевидению.

* * *

Самый известный исполнитель арии Ленского в «Евгении Онегине» – Сергей ЛЕМЕШЕВ (1902–1977). Сергей Яковлевич исполнил эту арию 500 раз. Сам певец говорил, что из нескольких десятков ролей именно Ленский – самая любимая. Последний раз он спел ее накануне своего 70‑летнего юбилея, за пять лет до смерти.

Армия поклонниц Лемешева была столь многочисленной, что получила собственное название – «лемешистки». Бывало, дамы не просто ссорились, но и дрались между собой. Потом конфликты продолжались и на Новодевичьем, когда на могиле своего кумира «лемешистки» спорили о том, как лучше расставить цветы. Случалось, ссоры пыталась прервать пожилая женщина, которая говорила, что цветы лучше не раскладывать, а ставить в вазы. На вопрос о том, кто она такая и откуда все знает, женщина отвечала: «Я – вдова Лемешева».

* * *

Другим обожаемым артистом Москвы являлся коллега Лемешева по Большому театру Иван КОЗЛОВСКИЙ (1900–1993). Его армия поклонниц тоже имела свое название – почитательниц Ивана Сергеевича окрестили «козловитянки».

В «Онегине» Козловский пел партию Онегина. После того, как Ленского убивали, «лемешистки» демонстративно покидали зал. И поджидали «козловитянок» на Трубной площади, где после окончания спектакля следовало выяснение отношений. А начала спектакля в Большом поклонницы великих теноров дожидались в магазине «Сыры», с тех пор неистовых фанаток стали называть «сырихи».

В возрасте 54 лет Козловский принял неожиданное решение – покинуть Большой. И на протяжении почти сорока лет давал сольные концерты.

Иван Сергеевич прожил большую жизнь. Дружил с Татьяной Дорониной, рассказывавшей мне, как Козловский приходил в руководимый ею МХАТ имени Горького с неизменным букетиком колосков.

* * *

И вот мы уже оказались на Новейшей территории Новодевичьего. Раньше здесь находилась гранитная мастерская. Теперь – захоронения последних десятилетий.

Белый бюст – на могиле народного артиста СССР Евгения МИЛАЕВА (1910–1983). Этому человеку Москва обязана появлением Цирка на проспекте Вернадского. Евгений Тимофеевич был цирковым артистом, говорят, неплохим. А роскошное современное здание нового цирка, которым он руководил, было возведено, как шутили москвичи, в качестве благодарности. Таким вот образом генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев отблагодарил своего бывшего зятя за рождение внучки Виктории.

* * *

Напротив – памятник другому народному артисту СССР – Леониду УТЕСОВУ (1895–1982).

Леонид Осипович стал первым музыкантом, который познакомил советского зрителя с джазом. Всенародную славу артисту принесла главная роль в комедии Григория Александрова «Веселые ребята», которая стала своего рода первым клипом на джазовые композиции оркестра Утесова. А потому можно понять обиду Леонида Осиповича, когда он оказался единственным из всей съемочной группы, кто получил не правительственную награду, а утешительный приз – фотоаппарат.

Но и официальное признание от Утесова никуда не делось – он стал первым народным артистом СССР среди эстрадных артистов. При этом был истинным народным – песни «У Черного моря», «Ты одессит, Мишка», «Прекрасная маркиза» и десятки других – с удовольствием распевала вся страна.

Утесов был родом из Одессы и, как рассказывал мне друг и сосед артиста Борис Брунов, все время тосковал по родному городу. Как‑то Леонид Осипович пригласил Брунова в гости и предложил подышать одесским воздухом. Борис Сергеевич удивился – каким образом это возможно в центре Москвы. Но в ответ Утесов хитро улыбнулся и достал пустую бутылку, запечатанную пробкой. По словам артиста, этот подарок ему прислали из родного города – набрали воздух Одессы и запечатали. И теперь оставалось просто открыть бутылку и аромат приморского города наполнит пространство московской квартиры.

Часто Утесов выступал вместе с дочерью Эдит – их совместная песня «Дорогие мои москвичи» звучит и сегодня. Эдит Утесова умерла в возрасте 66 лет от лейкемии. Отец пережил ее всего на два месяца.

Незадолго до ухода Утесов женился на Антонине Ревельс. Последняя встреча супругов состоялась в санатории «Архангельское», где лечился артист. Вдова Утесова оставила воспоминания об этом дне:

«Увидев меня, Утесов обрадовался:

– Как хорошо, что ты пришла. Что нового, рассказывай. Как Саша Менакер? – Он знал, что Менакер оправлялся от инсульта, но того два дня назад уже похоронили. Я сказала, что Менакер почти здоров…

В конце нашей встречи он вдруг сжал мою руку и сказал:

– Я знаю, ты веришь в Бога. Это прекрасно. Ну так помолись за меня, за мое здоровье. Я через день выписываюсь, принеси мне белье и одежду. Вымоюсь дома – здесь слишком молодые сестры.

Я не спала всю ночь. Боялась и не верила предупреждению врачей, хотела верить своим глазам – ведь видела его в таком бодром настроении.

А утром, в семь часов, позвонили и сказали, что Утесова больше нет. Я спросила, какие были его последние слова.

Леонид Осипович сказал: “Ну, все…”»

* * *

Я не стану подробно рассказывать о великих актерах, писателях и музыкантах, похороненных на 10‑м участке Новодевичьего. Их имена и судьбы и без того хорошо известны. Но и просто мимо Новейшей территории пройти не посмею, не вспомнив тех героев прошлого, с которыми меня сводила жизнь.

Народный артист СССР Михаил УЛЬЯНОВ (1927–2007) и актриса Алла ПАРФАНЬЯК (1923–2009).

На мой взгляд, памятник великому русскому актеру – один из самых достойных на Новодевичьем. Причем все было сделано не за государственный счет, а усилиями дочери актеров Елены. Принято перечислять киноработы и театральные роли, чтобы напомнить об артисте. Фильмы и спектакли Ульянова и без того забыть невозможно. Назвать хотя бы «Ворошиловский стрелок» и фильмы о Второй мировой, благодаря которым Ульянов давно стал для нас маршалом Жуковым.

И все же в таком месте, как некрополь, важнее вспомнить не количество ролей, и даже не их качество, равно как не регалии и звания, коих у Ульянова тоже предостаточно.

Хочется говорить о человеческих качествах Михаила Александровича. О многолетнем руководителе Союза театральных деятелей России и сегодня без благоговейного трепета в актерской среде не вспоминают. А это, по‑моему, и есть самая лучшая память.

Необычный памятник и у Аллы Парфаньяк – хрустальный цветок, в центре которого фотография одной из первых красавиц советского кино. Самая, пожалуй, известная роль Аллы Петровны – в фильме «Небесный тихоход». Именно ей обращена песня «Первым делом самолеты». На момент съемок фильма Парфаньяк была женой уже известного тогда актера Николая Крючкова (сегодня он похоронен неподалеку). А потом неожиданно для многих, даже друзей, приняла решение измерить жизнь и связала ее с неизвестным начинающим актером Михаилом Ульяновым, которому суждено было стать великим.

* * *

В стене напротив – черная мраморная доска, на которой золотом выбито имя известного художника‑карикатуриста Бориса ЕФИМОВА. Но мне хочется, чтобы особое внимание мы обратили на годы жизни Бориса Ефимовича: 1900–2008.

Я познакомился с художником, когда ему исполнилось 100 лет. Мог ли я представить, что после этого смогу поздравлять Ефимова с днем рождения еще целых 8 лет. Пока я раздумывал о том, как правильнее поздравить юбиляра со столетием, Борис Ефимович сказал: «Вы сейчас, наверное, будете говорить, какой я молодец, что так долго прожил? Так имейте в виду – я в этом не виноват!»

У Ефимова была своя версия собственного долголетия. Он говорил, что живет и за брата (журналист Михаил Кольцов в 1940 году был расстрелян). И потому, по мнению художника, на Небесах ему отмеряли два срока.

* * *

Есть такое выражение – «Живая легенда». Борису Ефимову в его 107 лет, как никому другому, подходило это определение.

Равно как и великой балерине Марине СЕМЕНОВОЙ (1908–2010), которая успела отметить свой 101‑й день рождения.

Марина Тимофеевна была настоящим соучастником века – училась балету у самой Агриппины Вагановой, танцевала в Париже с Сергеем Лифарем. Да и ее имя давно стало символом величия и славы русского балета.

А личная жизни Семеновой оказалась трагичной. В день, когда расстреляли ее мужа, известного дипломата Льва Карахана, она, зная об этом, была вынуждена танцевать.

Закончив в 1953 году сольную карьеру, Марина Тимофеевна начала преподавать. Среди ее учеников – Майя Плисецкая, Наталья Бессмертнова, Марина Кондратьева, Нина Ананиашвили, Николай Цискаридзе.

В Большом Семенова перестала появляться лишь за пять лет до смерти. За кулисами из уст в уста передают историю: когда 97‑летней балерине предложили помочь подняться по лестнице, она с негодованием отвергла предложение и сказала, что еще сама в состоянии передвигаться.

В зрительном зале у Марины Тимофеевны было свое место – в ложе дирекции, расположенной по правую сторону от сцены. Кресло великой балерины было скрыто занавесом, но громкие комментарии, которые Семенова делала по ходу спектакля, могли слышать многие.

Однажды она выразила какое‑то замечание по поводу балета, поставленного Роланом Пети. Великий хореограф в тот день тоже присутствовал в Большом, и после спектакля захотел узнать, кто же та дама в ложе, не скрывавшая своих эмоций. Пети представили Семеновой, сказав хореографу, что в тот год, когда он появился на свет, балерина уже танцевала «Жизель». Восхищенный француз попросил разрешения поцеловать великой женщине руку.

В последние годы Марина Тимофеевна общалась только с домашними и своими учениками. Одним из самых близких к ней людей оставался Николай Цискаридзе. Собственно, именно благодаря ему власти позволили похоронить великую балерину на Новодевичьем. Вопрос с главным некрополем страны решился уже в последнюю ночь, когда была вырыта могила на Троекуровском кладбище.

Стыдно, что легендарной Семеновой, ушедшей из жизни в 2010 году, до сих пор нет памятника.

* * *

Гуляя по Новодевичьему, мне не раз доводилось видеть мужчину в черных очках, с букетом желтых хризантем направляющегося к могиле Людмилы ГУРЧЕНКО (1935–2011).

Конечно, я узнавал в нем Сергея Сенина, последнего супруга актрисы, сумевшего установить достойное надгробие своей великой спутнице жизни – из белого итальянского мрамора и черного зимбабвийского гранита.

Людмила Марковна всегда была закрытым человеком, не пускавшим посторонних ни в дом, ни в душу. Частично интерьер ее квартиры зритель мог увидеть лишь благодаря документальному фильму Леонида Парфенова, с которым дружила актриса. А детали обстановки (коллекцию уранового стекла, мебель карельской березы) и нарядов (платья, обувь, сумочки, шляпы) стали достоянием публики во время посмертной выставки, устроенной Сергеем Сениным.

За несколько дней до смерти Гурченко в газетах вдруг появилось сообщение: «Гурченко скончалась». Потом последовало опровержение. Тут же заговорили, мол, напрасно хоронить – к долгой жизни. Но 30 марта все случилось по‑настоящему.

До этого все без устали обсуждали и осуждали ее бесконечные попытки обмануть время. Словно она не имела на это право и не своим здоровьем при этом рисковала.

Зато в день смерти все вдруг поняли, что прежде всего она была Великой Актрисой. И тут же начали сладко вспоминать ее Раису Захаровну из «Любовь и голуби» и официантку Веру из «Вокзала для двоих».

Метко сказал Никита Михалков: «Она играла всю жизнь и при этом не могла играть в жизни».

Она и правда всегда говорила то, что думала. И это тоже не прибавляло ей друзей. Обсуждали‑осуждали ее отношения с дочерью. Но не из жалости к «брошенной девочке», а из пустого любопытства.

А она была прежде всего Актрисой. И, не задумываясь, поступалась всем ради Роли. Потому, наверное, и сыграла их такое великое множество – при том, что не снялась и в сотне фильмов.

Утешает одно – она сама прекрасно понимала, что была Великой. И что время все расставит по своим местам.

Кажется, это уже произошло. А все удивились: «Умерла? Она что, и это тоже умеет?!»

Не стану выбирать из множества песен, исполненных Людмилой Марковной, самую важную, лучшую, дорогую. Расскажу лишь, как она работала над «Молитвой». Репетиции шли у нее дома, в районе Патриарших. Когда песня была записана, Гурченко то и дело ставила диск и слушала, слушала, слушала. Порою это происходило уже в ночи. Как‑то соседи пожаловались в милицию, и приехал наряд. Позвонили в дверь и не сразу узнали в хозяйке дома легендарную актрису. А когда поняли, в чью квартиру попали, с благоговением ретировались…

Прошло несколько лет, а на могиле Гурченко всегда свежие цветы и стихи с признаниями в любви…

* * *

Художественный руководитель театра имени Маяковского Андрей ГОНЧАРОВ (1918–2001) при жизни считался классиком режиссуры. При этом о непростом характере Андрея Александровича ходили легенды, возражать ему и спорить с ним не решался никто. Когда он вел репетиции, его голос был отчетливо слышан даже в театральном институте, расположенном в сотне метров от театра им. Маяковского.

Накануне какой‑то даты в фойе театра установили бюст еще занимавшего свой кабинет художественного руководителя. Когда все было готово, решили показать самому Гончарову. И неожиданно услышали пожелание: «Надо бы освятить». Стоит ли говорить, о чем в это мгновение подумали актеры. Но спорить, как уже было сказано, никто не решился. Наоборот, задумались, где найти священника. Но в итоге оказалось, что худрук имел в виду освещение – ему показалось, что нужно установить дополнительную лампу. С облегчением вздохнув, сотрудники театра с радостью выполнили пожелание руководителя.

* * *

Я навсегда запомнил тот день: 29 января 1994 года в выпуске новостей сообщили: скончался Евгений ЛЕОНОВ (1926–1994). Стало горько – было чувство, что из жизни ушел кто‑то очень близкий.

Евгений Павлович и правда был народный артист. И не только Советского Союза – его почитали и за границей, где он бывал со спектаклями «Ленкома». Художественный руководитель театра Марк Захаров рассказывал мне: когда у него стало пошаливать сердце, именно Леонов настоятельно советовал не затягивать с походом к врачам, говоря, что «у сердца нет чувства юмора, оно шутить не умеет».

Великий артист знал, что говорит – в 1988 году он пережил клиническую смерть. «Ленком» тогда находился на гастролях в Германии, и местные медики сумели спасти русского артиста. Еще шесть лет он имел возможность выходить на сцену и появляться на экранах.

А потом наступило 29 января 1994‑го. О последнем дне Леонова вспоминала его жена Ванда: «Этот день был тяжелым. Андрюша (сын актера. – Прим. И.О.) утром за мной заехал – мы собирались на рынок. Женя обычно в это время уже вставал, а тут он лежал. Я к нему подошла, говорю: „Женя, мы на рынок собираемся“. Он: „Купите мне чего‑нибудь вкусного“. Приехали мы с рынка, сели за стол кушать, и он вдруг говорит: „Ванда, ты почему мне ничего не купила?“ И лицо у него было такое сердитое‑сердитое. Я говорю: „Женя, ну что ты, я тебе цыпленка купила, то, другое, третье“. Но он ничего не стал есть, а потом сказал: „Я не могу взять себя в руки“. Потом я легла отдыхать – у меня очень сильно болела голова. Я лежала в другой комнате, но слышала, что он как‑то подозрительно кашлял: кхэ‑кхэ… как будто хотел прокашляться, но не мог. Потом он зашел в комнату и сказал: „Сейчас Андрюшенька появится, надо будет собираться в театр“. Надел рубашку, стал переодевать брюки – театральный костюм у него был дома – и вдруг пошатнулся и упал. Я думала, что он на штанину наступил. Закричала: „Женя, ты что?“ – подбежала к нему, а он выпрямился – и все. В одну секунду его не стало. Приехали врачи, сказали, что это – тромб».

Известие о смерти любимого актера потрясло страну. Вечером в “Ленкоме” давали “Поминальную молитву” – великий спектакль Марка Захарова. Леонов должен был играть главную роль. Когда зрителям сообщили, что спектакль не состоится по причине смерти актера, ни один билет не был сдан в кассу.

Спустя несколько лет я познакомился с драматургом Григорием Гориным, чьи пьесы украшали репертуар “Ленкома”. И Григорий Израилевич сказал, что настоящий актер не умирает. Вот и в тот день, когда в новостях сообщили о смерти народного артиста СССР, один из мальчишек удивился: “Как умер? Ведь сегодня вечером Вини‑Пух (этого мультяшного героя блистательно озвучил Леонов) идет в гости”.

* * *

Имя писателя Валентина КАТАЕВА (1897–1986) уже звучало во время нашей прогулки. Автор повести «Белеет парус одинокий», без сомнения, был одним из самых интересных сочинителей прошлого века. О человеческих качествах Катаева остались разные мнения. Великий Иван Бунин, которого сам Валентин Петрович считал свои учителем, писал в «Окаянных днях»: «Был В. Катаев (молодой писатель). Цинизм нынешних молодых людей прямо невероятен. Говорил: “За сто тысяч убью кого угодно. Я хочу хорошо есть, хочу иметь хорошую шляпу, отличные ботинки…”»

При этом мы уже знаем благородное решение Катаева не ставить свое имя под романом «Двенадцать стульев», который написали его друзья по придуманному им сюжету. А еще был журнал «Юность», основанный Катаевым, было письмо Брежневу с просьбой не реабилитировать Сталина.

Творческая деятельность Катаева продолжалась 76 лет! Вдова Валентина Петровича Эстер Давыдовна (1913–2009) пережила мужа на 23 года. Я видел ее прогуливающейся по аллеям писательского поселка в Переделкино. Подойти не решился, но понимал, что вижу историю.

* * *

Могилу Клавдии ШУЛЬЖЕНКО (1906–1984) нельзя не заметить – по синему платочку, который, в память великой песни певицы, всегда повязан на ее памятнике.

При том, что любимым цветом самой Клавдии Ивановны был розовый. В ее квартире в доме, что возле станции метро «Аэропорт», все было в розовом цвете – занавески, скатерти, чехлы на мебели. В конце жизни Шульженко уже не выступала. При этом была гордой женщиной и, несмотря на то, что нуждалась, категорически отказывалась от финансовой помощи, которую предлагали ее молодые коллеги. Но у певицы была плохая память, и друзья этим пользовались. Например, Алла Пугачева оставляла деньги под скатертью. На другой день Шульженко удивлялась: «Ой, какая стала плохая память – прячу деньги и забываю куда. Но зато так рада, когда их нахожу!»

Нани Брегвадзе рассказывала мне, как была в гостях у Шульженко. Обратив внимание на то, что Клавдия Ивановна ставит на стол красивую посуду, раскладывает серебряные приборы, не удержалась от вопроса: «Вы кого‑то ждете?» На что хозяйка дома ответила: «Деточка, пока я жива, сама должна всем этим пользоваться. Почему нужно только для гостей делать что‑то особенное».

Последние годы легендарная певица прожила очень скромно. Государство платило ей 270 рублей пенсии, которых женщине, привыкшей к достатку (продукты и непременно свежую клубнику она, не желая унижаться перед директором «Елисеевского» магазина, покупала только на рынке), конечно же не хватало. Приходилось распродавать драгоценности и антиквариат, который собирала всю жизнь.

Когда в 1984 году она в последний раз уезжала в Центральную клиническую больницу на Открытом шоссе, в квартире оставались лишь две особо ценные вещи – диван красного дерева, купленный у Лидии Руслановой, и рояль Дмитрия Шостаковича, который композитор проиграл в карты. Самой же дорогой вещью хозяйка считала несессер с французскими духами. Даже в военные годы, скрываясь в бомбоубежищах, Клавдия Ивановна забирала этот несессер с собой. Не расставалась с парфюмерией и перед смертью.

Нелады были с памятью. Первый звонок прозвенел на юбилейном концерте Шульженко, состоявшемся в Колонном зале 10 апреля 1976 года. То ли от волнения, то ли еще по какой причине, она вдруг забыла слова одной из самых популярных песен своего репертуара – «Три вальса». Телевизионная запись концерта позволяет и сегодня увидеть, как после начальных слов первого куплета «Помню первый студенческий бал» певица сбилась и начала импровизировать. И хотя потом слова вспомнились и песня была допета до конца, больше «Три вальса» Шульженко не исполняла. А вскоре и вообще перестала выступать.