Князь Владимир и Псковская земля

В мае 2012 года начался проект «Археология, власть, общество: сотрудничество для сохранения археологического наследия» по программе приграничного сотрудничества «Эстония – Латвия – Россия» в рамках Европейского инструмента соседства и партнёрства 2007–2013 гг.

Проект объединяет 9 партнёрских организаций из Эстонии, Латвии и России под руководством Тартуского университета. Основным направлением деятельности по проекту является сохранение и популяризация общего археологического наследия приграничных территорий как Псковской земли, так и Латвии и Эстонии. В данной статье сотрудник одной из партнёрских организаций проекта, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Псковского музея-заповедника Анатолий Александров продолжает рассказ о князе Владимире Красное Солнышко.

Самое важное: встречены мелкие фрагменты керамики, среди которых есть один фрагмент лепной и один − раннекруговой с волнистым орнаментом − Х века. Таким образом, можно отметить, что это место входило в зону древнего освоения приблизительно около середины и во второй половине Х века, то есть, во времена Ольги и Владимира.

Относительно статуса матери Владимира, ключницы Малуши, сразу же хочу отметить, что мать князя Владимира, ключница Малуша, вовсе не являлась дочерью или какой-либо другой родственницей древлянского князя Мала. Этот распространённый доселе миф всецело и полностью остаётся на совести досужих краеведов. Летопись на сей счёт очень ясно сообщает, что Малуша, или сокращённо Малка, − это дочь некоего Малка Любечанина, то есть, жителя города Любеча, который расположен вовсе не в земле древлян, а совсем в другом месте, на левобережье Днепра, выше по его течению, приблизительно в 50 км от Чернигова. Имя Малк – далеко не то же, что имя Мал, и основываться на внешнем сходстве и делать из этого какие-то выводы и сравнения здесь нельзя. А вот происхождение Малуши из города Любеча – это существенный момент для дальнейших размышлений.

Разработкой вопроса о социальном положении матери князя Владимира Малуши занимался петербургский исследователь Д.А. Мачинский. Известно, что когда Владимир сватался к полоцкой княжне Рогнеде, та отвергла его сватовство, заявив, что не хочет идти замуж за «робичича». Исследователь считает, что восточнославянское слово «роба» по смыслу отличается от церковно-славянских «раб», «раба». «Роба» – это та, что продавалась внаём, теряя некоторые права свободы. И далее: «В новгородской берестяной грамоте №109 (XI–XII вв.) имеем: «коупил еси робоу Плескове», что важно, поскольку из Псковщины происходила Ольга, и там же, видимо, Малуша родила Владимира… В целом, ясно, что слова «роба», «робичич» означали несвободного человека, находящегося на низкой социальной ступени». Отмечено, что ключница самой княгини Ольги – это очень высокий социальный статус. К тому же, она названа «милостьницей» княгини. Другой петербургский историк, И.Я. Фроянов нашёл письменные свидетельства по Древней Руси, где говорилось о «милостьных конях» и «милостьном оружии». Так что оказывается, что социальный ранг «милостьника» − это ранг свободного человека, приравниваемого, как минимум, к младшему дружиннику или выше. Если уж Малуша была «милостьницей», то она была свободным человеком – это очевидно. То, что она была при Ольге ключницей, тому не противоречит: в самом деле, по более поздней «Русской Правде», существовало два вида людей, которые исполняли эту должность – во-первых, несвободные люди, рабы – это те, что без договора. Но должность ключника/ключницы можно бы­ло исполнять и по договору – а это были свободные люди. Совершенно понятно, что Малуша, будучи «милостьницей», исполняла должность ключницы по договору и была свободной. Кроме того, о высоком общественном положении Малуши свидетельствует и высокое положение её брата Добрыни, ставшего впоследствии правой рукой князя Владимира. Тот же высокий социальный статус мы встречаем и в описании Малуши в её преклонные годы в «Саге об Олаве Трюггвасоне».

Согласно современному состоянию изучения письменных источников, известно, что в момент всей этой истории с Малушей князь Святослав был женат и, более того, женат на венгерской принцессе, к тому же ещё и христианке. От неё у Святослава уже было двое сыновей – Ярополк и Олег. Появление на свет Владимира крайне осложняло динас­тическую обстановку в княжес­кой семье – появился ещё один претендент на великокняжеский престол. Хотя и незаконнорождённый, но претендент. К тому же не надо забывать о том, что всё это происходило в скандинавской среде: отец и мать Ольги – «от рода варяжска», её муж – великий Киевский князь Игорь-Ингвард – сын Рюрика. Свенельд, его воевода, тоже скандинав, ближайшее окружение – то же… А в скандинавских странах довольно часто дети от побочных связей конунга сами становились конунгами. На Руси того времени это было прекрасно известно.

***

Как известно по летописи, Владимир сватался к полоцкой княжне Рогнеде и получил отказ – в одном варианте Рогнеда заявила, что не хочет замуж за «робичича», то есть, сына «робы», а в другом варианте – за «кривитина». Оба варианта были оскорбительны как для самого Владимира, так и для второй столицы Руси − Новгорода, чьим князем он тогда был.

В истории с Рогнедой была ещё одна маленькая историческая загадка. В своей книге «Псков» известный архитектор Ю.П. Спегальский написал: «После нападения на Псков полоцкого князя Рогволда, то есть после 977 года, укрепления Крома, вероятно, были значительно уси­лены». После некоторых поисков первоисточник этого уникального сообщения сыскался у
Н.С. Ильинского в его «Историческом описании города Пскова» 1790 года издания. Ильинский, понятное дело, не ссылается ни на кого. Вот что он об этом пишет: «В 977 году Владимир по смерти своего отца, имея неудовольствие на Полоцкого Князя Рохволда, который воевал волости Новгородские и град Псков взял, отъезжал к Варягам и тамо собирал войска за деньги». Очередной внелетописный источник, который эти события тоже откуда-то взял, − возможно, из какой-то не дошедшей до нас летописи. Дошедшие же до нас летописи ни о каких таких подвигах Рогволода в Псковской и Новгородской землях не сообщают. «Повесть временных лет» отмечает только: «Слышав же се Владимир в Новегороде, яко Ярополк уби Ольга, убоявся бежа за море. А Ярополк посадники своя посади в Новегороде, и бе володея един в Руси». Произошло следующее: старший сын Святослава, законный наследник киевского престола, великий князь Киевский Ярополк, действуя жёсткой вооружённой рукой, произвёл объединение всех русских земель. Один его брат − Олег древлянский − был убит войсками Ярополка, другой сводный брат, Владимир, не дожидаясь той же участи, бежал за море в Скандинавию собирать наёмное войско. Согласно сообщению источника, приводимого Н.С. Ильинским, это произошло не сразу, а после некоторого вооружённого сопротивления, организованного Владимиром: в неких новгородских волостях людям Ярополка пришлось вести боевые действия, а Псков, который не хотел сдаваться, по-видимому, пришлось брать штурмом. Несколько другую окраску приобретают и последующие события. На три года раньше, чем в летописи, упоминается полоцкий князь Рогволод, который действует в интересах и по поручению Ярополка. Становится ясно, что это его ставленник, им же в Полоцке и посаженный.

Через два года, в 980 году, Владимир появляется с войском: «Приде Володимер с варяги Ноугороду, и рече посадником Ярополчим: «Идете к брату моему и рцете ему; «Володимер ти идеть на тя, пристраивайся противу бится». И седе в Новегороде». «Подробнейшая история» уточняет: «…приде Великий Князь Владимир из за моря со многими Варяги в великий Новград, и согна Наместники и Посадники Ярополковы». Пауза в войне закончилась. Обе враждующие стороны активно готовились к боевым действиям. Очевидно, что Владимир, снова вокняжившись в Новгороде, отбирает у Ярополка и Псков. Возможно, что это произошло не сразу.

Затем Владимир предпринимает попытку «перетащить» на свою сторону полоцкого князя Рогволода, для чего отправляет сватов к его дочери Рогнеде: «И посла ко Рогволоду Полотьску, глаголя: «Хочю пояти дщерь твою собе жене». Он же рече дщери своей: «Хочеши ли за Володимира?» Она же рече: «Не хочю розути робичича, но Ярополка хочю». После такого ответа «Володимер же собра вои многи, варяги и словени, чюдь и кривичи, и поиде на Рогволда. В се же время хотячу Рогнедь вести за Ярополка. И приде Володимер на Полотеск, и уби Рогволода и сына его два, и дчерь его поя жене». То есть, Рогволода с сыновьями убили, а Рогнеду взяли в жёны Владимиру принудительно.

Софийский список новгородской летописи имеет любопытное расхождение: «И посла Добрыню ко Рогволоду, князю Псковскому». Возможно, что к моменту владимирова посольства Рогволод всё ещё владел Псковом и даже мог там находиться; та же летопись иначе отмечает начало похода Владимира на Рогволода: «…и приде Володимер на Псков, и уби Рогволода».

То, что попытка переманивания Рогволода могла иметь место, косвенно подтверждает точно такая же история с «перетаскиванием» на свою сторону Владимиром главного ярополкова воеводы Блуда. Там это сработало. Воевода Блуд даже организовал убийство Ярополка. И пережил Ярополка ровно на три дня − Владимир не простил ему убийства брата.

А вот под 991 годом летопись сообщает: «Крестися Володимер [и вся Руская земля]… […Того же лета в Киеве Леонт митрополит всея Руси постави] Новугороду [и Пскову] архиепископа Иоакима Корсунянина, [а Ростову архиепископа Федора] [Гречина], а по инем градом епископы, и попы и диаконы, иже крестиша всю землю Русьскую». Для моей темы существенно, что наряду с Новгородом в числе городов, подвергшихся крещению, сразу упомянут Псков. Как дружинники Владимира − Добрыня и Путята − крестили Новгород, хорошо известно из текста, написанного от первого лица и приводимого В.Н. Татищевым: дело закончилось грандиозной сечей новгородцев с киевской дружиной, сопровождавшей крестителей, и затем пожаром города. Подобного описания по Пскову нет, но там наверняка происходило то же самое. С той только разницей, что в Пскове с 988 г., казалось бы, мог быть уже свой князь − один из младших сыновей Владимира − Судислав, «посаженный» туда Владимиром. По другим же сведениям, Владимир из всех сыновей «трех у себя остави: бе бо млади, Станислав, Судислав, Позвизд». В этом случае Судислав мог обосноваться в Пскове позднее, уже после крещения. Что же касается связанных с крещением событий 991 года и соотносимых с этим − весьма вероятных − военных коллизий, то о них ничего не известно. Горел при этом Псков или нет, мы не знаем.

***

Итак, в одних списках летописей Рогнеда не хочет «розути робичича», в других «розути кривитина», где слово «кривитин» было столь же укоряющим, как «робичич». Д.А. Мачинский восстанавливает первоначальный текст: «Не хощу(ю) розути кривитина робичича Володимера, но за господина Ярополка хощу(ю)». Мачинский считает, что под «кривитином» подразумевалось полуславянское происхождение князя Владимира. А вот полуславянского происхождения я, как раз, и не вижу. Ход рассуждений здесь вот какой: едва ли скандинавка Хельга/Ольга посадила бы на должность своей ключницы славянку, хотя бы и из кривичей. Но из кривичей не выходит: Малуша-то из Любеча, а этот город очень далеко отстоит от кривичской земли. А социальная верхушка в Киеве ещё не та – она еще скандинавская. Далее – прозвище Малуши «Мауся» − это явный германизм (сравни немецкое «Maus» − «мышь» − прозвище, вполне подходящее для ключницы). Наконец, с высокой степенью вероятности, именно её кончина отмечена в летописи под 1000 годом: «преставися Малфредь». Малфредь, Малфрида – это скандинавское имя. Встречается форма как Малуша, так и Малка – отец у неё же Малк Любечанин, имя, опять же сокращённое, так что названа она по отцу, имя которого − по обратному отсчёту – будет Малфрид. Не получается «полуславянина» Владимира. В этом случае в упрёк Владимиру могло быть поставлено только его рождение в земле кривичей, на севере Восточной Европы. Земля же кривичей была очень велика: летопись отмечает, что кривичи сидят «на верх Волги, на верх Двины и на верх Днеп­ра, их же град есть Смоленск, бе бо там седять кривичи». Изборск в летописи тоже назван кривичским городом. А «область Изборская» − это, как раз, родина княгини Ольги, где после замужества у неё были собственные домениальные владения, и эти владения, как мы знаем, были весьма велики. Разные варианты летописей говорят, что они были «по Мсте», «по Поле», «по Лузе» и «по Ладозе». Здесь же, в этих владениях, согласно В.Н.Татищеву и другим источникам, она основывает два города – Псков и Новгород. Следовательно, эти владения были ещё шире. Здесь, в этих владениях, до недавнего времени сохранялись предания, связывавшие те или иные места с деятельностью княгини Ольги. Только в районе Выбут от бывшего сельца Покровского до деревни Пристань – 22 ольгинских пункта. Это основной сгусток ольгинской топонимики. А неподалёку расположена та самая деревня Будник, рядом с которой на берегу реки Черёхи до сих пор лежит камень-валун, расположенный, по местному преданию, на месте рождения князя Владимира. Согласно летописи под 969 годом, княгиня Ольга завещает свою весь Будутину церкви Святой Богородицы. Отмечено, что это та самая весь, куда княгиня Ольга, будучи в сильном гневе, сослала свою ключницу Малушу, и где у Малуши родился будущий князь и будущий крес­титель Руси – Владимир. Это – «область Изборская», земля кривичей. Всё сходится. Другого такого места на русском северо-западе нет.

Относительно локализации летописного пункта «весь Будутина» необходимо сделать несколько замечаний. Его привязка к окрестностям Киева основывалась на том, что деревня была завещана княгиней Ольгой «Святой Богородице». Однако, по имеющимся данным, церкви Святой Богородицы, а иначе Десятинной церкви, ко времени Ольги в Киеве ещё не было. Эта церковь, как известно, была основана только князем Владимиром.