Проблема познания индивидуальности

В отличие от естественной науки, гуманитарная не обобщает чувственный опыт, полученный от внешней реальности, а исходит из рефлексии внутреннего экзистенциального опыта личности. Внутренний же мир человека многомерен, его нельзя объяснить, редуцируя все его сложное и подвижное многообразие только к одной его стороне, как предписывает классическая рациональность Нового времени и Просвещения. Он включает в себя и индивидуальные, и социокультурные, и духовные качества.

Задача, стоящая перед наукой, базирующейся на такой рациональности, заключается в том, чтобы построить теоретическую модель внутреннего мира и использовать ее для практических целей, например, для оказания психологической помощи, для определения общественных идеалов, для прогнозирования социальных перспектив, для разработки и применения правовых законов и т.д. Однако сама попытка в практике опереться на одномерную рациональную теорию, образующуюся при обобщении эмпирических фактов и практического опыта, означает, что все внутреннее разнообразие человеческих индивидов приводится к единому знаменателю, исключающему разнообразие. Вместе с этим, внутренняя одинаковость людей не доказана и сомнительна, а их внутреннее различие не трудно обосновать, так, что всегда предпочтительней исходить из принципа уникальности внутреннего мира человека как предмета исследований.

Думается, что задача познания индивидуального содержания человеческого внутреннего мира значительно точнее и гуманнее, не смотря на то, что она по видимости не совпадает с научной стратегией Просвещения. По крайней мере, попытки решения такой задачи помогают ограничить экспансию технологии в личность и в культуру, так распространенную сегодня. И вместе с тем, предпосланная современной науке рациональность Просвещения вполне правомерно не дает возможности обойтись без себя и требует обобщающей теории. Ограниченность любой рациональности может преодолеваться только изнутри нее самой и по ее правилам, в противном случае наука, особенно столь тонкая и сегодня неустойчивая, как гуманитарная наука рискует сорваться в эзотерический произвол. В таком случае, представляется правомерным сформулировать задачу выяснения возможности рационально-теоретического исследования предметной индивидуальности человека на основе экзистенциального опыта самоидентификации личности как «Я», разумеется, без всякой апелляции к мистическому переживанию.

Проще сказать, если нужна теория, а привычный сегодня классический тип теории, требуя обобщений, исключает уникальность личного внутреннего опыта, то может ли существовать другой тип теорий, исходящий из такого опыта, но при этом обладающий необходимым для науки уровнем обобщения? Что представляют собою такие теории, как можно их строить, что у них за предметность, как решается проблема объективности познания для таких теорий? Вопросов много, включая и самый основной: а имеет ли смысл сама такая попытка? Известно, что уже с начала XX века, и чем дальше, тем больше гуманитарные науки – история, филология, социология, психология – рассматривают вопрос об уникальности их предмета и неотъемлемого присутствия в нем субъективности.

Не будем сейчас касаться неизбежно следующего отсюда вопроса о смысле гуманитарных наук: нужны ли они для познания в классическом значении присвоения субъектом, противостоящим предмету, информации, отсутствующей у субъекта до проведения исследования или они нужны для самоопределения субъекта по отношению к предметной области и для культуротворчества. Зададимся другим вопросом, что предпочтительнее для современной гуманитарной науки: стремиться ли к сближению и отождествлению с предметностью, или исходить из тождественности субъекта и предмета как из начального пункта познания, далее продвигаясь к их различению, но, при этом, не теряя их связи.

Задача научного познания индивидуального содержания человека предугадывалась уже в Античности, в тезисе Протагора о человеке как мере всех вещей и Платона о познании как воспоминании. В преддверии Средневековья она очерчивалась в Новом Завете и формулировалась св. Августином в Исповеди, предпослав антропоцентристский характер всей последующей европейской истории. В раннем Возрождении она сконцентрировалась в мысли Ф.Петрарки об обаянии гуманитарных наук и Н.Кузанского, подытожившего предшествующие поиски формулой «Всё содержится во всём», и этим придавшего универсализм гуманитарному познанию.

История вычленения антропологической стратегии из общей эволюции познания богата, но исходной точкой дальнейшего развития гуманитаристики оказывается cogito Декарта. Прежде, чем продолжать анализ развития науки в направлении индивидуального содержания человеческой личности, следует заметить: чем яснее эта задача, чем ближе наука подходит к ее решению, тем она нужнее, но и опаснее, тем больше ей следует руководствоваться этическим агностицизмом: всё можно познать, но по нравственным причинам, не всё следует познавать. Вопрос о смысле гуманитарного познания остается пока открытым.

В этом параграфе речь пойдет об отдельном, частном человеческом существе, рассмотренном изнутри него самого с целью выяснения возможности, типа и сути теоретического обобщения его внутреннего, экзистенциального опыта. Наперед замечу, что та близость, с какой подошла к решению этой задачи наука XX века - феноменология, герменевтика, деконструктивизм и, особенно, экзистенциализм Ж.-П.Сартра - наводит на мысль: такие вопросы исследователь должен ставить, прежде всего, о своем опыте и перед самим собой. Ответы на них могут быть получены только при высокоразвитой внутренней культуре смещения акцента с внешней, чувственно-эмпирической стороны опыта в его внутренний, экзистенциальный и содержательный план. Особенно отмечу в этом аспекте опыт М.М.Бахтина, анализируемый им в незавершенной работе «К философии поступка».

При такой постановке вопроса объектом познания может быть только современный человек, чей опыт переживания собственного внутреннего содержания знаком каждому непосредственно и концентрируется в его «Я», понятом как самоидентификация целостной личности с ее уникальным самобытием. Этот опыт является исходным пунктом познания любой предметности в ее современном для «Я» бытии, он уже не доступен исключительно формальному анализу, но требует содержательности. Вместе с этим, он не может изучаться и с точки зрения исключительно одного содержания, поскольку содержание, лишенное формы, в глазах рациональности не существует, сама предметность уже требует оформленности. Следовательно, теоретический подход к человеку изнутри его опыта означает поиск меры соотношения содержательного и формального с точки зрения содержания.

В науке Просвещения теоретическая форма предмета предписывает способ интерпретации содержания, а порою, и создает его. Но, ведь, существует и обратный процесс творчества содержанием формы. Сосредоточимся именно на этом обратном процессе, наперед замечая, что сам по себе он тоже односторонен и абстрактен, и что гуманитарная наука возникает на пересечении двух типов познания: творчества всеобщей формой личного содержания и творчества личным содержанием всеобщей формы.