Вестник

Когда с фронта вернулся, начал работать продавцом в селе Гришкино Томской области. А мне так хотелось поступить в семи­нарию или уйти в монастырь. Но меня не отпускали с работы.

Шел 1948 год, когда произошел случай, который я до сих пор без волнения вспоминать не могу. Было 7 часов вечера, рабочий день уже закончился. Вдруг приходит ко мне в магазин человек. Я его не знал, да и до сих пор не знаю, кто это был, — с виду обык­новенный, лет 55, лицо очень доброе. Сразу я к нему расположил­ся, ведь лицо — это зеркало души. Запер незнакомец дверь на крючок и говорит мне:

— Встань, Валентин, на колени — лицом на восток, перекре­стись трижды. Слушай — я тебе расскажу прошедшую и будущую жизнь, про твоих друзей, что с тобой было — всё как есть расска­жу. Слушай внимательно.

Говорил он медленно, внятно — будто хотел, чтобы я каждое его слово понял и запомнил. И рассказал, где, что и как со мной произошло, описал все места, где я побывал. Назвал моих род­ных и всех друзей — с кем я жил и воевал, про ранения, про опе­рации, про будущую мою болезнь.

Посмотрел я на него чуть недоверчиво и думаю: «Не может он все это знать! Откуда ему известно, что я в блокаде был?» А когда тот человек сказал, что у меня осколок сидит в пояснице, тогда я поверил, что он, действительно, правду говорит. Я даже заплакал от ужаса — ведь здесь, в Сибири, никто не знал про осколок, ни­кто! Думаю: ну, где я был, ему может быть известно — вдруг он разведчик какой. Какие и за что у меня награды — это тоже не­трудно узнать, кагэбэшники хорошо работают. Но про осколок, ко­торый засел между третьим и вторым позвонком, я даже папочке с мамочкой не говорил — расстраивать не хотел, думал: перетер­плю.

А потом этот человек спрашивает меня: 53

— Помнишь, вы договорились вшестером, чтобы никакого хульного слова никогда не произносить и друг друга ничем не обижать?

— А как же... Помню! — только и сказал я (кто же, кроме моих друзей-солдат, мог знать об этом?!).

У меня прямо слезы потекли от ужаса, что он все знает. Чело­век не может знать таких секретов — я никогда никому не расска­зывал об этом. Да и зачем оно, кому это надо?

—Вы молились, просили Господа оставить вас в живых. И вот ты жив. И твои друзья все живы. А видел, как трупы вокруг вас
лежали? Так что если бы вы матерились, хульные слова гозорили — точно так же лежали бы и ваши косточки... Вот что значит «ма­
терок» — а вот что значит молитва... Скажи всем, чтобы никогда не матерились...

Многое этот человек сказал и про будущее — то есть про наше сегодняшнее и отдаленное время. Предсказал, что будут люди по миллиону — по два получать и даже больше.

— И ты тоже будешь миллионером! — сказал он. Я изумился:

— Куда их девать, эти миллионы?!

Ведь тогда, в 1948 году, я получал 46 рублей. А он и говорит:

—Не беспокойся — эти деньги пустые будут.

Как понимать — пустые? Тогда это мне было непонятно. Как можно поверить в такое? Миллион — и пустой? Не стал он долго объяснять:

—Потом поймешь!

А вот в 90-х годах стало понятно, какими «миллионерами» мы стали. Одни нули!

Сказал он, что скоро будут церкви строить, купола золотить, а жизнь будет все хуже и хуже. Сказал, что будет последнее гоне­ние на православных, но когда будет — умолчал, о подробностях не рассказал. Сказал только:

—Я мог бы тебе рассказать каждый день будущей жизни, но ты не запомнишь. Да и не надо это...

И все, что он предсказал мне, — все совершилось. Сказал даже про сосны у храма в Бердске, где я буду служить. Из этих деревь­ев сейчас сделан аналой... Все это может знать только Божий че­ловек. Не знаю — был ли это Ангел небесный, принявший облик человека, — не берусь судить! Но чувствую: он истинно говорил. Такая чистота у него была во взгляде! От него как будто благодать исходила — так хорошо мне было.

Небесные с видетельства

«СЕЙЧАС НУЖНЫ ЛЮДИ ВЕРУЮЩИЕ...»

И еще тот вестник о моей будущей жене предсказал. Не скажу, чтобы очень радостно было мне услышать его слова:

— Ты должен жениться.

Планы у меня тогда были совсем другие — скажу прямо. Да и знал я, как трудно жить семьей, воспитывать детей. Думал: я-то верю, а какими дети вырастут, какая жизнь у них будет? Тогда ведь за слово Божие сажали, расстреливали. Меня это страшило.

Вот и начал я говорить тому человеку поперек:

—Не хочу я жениться!

А он и назвал причины, по которым я жениться не хотел, на­звал, чем я заняться собрался. Потом сказал, будто приказ про­чел:

— Тебя Господь благословляет жениться! Я все еще сопротивляюсь:

— Да я больной, немощный, негодный к супружеской жизни.

—Вот Господь и даст тебе терпение. Приедет сюда раба Божия Антонина, будет врачом работать, ты с ней познакомишься, а потом женишься на ней.

Я за последнюю соломинку хватаюсь:

— Так людей-то много и помимо меня.

— Нет, — говорит он, — люди нужны верующие. Пока больше неверующие детей рождают, к вере их не приводят. А вы будете своих детей учить вере.

Ну, я и умолк тогда, не стал больше перечить, думаю: «Не моя воля все-таки».

Немного времени прошло, около двух лет, — оказалось всё это правдой.

Приехала в село Макарьевка молодая женщина. Пришла в магазин, где я работал. Я пригляделся к ней, потом спра­шиваю:

— Вы сюда надолго приехали?

— Думаю, надолго, врачом работать буду, — говорит.

— Как вас звать?

- Антонина.55

«Антонина! — вспомнил я. — Врач Антонина! Мне же о ней тот вестник говорил!»

—А откуда вы? — продолжаю расспросы.

— С Волги.

— А верующая или нет?

— Верующая.

Ну и пошел разговор. Познакомились, проводил ее до дома. Рассказал все о себе. Она свою жизнь поведала: папочка погиб на фронте, брат младший учится еще. Через три месяца образо­валась у нас семья, мы расписались, но пока не венчались, пото­му что церкви у нас еще не было, а далеко ехать было некогда — она работает, я работаю.

—Ладно, как-нибудь вырвемся, повенчаемся, — сказал я жене.
И она так же толковала.

В пятьдесят первом году у нас родился сын, Владимир. Я и говорю:

—Господи, пусть он только славит Бога, живет не как-нибудь, а только во славу Божью.

И о втором сыне Николае молился также. И о третьем — Васи­лии. И о дочке. Я все время просил Господа о детях, потому что мне было предсказано: нужны верующие люди. И я старался их воспитать в вере. Все трое сыновей стали священниками. Влади­мир и Василий — у нас в Сибири, Николай (в постриге он Петр) — игуменом в Жировицком Успенском монастыре в Белоруссии.

«Я НЕ ИМЕЛА ВЕРЫ. А ГОСПОЛЬ МЕНЯ ПОЖАЛЕЛ...»