XIII]. С. Климовский А. Добролюбскому

28.01.08.

Андрей Олегович, это великолепно! Дочитал запоем все, беллетристику я почти не читаю, но если подсаживаюсь, то до конца. Довлатов Вам в подметки не годится, он не столь глубок, всего лишь бытописатель, что и является одной из причин, по которой я его не воспринимаю. Он всего лишь советская вариация Джека Керуака.

Очень интересен этюд о Стамбуле, он во многом совпадает с впечатлениями моих знакомых, а “Моралите” дает пищу для дальнейших размышлений. Жаль, что не получил от Вас тогда в 2006 г. характеристику на Ивана Чернякова. Ни за что бы не связался с ним в создании “Ассоциации археологов”, которую он столь бездарно сдал. В прошлом году случайно встретил Клочка, тот ныкался, но понял, что разговора не избежать, а поскольку я на него не наезжал с обвинениями, то он расслабился и рассказал правду. А она такова, что пока мы с Самарским возились с подготовкой съезда, то Черняков с Рябовой ходили и торговались в институте. Козак согласился почти сразу, – делайте Ассоциацию, а я в нее потом вступлю коллективным членом. Но Толочка уломать им не удалось, и тогда эта мафия просто решила от затеи отказаться, раз Толочко им не разрешает, и затянуть время до максимума, чтобы мы оказались в цейтноте. А скряга он предельный – наблюдал лично!

...«Одессея» прояснила и их тактику боя. Толочко играет роль квазидоброго полицейского и потому все подписывает, оставляя грязную работу своим подручным. Очень эффективная тактика: с нас снимается вся информация, у нас создается иллюзия разумности госмашины и лично Толочка, выигрывается время, и главное отсутствуют видимые запреты-репрессалии. Нет формальных оснований назвать его тираном, расстрелявшим демонстрацию к Зимнему. Но затем какой-то клерк в системе, скажем Гаврилюк, вдруг обнаруживает, что у отчета переплет не того цвета или что такое, и вас заваливают. Внешне и наверху все вроде не против, и Толочко преспокойно все подписывает, зная, что это ничего не означает и ни к чему не обязывает, но какая-нибудь Гаврилюк, вдруг заявляет: вы же не соблюдаете элементарных требований и значит вы не профессионал, и вообще человек не достойный. А если вы спорите, что естественно, то окажетесь еще и скандалистом. При этом официально система и ее глава не виноваты. И в случае, если со стороны их возьмут за яйца, то всегда есть отмазка, что стрелочник Гаврилюк что-то не так поняла, и вообще защищалась она в Питере, институт ее не рекомендовал… а вот Толочко, видите – все подписал и изначально вас поддерживал. И при этом идет геббельсовская пропаганда шепотом: мы – Толочко и последний лаборант, это одна команда, это Институт, а значит вы такой нехороший, воюете не с Толочко, а со всем Институтом, вплоть до сторожевой дворняги при входе, которую вы своими мерзкими действиями глубоко морально оскорбляете. Более того, вот видите нас проверяют, отвлекают, начальству портят нервы, не дают сосредоточиться, а значит, все это скажется и на вас, наши милые лаборанты и дворняжки, и вам не дадут ваши любимые косточки, зарплату задержат и все из-за этого бяки, которому видите ли взбрендило копать Замковую гору или набережную в Одессе! Да как он может этим заниматься вообще, если он специалист в каких-то занюханных половцах и ногайцах, которые даже не археология, или защитился на социотопографии Киева аж 16-17 вв., и при этом пытается ковырять древнерусский слой. О том, что у вас куча работ по античности или у меня по Руси, не говоря о килограммах отчетов по раскопкам этих периодов, разумеется ни слова. Вот так работает система.

Несколько неадекватна Ваша оценка Толочка как ученого, поскольку сфера ваших научных интересов все время лежала в стороне от киеворусских тем. Как ни парадоксально это звучит, но Толочко вообще не исследователь, а всего лишь хороший популяризатор науки, повторяющий ее зады, что перетекает в плагиат. Единственное его открытие ­– 1500-летие Киева, даже не является его собственным изобретением. В своей книжке о Замковой горе я писал об этом, хотя и не очень рельефно, блюдя академизм. Дело заключалось в том, что в 1960-х вопросом юбилея Киева озадачились три человека из института археологии: Самойловский, Виктор Петров и Брайчевский. Все три почти одновременно опубликовали в разных изданиях статьи о том что Киеву 2000 лет, тянули к зарубинецкой культуре. Брайчевский тогда даже развернуто изложил концепцию о гнезде зарубинецких поселений, из которого потом вырос Киев в своей монографии 1963 г. “Когда и как возник Киев?”. В научном плане идея не состоятельна, во-первых, все эти поселения прекратили существовать во 2 в. нашей эры и до летописного Киева 9 в. археологическая дыра в 700 лет. Нормальных поселений нет, несмотря на масштабные раскопки. Дату 5-6 в. Брайчевский вывел по пяти-шести находкам кладов или дорогих украшений “антского” времени. Но клад или найденная в чистом поле серебряная фибула – не доказательство того, что рядом было поселение, ее могли случайно потерять. Тем более, что даже десятка черепков этого времени из Киева нет. Один только драгметалл. Но, все эти находки появились в дореволюционных коллекциях лишь с легендами, что они найдены в Киеве. Скорее всего 90% из них крестьяне выкопали в 1880-90-ых годах на Княжьей горе и других пунктах современной Черкащины, где такие вещи попадаются и сейчас с керамикой. В эти годы как раз Черкащину-Каневщину охватила эпидемия крестьянской археологии и материалы, разумеется тащили в денежный Киев, как сейчас в Москву. А в Киеве был бум именно на киевские древности и привезенным находкам сочиняли соответствующие легенды. Кстати, именно тогда на Подоле землекопы якобы находили сотни античных монет, которые, по замечанию Ляскоронского, в мелочных лавках охотно скупали студенты и гимназисты. Но эти монеты явно везли из Одессы и югов. За 50-лет нормальных раскопок на Подоле ни одна античная монета не была найдена ни археологами, ни строителями. И не может быть найдена, поскольку если даже здесь и был слой этого времени, то лежит он на глубине 10-15 м, куда не особо докапываются наши экскаваторы, не говоря о лопатах землекопов 19 в. И вот на основании этих “находок” Киеву попытались склеить 2000 лет.

Я охотно допускаю спонтанность научных поисков у трех человек, но как прозаик, склонен видеть в том социальный заказ. Особенно если учесть, что Петров в войну служил Штирлицем, а Брайчевский будучи юношей призывного возраста всю оккупацию проработал в фотоателье, которое делало фото фрицев с местными красотками, и в 1943 г., после освобождения Киева, он не поехал на Колыму, а уже в 1946 г. бодро собирал керамику вокруг города и писал статьи не взирая на разруху. Так что, команда была вполне проверенная.

Но старик Самойловский вскоре умер, в судьбе Петрова произошел какой-то непонятный карьерный щелчок и его отовсюду убрали, а Брайчевский около 1974 г. залетел со своим известным “Приеднанням чи возъеднанням”. В отношение этой истории, то подозреваю, что это была попытка внедрения нашего человека к буржуазным националистам.

В итоге, Толочко оказался единственным подходящим человеком, которому и было поручено довести дело юбилея до конца по уже готовым материалам, а прикрывал всю операцию Борис Рыбаков. Это был разумный ход – молодой киевский ученый из нацкадров выступил с идеей, а солидный эксперт из Москвы ее одобрил. Создавалась видимость движения общественности Киева в сторону его юбилея, а не выполнение киевским горкомом распоряжения ЦК из Москвы.

Здесь необходимо сделать еще одно маленькое отступление. В начале 1941 г. научный сотрудник Института Иванцов сдал тогда его ученому секретарю Полонской-Василенко рукопись монографии по древней истории Киева как плановую тему. Иванцов погиб в боях, Василенко слиняла с немцами, рукопись осталась. И ее на всю катушку использовал Михаил Каргер, который полностью воспроизвел концепцию Иванцова почти дословно, разумеется добавив и свои новые находки и вообще все, что смог наскребсти. Но концепцию и структуру текста создал именно Иванцов, хотя он не упомянут ни единым словом. Что не выбрал Каргер, позднее подгреб Толочко. Лишь в 2004 г. работа Иванцова наконец была издана Ин-том истории благодаря усилиям дочери Иванцова, глубокой старушке, и Юре Павленко. Ивакина туда приплюсовали комментатором как археолога, поскольку ставить Толочко было совсем не этично. Бабушка Килиевич, в своей тонкой книжке поймала Толочко на использование такой же неизданной рукописи о кладах Киева Самойловского, которая пылилась в архиве института.

Как-то беседовал с одним очень эрудированным киевоведом, который выдал шикарную фразу: “Да Толочко же невозможно критиковать! У него в книжках есть мнения Рыбакова, есть мнение Каргера, есть мнение еще кого-то, а собственного мнения академика Толочка нет. Что же можно критиковать?”. Специально проверил по двум проблемным аспектам и убедился, таки да! Петр Петрович нашел шикарную фразу “Этот вопрос чрезвычайно сложен…” или подобную, после чего тупо сливает историографию, даже не примыкая к кому-либо. Не возможно критиковать банальности и общеизвестные вещи! Но, воспроизводя их, можно стать академиком.

Относительно Фоменко и хиатусов. Поначалу его книжку читал вполне спокойно, находя даже интересные моменты, пока не натолкнулся на то, что Ярослав Мудрый, Фридрих Барбаросса и Тимур – это все один человек, поскольку он рыжий, с бородой, хромал и с кем-то воевал. С этого момента утратил к нему всякий интерес. Мой московский знакомый-историк, которого периодически слушатели задалбывают вопросами о его отношении к Фоменко, наконец, нашел очень емкий образ для его методики: «Я как историк могу доказать, что математики не правы, и 3+3=8. Не верите? Возьмите две тройки и сложите их!» Очевидно, именно так Фоменко и видит цифры, объемно.

То, что у вас археологически пропали 100 лет гуннов, это ерунда. У нас пропало 100 лет Киева! И не где-то в начале, а весь 16 век! Город, а точнее Подол, был тогда плотно застроен, жило на нем в разное время от 2,5 до 7 тыс. человек и жило постоянно. О том что город был есть привилеи польских королей, подтверждающие ему магдебургское право, налоговые реестры и прочие бумаги, а самого города археологически нет! То есть найдено, максимум 30 черепков и 10 монет и то, лишь на полу церквей. Века 17-18 сидят прямо на Руси 12-13 в. Долго считали, что Киев в 13-14 в. после Батыя был очень жалок и почти никто тут не жил, но 16 в. ни у кого сомнений не вызывал. Я и Ивакин доказали, что это не так. Причем в Верхнем городе я нашел около 20 построек 13-14 в., но ни одной 16 в.! Сагайдак, конечно, жлоб, и часто сносил культурные слои на своем Подоле экскаватором, но не так, чтобы уж совсем вынести 16 в. Тем более, что мне и самому приходилось копать Подол, не говоря о заходах в гости на раскоп. Причем испарились не только остатки домов и слой, но даже керамика хотя бы в переотложенном состоянии! Объяснить внятно я это не могу и никто другой тоже. И это не покойники, которых прятали умышленно! Покойников тоже, кстати нет, хотя их и тяжело вычисли среди полуголых костяков при церквях. Свалить на поздние перекопы сложно, слои 17-18 вв. лежат нормально не шибко нарушены, и даже на Подоле иногда удается поймать 14-15 в., а вот 16 – никак!

Очень понравилось определение Андрюши Ганжи как способного распиздяя. Оно наконец методологически объяснило, почему заваливаются некоторые наши мелкие совместные проекты! Он просто такой по жизни.

Когда издадите “Одессею”, не забудьте про меня, возможно, даже смогу помочь с реализацией части тиража.

Желаю крепкого здоровья и удачного завершения непосредственного общения с медиками! С ними гораздо приятней пить и говорить об истории, чем быть предметом их исследований.

Искренне Ваш, Сергей.

P.S. От Ваших мемуаров получил не только удовольствие, но они дали и пищу к размышлениям. В частности, информация о перепроизводстве кремневых орудий, что позволяет прояснить некоторые моменты для древней Руси и развития всей социальной системы. Подозреваю, что буду обращаться к Вам еще по этому поводу как к специалисту.