I]. Л.С. Клейн А.О. Добролюбскому

20.09.07.

Дорогой Андрей Олегович,

Спасибо за доверие и симпатию. Ваши мемуары, пересланные мне Сережей (Эрлихом – А.К.), я сразу же прочел. Впечатление, как Вы, вероятно, понимаете, зная меня, двойственное. С одной стороны, в книге отражена та же борьба с системой, которую вел я сам, те же мытарства, те же в общем цели (я пишу обо всём этом в своих мемуарах). А так как система восстанавливается, то и цели эти не утратили значения. И "герои" этой системы те же. И положительные герои у нас одни и те же часто это мои ученики (Дергачев, Бочкарев - оба отсутствуют в указателе, Щукин), те же друзья (Ковалевская, Ткачук). Я продолжаю эту борьбу (если Вы не читали мою статью "Диагноз" в "Звезде", взгляните - она есть в Интернете).

С другой стороны, тот питейный и матерный тон, который Вы избрали назойливым фоном для своих воспоминаний, во-первых, снижает серьезность проблематики (любое высказывание можно списать на взгляд через бутылку), во-вторых, лично мне претит. Я ведь человек сугубо непьющий и ассоциирующий мат с люмпенами и с советской (и постсоветской) номенклатурой. Я знаю, что в археологических кругах пьянство - почти всеобщая болезнь, мои ближайшие ученики выбыли из строя из-за нее, и я вполне представляю себе эту среду и эту стилистику. Вы как бы ожидаете ответных возгласов: "Ай, здорово, во дал! Так их! Жаль, меня там не было!". Но таких читателей будет меньше, чем Вы ожидаете.

Ваша диктовка ученику оказала Вам плохую услугу. Вся адресация у вас идет сочувствующему и восторженно внимающему ученику, возможно, собутыльнику (такой был у Равдоникаса). Но читательская аудитория будет совсем другая. Там подобные Вашему ученику составят кучку. Даже пьющие не все почитают это за свою жизненную удачу и преимущество. Многие стесняются этого и не желают этого для своих детей и учеников. Я не представляю себе, чтобы Глеб Лебедев или Василий Булкин смешивали эти две вещи – свою идейную борьбу по научной проблематике и свое пристрастие к алкоголю. Это вещи очень разные и противоречащие одна другой. Работы, написанные Глебом в годы, когда он был уже алкоголиком, резко отличаются от его ранних книг. Он это не вполне понимал, но никогда не раскрывал свои алкогольные увлечения в печати, не хвастал ими, не раз предпринимал меры - боролся с болезнью. А Вы пишете об этом так, как будто это естественное дело, вот так, мол, и нужно жить. Своеобразное молодечество, род эксгибиционизма.

Из пьющих читателей (тех, кто примет на ура этот стиль) значительная часть вообще не разделяет остальной Вашей системы ценностей (книги, либеральные идеи) и Ваших интересов.

Что касается непьющих, то часть воспримет Ваши откровения сокрушенно и с жалостью: "Надо же! Кто бы мог подумать, что это так далеко зашло! А выглядел вполне интеллигентным человеком!". Часть брезгливо отвернется. А Ваши враги (среди непьющих они тоже найдутся) возрадуются - вот, показал себя в истинном свете! Чего еще можно ожидать от подобной пьяни! Не ясно ли, что все его оценки нужно принимать с обратным знаком +…

Вы даете оружие в руки своим врагам и тем, что рисуете всё черно-белыми красками. Одни у Вас отъявленные злодеи, другие белые и пушистые. Ваши работы безупречны, а их критики злобствуют и "воняют". А Вам не приходит в голову, что они отмечали действительные недочеты? Я никогда не был почитателем Рыбакова, но признавал, что это был ярко талантливый и интересный человек. Я считал Захарука скучным и банальным, но и у него находил ценные идеи. Я обожал Артамонова, но признавал за ним некрасивые поступки (плагиат) и отмечаю их в своих мемуарах. Поэтому читатель имеет основания мне верить. А Вы - что Вы делаете для завоевания доверия читателя?

Да и вся картина очень уж односторонняя. Нечто вроде Лимонова в археологии. В описаниях отношений у вас доминирует слово "сожрал". Такой-то сожрал такого-то, такая-то сожрала такую-то. Как-то очень однообразно. Homo homini lupus+

Вся фоменкиада тоже не красит воспоминания. Не прибавляет авторитетности археологу. Ошибочность потугов Фоменко достаточно ясна, показана в антифоменковских сборниках безукоризненно. Вы их читали?

Я понимаю, что книга уже написана, она представляет собой цельный текст, и, вероятно, Вы хотели его сделать именно таким. Но если Вы прислали его мне перед печатаньем, то, вероятно, с целью прощупать впечатление. Я скажу откровенно. Если бы можно было умерить упоение алкоголем, щеголяние алкогольными приключениями и т. п., то мемуары только выиграли бы. Соединять мемуары интересного ученого с исповедью Венечки Ерофеева незачем. "Москва - Петушки" были своеобразным литературным феноменом, но у него другая цель. Если уж так хочется сыграть на разных струнах, издайте две книги - одну типа Венечки, а другую - в защиту настоящей науки против археологической мафии.

Возможно, Вы просто хотели выяснить, как я отношусь к тем местам, где вы пишете обо мне. Нормально. В общем, Вы ведь относились ко мне с уважением, и это видно в Ваших строках. Ваш взгляд на результативность моей работы - это ваше право (хотя читали ли Вы мое "Введение в теоретическую археологию"?). Роль Массона в моей докторской защите преувеличена. Он не "сделал мне докторскую". Не он способствовал диссертации (я ведь защищал готовую книгу - "Археологическую типологию", изданную без всякой его помощи). Не он организовал защиту, всё сделали другие - больше всего мои ученики, но он действительно вел себя корректно, порядочно, не препятствовал. Хотя я в свое время выступал с критикой его работ (но тоже никаких пакостей ему не чинил никогда). Отношения у нас были холодные, но уважительные.

Кстати, Вы могли бы констатировать, что всё же я был прав, когда трезво оценил Ваши московские перспективы и посоветовал защищать в другом месте. Вы сберегли бы нервы и время. Всё это напрашивается, но ради объективности стоило бы сформулировать.

Женой Заднепровского была Таня Вагнер-Заднепровская, моя сокурсница, проработавшая всю жизнь в Библиотеке ИИМКа. Как Вы понимаете, я никогда не "талдычил, что я гений". Это всегда звучало (с иронией или без) из уст других. Меня могли обвинять в том, что я возомнил себя гением или веду себя так, но не в том, что я себя таким объявлял. Вы можете считать меня смешным, но глупым-то вряд ли.

Текст, который я прочел, имеет ряд невыправленных огрехов. Главный - немецкое выражение Sturm und Drang (не Schturm). Из названия стоило бы убрать титул "академика". Академий развелось множество, я далек от почитания звания настоящего академика (каким был Рыбаков) за вершину премудрости, но всё же эти люди имели настоящее звание, а звания подобные Вашему - утешительные побрякушки. Вроде значка, внешне похожего на орден, но не орден. Что такое "академик высшей школы"? Кто их избирал? Вы настоящий профессор одного из старейших университетов страны, зачем Вам надувные звания?

Перечень Ваших амурных связей с замужними и незамужними женщинами - приведение имен и фамилий (кажется, не все они умерли) - представляется несколько странным: в мое время это считалось неджентльменским.

Впрочем, возможно, я просто несовременен. Вы можете отнестись к моим нареканиям как к старческому брюзжанию и ничего не менять в своих мемуарах. Дополните только именной указатель (проверьте), дайте в нем цифры страниц и присоедините также указатель предметный.

Чем Вы вообще сейчас занимаетесь, кроме мемуаров? Мои мемуары уже в стадии макета, также книга "Время в археологии". Редактируются "Оборотный Плутарх" и двухтомник "История мировой археологии". Лежит в издательстве "Спор о варягах". Сдал в издательство книжку о музыке "Гармонии эпох". Ведутся переговоры об "Истории антропологических учений" (книга готова). В течение года я по главам обсуждался в Институте лингвистики - "Древние миграции и происхождение индоевропейских народов", теперь готовлю эту книгу к печати со всеми обсуждениями. Одновременно заканчиваю ее популярное изложение - "Время кентавров". Подготовил также несколько сборников своих статей, но руки не доходят договариваться с издательствами. К сожалению, уже несколько лет много времени отнимает лечение (рак с метастазами).

Есть и бытовые заботы. Мой приёмный сын ожидает ребенка. Он забросил аспирантуру и искусство (о его графике писали журналы у нас и за границей) и занялся бизнесом.

Искренне Ваш Л. Клейн