Гордость разъединяет человека и от ближних и от Бога

Насколько смирение есть начало, объединяющее людей и облегчающее им жизнь, настолько тщеславие разъединяет лю­дей и затрудняет человеческое общежитие. «О, если бы не было ни председательства, ни предпочтения мест, ни мучительных преимуществ, и нас различали по одной добродетели! А нынешний порядок - стать справа, слева, в средине, выше и ниже, идти впереди или рядом, - произвел у нас много напрасных замешательств, многих низринул в пропасть и поставил на стороне козлищ». «Страсть тщеславия наиболее возжигает огонь; она всюду простирает власть свою. Она ниспровергла целыя церкви; она вредит делам гражданским; она разоряет целые домы, города, народы, племена. Она проникает в пустыни». Метко сказал Маколей: «нет ничего справедливее слов бедняги Ричарда: наше тщеславие взимает с нас пошлину, которая вдвое обременительнее налагаемой правительством».

Но этим не ограничивается тщеславие: оно делает за­хваты и в области веры. По тщеславному желанно показать силу и самобытность своего ума, гордый способен измыслить или принять новыя мнения в вопросах веры. Для него бесславно веровать в то, во что веруют миллионы и быть одних убеждений с простецами. Он думает, чго много знает, хотя ничего не знает, как должно знать, и заражен страстью к состязаниям и словопрениям (1 Кор. VIII, 2. 1 Тим. VI, 4).

Гордость есть состояние постепенного удаления человека от Бога. Как, по мере удаления солнца с зениты, увеличиваются тени, так, по мере удаления Бога от человека, человек возносится, величается, гордится.

Гордость есть самообожание, посягательство на права Божии. «Вы будете, как боги» (Быт III, 5), - это и до ныне князь мира сего нашептывает своим подданным. И они верят. Там, где их гордость встречает поддержку в силе, гордые прямо-таки и объявляют себя богами, повелевают воздавать себе божеское поклонение. Так было с Навуходоносором, так было с римскими кесарями, так будет с человеком греха, сыном погибели; противящийся и превозносящийся выше всего называемаго Богом, или святынею, в храме Божьем сядет он, как Бог, выдавая себя за Бога (2 Солун. II, 4).