А) Нестяжатели и иосифляне

Ярким явлением общественно-политической жизни Русского государства на рубеже веков стали ереси. В нашей предыдущей книге «История государства Российского с IX до конца XIX века» (2000), мы осветили ряд основных проблем, связанных с изучением данной темы в исторической науке. Поэтому лишь кратко напомним о главном.

В 80-х гг. XY в. в Новгороде возникла новая ересь, которую сами церковники окрестили «жидовствующей», поскольку ее сторонников прямо обвиняли в переходе в иудаизм. Трудно оценить справедливость этих обвинений, поскольку до нас дошли произведения не самих еретиков, а их обличителей, которые не брезговали ни какими средствами в борьбе со своими идеологическими противниками. Но, вероятнее всего, еретики, использовав какие-то сочинения иудейских богословов, в целом оставались в рамках христианского вероучения, хотя и отрицали догмат о троичности божества, церковную иерархию и обряды, и т.д. В связи с этим ряд историков, в частности профессор А.Кузьмин в своей последней работе «История России с древнейших времен до 1618 г.», вышедшей в 2003 г., высказал два интересных предположения:

1) Во-первых, на Руси полной перевод Библии был сделан новгородским архиепископом Геннадием Гонзовым только в 1499 г., а это значит, что «жидовствующие» вряд ли были знакомы с Ветхим Заветом.

2) Во-вторых, «жидовствующими» на Руси, вероятнее всего, называли приверженцев ирландской церкви, истоки которой следует искать в арианстве.

Основателем ереси «жидовствующих» был некий «жидовин» Схарин, в кружок которого входили купцы Семен Кленов, Иван Зубов и другие богатые новгородцы.

Официальная Церковь в лице будущих вождей «иосифлянства» новгородского архиепископа Геннадия Гонзова и игумена Волоколамского монастыря Иосифа Волоцкого начала яростную борьбу против новой ереси, и в 1490 г. Церковный собор в Москве осудил «жидовствующих». Однако эта ересь оказалась очень живучей и скоро проникла во дворец Великого князя. Новыми лидерами «партии московских еретиков» стали видные русские дипломаты Федор Курицын, автор знаменитых «Повести о Дракуле» и «Лаодикийского послания», в котором центральное место отводилось обоснованию тезиса о свободе воли, и его брат Иван-Волк Курицын, автор не менее известного трактата «Мерило Праведное», которое было, в основном, посвящено вопросам организации судопроизводства в Русском государстве. Кроме того, видными членами этой «партии» были протопопы Алексей и Даниил, государев «письменник» Иван Черный и даже невестка Великого князя Елена Волошанка. В ереси обвиняли и нового митрополита Зосиму (1490-1494), который под давлением своих недоброжелателей и открытых врагов вынужден был оставить митрополичью кафедру.

Первоначально Иван III не вникал в чисто богословские споры и поддерживал еретиков, поскольку они выступали против монастырского землевладения и не покушались на прерогативы светской власти. Однако затем, в 1502 г., под жестким давлением нового митрополита Симона (1495-1511), Геннадия Гонзова и Иосифа Волоцкого, еретики были отлучены от церкви и подвергнуты аресту. Вопрос о причинах отстранения от власти группировки Елены Волошанки и уже венчанного на великое княжение Дмитрия (1498) в исторической литературе активно обсуждался. Но, вряд ли, как верно заметил профессор А.Кузьмин, может быть решен при нынешнем состоянии источников.

Позднее Елена Волошанка и ее сын царевич Дмитрий были тайно умерщвлены по приказу Ивана III, а в 1504 г. шесть видных представителей «жидовствующих», в том числе Иван Курицын, Михаил Коноплев и Никита Рукавов были сожжены на костре.

На фоне всех этих событий в недрах Русской Православной Церкви зарождаются два течения: «нестяжателей», т.е. последователей Нила Сорского (1433/34-1508) и «иосифлян», т.е. последователей Иосифа Волоцкого (1439/1440-1515/21), борьба между которыми окажет существенное влияние на развитие общественно-политических процессов на многие годы вперед.

В русской либеральной и зарубежной литературе (Г.Вернадский, Д.Феннел) и советской историографии сложилось устойчивое представление о том, что по своим идейным установкам движение нестяжателей было близко к еретикам. Однако последние исследования Р.Скрынникова («Государство и церковь на Руси XIY-XYI вв.» 1991), В.Кожинова («История Руси. Современный взгляд» 1997) и Я.Лурье («Русские современники Возрождения» 1988) у бедительно доказали, что и Нил Сорский, и Иосиф Волоцкий сообща боролись против еретиков и были соавторами знаменитого богословского трактата «Просветитель». Но по отношению к светской власти, в том числе принципам государственного управления и устройства, и монастырского землевладения их позиции были диаметрально противоположны.

По мнению ряда современных историков (Д.Лихачев, Р.Скрынников, Г.Прохоров) идеологической основой нестяжательства стала теория византийского исихазма, основоположниками которого были монахи знаменитого Афонского монастыря Григорий Синаит и его ученик солунский архиепископ Григорий Палама. Поэтому Нил Сорский, Паисий Ярославов и их ученики призывали православных христиан уйти от мирской суеты и богатства, искренне полагая, что только нестяжание и безмолвие являются единственно верным способом достижения идеала духовной жизни.

Однако их оппоненты, и, прежде всего, профессор А.Кузьмин («Великие духовные пастыри России» (1999) и «История России с древнейших времен до 1618 г.» (2003)), категорически отвергают данное утверждение и говорят о том, что к византийскому исихазму, основанному на «восточном» оккультизме, Нил Сорский и его последователь ни какого отношения не имели, ибо в основе исихазма лежит агностицизм, т.е. отрицание возможности познания мира во всех его проявлениях.

Сочинения Нила Сорского очень немногочисленны, и наиболее значительными из них являются «Предание ученикам» -своеобразный устав скитской жизни, и «Скитский устав» -некое подобие этической программы нестяжателей. Вообще-то идеи Нила Сорского носят во многом абстрактный характер, но общая направленность его мыслей – строго аскетическая. Однако, как совершенно отметил профессор А.Архангельский в своей работе «Нил Сорский и Вассиан Патрикеев» (1882) «аскетизм Нила Сорского был не телесным, а духовным, он требовал не внешнего умерщвления плоти, внутреннего духовного самосовершенствования».

По оценкам многих современных историков (А.Кузьмин, В.Вышегородцев «Великие духовные пастыри России» 1999; Н.Казакова «Очерки по истории русской общественной мысли. Первая треть XYI в.» 1970) идеологическая основа нестяжательской доктрины имела несколько значений:

1) Во-первых, нестяжательство рассматривалось как общехристианская добродетель, основанная на евангельских принципах;

2) Во-вторых, нестяжательство, наряду с послушанием и целомудрием, являлось одной из главных монашеских норм;

3) В-третьих, идеологи нестяжательства открыто критиковали экономические порядки в монастырях, и, прежде всего, практику владения и управления монастырскими селами;

4) В-четвертых, нестяжатели, открыто выступали за секуляризацию всей церковной земельной собственности и имущества. Однако эта секуляризация, по их убеждению, должна была стать добровольным, «жертвенным» актом самой Православной Церкви, а не итогом насильственного изъятия монастырских сел и земель светской властью;

5) В-пятых, нестяжатели совершенно не посягали на прерогативы светской власти, полагая, что мирская суета несовместима с достижением духовного идеала. Хотя, как справедливо заметил профессор А.Кузьмин, объективно нестяжатели принадлежали к лагерю противников усиления самодержавия, поскольку основная политическая идея «нестяжательства» гласила, что царь должен править вместе с «Землей».

Особенно актуальным в начале XYI в. был тезис «Скитского устава» о полном неприятии церковного имущества, который, по мнению Н.Казаковой и А.Кузьмина, составлял основу всего учения нестяжателей и восходил своими корнями к апостолу Павлу и уставам общежитийных монастырей, возникших в период монастырской реформы, проведенной митрополитом Алексием в середине XIY века.

Идеологи иосифлянства, в первую очередь Геннадий Гонзов и Иосиф Волоцкий выступали как поборники иного религиозного идеала. В монашеской жизни они явно усматривали ее социальное предназначение. Поэтому, решительно отвергая стяжание как средство личного обогащения, идеологи иосифлянства не менее решительно защищали земельную собственность и богатства монастырской общины, рассматривая их как средство возрождения церковной жизни и благотворительности.

Кроме того, первоначально иосифляне, и, прежде всего Иосиф Волоцкий, в отличие от нестяжателей, выступали с позиций приоритета духовной власти над светской, став родоначальниками русского теократизма.

Именно эти обстоятельства и стали причиной того, что первоначально Иван III поддержал именно нестяжателей. Однако затем ситуация резко изменилась, и на Церковном Соборе 1503 г., иосифлянская верхушка Русской Православной Церкви в лице патриарха Симона, Геннадия Гонзова и Иосифа Волоцкого резко выступила против попыток светской власти приступить к реализации программы секуляризации монастырских земель. В результате жесткой оппозиции иосифлян престарелый и тяжело больной Государь отступил, а затем и санкционировал жестокую растраву с еретиками (1504).

Надо сказать, что ряд современных исследователей, в частности, Вадим Кожинов, не разделяют данную точку зрения и отрицают факт столкновения нестяжателей и иосифлян на Церковном Соборе 1503 г., утверждая, что они единым фронтом выступили против еретиков. Однако это утверждение более чем спорно, поскольку;

1) Во-первых, следует иметь в виду, что основные споры на Соборе шли по проблемам монастырского землевладения, а не по вопросу об отношении к еретикам;

2) Во-вторых, выступая против еретиков, «заволжские старцы» были категорическими противниками их умерщвления, в то время как иосифляне настаивали на жестком искоренении ереси, вплоть до применения к еретикам европейского опыта аутодафе, т.е. сожжения на инквизиционных кострах.

Кроме того, как верно подчеркнул профессор А.Кузьмин, после Церковного Собора, осудившего еретиков и сохранившего огромные земельные богатства Церкви, Иосиф Волоцкий стремительно пошел к союзу с великокняжеской властью, и от его былой оппозиционности и теократических идей не осталось и следа.

И последнее. В отечественной исторической науке (Р.Скрынников, Н.Казакова, А. Кузьмин, Я.Лурье) существует расхожее представление о том, что после смерти Нила Сорского движение нестяжателей возглавил его верный последователь и ученик Вассиан (Василий Иванович) Патрикеев (Косой) (1470-1532), принявший монашеский постриг после опалы его влиятельного отца, который приходился кузеном Великому князю (1499). Однако ряд современных исследователей, в первую очередь В.Кожинов («История Руси. Современный взгляд» 1997), называют Вассиана Патрикеева мнимым учеником «заволжского старца» и утверждают, что под флагом нестяжательства он попытался вернуться в «большую политику» и восстановить свое прежнее влияние при дворе. Таким образом, по мнению В.Кожинова, Вассиан превратил глубокое духовное учение о «нестяжании» в чисто политическую программу и своеобразную козырную карту в своей борьбе за политическую власть, и это обстоятельство якобы признавали такие известные апологеты настоятеля Симонова монастыря, как профессора Г.Фроловский («Пути русского богословия» 1983), Н.Казакова («Вассиан Патрикеев и его сочинения» 1960) и Я.Лурье («Идеологическая борьба в русской публицистике конца XY - начала XYI вв.» 1960)

На наш взгляд рассуждения В.Кожинова несколько оторваны от исторической реальности, поскольку:

1) Во-первых, В.Кожинов напрасно ломится в «открытые ворота», поскольку всем историкам были хорошо известны политические амбиции В.Патрикеева, который был выходцем из знатного и богатого боярского клана, многие годы находившегося у кормила государственной власти.

2) Во-вторых, как верно заметил профессор А.Кузьмин, анализ произведений В.Патрикеева («Собрание некоего старца», «Ответ кирилловских старцев на послание Иосифа Волоцкого великому князю Василию Ивановичу о наказании еретиков», «Слово ответно противу клевещущих истину Евангельскую», «Прения с Иосифом Волоцким», «Слово о еретиках» и особенно «Кормчая книга» в двух редакциях 1517 г. и 1518-1524 гг.) убедительно доказывает, что он не только решительно выступал с позиций неприятия монастырского землевладения, но категорически не принимал инквизиторских наклонностей лидеров иосифлян и ратовал за прощение раскаявшихся еретиков.

3) В-третьих, любые философско-религиозные споры того времени рано или поздно становились достоянием политической борьбы, а уж тем более противостояние нестяжателей и иосифлян, которые затрагивали коренные вопросы государственного управления и земельных отношений.