Глава 110. Иосиф

Он скоро оказывается любимцем своего господина...

– Не знаю, о чем ты спрашиваешь, но как скажешь, так и будет, – отвечает небо вполне человеческим голосом. И добавляет добродушно: – Со мною очень легко договориться.

Поначалу я не удивляюсь даже. Чему удивляться‑то? Самое время голоса слышать, ангелам небесным свидания назначать в городском парке, да чужие фамильные привидения по лестницам старинных замков гонять. Наше дело солдатское: надо – значит надо, и точка. Лишь бы только летающие тарелки встречать не заставили: уж больно глухие места выбирает для парковки оная неопознанная летающая посуда, если верить соответствующим брошюрам. А я горожанин, мне по тайге с рюкзаком не с руки блуждать...

И лишь несколько секунд спустя до меня доходит, что глас неба подозрительно похож на голос Вени. Одним разумным млекопитающим стало больше в этом помещении – всего‑то делов, никакой мистики!

– Ты обдумал мое предложение? – бодро спрашивает Вениамин. – Или не до того было?

– Не до того, – соглашаюсь виновато. – По объектом мотался, мёрз, виски жрал, аки ковбой какой... Сейчас начну думать.

И тут меня осенило. Почему бы не воспользоваться свежеприобретенным чудесным даром в личных целях? Один щелчок – и Веня будет для меня как на ладони. Во‑первых, действительно любопытно, что он за тип. Во‑вторых, смогу понять, стоит ли ввязываться в его авантюры. А в‑третьих... Ну, скажем так: жизнь богата сюрпризами.

Завариваю чай, гостеприимно отодвигаю для него колченогий стул. Как бы между делом извлекаю фотоаппарат.

– Восстанавливаю утраченные навыки, – говорю. – Заодно развлекаю наших работничков. Они почему‑то цепенеют, увидев меня с камерой в руках. Думают, что это какая‑то новая непостижимая форма репрессивного контроля.

– Паранойя называется, – одобрительно кивает Вениамин. – Насколько я понимаю, сейчас ты и меня подвергнешь этому самому репрессивному контролю. Страшно даже.

– Подвергну, если не возражаешь. Я когда‑то славился умением снимать без вспышки в полутемных помещениях, вроде этого. Хочу проверить, что можно сделать с жалкими остатками былого мастерства в условиях нашей конторы. А ты – такой хороший крупный предмет...

– Ну, ежели крупный предмет, тогда давай, – соглашается Веня. – Мы, крупные предметы, ценим внимание профессионалов и всегда готовы пойти навстречу. И берем недорого: всего‑то сто баксов за час...

Он продолжает в том же духе, пока я демонстративно долго вожусь с настольной лампой, открываю и закрываю окно, кручусь так и сяк, выбирая удачный ракурс, словно бы действительно заинтересован в получении качественного портрета, и более ни в чем. Наконец, решаю, что окно нужно открыть нараспашку, а лампу выключить вовсе. Слабый, мягкий, рассеянный свет, работать с ним очень трудно, зато и результат может превзойти ожидания. В довершение, укладываюсь на пол: и ракурс интересный, и легче скрыть потрясение, ежели таковое окажется слишком велико.