Самый тяжелый месяц 5 страница

Я посмотрела прямо ему глаза. Очень медленно показала средний палец. Он тихо рассмеялся и захлопнул дверь фургона.

Поулсом пришел в сознание. Его била дрожь, на лбу выступили капли пота. Насколько я могла понять по его виду (в фургон попадал лишь вечерний свет через тусклое маленькое окошко), прошлая ночь и этот день дались ему нелегко. Он что‑то бормотал, но из‑за скотча на губах ничего было не разобрать. Потом он взглянул на часы.

Я чувствовала, что Проклятие уже близко, и его реакция на то, что он увидел, меня не удивила. Весь последний час мой организм находился на предпоследней стадии перед восходом луны, волк смотрел сквозь мои глаза со спокойной, уверенной звериной бдительностью. Лодыжки и запястья жгло, потому что я истерично пыталась высвободиться при каждом новом приступе голода. Хотя в целом мышцы расслабились, и я была спокойна, несмотря на боль.

Была спокойна. Но предпоследняя фаза подходила к концу. В любую минуту могла начаться финальная, и тогда меня ждали судороги, тошнота, жар, холодная испарина и бесконечные полминуты разрывающихся мускулов и невероятного смещения суставов. Кандалы, наверное, треснут или врежутся прямо в мою плоть. Я представила, как превращусь, и у меня будут четыре обрубка вместо рук и ног, я даже почти слышала звук, с которым кисти рук и ступни отвалятся, упадут на пол грузовика и станут кататься туда‑сюда.

Я взглянула на Поулсома. Он отчаянно мотал головой: нет, нет, нет. Когда по мне стало видно, что превращение начнется совсем скоро, он принялся неистово метаться и мычать через кляп. Его тело налилось кровью от напряжения и страха. Будет так приятно забрать его бьющую ключом жизнь. Превращение обрадовало меня. Заполонивший все тело голод, с которым не поспоришь, был хоть чем‑то неизменным и абсолютным, когда все остальное повисло на волоске.

Внезапно я ощутила запах Джейка. У меня подкосились ноги. Я высунулась из клетки как можно ближе к дверям фургона и с трудом подавила порыв закричать: «Это я! Я здесь! Джейк!»

Тише. Будь умней. Там какие‑то голоса.

– Я думал, мы будем одни, – сказал Эллис.

– Да, – ответил другой голос, – но со времени нашего последнего разговора кое‑что произошло.

Поулсом, видимо, узнав голос Эллиса, начал стучать по прутьям клетки.

– Что там у тебя? – спросил Джейк. – Что это значит?

Двери фургона открылись. Метрах в семи от нас стояли Джейк, Эллис и еще один мужчина в амуниции Охотника. Лет сорока пяти. С темными волосами с проседью и широкими скулами. Я вспомнила, как Джейк говорил: «Он выглядит как коренной американец», и поняла, что это Грейнер.

Тот Охотник, для которого Грейнер был «боссом», стоял рядом с клеткой с нацеленным на меня пистолетом.

– Ничего особенного, Джейк, – сказал Грейнер.

И тут случилось что‑то неожиданное.

Грейнер вдруг сделал шаг назад и полшага влево, будто равнодушно изображал базовые шаги в танце. На секунду все застыли. Джейк стоял со слегка открытым ртом, рубашка все еще была застегнута криво. Эллис слишком медленно поднял руку, чтобы достать обрез, торчавший у него из кобуры на плече. Рука Грейнера тем временем молниеносно скользнула за голову, раздался скрежет, блеснуло что‑то металлическое. Все остальные отскочили, будто их одновременно шарахнуло током, и в это мгновение клинок, сияющий палаш, ударил Эллиса в шею. Раздался звук, словно от ломающейся мокрой ветки.

Голова отвалилась, но тело еще оставалось на ногах. Светлые волосы зацепились за ружье. Тело повалилось до странного аккуратно. Сначала оно опустилось на колени, замерло на секунду, а потом шлепнулось на землю будто в поклоне. Голова лежала рядом на уровне бедер, лицом вниз, словно всем своим видом изображая, что больше не желает на это смотреть.

– Лу! – позвал Джейк. – Ты в порядке?

– Да, – ответила я.

– Как ты узнал? – спросил Джейк Грейнера.

– А как мы всегда что‑то узнаем? В их команде была наша девчонка. Я всегда говорил, что из женщин выходят самые лучшие агенты. Хитрость у них в крови. Ничего удивительного: если бы ты родился с маленькой дыркой, в которую полнаселения планеты может засунуть член, когда им заблагорассудится, то тоже научился бы хитрить. Наш организм – наша судьба. И нельзя обвинять в этом женщин.

Грейнер перекинул клинок в левую руку, правой достал пистолет и нацелил в Джейка. Я упала на четвереньки, и меня стошнило желчью. Трансформация начиналась.

– Прости, мой ангел, – сказал Джейк, – я был так глуп.

Я не могла говорить. В их команде была наша девчонка.

Необязательно Ледышка. В «белой тюрьме» были и другие женщины. Но мерзость этой фразы не давала мне покоя. «Я слышала, ты сегодня увидишь своего парня». А я, как идиотка, плакала. Это необязательно была именно она. Но циничный аргумент бритвы «Оккама» говорил: все вещи похожи, и самое гадкое объяснение, скорее всего, будет самым верным.

– Мне так жаль, – сказал Джейк.

– Это не твоя… – меня пронзила очередная судорога, я хотела согнуться пополам, но не могла из‑за наручников, пристегнутых к клетке: –…вина, – еле выдавила я из себя.

– Моя. Мне очень жаль.

В это время Поулсом, охваченный ужасом, метался в другом углу клетки.

Грейнер взглянул на часы.

– Уже недолго осталось, детки, – сказал он. – И да, Джейк. Прежде чем ты умрешь, прими мои поздравления. Я уверен, ты был бы хорошим отцом.

Поулсом стал извиваться и мычать.

– Что?! – выдавил Джейк. Его била дрожь, он упал на четвереньки и сцепил зубы. Одежда на нем трещала по швам. Начала расти шерсть. У меня тоже.

– О да, – сказал Грейнер, – видимо, еще одно последствие антивируса. Твоя девица уже два месяца как тяжела. Спроси Поулсома. Он на седьмом небе от этого. Войдет в историю как человек, излечивший бесплодие оборотней. Правда, он вряд ли увидит результаты своего труда. Думаю, он и отсюда‑то не выберется.

Джейк взглянул на меня. Мой позвоночник начал изменяться. Блузка треснула в плечах. Я почувствовала, как позвонки разрастаются. Юбка порвалась. «Твоя девица уже два месяца как тяжела». Это невозможно. Но почему‑то, когда я услышала его слова, у меня словно свалилась пелена с глаз. Мне не давали сигарет. И алкоголя. УЗИ. Мыло из «Хэрродс» и полотенца. Я вспомнила те «волшебные» картинки, которые, если смотреть правильно, становятся трехмерными. Это невозможно. Но антивирус однажды уже сделал невозможное и помог мне выжить после укуса.

– Талулла! – позвал Джейк. Он обратился уже больше, чем наполовину. Скоро он не сможет говорить. Изменились даже его глаза. Вокруг валялись клочья одежды. Грейнер с каменным лицом прицелился.

Одно из железных колец лопнуло на моей лодыжке, другое врезалось в распухающую ногу. Джейк бился в судорогах. Одежда на мне почти совсем развалилась, Поулсом визжал с заклеенным ртом. Я чуяла страх Охотника, который спрятался за фургоном.

– Прощай, Джейк, – сказал Грейнер, и тут произошли два события.

Треснуло второе металлическое кольцо, я почувствовала прилив крови к ноге и приятное чувство свободы.

Одновременно не пойми откуда взявшийся серебряный дротик воткнулся Грейнеру прямо в грудь. Он сделал шаг назад, выронил пистолет и упал.

Охотник выскочил из‑за фургона и прицелился в Джейка. Но тот уже был на ногах: один прыжок – и он порвал Охотнику глотку.

В фургоне повсюду валялись клочья разорванной одежды. Мне наконец удалось оторвать наручники от прутьев. Левый наручник лопнул. Правый врезался в мясо на несколько сантиметров и вызывал жуткую боль. Несмотря на это, меня переполняла бешеная радость. Джейк уже стоял у клетки и держался за прутья. Хотя у него в голове был кавардак из «беременна не может быть Клоке дротик из‑за любви но это невозможно боже пусть она все‑таки», я постаралась мысленно передать, что меня можно вызволить только с помощью руки Охотника – и почувствовала его понимание и животное наслаждение, с которым он выдрал эту руку прямо из сустава. Затем он приложил ее к панели, устройство пропищало, опять что‑то пшикнуло, и дверь открылась.

Я упала в его объятия. Мы оба уже не могли говорить, но теперь нам и не нужны были слова: наши мысли слились воедино, волчьи тела были на свободе, и с нами было призрачное мерцание новой маленькой жизни (или мне так казалось?) в моей утробе. Нас переполняло счастье, мы чувствовали нашу общую природу, одна кровь текла в наших жилах, мы были одинаковыми и вместе. В эту секунду мир был идеален.

Если бы только я не закрыла глаза.

Если.

Джейк уже написал все о если, то.

Я стояла, закрыв глаза, и хотела, чтобы этот момент длился вечно, вечно чувствовать вокруг себя его горячие руки и биение его сердца рядом с моим. Я ничего не видела, но вдруг услышала глухой щелчок взведенного курка, а потом – мне показалось, что прошла целая вечность, – выстрел.

Все еще обнимая его, я открыла глаза. Через плечо Джейка я увидела, как Грейнер отчаянно пытается удержать пистолет для второго выстрела. Я медленно приподняла Джейка и повернулась спиной к его убийце. Я думала: пристрели заодно и меня, раз не осталось ничего, что мне дорого.

Нет, мой ангел. Ведь есть ребенок.

Я взглянула на него. Серебро пожирало его жизнь, как пожар – лес. Смерть забирала с ним и часть меня. Наручник на левом запястье наконец треснул. Нас обоих залила кровь.

Живи, – передал он мне мысленно. – Бога нет, и жить – это его единственная заповедь.

Хорошо.

Обещай мне.

Обещаю. Не покидай меня.

Из‑за черных деревьев показалась верхушка луны. Облака рассеялись. Сумерки сгущались.

Второго выстрела не последовало.

* * *

Трудно сказать, сколько времени я пробыла посреди этого маленького залитого кровью поля брани, рядом с его холодеющем телом. Луна стояла уже высоко, когда я опомнилась, встала и нежно уложила его на землю. Внутренний голос бесконечно повторял без выражения: «Его нет, его больше нет, его нет». Ничто не нарушало тишину. Даже ручей, казалось, затих. Воздух стал свежее. Бронированный фургон, мертвые тела, деревья – все вдруг увиделось мне с такой ясностью, словно кто‑то расставил их специально, вдохнув в них скрытый смысл.

Время шло, а я стояла, как завороженная. Наконец в голове стали возникать вопросы: что будет с телом Джейка, когда скроется луна? Его труп не трансформируется обратно? Было целых три трупа, с которыми нужно было что‑то делать. Но что? Где Клоке? Если я правда беременна, что будет, если роды начнутся во время Проклятия? И как тогда будет выглядеть мой ребенок?

Меня занимали эти вопросы, да, но помимо них я все это время подсознательно помнила, что нужно сделать прежде всего. Утолить голод.

Ко мне вернулось ясное понимание, как, бывает, возвращается слух, если вытряхнуть из ушей воду. Ветерок качал листья. От ручья пахло сырыми камнями. Кончики пальцев покалывало. Я только сейчас полностью осознала, что уже несколько часов как обратилась. И моего носа коснулся человеческий запах.

Я забралась в фургон.

Поулсом был чуть живой от ужаса. Я содрала скотч с его рта, случайно оторвав кусочек губы. Через пару секунд боль разгорелась, и он завизжал, как резаный. Я медленно обхватила его горло правой рукой (запястье все еще кровоточило) и сжала так, чтобы он понял: пора замолчать. Затем посмотрела вниз и указала пальцем на свой живот.

Было видно, как он судорожно размышляет, что могло бы его спасти – ложь или правда. Я даже удивилась, что он еще способен мыслить стратегически. Наконец, видимо, из соображений, что в конце концов правда все равно восторжествует, он кивнул и прохрипел: «Да. Беременна».

Нет, мой ангел. Ведь есть ребенок. Живи. Обещай мне.

Что ж. Я обещала.

Когда я покончила с Поулсомом, была глубокая ночь.

Я ела быстро, но успела прочувствовать весь спектр ощущений: жадность, ярость, утрату, замешательство.

А еще я чувствовала что‑то вроде упрямой, но совершенно неисполнимой надежды. Я вдруг представила, как держу своего ребенка за руку и показываю белого медведя в зоопарке Центрального парка. Это было моим самым первым воспоминанием, и мне так захотелось дать ему шанс тоже увидеть это.

С телами я ничего сделать не могла – даже с телом бедного Джейка. Но раз я собиралась уйти, надо было делать это сейчас. Я была одиноким чудовищем посреди Уэльса. Даже если я успешно трансформируюсь обратно, у меня нет ни денег, ни документов, ни одежды, ни безопасного места, куда бы я могла пойти. Я подумала об отце, о ресторанах, о Расторопной Элис и своей квартире. Как приятно было бы сейчас оказаться там, валяться в одних трусах на диване с чашкой кофе и листать журнал. А затем я подумала, как мало у меня шансов увидеть их еще раз или хотя бы пережить следующие двадцать четыре часа.

Но я должна была. Бога нет, но жить – это его единственная заповедь.

Так что хотя мне пришлось нелегко (попробуйте‑ка сделать все это огромными лапами вервольфа), я кое‑как собралась. У Поулсома оказался самый маленький размер ноги, так что я взяла его ботинки. Штаны и ремень Грейнера, кожаный пиджак Эллиса. Еще полторы сотни фунтов наличными. Одежда Джейка превратилась в лохмотья, но я нашла помятый и залитый кровью дневник в кармане пальто. Взяла и его. Еще нашла холщовую сумку с необходимыми в машине принадлежностями: провода для прикуривания, покрышка, фонарь, саперная лопата. Вытрясла содержимое и уложила туда свой новый гардероб. Я представляла, как расскажу об этом Джейку, когда все закончится. Запястье уже залечилось.

Еще я взяла пистолет Грейнера и сняла с его пояса три сменных обоймы. Хотя пользоваться оружием я не умела, даже не уверена была, что правильно поставила его на предохранитель. То есть я нащупала какой‑то рычажок, похожий на предохранитель, и сдвинула его. Но все равно оставалась вероятность, что штуковина взбесится и прострелит мне ногу.

Оставить Джейка было сложнее всего. Два раза я возвращалась, чтобы снова взглянуть, прикоснуться, понюхать. Оборотни, как выяснилось, не могут плакать. Эти невыплаканные слезы комом стояли в горле. Страшное осознание полного одиночества растворялась в мечтах о том, что он вот‑вот проснется.

«Без сентиментальностей. Тебе пора в путь. Впереди еще много дел», – говорил мне призрак Джейка. Он подгонял каждый мой шаг, так что в конце концов я твердо решила уйти.

Но не успела сделать и десятка шагов, как наткнулась на Клоке. Судя по описанию Джейка, это был именно он. И конечно, тот серебряный дротик, что торчал из груди Грейнера, был изготовлен на заказ и украшен инициалами – его и Жаклин Делон. Надо признать, он не выглядел удивленным или хотя бы испуганным, когда перед ним возник вервольф. Он лежал, прислонившись к дереву, с сигаретой в одной руке и наполовину пустой бутылкой водки в другой. Его ранили в левую ногу. Наверное, это был Охотник – когда вынырнул из‑за фургона и принялся стрелять в Джейка, но не попал.

– Bonsoir, Mademoiselle,[55]– сказал он. А потом по‑английски: – Он убил мою королеву. За это я убил его. C'est tout. [56]Бог на небесах, и в мире восстановлено равновесие. Убейте меня, если хотите, но не заставляйте страдать.

Ты спас мне жизнь, хотела сказать я, но, конечно, не могла. Мне вдруг захотелось помочь ему – отчасти в память о Джейке, потому что я знала, что их связывала довольно странная история. Но что я могла сделать?

На поляне остался бронированный фургон, но там повсюду были клочья от Поулсома, к тому же я не выдержала бы еще одного возвращения туда. Внезапно я вспомнила риторический вопрос мотоциклиста: «Какой идиот станет вести слежку на белом „Лэнд Ровере“?» Вот как раз такой идиот. Удивляясь сама себе, я ткнула в него пальцем, а потом изобразила водительский руль. Где твоя машина?

Ему, естественно, понадобилось не меньше минуты, чтобы собраться с мыслями и понять, чего я от него хочу. Когда он все же догадался, то истерически расхохотался, а потом вдруг умолк. Я почувствовала призрак Джейка, будто солнце грело мне спину.

«Un kilometre», – сказал Клоке, показывая назад. Я увидела, как жизнь блеснула в его глазах. До этого момента он был похож на человека, который свел с ней последние счеты. Но только не теперь. Оборотень предлагает помощь. Я подала ему руку. Он снова засмеялся, но вдруг погрустнел и принял ее.

* * *

Вот и все, что получилось из моей задумки закончить записи Джейка. Я хотела как можно точнее описать все произошедшее и не переходить на чувства, но перечитывая последние страницы, вижу, что не очень‑то справилась. Это оказалось на удивление трудно – не уходить от темы. Конечно, есть еще много того, о чем можно рассказать (например, как трехметровому оборотню залезть в «Лэнд Ровер»), но этому здесь уже не место. Может, позже. Мне кажется, у меня стало неплохо получаться писать – благодаря Джейку и тому, что мне просто физически необходимо выговориться. Беседы с собой, может, и не лечат одиночество, но хотя бы отвлекают от него.

С той ночи в Беддгелерте прошел месяц, и я выжила, хотя это было трудно. Я бы не справилась без помощи Клоке, но об этом в другой раз.

Завтра, если все пойдет как задумано, я уеду в Нью‑Йорк.

А до этого мне предстоит снова ощутить всю «прелесть» Проклятья. Сегодня полнолуние, а голод не интересуется, что тебе пришлось пережить, или чего ты боишься, или где хочешь быть на следующей неделе. Но в этом есть и кое‑что хорошее: его бескомпромиссность и полное равнодушие к угрызениям совести и рефлексии. Голод, прекрасный в своей простоте, учит меня быть оборотнем.

Думаю, лучше всего закончить записи на такой ноте полного смирения. Мое имя Талулла Мария Аполлония Димитриу, и я последний оборотень на земле.

Пока не родится мой ребенок. Тогда нас станет двое.

[1]Джон Китс. «Эндимион». Пер. Елены Фельдман.

[2]Ветхий Завет, Исх. 20: 3.

[3]Ветхий Завет, Исх. 20: 4,5.

[4]Ветхий Завет, Бытие 3: 5.

[5]У. Блейк «Тигр». Пер. К. Бальмонта.

[6]Джон Китс «Ода греческой вазе». Пер. В. Микушевича.

[7]У. Шекспир. «Ромео и Джульетта», акт II, сцена 2. Пер. А. Григорьева.

[8]«Еже писах – писах» («Что написал, то написал») – фраза, приписываемая Понтию Пилату.

[9]З. Фрейд „Три очерка по теории сексуальности“.

[10]«Ле хаим» (дословно «За жизнь») – традиционный еврейский тост.

[11]Дж. Байрон «Дон Жуан». Пер. Т. Гнедич.

[12]Уильям Эпсон. «Утренняя серенада». Пер. Елены Фельдман.

[13]А. Теннисон «Мариана». Пер. Елены Фельдман.

[14]Злые духи, которые вселяются в тела спящих людей и превращают их в оборотней‑каннибалов.

[15]Мэтью Арнольд, «Берег Дувра». Пер. И. Оныщук.

[16]Услуга за услугу (лат.).

[17]Имеется в виду Ганнибал Лектор, сыгранный Энтони Хопкинсом.

[18]Оборотень (фр.).

[19] Жак Клузо (Clouseau) – персонаж, вымышленный Блейком Эдвардсом, старший инспектор французской полиции, главный герой серии комедийных кинофильмов о «розовой пантере» – огромном бриллианте.

[20] «Поступай согласно своей воле» – одно из трех основных положений учения, созданного оккультистом Алистером Кроулию.

[21]«Дерьмо, дерьмо, дерьмо» (фр.).

[22]Хорошо. О да. Прекрасно. (фр.).

[23]«Старски и Хатч» (англ. «Starsky & Hutch») – комедийный боевик режиссера Тодда Филлипса.

[24]«Бог из машины» (лат.).

[25]Возвращаться всегда тяжело (англ.).

[26]Запах вампира (фр.).

[27] American Idol – Телешоу на телеканале FOX. Смысл передачи – соревнование на звание лучшего начинающего исполнителя в США.

[28]Женщина (фр.).

[29] Bloomingdale's – популярный американский магазин, существующий с 1861 года.

[30]Здесь и далее – волк (нем.).

[31] Чокто – коренной народ США, изначально проживавший на юго‑востоке.

[32]Национальный парк Джошуа‑Три (англ. Joshua Tree National Park).

[33] Jose Cuervo – сорт текилы.

[34]Организация, занимающаяся эвакуацией машин.

[35]Ничего (исп.).

[36]Библия короля Якова. Книга 7:3.

[37]Марка сигарет.

[38]Джон Китс (англ. John Keats) – поэт эпохи английских романтиков.

[39]Железнодорожная пассажирская корпорация (англ. National Railroad Passenger Corporation), действующая под коммерческим названием «Амтрак» («Amtrak»).

[40]Из поэмы «The Wondering Minstrels». Пер. Елены Фельдман.

[41]Личность, человек (нем.).

[42]Имеется ввиду Калифорния.

[43]Жаропонижающее.

[44]Синдром дефицита внимания и гиперактивности – неврологическо‑поведенческое расстройство развития. Проявляется такими симптомами, как трудности концентрации внимания, гиперактивность и плохо управляемая импульсивность.

[45]Вундеркинд (нем.).

[46]«Божественная комедия». Пер. М. Лозинского.

[47]Аркадский царь в древнегреческой мифологии. Он принес Зевсу в жертву младенца и за это был превращен в волка.

[48]Согласно библейскому преданию, это слова, начертанные на стене таинственной рукой во время пира вавилонского царя Валтасара незадолго до падения Вавилона от рук Дария Мидийского. В светской культуре эти слова стали условным обозначением предзнаменования смерти важных персон.

[49]Государственный переворот (фр.).

[50]Медлительность (фр.).

[51]Названия английских сериалов.

[52]Американская частная военная компания.

[53]Счета с Кодом для Сохранения Секретности.

[54]Успокойся (фр.).

[55]Добрый вечер, мадмуазель (фр.).

[56]Вот и все (фр.).