Тайна ваганькова кладбища

Я сам понимал, что иду неправильным путем. Ясно, что в начале 30-х годов Н. Ф. И. вышла замуж и переменила фами­лию. Гораздо естественнее было бы обнаружить ее под фамили­ей мужа, чем в биографии Федора Федоровича Иванова, умер­шего в то время, когда она была еще младенцем.

Сведения о том, за кого она вышла замуж, проще всего по­черпнуть из родословных. В дворянских родословных книгах каждый представитель рода занумерован по порядку и о каж­дом пропечатано: когда родился, где и когда служил, на ком был женат, каких имел детей, какими награжден орденами и чинами и когда умер. А про женщин — за кого вышла замуж.

Существуют сотни таких родословных сборников — и кня­жеских, и графских, и баронских, и просто знатных дворян­ских фамилий. Беда только в том, что фамилия Ивановых не принадлежала к числу знатных. И родословная дворян Ивано­вых не составлялась. Следовательно, узнать по родословным книгам, за кого девица Иванова вышла замуж, нельзя.

Оставалось последнее: выяснить, кто в XIX веке женился на девицах, носивших фамилию Иванова.

Я выписал в библиотеке Пушкинского дома все родословные книги, какие там есть, сложил их штабелями возле стола и принялся перелистывать. Сколько испытал я за этим много­дневным занятием внезапных радостей и сколько ужасных ра­зочарований!

«Иванова. 2-я жена князя Мещерского...» Не годится — Елена Иванова!

«Иванова. Любовь Алексеевна, жена коллежского реги­стратора Бартенева...» Не годится.

«Иванова. Жена штабс-капитана Кульнева...» Глафира Иль­инична! Не подходит.

«Иванова Наталья Федоровна, жена...» Чувствую: все за­мерло во мне и перевернулось. Чья жена?

Оказывается, мой палец остановился в середине родо­словной дворян Обресковых. И Наталия Федоровна Иванова значится в этой книге женой какого-то Николая Михайловича Обрескова, о котором тут же и сказано, что это поручик, за «постыдный офицерскому званию поступок» разжалованный и лишенный дворянства в 1826 году. В 1833 году уволен из во­енной службы 14-м классом, в гражданской службе с 1836 го­да.

Далее указано, что ему возвращены права потомственного дворянства и что в конце 50-х годов он имел чин надворного советника.

Ну, думаю, сейчас буду знать решительно все! В картотеке Модзалевского пересмотрю карточки с именем Обрескова, пе­релистаю несколько книг, в которых он упомянут, и тогда мне уже станет ясной судьба Н. Ф. И.

Из читального зала снова отправляюсь в Рукописное отделе­ние.

Роюсь в картотеке Модзалевского... Отец Обрескова, ге­нерал-лейтенант, есть. Брат, посланник в Турине, есть. Про них Модзалевский читал. Но никакого Николая Михайловича Обрескова нет и в помине. А это значит, что Модзалевский и не читал о нем ничего — ни разу в жизни не встретил его имени в печати. Это тем более удивительно, что Обресков разжалован в 1826 году, когда как раз закончился суд по делу об арестован­ных за участие в декабрьском восстании 1825 года. И я уж даже подумал, не был ли Обресков замешан в восстании.

Посмотрел в «Алфавит декабристов». Обрескова нет!

Выходит, что Н. Ф. И. и замуж вышла за человека, о кото­ром известно почти так же мало, как и о ней самой. А если так, то уж теперь, кажется, больше ничего не придумаешь. На этот раз, видно, заехал в тупик.

Впрочем, один ход у меня еще остается.

Я нигде ничего не мог узнать о Наталии Федоровне Ивано­вой, но это еще не значит, что я не найду каких-нибудь сведе­ний о Наталии Федоровне Обресковой.

Правда, этого имени в картотеке Модзалевского нет. Но, может быть, я найду его в каких-нибудь адрес-календарях или справочниках, которые Модзалевский на карточки не расписы­вал.

И я снова принялся перелистывать страницы алфавитных указателей и адрес-календарей. Раньше я изучал в них, букву

И.Л.АНДРОНИКОВ

Загадка Н. ф

«И», теперь перешел на «О». И снова принимаюсь просматри­вать некрополи.

«Некрополь» —по-гречески «город мертвых». Поэтому не­крополями называются также алфавитные списки умерших и погребенных людей. Другими словами — адресные книги клад­бищ. Только вместо улицы и номера дома в некрополе указана могильная плита или надгробный памятник. И тут же вслед за именем погребенного приводится все, что написано на могиль­ной плите или памятнике: годы рождения и смерти, изрече­ния, стихи.

В конце XIX—начале XX века были изданы описания и пе­тербургских, и московских, и некоторых провинциальных кладбищ, и даже описания русских могил за границей.

Беру «Московский некрополь»—второй том. Буква «О»... Батюшки! Целая страница Обресковых!!!

«Обрескова Екатерина...»

«...Марина...»

«Наталья Александровна...»

«Обрескова, Наталия Федоровна! Умерла 20 января 1875 го­да, на шестьдесят втором году от рождения. Погребена на Ва-ганьковом кладбище»!

Если в 1875 году ей шел шестьдесят второй год, следова­тельно, она родилась, как я предполагал, в 1813 году. Значит, она — Н. Ф. И., Наталия Федоровна Иванова. Значит, я все уз­нал!

И тут я понял, что по существу-то я ничего не узнал!

Ну и что из того, что Н. Ф. И. звали Наталией Федоровной Ивановой? А что нового вынесет из этого читатель? Что это от­кроет ему в стихах Лермонтова? Что скажет его уму и сердцу?

И я понял, что надо искать дальше.

Но так как из книг уже невозможно было больше извлечь решительно ничего, а познакомился Лермонтов с Ивановой в Москве, я поехал в Москву.