Шестнадцатая глава 7 страница

Кровь хлынула из многочисленных ран, унося проникший в тело яд... и жизнь.

Царь еще думал о том, что надо выйти наружу, позвать... Но не мог сделать даже шага. Шаг – и он рухнет наземь, чтобы уже никогда не подняться.

С каждым ударом сердца смерть подступала все ближе к Владыке Карнагрии. Еще пара ударов – и не спасет никакой лекарь.

Фаргал пошатнулся и огромная черная тень его поплыла вдоль полотняной стены шатра, удлиняясь, все ниже, ниже...

* * *

Вождь соктов проснулся от неистового крика, пронзившего мозг. Люг узнал голос. Отбросив покрывало, вождь схватил то, что было сейчас важнее одежды. Меч! Золотой браслет огнем жег запястье сокта.

Выскочив наружу, Люг едва не сбил с ног стражника, взмахнув мечом, рассек привязь и прыгнул на спину неоседланного жеребца. Вцепившись левой рукой в длинную гриву, сокт гикнул и с силой ударил пятками в крепкие бока.

Конь закричал почти как человек, от боли и неожиданности, но, узнав хозяина, обратил ярость в ярость бега, – прыгнул в темноту.

Напрямик, через спящих солдат, через пламя угасающих костров, с неистовым ржанием пронесся он по лагерю, исчезая раньше, чем смолкал стук копыт. Оставляя позади разбуженных, всполошившихся людей, жеребец, как смерч, пролетел сквозь ночь и был осажен всадником в шаге от царского шатра.

Люг слетел на землю, еще в прыжке успев разглядеть прореху в расшитой золотом ткани, представив коню свободу, сокт подскочил к часовому, застывшему у входа в шатер, и ударил его кулаком в грудь.

Без звука, как деревянная кукла, воин упал к ногам вождя. Люг‑Смертный Бой задохнулся от страшного предчувствия и отшвырнув тяжелый полог, ворвался в шатер...

...чтобы увидеть, как падает на ковер истекающий кровью Фаргал.

Люг прыгнул вперед, но не успел поддержать царя, и тело Фаргала ударилось оземь, выбрызнув из многочисленных ран слабые струйки крови.

Ни один лекарь уже не смог бы спасти царя. Даже его Верховному магу это было не по силам: нельзя в единый миг сплести заклинание. Но Люг, жрец Яго, мог попытаться.

Коснувшись правой рукой слипшихся волос Фаргала, сокт прошептал слово обращения и сила Яго снизошла на него. Будущий миг, в котором уже не было Фаргала‑живого, отступил перед продлившимся Настоящим, подарив Люгу несколько мгновений. Их хватило на одно короткое заклинание: раны царя перестали кровоточить. Теперь сокту осталось лишь собрать воедино всю свою любовь к другу и отдать ему часть своей жизненной силы. Воин, действительно, любил Фаргала более, чем самого себя: у него получилось!

Силы оставили вождя соктов, он опустился на ковер рядом со своим другом. Глаза его заволокло туманом. Последнее, что увидел вождь: полог шатра откинулся, и в проеме возникла зловещая фигура с мечом в руке... Вот только не было у Люга сил, чтобы поднять свой собственный меч! Мир вокруг него перевернулся, и сокт повалился на бесчувственное тело Владыки Карнагрии.

* * *

Начальник царской стражи Бехер, самый преданный и в преданности своей – самый свирепый из Алых услышал сквозь сон звериный хриплый крик Фаргала.

Шатер Бехера стоял в непосредственной близости от шатра императора. По традиции Бехер, должен был во время похода неотлучно находиться рядом с царем. Но Фаргал предпочитал одиночество и сумел убедить своего начальника стражи, что на земле Карнагрии тот может не оберегать его так тщательно.

Привстав на ложе, Бехер прислушался. Крик не повторился. И все‑таки Алый решил проверить. Одевшись, он вышел наружу... и не увидел часового перед царским шатром. Бехер обнаружил стража только оказавшись у самого входа. Часовой, без признаков жизни, лежал на земле.

Выхватив меч, Бехер ринулся внутрь... и застыл в ужасе!

Первое, что бросилось ему в глаза: чудовищная туша убитой Фаргалом твари.

– О Ашшур! – пробормотал начальник стражи, чувствуя, как его желудок готов вывернуться наизнанку.

Но когда взгляд его переместился на неподвижные тела Фаргала и Люга, Бехер забыл, что у него вообще есть внутренности. Инстинктивным движением он поднес к губам свисток и дунул в него, вызывая стражу. Вложив в ножны меч (клинки сокта и царя, чистые, лежали здесь же, на ковре – значит от мечей толку было немного), начальник стражи осторожно приблизился к лежавшим. Широкое красное пятно расползлось по ковру и Бехер вздрогнул, нечаянно наступив на кровь Императора. Опытным взглядом Алый сразу определил: Люг жив. А Владыка Карнагрии... мертв! Никто не может избежать смерти с такими ранами!

Что ж, если Император мертв, умрет и Бехер.

Вбежавшие в шатер воины замерли, увидев своего царя. Они тоже не усомнились, что жизнь покинула Фаргала. Бехер посмотрел на их побелевшие лица и вспомнил, что он пока еще командир царской стражи!

– Лекаря! – рявкнул он. – И Верховного мага! Мигом!

Если не удастся уже спасти царя, так, быть может, удастся вытащить хотя бы сокта?

Алый чувствовал свою вину: не Люг, а он, Бехер, должен был первым оказаться здесь.

Стражники втолкнули в шатер царского лекаря. Выдернутый из женских объятий в самый интересный момент, лекарь ошалело мотал головой. Бехер подтолкнул его к Люгу, которого стражники аккуратно сняли с груди царя и положили рядом.

Бросив беглый взгляд на Фаргала (монстра он, к своему счастью не заметил) лекарь покачал головой, сочувственно покивал Бехеру и склонился над соктом. Удостоверившись, что ран на нем нет, врачеватель достал из сумки флакон со снадобьем и ложкой разжав губы Люга, влил необходимую порцию.

Появился его Мудрость Верховный маг Императора Карнагрии Мескес Могущественный. Этого стражники не посмели торопить, но чародей и сам не стал медлить, услышав о случившемся.

В отличие от лекаря, Мескес обратил внимание именно на монстра. Более того, он, увидев останки, забыл даже о царе.

– Ваша мудрость! – Бехер коснулся сухонькой ручки мага, – может быть... Что‑нибудь...

Сознание собственной вины сделало Бехера робким.

Это было настолько непохоже на начальника царской стражи, что теперь смутился сам Мескес. Несмотря на пышный титул, Мескес был не из самых сильных магов. Оно и понятно: какой властелин рискнет приблизить к себе человека, способного завладеть его душой?

– Мне очень жаль, командир, – пробормотал маг, переводя взгляд на Фаргала. – Но уже слишком... О Ашшур! Да он жив!

Бехер, не смея поверить, уставился на тощего маленького человечка с черными блестящими глазами.

– Ты меня не обманываешь?

– Я? Ну‑ка, парень, назад! – крикнул он, ткнув пальцем в стражника, слишком близко подошедшего к останкам монстра. – Нет, Бехер! Я тебя не обманываю! А сейчас выстави отсюда всех, кроме лекаря!

– Все – вон! – рявкнул начальник стражи.

Теперь внутри шатра оставались только Бехер, Люг, уже начавший приходить в себя, лекарь и Фаргал.

Шагнув было к царю, Мескес остановился и покачал головой. Если человек с такими ранами еще жив, то он не умрет в ближайшие пару минут. Из складок своей одежды Мескес извлек белую палочку с серебряными концентрическими кольцами у обоих концов. Взмах – и над останками чудовища вспыхнул желтый пламенный шар. Пробормотав заклинание, царский маг коснулся палочкой туловища монстра, похожего на обнаженный человеческий мозг. Только не серого, а самого отвратительного из возможных цветов.

Коснулся – и чудовище зашевелилось!

Меч Бехера оказался у него в руке быстрей, чем взмах крыла ласточки. Но маг был спокоен.

Чудовище было лишено глаз, ушей, носа. Бугристое тело сверху пересекала щель, отдаленно напоминающая вагину. Мескес тронул ее палочкой и проговорил заклинание.

Голубое пламя объяло останки монстра. Миг – и от отвратительного существа не осталось даже пепла.

Это было совсем не то, чего ожидал маг, сообразил Бехер, поглядев на озадаченную физиономию Мескеса.

Маг быстро оглянулся, ища оторванные конечности монстра, не обнаружил и еще более огорчился.

Правда, осталась скорлупа, расколотая мечом Фаргала.

Непрерывно бормоча, маг подступил к ней, ощупал. Вопреки его ожиданиям, чешуя не была чешуей. Такое ощущение, будто она была просто нарисована на твердой поверхности. Твердой и гладкой. Маг похлопывал, постукивал, буквально обнюхивал броню, короткие когтистые лапы. Но все это представляло из себя не больше, чем панцирь, сброшенный крабом во время линьки. И никаких следов волшебства. Да, его сотворили какие‑то чары, но чары эти исчезли полностью. Хотя само образование осталось. Загадка! Ни намека на ниточку, что привела бы к виновнику нападения!

Царский маг не слишком расстроился. Он был отважен (иначе не стал бы чародеем), но сотворивший чудовище – не из тех, с кем хотелось встретиться. Мескесу такой колдун может оказаться не по зубам.

Маг был настолько поглощен панцирем, что не заметил того, что произошло за его спиной. Не заметил и Бехер, следивший за магом. Зато увидел Люг, частично возвративший себе силы. Настолько, чтобы, оттолкнув лекаря, сесть и возгласом привлечь внимание остальных.

Мескес и Бехер обернулись на его крик... и застыли, пораженные.

Фаргал поднимался!

Медленно, неуклюже, как управляемая кем‑то огромная кукла, царь перевернулся на живот, привстал на колено и, наконец, выпрямился во весь рост, застыв в неподвижности.

Бехер вспотел. Мескес тоже в первый момент побледнел от страха. Если царем управляют враждебные силы...

В наступившей тишине стало слышно, как снаружи переговариваются воины.

– Помоги мне встать! – тихо сказал Люг.

Опираясь на плечо лекаря, он подошел к царю, коснулся его правой рукой и, отчасти успокоившись, повернулся к начальнику стражи.

– Дай мне губку и кувшин с вином! – приказал он.

Бехер поспешно вручил вождю требуемое.

Мескес, не вмешиваясь, наблюдал за происходящим, время от времени шевеля пальцами и проговаривая слова усиливающих чувства заклинаний. Желтое защитное свечение вокруг него приугасло.

Мокрой губкой сокт бережно стер с лица Фаргала запекшуюся кровь и слизь. Страшные раны уродовали Фаргала, но глаза он сумел защитить и едва Люг промыл их, веки царя дрогнули.

Фаргал открыл глаза, но взгляд царя был пуст. Он смотрел прямо на сокта, но не узнавал друга.

– Он без сознания, – негромко произнес Мескес.

– Тогда почему он встал? – еще тише спросил Бехер.

– Последняя мысль! – пояснил маг. – Последняя мысль, последний приказ, который он отдал собственному телу.

– Давай! – велел сокт лекарю. – Поторопись, пока ничего не чувствует!

Лекарь раскрыл свою сумку, но тут вмешался царский маг.

– Я попробую! – сказал он, приближаясь к Фаргалу и обводя его легкими взмахами палочки.

Люг с сомнением посмотрел на Мескеса, но не стал возражать.

Маг, встав на носки, потянулся к лицу Фаргала... но мог достать только до подбородка.

На мгновение он задумался, потом повернулся к начальнику стражи:

– Подними‑ка меня, Бехер! – попросил он.

Воин осторожно обхватил ручищами сухую талию мага и поднял на два локтя вверх.

Легкими коричневыми пальцами маг пробежался по ранам.

Люг с большим интересом глядел на сосредоточенное лицо чародея.

Подушечки узловатых пальцев еще раз прошлись по разорванной, сочащейся сукровицей плоти. Маг облизнул языком тонкие, вдруг пересохшие губы и улыбнулся царю. Мескесу было страшно.

– Держи меня крепче! – приказал он Бехеру. И быстро произнес заклинание.

Начальник стражи дернулся. Руки его обожгло так, будто он коснулся пламени. Но он пересилил боль.

Лицо Мескеса блестело от пота. Костяной палочкой он нарисовал сложный узор перед лицом царя.

Ничего не произошло. Сначала. Маг ждал. Ждали и остальные. Бехеру казалось, что на ладонях его вздуваются пузыри ожогов.

Вдруг кожа на лице Фаргала, помимо его воли, пришла в движение. Как будто невидимые пальцы разминали ее. А еще через несколько мгновений безобразные борозды начали затягиваться. Не так, как зарастает рана, а скорее как сплавляются в горне края разрубленной кирасы.

Не прошло и пяти минут, как на лице и на теле царя от ран не осталось даже шрамов. Чистая загорелая кожа. Совершенно такая же, как до нападения.

– Опусти меня! – приказал Мескес.

Бехер тут же поставил мага на ковер и посмотрел на свои руки. Никаких ожогов!

Царский маг довольно улыбнулся и картинно, как певец или комедиант, взмахнул палочкой.

Протяжный стон вырвался из груди Фаргала. Затем мускулы его напряглись. Быстро оглядевшись, царь убедился, что враг исчез, а сам он окружен друзьями.

– Хорошая работа! – проговорил Фаргал, касаясь пальцами щек.

– Да, хорошая, – согласился Люг. – Вот только почему ты раньше скрывал свое умение?

– Я... – начал маг, но Фаргал прервал его и потребовал, чтобы ему рассказали о происшедшем.

Ему рассказали. Сначала Люг, потом Бехер.

Мескес молчал, пока Фаргал не обратился прямо к нему, повторив вопрос Люга.

– О царь, – отвечал Верховный маг, нисколько не смутившись. – Колдовские раны лечатся колдовством куда легче, чем раны нанесенные железом. Потому что лечатся они иначе. То, что сделал я, называется оборотом времени. Я как бы отнял волшебство, повредившее царю, собрал его здесь! – маг показал на костяную палочку. – И время на этом месте стянулось так же, как раны царя! Верней, наоборот, раны пропали, когда вместе с магией пропало и время. Нечто сродни тому, что проделал ты, вождь! – повернулся он к Люгу. – Но ты сделал, безусловно, больше. Сила времени, о царь, источник самой действенной магии в нашем мире! – Мескес снова обращался к Фаргалу. – Последователи и Аша, и Яго (поклон в сторону Люга) используют его!

Сокт улыбнулся. К рассуждениям «свободных» магов он относился свысока: знания никогда не заменят настоящую преданность богу.

– Существуют миры, мой государь, – продолжал маг, – где время можно собирать, как колосья пшеницы. Но доступны эти миры лишь величайшим из магов. Говорят, Великая Диадема Аша обладает подобной силой. Но, возвратясь к нашему делу: кажется, у меня появилась возможность выследить напавшего на тебя, мой государь!

– Эту тварь?

– Нет! Тварь – только форма. Хотя мастерство создавшего ее – достойно восхищения. Я хочу выследить создателя! Но предупреждаю, справиться с ним мне не по силам!

– Дай только след! – потребовал Фаргал. – И я сам разделаюсь с ним! Моему мечу по вкусу слуги Зла!

Мескес кивнул.

– Бехер! – попросил он. – Пусть это, – кивок в сторону скорлупы‑панциря, – отнесут в мою палатку!

– А я знавал людей, верней – магов, что лечили и обычные раны! – поддел таки напоследок Люг.

– Меня нет среди них! К сожалению! – сказал Мескес и поклонился царю.

– Могущественный! – попросил Бехер, видя, что чародей уходит. – Не взглянешь, что с моим солдатом, тем, что лежит у шатра?

– Когда я подскакал, он стоял как столб! – проворчал вождь соктов.

– Как столб, говоришь? Да, я посмотрю! Могу я идти, мой государь?

– Да, благодарю!

– Бехер! – сказал Люг. – Распорядись, чтобы прислали мою одежду. И поймали жеребца, на котором я приехал.

Бехер бросил взгляд на Фаргала и тот кивнул, подтверждая.

Даже Друг Царя не указывает начальнику царской стражи.

– Распоряжусь! – сказал Бехер. – А твой жеребец здесь, у шатра, не беспокойся!

И вышел, прихватив с собой лекаря.

Вошел глухонемой раб из фетсов и стал девать царя.

Люг вынул из раскрытого сундука с одеждой халат с меховой оторочкой и набросил на плечи. Даже на его мощной фигуре халат висел мешком – Фаргал был куда крупнее.

– Ну, что скажешь, мой царь?

– Я – только воин! – уклонился Фаргал. – Мескес?

– Да! – раздалось из‑за стенки шатра.

– Как мой стражник?

– Будет жить, государь! Но мне придется... – тощая фигурка мага вновь появилась на пороге.

– Потом! – оборвал его царь. – Войди!

– Я хочу знать, – произнес царь. – Кто и зачем проделал подобное! Когда ты сможешь дать мне ответ?

Верховный маг пожевал губами, на морщинистом лице проступило замешательство:

– Я уже говорил тебе, государь! Не гневайся, но мне трудно дать определенные ответы. Я немного поразмыслил и сейчас мне кажется, что напавший на тебя, не создание черных рук, а демон, призванный из миров дальних и древних. Демон, заключенный в оболочку, непроницаемую для его собственных сил. Сим же был достигнут двойной результат: никто из одаренных волшебным чутьем, не обнаружил присутствия демона, а заключенный в оболочку демон не нуждался в заклятии Власти самого чародея. Оттого сила демона не убавилась из страха пред вызвавшим его. Но сказанное – не более, чем домысел.

– С какой стати этот демон напал на царя? – спросил Люг. – И кто дал ему плоть?

– Демон сей, если я прав, по природе своей нападает на первое живое существо, что видит пред собой. Но, хотя на самом демоне нет власти призвавшего его, но имеется сила. Как верно заметил Друг Царя демон не может по собственной воле обитать в нашем мире. Равно, как и ты, царь, не можешь обитать в мире сего демона. Но мал, ничтожно мал собранный мною пепел невидимого!

– И все‑таки ты надеешься вызнать кое‑что?

– Даже птица в небе оставляет след, по которому предсказывают грядущее! Даже выброшенная тобой за ненужностью мысль возбуждает эхо в каком‑либо из множеств миров! Потому я обращусь к солидарным мне силам! И узнаю!

– А зачем на императора натравили демона – ты узнаешь? – спросил Люг.

– Царю лучше ведомы его помыслы и намерения. Там лежит ответ на вопрос: зачем маг напустил на него демона. Еще прошу тебя, повелитель, пусть собрат мой Бауран Семиглаз побудет у твоего шатра!

– Пусть, – согласился царь. – Но не дай ему Ашшур услышать что‑либо, кроме поступи Сил Зла!

– Он будет нем и слеп, как могильный червь! – заверил Верховный Маг.

– Даю тебе срок до завтрашнего вечера! – сказал Фаргал. – Ступай, не теряй времени!

– Разумное решение! – сказал Люг, когда маг вышел. – С одной стороны, солдатам не помешает отдых, с другой – днем такая жирная приманка, как ты, мой царь, еще более опасна! Если тот ловкий колдун пронюхает, что у него только день времени, то ему ничего не останется, как забросить сеть, не медля! А уж ты – такая рыбка, мой царь, что разорвет любой невод!

– Это так! – воскликнул Фаргал и глаза его сверкнули. – Я люблю, когда на меня охотятся!

И сжал огромный кулак.

Вошел Бехер.

Начальник царской стражи лично принес тючок с одеждой и вооружением вождя соктов. Пока Люг одевался, Фаргал приказал призвать к себе Шотара и тысячника Алых. И предупредил, что неподалеку от его шатра обоснуется маг Бауран. И еще раз наставил Бехера, как следует охранять его, царя Карнагрии.

Начальник стражи выслушал с непроницаемым лицом. Он не хуже Фаргала знал, что следует сделать. И Фаргалу достоинства Бехера были хорошо известны. Но таким образом император сделал начальнику стражи выговор за свою испорченную кожу.

– Стоило ли унижать его, мой царь? – вступился за Бехера вождь соктов, когда начальник стражи отправился рассылать гонцов. – Разве он виноват? Это же колдовство!

– Не виноват часовой! – строго ответил Фаргал. – А начальник царской стражи не имеет оправданий! Если меня убьют, Бехер ответит собственной жизнью. Даже, если он в это время находился за тысячу миль от царя по собственному приказанию своего государя! И это, говорю тебе, очень мудро для такой державы, как Карнагрия. Вот ты недавно пошутил над советами Саконнина...

– Ладно, ладно! Я понимаю, что именно начальнику царской стражи проще всего подсыпать в твой кубок яд!

– Или отвернуться, когда это сделает другой. Впрочем, в Бехере я уверен почти так же, как в тебе, мой друг! Но в тебе – больше! Потому что и сейчас ты появился раньше, чем он, хотя до твоего шатра в десять раз большее расстояние!

– Я немедленно велю перенести его поближе! – отозвался Люг.

– А я, – продолжал Фаргал, – так и не поблагодарил тебя!

– Пустое, мой царь? – отмахнулся сокт. – Моя жизнь – твоя. Это мне следует благодарить тебя! Я послал бы пару разъездов прочесать окрестности!

– Нет! Может спугнуть «охотника»! Подождем, что скажет Мескес!

– А! – махнул рукой сокт. – Я уверен, он не скажет ничего путного! Я не протестовал против дневки только потому, что торопиться нам некуда. Воинам не помешает отдых. А твой маг...

– Не торопись! – остановил его Фаргал. – Не искушай Судьбу!

– Ладно! – усмехнулся вождь соктов. – Тогда ставлю десять золотых твоей собственной чеканки, что колдун ничего не сможет!

– Принято! – ответствовал царь. И они хлопнули по рукам.

Глава третья

Люг проиграл. За час до захода явился Мескес и подал царю перстень с прозрачным камнем, выточенным в форме шестигранной пирамиды.

– Одень его на средний палец левой руки! – сказал маг.

Царь с сомнением оглядел перстень. Вряд ли он подходит даже для мизинца. Но попробовать можно!

– Мой повелитель! – воскликнул Мескес. – Я сказал: на средний палец!

– Да ты посмотри на мой палец! – воскликнул Фаргал. – Разве это колечко на него налезет?

– Налезет! Одевай! – уверенно сказал маг.

Царь покачал головой, но попытку сделал. И едва черный металл коснулся пальца, колечко растянулось, словно сделанное из упругого шелка и само скользнуло на палец, удобно облегая третью фалангу.

– Поверни его камнем внутрь и сожми кулак, мой повелитель! – произнес маг.

Фаргал выполнил сказанное и, когда он разжал руку, внутри камня затеплился красный огонек.

– Сделай так! – маг, держа перед собой ладонь левой руки, совершил полный оборот.

Царь повторил его действие и, когда рука оказалась напротив уже зашитого ткачом разреза в стене шатра, камень запылал, как уголь, который овеял порыв ветра.

– Твой враг – там! – не без самодовольства заявил Верховный Маг. – И где бы ты ни был, камень укажет путь! А когда ты окажешься рядом с колдуном, камень загорится зеленым!

– Я вознагражу тебя, Мескес! – пообещал Фаргал.

– Благодарю, мой повелитель! Я этого заслужил. Но прошу тебя: будь начеку, иначе кто вручит мне награду?

Что ж, он заслужил и право на шутку.

– Государь позволит мне удалиться?

Царь кивнул и маг поспешно вышел. Фаргал не отрывал глаз от камня, неизменно вспыхивавшего, когда рука оказывалась в нужном направлении.

– Интересно, мне он тоже придется впору? – поинтересовался Люг.

Фаргал удивленно взглянул на сокта.

– Это было бы кстати, – продолжил вождь. – Потому что именно я возглавлю отряд, который приведет тебе колдуна!

– Ты?

Глаза царя, сузившись, уперлись в темные глаза Люга.

– Перстень‑то – на мне!

– Так сними его! – предложил сокт. – Ты полагаешь, что я хуже тебя разбираюсь в колдовстве? Или что мой меч выпотрошил меньше нечисти? Может быть, твоя армия станет повиноваться мне, если тебя превратят в паука?

– Меня не так просто превратить в паука! – возразил Фаргал.

Но взялся за перстень: вождь был прав.

Однако волшебное кольцо решило по‑своему. Оно словно вросло в палец царя.

– Проклятый чародей! – возмутился Люг. – То‑то он так поспешно удрал! Я пошлю за ним!

– Постой! – Фаргал схватил его за руку. – Не думаю, что он дал его мне по собственной прихоти! Но скажу тебе в утешение: ты пойдешь со мной! Ты и я! Неплохая компания, верно?

– Отвратительная!

Сокт, упрямо наклонив голову, исподлобья уставился на своего друга.

«Настоящий бык!» – подумал Фаргал с удовольствием, глядя на этот мощный выпуклый лоб и широченные плечи.

– Две сотни Алых! – заявил Люг. – Вот что я считаю хорошей компанией для подобного дела! И прихватим твоего Верховного ловкача! А то и всех троих: пусть отрабатывают жалованье!

– Мескес и так хорошо потрудился! – возразил Фаргал. – И будь у него чувство, что может пригодиться, он сказал бы!

– Хрен! Когда доходит до драки, твои маги всегда норовят пристроиться за чужими спинами!

– Мы пойдем вдвоем! – твердо сказал Фаргал.

– Ашшур! – воскликнул возмущенный сокт. – Как только где‑то впереди распахнется особенно омерзительная пасть, так царь Фаргал непременно должен первым запихнуть туда коронованную голову!

– Успокойся, вождь! – рассмеялся Фаргал. – Ты ведь знаешь: в этом деле надо двигаться очень тихо, а рубить очень быстро!

– Ну чем не хороши твои Алые? – просительным тоном произнес сокт. – Чем плох отряд Шотара?

– Хорош, – согласился Фаргал. – Хорош, но – недостаточно! Кроме, разве что, самого Шотара! Ладно! Ради тебя! Возьмем капитана третьим!

– Разорви тебя тысячу демонов, царь! – прорычал сокт. – Ты просто хочешь подраться!

– Не без того! – согласился тот. – Я получаю особенное удовольствие, когда мой собственный меч проливает кровь во имя славной Карнагрии! Не забудь тварь искала именно меня!

– И ты решил облегчить задачу тому, кто ее послал! – проворчал Люг, смирившись.

Хорошо хоть согласился взять его и Шотара!

* * *

В розовой глубине Камня Великой Диадемы Аша вспыхнул зеленый треугольник. Носитель Диадемы покрепче сжал руками выточенные из черного агата подлокотники трона. Свет Камня пожелтел, а зеленый треугольник, уменьшившись, отступил вглубь и медленно повернулся. Теперь смотревшему извне (если б нашелся такой) увиделось бы, что не треугольник это, а пирамида с квадратом в основании. Сейчас пирамида опускалась вершиной наружу, одновременно оборачиваясь вокруг центральной оси. Вращение это постепенно набирало быстроту.

Пальцы мага побелели. Лицо выражало крайнее, экстатическое напряжение. Зеленая пирамида в глубине камня слилась в пульсирующий круг: зрачок магического Глаза.

Длинные светлые волосы сидящего на троне поднялись, вздыбились, окружив его голову потрескивающим ореолом. И тут же сухое лицо мага расслабилось, губы разжались, выпустив воздух... Ослепительный луч ударил в пространство перед ним, раздался громкий хлопок и зеленый Глаз Аша закрылся, оставив в воздухе пещеры расширяющееся облако желтого тумана.

Увенчанный Диадемой спокойно наблюдал, как пятно в двенадцати локтях от него густеет, наливается плотью и, наконец, обращается в человеческое существо.

Зеленый туман исчез. Человек упал на четвереньки, затряс головой, торопливо проговаривая охранительные слова...

– Во имя пробуждения Мудрого! – отчетливо произнес увенчанный Диадемой.

– Да будет! – привычно отозвался стоящий на четвереньках, поднял глаза и лицо его исказилось.

Словно не собрата по вере увидел он, а злейшего врага. Собственно, так оно и было.

Сообразив неуместность своей позы, перенесенный вскочил на ноги. Был он темен кожей, как табит или сокт, но не принадлежал ни к табитам, ни, разумеется, к соктам.

Горящие глаза с ненавистью и страхом взирали на старшего собрата.

– Ты нужен Мудрому! – объявил сидящий на троне.

– Скажи лучше – тебе! – выкрикнул жрец.

– Сие одно и то же. Равнозначно для тебя!

Увенчанный Диадемой наслаждался унижением стоявшего пред ним. Он знал все мысли и чувства жреца, видел смятение и страх, все, пережитое, когда волеизъявление более сильного сковало жреца, вырвало из ткани бытия (что подобно смерти) и унесло за тысячи миль, сюда, к излучине Агры.

– Ты нужен Мудрому! – повторил увенчанный Диадемой. – А сделаешь вот что...

– Нет! – закричал жрец, отскакивая назад.

– Да!

Глумление и угроза соединились в голосе сидящего на троне.

– Я не могу!

Это уже был вопль отчаяния.

– Я дам тебе силу, чтобы воплотить задуманное! – прозвучал присвистывающий голос Увенчанного Диадемой. – Я помогу тебе создать вместилище без крупицы нашей магии. Вместилище, которое не учует ни один враг. Ты понимаешь, что это значит для тебя самого?

Вызванный молчал.

Но сидевший на троне видел, что зацепил его. Знание, предложенное им собрату по вере, давало ключ к новой силе. С точки зрения младшего – риск, оправданный возможностью когда‑нибудь повергнуть более сильного соперника. Но сидящий на троне, как более сильный игрок, провидел дальше и точнее.

Показав вызванному, что следует сделать, он заключил:

– Ты создашь хранилище, заключишь в него демона и пошлешь к цели. Когда демон выпьет жизнь, предназначенную ему, он вернется в свой мир, а ты вправе будешь вернуться назад.

– А где я сейчас? – уже спокойнее спросил жрец.

Но, узнав, воскликнул:

– Меня же погубят прежде, чем я достигну границ Самери!

Презрительная усмешка искривила губы сидящего на троне:

– Хорошо, – сказал он, явно издеваясь. – Я верну тебя тем же путем, каким перенес сюда!

– Нет!!!

– Как знаешь! – увенчанный Диадемой усмехнулся. – Но твои тревоги преждевременны. Может быть, демон не сумеет управиться с нашим врагом. Тогда...

Черные глаза жреца округлились от ужаса, казалось, его нос еще более заострился, а щеки впали, воздев руки, он хотел обратиться к увенчанному Диадемой, но язык не повиновался ему...

– Я дам тебе защиту! – успокоил слабейшего сидящий на троне. – Конечно, я дам тебе защиту! Вызванный не набросится на тебя! А чтобы ты спокойно достиг границ нашей земли, я напитаю силой три дюжины Слуг. Трех дюжин хватит, чтобы защитить тебя под покровом ночи. Разве это недостаточная охрана для мага?