![]() |
Главная Случайная страница Контакты | Мы поможем в написании вашей работы! | |
|
Роберт Лэнгдон переписал спиральный текст с маски на бумагу, чтобы удобнее было в нем разбираться.
Сиена и доктор Феррис подсели к нему, и Лэнгдон старался не обращать внимания на затрудненное дыхание и беспрерывное почесывание доктора.
Он здоров, убеждал себя Лэнгдон, пытаясь сосредоточиться на тексте.
О вы, разумные, взгляните сами,
И всякий наставленье да поймет,
Сокрытое под странными стихами…
– Как я уже говорил, – начал он, – первая строфа в стихотворении Зобриста дословно воспроизводит строфу из «Ада» Данте – он предупреждает читателя, что за словами кроется более глубокий смысл.
Аллегорическая поэма Данте настолько насыщена завуалированными отсылками к политике, религии и философии, что Лэнгдон советовал студентам изучать итальянского поэта примерно так, как изучали бы Библию, – читать между строк, отыскивать глубинный смысл.
– Специалисты по средневековой аллегории обычно пользуются при анализе двумя категориями – «текст» и «образ». Текст – буквальное содержание произведения; образ – символическое наполнение.
– Ага, – с энтузиазмом подхватил Феррис, – раз стихотворение начинается с таких строк…
– Это значит, – перебила его Сиена, что поверхностное чтение даст нам только часть его смысла. Подлинный смысл нам не откроется.
– В общем, да. – Лэнгдон обратился к тексту и продолжал читать вслух:
Ты дожа вероломного ищи –
Того, кто кости умыкнул незрячей,
Того, кто обезглавил жеребцов.
Так, с безголовыми конями и костями слепой у нас неясно, но, видимо, нам предлагают найти какого‑то конкретного дожа.
– Наверное… могилу дожа? – предположила Сиена.
– Или статую, или портрет, – ответил Лэнгдон. – Дожей нет уже несколько веков.
Дожи в Венеции играли ту же роль, что герцоги в других итальянских городах‑государствах, и за тысячу лет, с 697 года, их сменилось больше сотни. Правление их прекратилось в конце восемнадцатого века с наполеоновским завоеванием, но их великолепие и могущество до сих пор остаются увлекательной темой для историков.
– Как вы, наверное, знаете, – продолжал Лэнгдон, – две главные туристические достопримечательности Венеции – Дворец дожей и собор Сан‑Марко, построенные дожами и для дожей. Там похоронены многие из них.
– А вы знаете, какой дож отличался каким‑то особенным злодейством? – спросила Сиена.
Лэнгдон взглянул на строку, вызвавшую вопрос: «Ты дожа вероломного ищи…»
– Такого не знаю, но в стихотворении говорится не о злодействе, а о вероломстве, то есть предательстве. Это разница – особенно для эпохи Данте. Предательство – один из семи смертных грехов, самый тяжкий, и наказание за него – последний, девятый круг ада.
Предателем для Данте был тот, кто изменил доверившемуся. Самое известное и злодейское предательство в истории – предательство Христа Иудой, и Данте считал его настолько гнусным, что отправил Иуду в самую сердцевину ада, место, названное по имени самого подлого его обитателя Джудеккой.
– Так, – сказал Феррис, – значит, мы ищем дожа, совершившего предательство.
– И это ограничит нам круг претендентов, – поддержала его Сиена. Она посмотрела на стихи. – Но следующая строка… «Кто обезглавил жеребцов». – Она подняла глаза на Лэнгдона. – Был такой дож, который отрезал у лошадей головы?
Лэнгдону пришла на память отвратительная сцена из «Крестного отца».
– Такого не припомню. Но еще тут говорится, что он похитил кости слепой. – Лэнгдон посмотрел на Ферриса. – У вас в телефоне есть Интернет?
Феррис тут же вынул телефон и подержал его в распухших красных пальцах.
– Мне трудновато нажимать на кнопки.
– Давайте я. – Сиена взяла телефон. – Ищем венецианского дожа, плюс безголовые лошади и кости слепых. – Ее пальцы забегали по маленькой клавиатуре.
Лэнгдон еще раз просмотрел стихотворение и стал читать дальше.
В мусейоне премудрости священной,
Где золото сияет, преклони
Колени и услышь воды теченье.
– Мусейон – никогда не слышал этого слова, – сказал Феррис.
– Это греческое слово – храм, посвященный музам, – объяснил Лэнгдон. – В Древней Греции мусейон был местом, где собирались просвещенные люди, чтобы обмениваться идеями, обсуждать литературу, музыку, искусство. Первый мусейон был построен Птолемеем при Александрийской библиотеке задолго до рождения Христа, а затем в мире их возникли сотни.
– Доктор Брукс – сказал Феррис, с надеждой глядя на Сиену, – можете посмотреть, есть ли мусейон в Венеции?
– Вообще их там десятки, – с веселой улыбкой сказал Лэнгдон. – Теперь они называются музеями.
– А‑а. Видимо, нам придется забросить сеть пошире.
Сиена продолжала набирать на телефоне текст, конкретизируя задачу.
– Так, мы ищем музей, где можем найти дожа, который отрезал головы у лошадей и крал кости слепых. Роберт, есть такой музей, которым раньше всего стоило бы заняться?
Лэнгдон уже припоминал самые известные музеи Венеции – галерея Академии, Ка‑Реццонико, палаццо Грасси, собрание Пегги Гуггенхайм, музей Коррер, – но ни один не подходил под это описание.
Он еще раз посмотрел на текст.
Где золото сияет, преклони колени.
Лэнгдон сухо улыбнулся:
– В Венеции есть один музей, идеально отвечающий этому описанию – «где золото сияет».
Феррис и Сиена выжидательно смотрели на него.
– Собор Сан‑Марко. Самая большая церковь в городе.
На лице Ферриса отразилось сомнение.
– Церковь – музей?
– Да. Так же как музей Ватикана. Больше того: интерьер собора Сан‑Марко знаменит еще и тем, что выложен золотой плиткой.
– Золотой мусейон, – взволнованно сказала Сиена.
Лэнгдон ответил кивком. Он не сомневался, что сияющий золотом храм в стихотворении – это собор Сан‑Марко. Венецианцы веками называли его La Chiesa d’Oro – Золотой церковью, – и внутренность его представлялась Лэнгдону самым поразительным церковным интерьером на свете.
– В стихотворении сказано: преклони колени, – добавил Феррис. – Где естественнее это сделать, как не в церкви?
Пальцы Сиены забегали по клавишам.
– Добавляю в поиск собор Сан‑Марко. Там, вероятно, и надо искать этого дожа.
Лэнгдон знал, что там они найдут сколько угодно дожей – это в прямом смысле слова базилика дожей. Почувствовав, что направление взято правильное, он опять обратился к стихам.
Преклони колени и услышь воды теченье.
Подземная вода. Есть ли вода под собором Сан‑Марко? Что за вопрос? – подумал Лэнгдон. Там под всем городом вода. Все здания Венеции потихоньку уходят в воду. Лэнгдон представил себе внутренность собора и прикинул, где можно услышать журчание воды под полом. А когда услышим, что должны сделать?
Он вернулся к стихотворению и вслух прочел конец:
Затем подземный отыщи дворец,
Хтоническое чудище найди там,
Живущее в кроваво‑красных водах,
Куда не смотрятся светила.
Образ складывался мрачный.
– Итак, – сказал Лэнгдон, – по‑видимому, мы должны идти по звуку струящейся воды в какой‑то подземный дворец.
Феррис почесал щеку и недовольно спросил:
– Что такое хтоническое чудище?
– Подземное, – сказала Сиена, продолжая нажимать кнопки. – «Хтонический» значит обитающий под землей.
– Да, отчасти, – сказал Лэнгдон. – Но у этого слова есть другие значения, связанные с мифами о чудовищах. «Хтонические» – это особая категория богов и чудовищ – Эринии, Геката и Медуза, например. Они зовутся хтоническими, потому что обитают под землей и ассоциируются с адом. – Он сделал паузу. – Но выходят из своих подземных обиталищ, чтобы нести бедствия миру людей.
Наступило долгое молчание; Лэнгдон понял, что все они подумали об одном и том же. Это хтоническое чудище… может быть только чумой Зобриста.
…подземный отыщи дворец.
Хтоническое чудище найди там,
Живущее в кроваво‑красных водах,
Куда не смотрятся светила.
– Во всяком случае, – сказал он, возвращая их к сути дела, – мы должны искать место под землей, тогда понятна последняя строка про воду, куда не заглядывают светила.
– В самом деле, – Сиена подняла глаза от телефона, – если вода под землей, в ней не может отразиться небо. А есть в Венеции подземные озера?
– Мне о таких не известно, – ответил Лэнгдон. – Но в городе, построенном на воде, может быть что угодно.
– А что, если озеро внутри здания? – вдруг спросила Сиена, переводя взгляд с одного на другого. – Там говорится о подземном дворце. Вы как‑то обронили, что Дворец дожей соединяется с собором, да? В таком случае на дворец и собор многое указывает: мусейон священной мудрости, дворец, связь с дожами – и все это расположено на главной лагуне Венеции, на уровне моря.
Лэнгдон задумался.
– Вы полагаете, что «подземный дворец» как‑то связан с Дворцом дожей?
– А что? Там говорится, чтобы мы стали на колени в соборе Сан‑Марко, а потом пошли по звуку струящейся воды. Может быть, этот звук приведет нас в соседний Дворец дожей. Там, может быть, нижняя часть дворца в воде.
Лэнгдон бывал во Дворце дожей много раз и знал, что никакие части его не затоплены. Этот просторный комплекс строений включал в себя и первоклассный музей, и целый лабиринт учрежденческих помещений, и внутренние дворы, и тюрьму, такую большую, что она занимала несколько зданий.
– Возможно, вы правы, – сказал Лэнгдон, – но если мы будем искать наобум, на это понадобится не один день. Предлагаю поступить так, как сказано в стихотворении. Сначала идем в собор, находим могилу или статую вероломного дожа и становимся на колени.
– А потом? – спросила Сиена.
– А потом… – Лэнгдон вздохнул. – Молимся изо всех сил, чтобы услышать журчание воды и чтобы она куда‑нибудь нас привела.
В наступившем молчании Лэнгдон вспомнил встревоженное лицо Элизабет Сински, явившееся ему в галлюцинациях, и как она шептала ему из‑за реки. Время уже на исходе. Ищите, и найдете. Где она сейчас? Цела ли? Люди в черном, конечно, уже поняли, что он и Сиена скрылись. Они погонятся за нами – вопрос, как скоро?
Преодолевая вдруг накатившую усталость, Лэнгдон вернулся к стихотворению. При взгляде на последнюю строчку у него возникла новая мысль. Он не знал, стоит ли заговаривать об этом. Куда не смотрятся светила. Может быть, это не имеет отношения к их поискам, и все же он решил поделиться своей мыслью.
– Я вот что хочу заметить.
Сиена подняла глаза от мобильного телефона.
– Три части «Божественной комедии» Данте, – сказал Лэнгдон, – «Ад», «Чистилище» и «Рай» – все три заканчиваются одним и тем же словом.
Сиена смотрела с удивлением.
– Каким словом? – спросил Феррис.
Лэнгдон показал на нижнюю строчку переписанного текста.
– Тем же самым, которым кончается это стихотворение, – «светила».
Он поднял посмертную маску Данте и показал на центр спиральной надписи.
Куда не смотрятся светила.
– Мало того, – продолжал Лэнгдон, – в финале «Ада» Данте слышит шум ручья, пробившегося через камень, и, двигаясь вдоль него… выходит из ада.
Феррис слегка побледнел.
– Черт.
И в это мгновение вагон наполнился оглушительным грохотом – поезд «Фреччардженто» ворвался в горный туннель.
В темноте Лэнгдон закрыл глаза и попытался дать отдых уму. Зобрист, может, и был безумцем, подумал он, но Данте он знал основательно.
Дата публикования: 2014-11-19; Прочитано: 251 | Нарушение авторского права страницы | Мы поможем в написании вашей работы!