Британская социальная антропология

Как уже отмечалось выше, британская антропология пра­ва пошла, в основном, по пути юридизации социальной ант­ропологии. Британская традиция социальной антропологии вос­ходит к шестидесятым годам XIX в., являя собой специфи-

1 Hoebei E. A. The Law of Primitive Man. P. 329—330.

2 Так (увы, скороговоркой) можно резюмировать заключительный раз- Дел этой книги, названный "The Trend of the Law" — "Тенденции раз­вития права" (Ibid. P. 33U—333).

64 Часть I. Антропология права как отрасль правовой науки

ческий сплав социологии и дарвинизма. Напомним, что знаме­нитый труд Ч. Дарвина "Происхождение видов" вышел в 1859 г. и на десятилетия закрепил за Великобританией роль храни­тельницы эволюционизма в общественных науках. Как мы зна­ем, традиции эволюционизма в британском правоведении зало­жили Мэн и Мак-Лсннан. Первому казалось, что он обнаружил истоки социальной организации в патриархальной семье и по­этому последующее развитие политических и правовых инсти­тутов шло как бы по пути расширения сферы патриархальной организации. Мак-Леннан делал акцент на первичности матрн-линейного рода и выделении из него впоследствии экзогамных кланов, прообраза будущей социальной организации- К позна­нию правового бытия человека их труды добавили ценный по­стулат: человек обладает определенным объемом прав и обя~ занностей только в силу своей принадлежности к той или иной социальной структуре — семье, роду, племени, клану.

Сильнейшее влияние на развитие британской — и не только британской — антропологии оказала вышедшая в 1871 г. работа Э. Тайлора "Первобытная культура", в которой впер­вые в научной литературе религии отводилась роль правовой социализации человека через усвоение освященных ею эти­ческих норм и правил поведения¹. Тайлор оказал, в свою оче­редь, сильнейшее воздействие на Дж. Фрэзера, чья работа "Тотемизм и экзогамия"² (1910), хотя и менее известная ши­рокому читателю, чем 12-томная "Золотая ветвь"^, является для юридической антропологии одной из основополагающих работ с точки зрения изучения генотипов правового запрета.

Все указанные выше авторы послужили, помимо их несом­ненных заслуг перед наукой, своеобразным эталоном культуры научного труда, опускаться ниже которого было бы просто не­прилично. И хотя ученые последующих поколений отошли от тра­диций кабинетной британской антропологии, общая культура ра­бот британских антропологов является и по сейдень высокой.

' См.: Тайлор Э. Б. Первобытная культура. М., 1989-

² См.: Fraser J. G. Totemism and Exogamy. A Treatise on Certain Early Forms of Superstition and Society. L., 1910.

³ См.: Eraser J. G. The Golden Bough. A Study in Magic and Religion. L., 1913—1924. С 1980 г. вышло несколько изданий русского перевода "Зо­лотой ветви".

Глава 2. Традиции и современность в антропологии права 65

Однако вернемся к социальной антропологии. У. Риверс был первым, кто открыто порвал с традициями эволюцио­низма- Его работа по истории меланезийского общества¹ зна­меновала собой переход британских антропологов к полевым исследованиям с целью получить доказательства социальной обусловленности таких институтов, как брак, системы род­ства. Его самый известный последователь А. Р. Рэдклисрф-Браун, исследуя системы родства, открыто встал на позиции социального детерминизма (кстати, по этой причине он стал одним из самых цитируемых советскими исследователями "бур­жуазных" авторов)^. Как и Б. Малиновский, он исследовал жизнь австралийский аборигенов, но в своей основной работе³ встал на более радикальные позиции, показав обусловлен­ность систем родства аборигенов социальными факторами. Именно с его именем связывают окончательное оформление британской школы социальной антропологии.

В 1946 г. создается Ассоциация социальных антрополо­гов Содружества. Вместе с Королевским антропологическим институтом Ассоциация издает журнал "Человек" ("Man"), в котором публикуются все адепты социальной антрополо­гии. Именно с этого времени британская социальная антропо­логия развивается по пути синтеза социологии, антропологии и права на основе теории "единого социального поля". Эту тенденцию можно проследить по трудам Э. Эванса-Причар-да, всю жизнь посвятившего исследованию безгосударствен-

' См.: Rwers W. H. The History o[ Melanesian Society. L., 1914, Попутно ука­жем на друше известные работы этого автора: Kinship and Social Organisation. L., 1920: Conflict and Dream. L.; N. Y., 1924; Social Organisation. L., 192G.

Советские авторы умалчивали при этом, что интерес А, Р. Рэдклифф-Брауна к " примитивным обществам" возник под воздействием советов - П А. Кропоткина отправиться на поиски не испорченных буржуазной цивилизацией обществ. Так к нему при.чппла кличка "Браун-анархист".

См'.Radcliffe-Bro-iL-n A. R. The Social Organisation of Australian Tribes. L_1931. Другие работы: Structure and Function in Primitive Society. L.,

¹⁹⁵². Эта работа вышла, наконец, в русском переводе: Рэдк.аифф-Бри-ун А. Р. Структура и функция в примитивном обществе: Очерки и лек-Ции!- Пер, с англ. М,, 2001; см. также: Никиш.виков А. А. Структурно-Функциональные методы А- Р. Рэдклифф-Брауна в истории британской социальной антропологии. С. 258—303.

наиболее известный труд — исследование суданских племен: Evans-

Pritchard Е. Е. The Nuer. Oxford, 1940, В теоретическом плане интересна Раоота Social Anthropology. L., 1951.

Часть I. Антропология права как отрасль правовой науки

ных обществ Африки и считавшего более естественным со­циальное, а не государственное, бытие человека.

В 50—70-е гг. Э. Лич в Кембридже и М. Глакмэн в Ман­честере стремятся отойти от слишком прямолинейных, по их убеждению, установок прежних научных авторитетов на социальную детерминированность всех проявлений обществен­ной жизни, включая право, и предпринимают попытки со­единить теорию функционализма с марксистским подходом¹. М. Глакмэн интересен для юриста-антрополога своей работой о письменной и устной культуре, где есть интересные пас­сажи о письменном и устном праве².

В 80—90-е гг. в британской социальной антропологии на­блюдался определенный идейный и тематический застой, хотя продолжали выходить солидные монографии. Однако к кон­цу 90-х гг. наметилось определенное обновление тематики исследований, прежде всего за счет включения в сферу ин­тересов антропологов проблем глобализации культуры, изу­чения жизни и быта так называемых культурных меньшинств в иной среде с выходом и на правовые проблемы^. Наиболь­ший интерес, на наш взгляд, представляет наметившаяся тенденция изучения права как средства социального контро­ля⁴. Во всяком случае, британская антропология права как самостоятельная научная и учебная дисциплина наращивает свой потенциал.

Французская юридическая антропология

французская юридическая антропология до недавнего времени занимала более скромные позиции по сравнению с англо-американской юридической антропологией- Во-первых,

¹ Интересные сведения можно почерпнуть из работы: Веселкин Е. А. Кризис британской социальной антропологии. М-, 1977.

² См.: Ghi.ckm.an М. Н. The Interface between the Written and the Oral. Cambridge, 1987.

³ См., в частности: Ваитапп G. Contesting Culture: Disclosures of Identity in Multi-Ethnic. L.; Cambridge, 1996.

⁴ См.: More S. F. Law as Process: an Anthropological Approach. L., 1978;

Nader L., Todd Н. The Disputing Process: Law in 10 Societies. N. Y., 1978;

Roberts S. Order and Dispute. Harmondsworth, 1979; Hendry J. Law, Order and Social Control // An Introduction to Social Anthropology. L., 1999.

Глава 2. Традиции и современность в антропологии права 67

сама система континентального права, довольно жестко ори­ентированная на закон как на основной (если не единствен­ный) источник права, не испытывала потребностей внутрен­ней корректировки за счет внедрения разработок антрополо­гии права; более того, позитивисты (во всяком случае во Франции) довольно враждебно встретили появление первых работ по юридической антропологии. Во-вторых, во Франции дольше, чем во многих других странах, этнология и общая антропология не входили в контакт с правоведением и не оказа­ли на него такого мощного воздействия, как, скажем, в Аме­рике. И все же уже после того, как юридическая антропология вошла, образно говоря, с черного хода, она впитала в себя традиции национальной антропологии со всеми ее достоинства­ми и недостатками, поэтому будет логично сначала остано­виться на особенностях французской общей антропологии.

О французской антропологии можно сказать, что ее тра­диции богаты, а тематика исследований разнообразна; она отмечена яркими именами: П. Брока, М. Мосс, Л. Леви-Брюль, М. Ленхардт, П. Ривэ, М- Гриуль, в послевоенное время К. Ле-ви-Строс; каждый из этих ученых создал собственную школу, имеет своих последователей. На классиков первого ряда мы бу­дем еще ссылаться, на современниках остановимся сейчас.

Но для начала отметим очевидный парадокс. Долгое вре­мя французская антропология не отличалась разработаннос­тью цельной доктрины или преобладанием какого-либо на­правления (как культурализм в США, функционализм в Ве­ликобритании или диффузионизм в Германии). Французская антропология оставалась по преимуществу либо философич­ной (традиция, идущая от Руссо), либо "музейной".

В рамках философской ориентации возникло мощное со­циологическое течение, возглавляемое О. Контом и Э. Дюрк-геймом и исследовавшее человека как социальное существо, связанное с другими узами солидарности. Этнологические ис­следования рассматривались как дополнительный источник ин­формации. Наиболее ярким автором этого направления, пос­ледователем Э. Дюркгейма, можно считать Марселя Мосса. 'Никто не обладал такой чувствительностью к единству про­шлого и настоящего, запечатленного в самых неприметных

68 Часть I. Антропология права как отрасль правовой науки

и обыденных наших привычках, как Мосс, который развле­кался тем, что прослеживал границы кельтской экспансии по форме хлеба на прилавке булочника"', — писал о нем К. Леви-Строс. М. Мосс был комплексным антропологом, его интересовало все в человеке — от строения тела до смысла магических обрядов².

Второе направление мы условно назвали "музейным" по той причине, что долгое время французская антрополо­гия, не допущенная в университеты³, имела своим приста­нищем музеи — в 1855 г. был создан отдел антропологии в Национальном музее естественной истории, а в 1878 г. — Му­зей этнографии Трокадеро. Естественно, музейная специфика налагала свои требования: акцент делался на изучение памят­ников материальной культуры, предметов быта различных народов, их описанию и классификации, но эта специфика позволяла глубже выявить связи человека с окружающим миром, виды его хозяйственной деятельности, культуру, язык, стимулировала сравнительные исследования. Результатом этой деятельности было создание в 1937 г, уникального музея — Музея человека, а затем и Дома наук о человеке в Париже.

Теоретическая пестрота французской антропологии, ко­торую можно было лишь с большой натяжкой выдавать за бо­гатство идей и мнений, особенно разительно контрастировала с мощной теоретической базой англо-американской антропо­логии, питаемой к тому же давней традицией эмпирических исследований, к которым французы относились, мягко гово­ря, с прохладцей^. В послевоенное время стало очевидно, что

' Леви-Строс К. Предисловие к трудам Марселя Мосса // Мосс М. Социальные функции священного. Пер. с франц. СПб., 201)0. С. 412,

² Русские переводы работ М. Мосса: Мосс М. Общество, Обмен. Личность. М., 1996; Он же. Социальные функции священного: Пзбранные произве­дения. СПб., 2000, В сборник вошла ценнейшая для юриста-антрополога работа "Коллективные представления и многообразие цивилизации", где речь идет о праве и обычаях многих народов. Традиции М. Мосса продол­жают его ученики. См.: Карбонье Ж. Юридическая социология. М,, 1986.

³ Лишь в 1925 г. с большим отставанием от других стран был создан Инсти­тут этнологии при Сорбонне, правда, собравший целое созвездие ученых.

⁴ Об этом самокритично пишут в очерке о французской антропологии в Словаре этнологии и антропологии сами французские авторы. См.:

Dictionnaire de Г ethnologic et de 1'anthropologie. P., 2000. P. 289— 298.

Глава 2. Традиции и современность в антропологии права 69

не этнология стимулирует во Франции теоретические поиски и полевые исследования, а давняя философская традиция, в которой, несомненно, французы были сильнее других. Поэто-гду именно философу по образованию (правда, со вторым дип­ломом по праву) К. Леви-Стросу предстояло совершить тео­ретический прорыв во французской антропологии, причем такой мощный, что результаты его сказались на развитии всей мировой антропологии.

Работы К. Леви-Строса хорошо известны у нас в Стране. Потребность в них была так велика, что еще в 70-е гг. Ин­ститутом научной информации по общественным наукам АН СССР они издавались сборниками под неизбежным грифом "Для служебного пользования" (как объяснить нынешним сту­дентам весь идиотизм ситуации и научный подвиг академи­ческих сотрудников, переписывавших от руки сотни страниц спецхрановских изданий?!). Сейчас они доступны каждому', поэтому мы ограничимся оценкой значения работ К. Леви-Строса для антропологии права.

Имя Леви-Строса неразрывно связано с новым направ­лением в антропологии, названном структурной ант­ропологией, теоретические основы которой он разрабо­тал. Обладая широкой эрудицией, Леви-Строс смог синте­зировать все крупные течения антропологии и этнологии, прямо используя идеи одних, отбрасывая или нюансируя идеи других. Благодаря вынужденному отъезду в годы войны в Аме­рику, он испытал сильное воздействие культурной антропо­логии Ф. Боаса, подсказавшего ему идею изучения "структур бессознательного". Увлекшись идеями А. Рэдклифф-Брауна, он затем отходит от функционализма, но сохраняет интерес к британской социальной антропологии. Наконец (точнее — в первую очередь), будучи последователем М. Мосса, он раз­вивает его теорию обмена и концепцию символов.

Назовем только некоторые московские издания, поскольку работы этого автора издавались и другими издательствами: "Структурная антрополо-гия" (М., 1983); "Первобытное мышление" (М„ 1994, М., 2000); "Пе­чальные тропики" (М-. 1999); Путь масок" (М., 2000). Ряду этих изданий "Редпосланы интересные вступительные статьи А. Б. Островского.

70 Часть I. Антропология права как отрасль правовой науки

Для многих предшественников и современников Леви-Строса в этнологии и антропологии исследование различных (по преимуществу далеких и экзотических) обществ было основной и конечной задачей: важно было выявить, как функ­ционируют эти общества, какова их организация, психоло­гия, обычаи. Для Леви-Строса это исследование было лищь средством, а целью — познать "глобального человека" во всех его измерениях, географических, антропологических, исторических. Вот здесь и помогло ему философское образо­вание и склонность к определению смысла бытия человека. По этой причине его по большому счету не очень интересу­ет то или иное общество, ему интересен сам человек в этом обществе. Он сталкивает лбами культурный релятивизм и на­учный универсализм; проще говоря, признавая культурные различия обществ, он считает их все же второстепенными по отношению к универсальной сущности человека. Сверхза­дача ученого — выявить на фоне этой культурной пестроты постоянную структуру ментальности человека и доказать, что эти структуры повсюду имеют общие закономерности.

Этой общей постоянной структурой является для Леви-Строса "коллективное бессознательное в уме человека", пи­таемое повсюду одними и теми же образами, символами, мо­тивациями. Носителем этого "коллективного бессознательно­го" является психология групп, из которых не выпадает ни один человек. В "Печальных тропиках", посвященных как раз механизму формирования "коллективного бессознательного", Леви-Строс соединяет, казалось бы, несоединимое — фрей­дизм с его культом бессознательного и марксизм с его уста­новкой на то, что группы не создаются просто так, а фор­мируются по определенной модели, заданной, в свою оче­редь, способом производства.

Каждое направление в антропологии брало в качестве методологического подспорья какую-либо смежную науку:

эволюционисты опирались на биологию, функционалисты —• преимущественно на социологию. Леви-Строс в основу своего структурного метода положил лингвистику (см. главу П "Струк­турной антропологии"). Почему? Ему представлялось, что из всех современных наук лингвистика по своему инстру-

Глава 2. Традиции и современность в антропологии права 71

ментарию является самой "продвинутой" общественной нау­кой и самой универсальной, поскольку языки индейцев Ама­зонки, восточные и европейские языки изучаются и анализи­руются по единой методике. К тому же в основе любой куль­туры лежит символика, передаваемая средствами языка.

Здесь не место вдаваться в тонкости структурного ме­тода Леви-Строса¹. Нам важны последствия применения это­го метода в антропологии вообще и в юридической антропо-' логии в частности. В обобщенном плане, подобно используе­мому в лингвистике методу противопоставления слова и языка (Соссюр), послания и кода (Якобсон), мысли и фонемы (Тру­бецкой), может быть противопоставление "история—систе­ма": для исторического подхода важен поиск генезиса, пред­шествующих форм, смысла эволюции изучаемого объекта, для структурного — важнее изучение нынешнего состоя­ния объекта, рассматриваемого как система взаимообуслов­ленных структур. "Слова" выражают "язык" во множествен­ности комбинаций, но "язык" остается в целом неизменной структурой, несмотря на все словесные вариантности. Та­ким же образом, если брать систему норм права как нечто переменное, сиюминутное и многовариантное, она выража­ет право — продукт истории, величину во многом постоян­ную. При всей спорности многих положений структурализма (который грешит, на наш взгляд, излишней умозрительнос­тью и игрой в понятия) важно "удержать" его ценное от­крытие — человек не абсолютно свободен в своих действи­ях, а детерминирован структурами собственного бытия, ко­торые им не всегда осознаются.

Другой ценный вывод для юридической антропологии: в истории нет "периферийных" народов, каждый народ вносит свой уникальный вклад в общую мировую цивилизацию. При этом вывод Леви-Строса основан не только на общем "про-

.————————

1 Отошлем к вводной статье А. Б. Островского "Обоснование антрополо-гии мышления", предваряющей перевод работ Леви-Строса: Леви- Cтрос К. Путь масок. М., 2000. С. 3—18. Готовым к длительному напря-жению мысли читателям рекомендуем помимо "Структурной антропо-логии другие работы Леви-Строса, вошедшие в сборник "Первобытное мышление", — "Тотемизм сегодня" и "Неприрученная мысль".

72 Часть I. Антропология права как отрасль правовой науки

грессивном" подходе, а на его научной доктрине, что всякое явление в мире от заключения брака до отношений между государствами основано на обмене и взаимной коммуникации. Ему была ненавистна идея "человека-винтика", ибо в каж­дом человеке отражена универсальность мира.

Самым "юридизированным" специалистом по антрополо­гии права и пожалуй самым известным в мире французским юристом-антропологом можно назвать Норбера Рулана, ру­ководителя кафедры юридической антропологии университе­та Экс-ан-Прованса. Признанием его заслуг в этой науке стал перевод на английский, итальянский, португальский, индо­незийский языки его самого известного труда — "Юриди­ческая антропология"', вышедшего в 1988 г. После долгих издательских перипетий в 1999 г. эта книга вышла и в рус­ском переводе как учебник².

По нашей просьбе Н. Рулан составил краткий очерк сво­ей научной деятельности, своего рода творческую автобио­графию. Этот очерк, ответ на наш вопросник, мы с удоволь­ствием воспроизводим.

"Моя начальная подготовка проходила в области истории права, в частности в области римского права. Тема диссерта­ции "Политическая власть и личная зависимость в античном Риме: генезис и роль отношений клиентелизма'^', Затем я от­крыл для себя дисциплину, слабо развитую во Франции: юри­дическую антропологию, в которой и решил специализиро­ваться. В последнее время мои научные исследования побу­дили меня заинтересоваться французским позитивным правом, в частности, публичным правом. В ходе этих "смен вех" моя подготовка историка права всегда приходила мне на помощь в том смысле, что позволяла лучше увидеть исторические мас­штабы в исследованиях по юридической антропологии, а так­же роль исторических факторов во французской правовой модели и ее нынешнее развитие.

' Rouland N. Ор. cit. (scrie "Droit fondamental").

² См.: Рулан Н. Юридическая антропология: Учебник д-чя вузов. Пер. с франц. / Под ред. А. И. Ков./iepa: Отв. ред. и авт. предисл. В. С. Нерсеся-чц. М., 1999.

³ Опубликована: Rouland N. Pouvoir polilique et dcpendance personnelle dcins I'Antiquile romaine; Genese et role des relations de cLientele. Bruxelles, 1979-

Глава 2. Традиции и современность в антропологии права 73

Хотел бы прокомментировать основные этапы своей ис­следовательской деятельности.

1. Этнологический период. Основные работы: "Правовые средства решения конфликтов у индейцев инуитов", 1979';

"Инуиты Нового Квебека и Конвенция Бей Джеймс", 1978².

После завершения диссертации по римскому праву я испытал потребность обратиться к малоизученному пра­ву, которое не преподавалось в рамках того классическо­го образования, которое я получил. Меня давно влекли арктические широты, что естественно привело меня к изучению народностей инуитов (именуемых прежде эски­мосами). Идя по классической схеме, я сначала заинтере­совался этнологией традиционного общества инуитов- И я тогда написал "Правовые средства решения конфликтов у инуитов". Помимо описания песенных состязаний, исполь­зуемых при решении споров некоторыми племенами этой народности, я пытался показать, что санкция, обычная составляющая наших правовых норм, может иметь иные формы и иной психологический эффект, чем у нас. Одна­ко мои полевые исследования поставили меня перед ли­цом иной реальности, более современной: территориаль­ные и правовые требования коренных народов. В 1975 г. я посетил различные общности в районе Гудзонова залива, разделенные в результате подписания первого договора, регулирующего отношения между Квебеком и коренными народами, Конвенции Бей Джеймс. По возвращении я на­писал работу, анализирующую последствия этого догово­ра на положение инуитов арктической части Квебека: "Ину­иты Нового Квебека и Конвенция Бей Джеймс". Я мог бы и дальше специализироваться в изучении этих народов, их прошлого и настоящего. Но великий соблазн стать этноло­гом все же не поколебал моих предпочтений юриста клас­сической формации.

Les modes juridiqucs de solution des conflits chez les InuTt. Quebec:

Universitc Lava!, 1979.

² Les inuil du Nouveau Quebec et la Convention de la Bale James. Quebec:

Universitc Laval, 1978. P. 218.

74 Часть I. Антропология права как отрасль правовой науки

2. Антропологический период: соединение права с ант­ропологией. Основные работы: "Юридическая антропология", 1988'; "На границах права: юридическая антропология со­временности", 1991²; "Право меньшинств и коренных наро­дов", 1996³.

В последующие годы я несколько отошел от своих аркти­ческих экспериментов и попытался сблизить две дисципли­ны, которые во Франции не стыковались: антропологию и право. С тех пор и по сей день я старался удерживать оба конца этой цепи.

В этом плане мои мыслительные усилия направлены на решение двух задач. С одной стороны, выработать син­тез новой дисциплины для знакомства с ней коллег и сту­дентов. С другой стороны, сосредоточиться на очень акту­альной теме: права человека и права меньшинств, в их межкультурном прочтении.

К концу 80-х гг. во Франции не было ни одной работы, синтезирующей новую дисциплину- Мне пришлось написать учебник "Юридическая антропология", вышедший в 1988 г. В нем я описал историю дисциплины, ее предмет, в нем же я проанализировал основные правовые отношения в тради­ционных обществах. Но я также довольно подробно остано­вился на проблеме правовой аккультурации и на антрополо­гии нашего западного позитивного права в той мере, в кото­рой мне казалось необходимым связать традиционные общества и современные общества. Спустя несколько лет я испытал потребность выйти за рамки чисто университетс­кой лекторской деятельности- И тогда я написал и издал у специализированного издателя эссе "На границах права. Юридическая антропология современности". В ней я попы­тался адаптировать ставшую мне близкой дисциплину к про­блемам современных западных обществ. Сделав акцент на многообразии юридического опыта, накопленного человече­ством, я попытался выявить правовые условия совмещения

' Anthropologie juridique. P., 1988.

² Aux confins du droit: Anthropologie juridique de la modernite. P., 1991.

³ Droil des minorites et des peuples autochtones / Dir. avec S. Pierre-Caps et J. Poumarede. P., 1996.

Глава 2. Традиции и современность в антропологии права 75

справедливых требований универсализации и необходимого

уважения различий.

Таким образом, я с фатальной неизбежностью подошел к тому, что стал обостренно воспринимать права мень­шинств и коренных народов, ставшие в наши дни показа-. телем прогресса прав человека в целом. И здесь мне при­шлось констатировать, что французская читающая публи­ка не имеет ни одного синтезирующего труда на эту тему. Результатом этой констатации стала работа "Право мень­шинств и коренных народов". Параллельно в своих статьях я продолжал свои размышления о правах человека, как всегда стремясь примирить универсализм и уважение осо­бых прав (статьи "Антропологические основания прав че­ловека", "Китайская правовая доктрина и права человека'" и др.).

Эти исследования побуждали меня использовать концеп­ции международного права, созданные прежде всего на ос­нове западного опыта. В какой-то мере это означало возвра­щение к истокам. Это явление хорошо знакомо этнологам:

после путешествий по дальним странам возвращаешься к себе со свежим взглядом на вещи. Мне хотелось вернуться к пози­тивному французскому праву, сохраняя тем не менее особый интерес к правам меньшинств и теориям правового плюра­лизма (статья: "В поисках правового плюрализма: ситуация во Франции"²), с которыми я познакомился, контактируя с англосаксонским научным миром.

3. Возвращение к французскому праву. Основные работы: