Atilde; И.В. Кульганек, 2006 11 страница

Потом ездил я в Маймачен; искал монгольских книг и ни одной не нашел. Здесь <только> вещи, нужные монголам, продают [только] китайцы. Городок наполнен развращенными монголками. Китаец, виновник разврата, среди мирных и простых степей Монголии! Где же мудрые наставления древних философов? – В книгах они, а не в сердце!

(208) Вечером члены здешнего ямуня чрез тусалакчиев требовали, дабы г. пристав завтра до полудня ожидал бумаги, отсель отправляемые к г. при[ставу] губ[ернскому], и что, по прежним примерам (хочин джурумар) 108, [они] желают вручить оную нашему приставу. Г. Ладыж[ен­ский] чрез меня присланным тусалакчиям объяснил, что [по] дальнему расстоянию следующей станции[, отстоящей от нынешней,] Миссия должна завтра рано выехать из Урги, что он сам сегодня же отправляется вместе [со всеми], а для принятия в ямуне бумаги оставит здесь одного своего чиновника. Сверх сего изъявил свое неудовольствие от странного приема мейрен-дзанчином, не соответствующего дружественным сношениям двух великих империй и прежним даже примерам. По сей причине не намерен видеться с помощником бэйсэя. Приведены были доказательства из прежних примеров, из коих видно было, каким образом ургинские правители принимали прежде Миссию с провожавшими оную чиновниками. Тусалакчии, чрезвычайно испугавшись, начали объяснять свое старинное знакомство с русскими, взаимную доверенность и расположение дружественное, потом убедительнейше просили г. пристава переменить свое намерение и дожидаться завтра бумаги до полудня. Но, увидев непреклонность его, жалели, что бэйсэ по болезни не мог видеться с Миссиею и что при нем, вероятно, не вышла б ни малей(209)шая причина к неудовольствию, столь справедливому. Мэйрэн-дзанчин, говорили они, – маньчжур, а мы, монголы, не смеем ему и докладывать: потому всепокорнейше просим, для сохранения нас от какого-либо несчастья, объяснить сие дело правителям через битхэшина фуиня. По просьбе тусалакчиев г. пристав поручил Г. Леонтьевскому переговорить о сем с фуинем. Монголы крайне обрадовались.

24-го (VII. 29). Понедельник. Тусалакчи еще раз возобновили вчерашнюю просьбу, т.е. дождаться изготовления бумаги. Г. пристав оставался до 8 часов утра, но обозу велел двинуться ранее в путь. Наконец Миссия, к истинному всех удовольствию, оставила Ургу. Дорога наша из Урги поворотила несколько вправо, сначала прямо на север, в горную долину, между двумя хребтами, где находятся вышеупомянутые кумирни; а потом от ручья Сэльби, журчащего на дороге, отличающегося холодной и чистой водой, поворотили на СЗ и подле ручья Арашанту начали подниматься на отлогий перешеек Гэнтэйского хребта, на вершине коего стоит обо. От выезда из Урги прелестные живописные виды пленяют путешественника. Зелень пейзажа вершины Хан-улы, равно как и лиственничные рощи, покрывающие хребты гор или расстилающиеся у подошвы оных жилища монголов, окруженные многочисленным скотоводством, кумирни и прочие знаки набожности и благоговения к святой столице боготворимого гэгэна; толпы поклонников (210) и поклонниц, на верблюдах, лошадях или быках, и пешком даже, стекающихся в Курень, встреча с монголами, везущими на одноколках сено и дрова; обилие деревьев и [...]ристой воды наполняют душу сладостным мечтанием о Родине и незабвенных оной прелестях. Верши­на Гэнтэя также покрыта лесом и ягодными кустарниками. С жадностью мы бросились на бруснику. Спуск с горы довольно крут, но взгляд на холмистую впереди долину, изобилующую травою и лесом, неоцененный. Это взволнованное море! Отселе проистекают многие ручейки, на берегах оных кочуют многие монгольские семейства, но чрезвычайно бедные, полунагие, с паршами на голове. Ужас[но] взглянуть на оборванное их платье и изуродованное тело. Взрослые и малютки выбегали из подзакоптелых юрт на дорогу просить милостыню. «Уцэн дуса, цай угэй, дотор хосун, юм угэй» 109, – кричали они. Ехавший со мною шигемунианский жрец, довольно тучный, в богатом суконном платье, с двумя мешками говядины, скоро начал удаляться, говоря, что здесь живут нищие, а с полным мешком трудно отселе уехать! Дорога шла постоянно по горной долине (вставка: местами довольно топкою по причине множества ручьев) до речки Куй, где в урочище Куй-Мандал приготовлены были для нас весьма хорошие юрты, внутри даже покрытые дабою и пр., с волоками, таганами, чего мы до сего не видали. Проехали мы 301/2верст. По Кую горы, раздвинувшись, (211) составляют прекрасней­шую долину, изобилующую водой и травой и потому весьма населенную. Встретил я здесь сыновей бэйсэ<я>, возвращающихся в Ургу из монастыря Амур Баясхуланту (вставка: находящегося при р.Орхон, у подошвы горы Бурин Хан-улы), где делали поклонение святому месту.

Тус[а]лакчий с г. Разгильдяевым привезли письмо к г. губернатору, полученное в ямуне. Тар от имени бейсе спрашивал о здоровье г. пристава, [по]желал благополучно достигнуть пределов отечества, а в Иркут­ске спросить о здоровье г. губернатора. Бейсе по докладу тусалакчия весьма огорчился и извинял мэйрэн-дзанчина, что тот глух, потому и <ничего> не разговаривал, что еще недавно сюда прибыл и не знает, как обращаться с русскими чиновниками. Просил бейсе у г. пристава, дабы в Иркутске и столице говорить, что благополучно проехал Монголию: желал, чтобы при будущем свидании нынешнее неудовольствие превратилось в полную обоюдную радость, и пр. Нужно ли еще делать заключение, что при чрезмерной гордости здешние чиновники трусят; они готовы <надыматься> [надуваться] до первого случая, могущего открыть им всю их пустоту и ребячество. Бэйсэ чувствует величие России и только при нашей снисходительности показывает гордость: но при всем том он дрожит при каждом случае, когда мы требуем справедливости: ибо его звание, имение и жизнь в руке богдо-хана за малейшее неосторожное действие. Бэйсэ однажды писал в трибунал, что русские любят мелочами затруднять правителей ургинских и что он лекарств, присланных из России, не отправляет в Пекин, дабы показать русским, что он не намерен скоро исполнять их просьбы…(212) По рассказам нашего тусалакчи нынешней осенью не будет облавы не по одной только причине, т.е. болезни бейсе, ибо Намнай Доржи и мэйрэн-дзанги могли бы занять его место; но еще по причине засухи во многих кочевьях и слабости лошадей.

25-го (VIII.1, осенний месяц 2-й). Вторник. В 7 часов утра оставили ночлег и через 7 часов достигли мы станции Хунцала, отстоящей на
321/4версты. По распоряжению местного начальства для Миссии были приготовлены юрты в урочище Бургултэй при реке того же названия, как то бывало и прежде, но как оба сии переезда небольшие, то, по желанию г. пристава, они сегодня были соединены. От ночлега сначала мы ехали берегом реки Куя, потом поворотили влево на хребет Наринский, за которым в лощине протекает речка Нарин. Здесь изобилие травы и кочевья нередки. На вершине хребта растет березняк. Впереди еще [имеется один] высокий[, который находится] за обо, хребет, с коего спуск весьма крутой и с рытвинами. Повозка г. пристава опрокинулась здесь на лошадей, но, благодаря Богу, казак остался в живых без вреда. [Миновали] <Е>[e]ще хребет третий, гораздо ниже двух прежних, с коих впереди открылся прекраснейший вид на горы, которых вершины, одетые лесом, в разных направлениях казались соединенными с облаками. За сею горою, по прелестной лощине крутыми излучинами, протекает речка Бургултэй, орошающая ее. Трава здесь хорошая. Вся природа (213) в торжестве. Царство растительное прельщало разноцветными травами. Тучный скот стадами покрывал прилегающие долины и покатости гор, одетых лесом. Многие семейства кочуют здесь в достатке и довольствии. Я поскакал на противолежащий холм за речкою, где стояла хорошая юрта, окруженная стадами баранов. Навстречу вышел престарелый хозяин; после приветствий обыкновенных изъявил мне, что не смеет пригласить [меня] в дом, ибо за несколько часов скончалась его жена и юрта сделалась местом несчастия. Домашние даже его сидели вне юрты, со слезами ожидая прибытия лам, имеющих решить, когда, где и каким образом дóлжно похоронить умершую. Она, заверну­тая в войлок, лежала по правую сторону огня. Вне ограды убита лошадь, которую, разрезывая <в> [на] кусочки, вешали на нитках, растяну­тых на шестах. Это приготавливают на зиму. Оттуда отправился я по кочевьям, расположенным по нашей дороге близ журчащего в долине Бургултая. В нескольких юртах встретился с посланниками ургинского гэгэна. Они после вопроса о здоровье приветствовали меня: поклонился ли и когда гэгэну? Один из них, обвернув шею несколькими шелковин­ками, полученными от хутукты, чрезвычайно гордился своим счастьем. Богдо-гэгэн, говорил он, как светлая луна, ежедневно обтекая (214) наш горизонт, является в разных видах, то зрелых лет мужчиною, то старцем и опять младенцем. Он бессмертен, благословением своим очищая наши беззакония, награждает счастьем в будущем перерождении. Пилигрим сложил обе руки, поднял [их] ко лбу, многократно покло­нился стране, обитаемой гэгэном, и опять принялся за чашку кирпичного чаю, перед ним стоящую. Поклонники сего рода беспрестанно встреча­лись по дороге, светские и духовные, последние – обыкновенно с женщинами!

Почтовая дорога с горной лощины поворачивает на довольно высокий хребет, за которым находится и урочище Хунцал, место нашего ночлега. Здесь также много кочевьев, вокруг тянутся горные хребты, покрытые лесом. Около полудня начал дуть северный ветер, веером шел небольшой дождь, холод усиливался.

26-го (VIII.2). Среда. Сегодня, проехав 28 верст, остановились мы в урочище Хоримту, на правом берегу речки Бора-гол. (Вставка: Речка Бора-гол, соединившись на сей долине с Баин-гол, течет прямо на С и впадает в Кара-гол, а сия последняя – в Орхон.) Переезд нынешний был довольно затруднителен по причине гор, через которые мы пробирались. 4 главных было подъема. Между горами тянутся равнины, тучными травами покрытые: потому здесь попадалось много кочевьев. Высокие горы, ограждающие оные, в особенности же Ноин-ула с шестью своими каменными уступами, одеты березняком и елями: вершины их тонут в снежных облаках. Ветер северный дул навстречу; прорывался небольшой дождь; облака пыли на нас падали.

(215) Долина, где расположены были наши юрты, со всех сторон окружена горами, Бага Хоримту и Екэ Хоримту, иначе – Угумэр и Ноин-ула, покрытыми лесом; она принадлежит к числу живописных мест и изобильных травой. Вода в достаточном количестве. Травы прекрасней­шие. Здесь кочует провожающий нас Тар-тусалакчи. Первые две станции от Урги находятся в хошуне Минь дзасака, а Хунцал и Хоримту – в хошуне Эрэнь Доргия (1 эскадрон); но юрты и провожатые присланы от разных хошунов, даже из аймака Цэцэн-ханова: Дзандзюн-бэйлэ, Бади-дза­сака, Мэргэн-дзасака, Шабинского и других. (Восточная сторона Ноин-улы есть заповедная и служит в осеннее время местом облавы, которая не токмо считается забавою, но и воинским упражнением для монголов.) У западной подошвы оной, между Ноин-ула и Бага Хоримту, проистекает Баин-гол; крутыми излучинами стремительно течет в Бора-гол. Недалеко от сей горы монголы занимаются земледелием. (Вставка: На сей равнине приметны рвы, посредством коих наводнялись пашни.) По просьбе тусалакчия я с г. приставом ездил в его юрту, недалеко от нашего стана расположенную. Он здесь с семейством кочу­ет потому только, что должность, на него возложенная, требует сего. Собственное же его кочевье в 600 ли отселе, при Дархан-уле. Там жив<е>[у]т его 74-летний отец, мать, братья и два сына. Тусалакчи Тар, любимый ургинским амбанем, заведывает почтовыми станциями от Урги до Кяхты; за что получает ежегодно 50 лан серебра и 30 баранов. На каждой станции содержится по 36 лошадей и 12 верблюдов. Дзангины и кундуи также получают жалованье. (216) Тусалакчи здесь живет с женой, 3-мя сыновьями и 1 дочерью: старший сын его женат. Семейство все тусалакчия встретило нас и принимало весьма радушно. Чай кирпичный, кобылий айрак, молочное вино, сыр сушеный, сливки: это угощение в доме степного чиновника! Вежливые слова лились беспрестанно: при прощании хозяин поднес нам хадаки, кошельки и пр. (Вставка: Дзангины и кундуи получают ежегодно по 18 лан жалованья, а простые – по 9 лан серебра. Тусалакчи из хошуна Дзяндзюн-бэйлэ (2 эскадрона и 3-й – неполный). Достойно замечания, что почти все здешние на почтовых станциях чиновники не из местных хошунов избраны, а из других, а более – из Гоби вызваны.)

27-го (VIII.3). Четверток. Проехав вброд реку Боро, мы через небольшой холм перевалились на обширную горную равнину Боро, простирающуюся до реки Хара-гол, где приготовлены для нас юрты от шабинцев, но [находятся они] в хошуне Цэрэн Дорджа (1 эскадрон). Переезд сей считали приятнейшею прогулкой в Монголии. (Вставка: Само местоположение долины Боро пленительно.) К В тянется еще величественная Ноин-ула, к З – другой хребет (вставка: Ундзу-ул. В нем [находится] одна гора – Оцо, с каменным обо) примыкает к нашей долине, впереди за рекой Хара возвышается Мангатай с прилежащими горами. Посредине течет река, орошающая плодоносную равнину. Здесь монгольские кочевья рассеяны; здесь земледелие процветает. Просо, ячмень, пшеница недавно собраны. (Вставка: За 1 кирпич чаю дают два котла проса.) Быки оную топчут, для отделения зерна. Семейства, занятые сею работой по всей равнине, не токмо могут пропитывать себя, но и значительную часть хлеба продать жителям Урги. У западного хребта находятся две маленькие частные деревянные кумиренки. Редкая деятельность кочевых семейств изумила нас! Пашни упомянутые находятся по правую сторону нашей дороги; влево же остаются следы прежних водопроводов, орошавших поле. Ныне здесь пасутся стада баранов. По словам монголов, во второй луне осенней косят и сено. (217) Сегодня подались мы вперед на 241/2версты. От Урги мы едем в Кяхту по почтовой дороге. На половине нынешнего переезда купеческая дорога отделяется от почтовой к западу и идет через хребты на устье реки Иро. Хара-гол отселе по каменному дну быстро течет к СЗ в Орхон, изобилует рыбой, как-то: тайменями, ленками и пр. При ней, в лощине, находится монастырь Амур Баясхуланту, около шести верст от нашего стана. Во время дождей река сия разливается широко, что доказывают высокие оной берега. Отселе на Баин-гол ведут две дороги, одна, через Мангатай, – ближе, не очень крута, но по множеству камней для телег невыгодна; другая, через Тулукэй, – далее и лучше.

28-го (VIII.4). Пятница. Поутру 31/2[градуса] мороза. Дорога через Мангатай от нашего стана идет прямо на север. Но мы, переправившись вброд через Хару реку, поворотили к З, в лощину, далеко простирающуюся. Перешед ручей, вытекающий из горы Мангатай, мы ехали до Шара-хада, высокой горы, на вершине коей стоят огромные скалы в виде пирамид. Мимо оной поворотили вправо на горную долину, превосходными паствами покрытую. Здесь не видели мы ни юрт, ни скотоводства, потому что по обыкновению местному монголы в следующем месяце косят сено: после чего является новая трава под зимние кочевья, [на] которые [монголы] снова переходят зимой с берегов реки Хары. За сею лощиною поднимались мы на гору Тэскэту, спуск с оной весьма крутой извивается по тесной лощине, также изобилующей травою. Места сии на<д>поминали нам Cреднюю Россию. (218) В распадках гор виднеется густой березняк, а в нем находили мы очень много черемухи, сладкой и кислой смородины, костяники. Вершины же горные большей частью состоят из камня. За Тэскэту тянется опять лощина с отличными травами; с ней начинается довольно трудный подъем на хребет Тумунэй, наверху коего складен большой обо. Спуск чрезвычайно длинный и крутой; на нем журчит превосходной воды ключ; покатости гор покрыты также березняком и ягодниками. Наконец, переправившись через Баин-гол, текущую по каменистому грунту, мы поворотили прямо к В по долине, усеянной кочевьями, и остановились на ночлег на берегу упомянутой реки, против дороги, ведущей через Мангатай. Сегодня мы проехали 291/2верст. Юрты для Миссии приготовлены от Шабинского ведомства: но хошун еще Цэрэн Доржия. Переезд сей по своему разнообразию и величественным видам можно причислить к прекраснейшим и истинно живописным, а в Монголии – и богатейшим травами; но по возвышенности гор – к труднейшим в нашем медленном странствии. Монголы жаловались нам на жестокость прошедшей зимы и множество снегу. Часть скота погибла от стужи, а остальная, не находя подножного корму, чрезвычайно изнурилась.

Урочище, в котором мы ночевали, называется еще Шанту Даба, от близлежащей горы, за которой находится большой лес, где по временам бывает облава. Ургинский правитель покойный, (219) Юньдунь Дорджи-ван, некогда здесь присутствуя на облаве, остался весьма довольным своими стрелками; и богато их наградил. В память сего происшествия холму сему дал имя Шанту-даба, т.е. Холм Награды. Благоговейные монголы, к своему знаменитому вельможе [имеющие отношение], сохраняют сие название, равно как и в других местах, получивших также новое название от упомянутого вана, например – в Хоримту.

29-го (VIII.5). Суббота. Пополуночи начал прорываться небольшой дождь и продолжался <во> весь день. Поутру шел и снег. Поднявшись с места, переправились через одну высоту, за которой дорога идет по равнине Цайдам, изобилующей хорошими пастбищами. Дорога наша, почтовая, проложена по отлогим покатостям гор, до самой станции на левом берегу Шара-гол, в урочище Номту, в 171/2верстах от ночлега. На вышеупомянутой равнине кочуют монголы только зимой, и мы до реки Шары не видели ни одной юрты. На берегах же реки часто встреча­ются жилища монгольские с многочисленным скотоводством. По песча­ному грунту протекает Шара, с нашей стороны (левой) защищаемая высокими иловатыми берегами. Место здешнее принадлежит к хошуну Намджил Дорджи<я>, коего кочевья продолжаются до самой нашей границы. После обеда шел довольно крупный град. В три часа пополудни мы обрадованы были неожиданным прибытием Убуши<я>-кундуя, нарочно высланного от кяхтинского дзаргачия узнать о здоровье возвращающейся Миссии. (Вставка: Шара-гол, соединившись с Куйтун-голом, впадает в Орхон. Также Тола, Хара и другие соединяются с Орхоном.)

(220) Недалеко от станции находится небольшой монастырь с кумирней. Он внесен в список в Пекинской палате иностранных дел, но ламы здешние не получают жалованья и содержатся от хошуна или, лучше, – от благотворителей. Да-лама, настоятель монастыря, назначается и утверждается в должности от куреньского гэгэна. В праздничные дни собираются ламы и ховараки, не токмо причисленные к здешнему хошуну, но и из других близлежащих кочевьев. Монголы, по известной набожности своей, чрезвычайно усиливают число духовенства. Бубэй-дзангин на прошедшей станции, отец 13 детей, троих постриг в монашество, надеясь сим благим делом в будущей жизни удостоиться сугубой награды. Буддизм в Монголии сильно укоренился. Необразованный народ слепо убежден в истине оснований своей веры, которая, впрочем, одному только духовенству доставляет всевозможные выгоды. В наш проезд через Монголию очень часто встречали мы бедных и нищих простолюдинов (хара кун), но ламы все достаточны, а многие из них богаты. Кроме чтения св[ященных] книг в положенное время, не знают они трудности службы и не заботятся о пользе человечества. Скотоводство оных подаянием от простого народа постоянно увеличивается; в случае надобности служит средством приобретения чего-либо нужного. Степной житель в серебре не полагает своего богатства.

(221) 30-го (VIII.6). Воскресенье. Поутру мороз доходил до 2 [градусов] по Реомюру110. Тучи рассеиваются. Перешед вброд речку, отправились мы вниз по течению Шары долиною, покрытою превосходною травою, а местами и распаханною. Почти в 15 верстах от ночлега, против утеса Хабцагай Богочи, влево за рекой, у подошвы одной горы, покрытой сосновым лесом, увидев кумирни, я с некоторыми спутниками моими отправился туда через Шару. Главная кумирня (смотри вчерашнюю записку), под названием Дашилун, построенная из дерева, в ограде, обнесенной частоколом. В ней впереди, на жертвеннике, стоит небольшая статуя одного куреньского гегена, которого назвали здешние ховараки Дарма Ванчин, после чего сейчас и прибавили, что, по их обыкновению, нельзя произносить имя святителя из особенного к нему уважения. Прочие принадлежности буддийского храма весьма просты и свидетельствуют или бедность, или нерадение местных жрецов. За оградою, у самой горы, есть другая кумирня из кирпича, внутри коей ничего нет, кроме жертвенника с чашечками медными. У сих капищ находятся два деревянных домика и 3 юрты, жилище лам. Отселе по лощине идет дорога прежняя в Кяхту; почтовая же, новая, по холмам отлогим проложена вправе. Я поехал по старой. Местоположение пленяло нас. Левый берег Шара-гола покрыт густым (222) тальником, превосходными пастбищами. Монголы ныне, когда травы начинают подсыхать, косят себе сено. Часто встречается ревень. К дороге сей примыкающие горы одеты сосновым лесом. После томительного однообразия Великой степи наши глаза, отдыхая здесь, наслаждались прекраснейшими видами, достойными кисти живописца. С неизъяснимым удовольствием вспоминал я прелестные окрестности величественного Онона, быстро текущего в пределах России. Проехав около 7 верст по сей незабвенной лощине, мы должны были через тальник перейти Шару и поворотить через высокие хребты к СВ, где находится новая почтовая дорога. С вершин оных открылись во всех направлениях виды еще величественнее на горы, гордо возвышающиеся вдали, местами зелене­ющие сосновым лесом. Наконец, спустившись на обширную долину, по которой извивается быстрый Куйтун-гол, перешли оный вброд и остановились на правом берегу сей реки, в 281/2верстах от ночлега. Здесь встретил нас давно с русскими знакомый станционный дзангин Цэдэн, [который] со всеми знаками вежливости угощал кирпичным чаем, молочным вином, пенками, сыром и пр.

(223) 31-го (VIII.7). Понедельник. Вчера после обеда отправились наши одноколки и верблюды на следующую станцию на берегу реки Иро. Река сия с В на З по каменистому дну течет стремительно, ширины имеет местами до 50 сажень, а глубины от 1 до 2 сажень. Переправа через нее бывает затруднительна для повозок, особенно во время дождей. Потому здесь для Миссии монголы приготовляют лодки, состоящие из двух корыт, выдолбленных и связанных палками. Мы сегодня поутру поднялись со станции на гору Манхайту, потом – на Дарасуту, Цаган-даба; все сии хребты очень отлогие; последняя же высота, примыкающая к реке, крута и песчана. На северной ее покатости растет сосновый лес. К нашему счастью, одноколки наши переправились благополучно вброд; и мы немедленно поспешили за ними на противоположный берег Иро, покрытый густым тальником, где и остановились на ночлег (вставка: у подошвы горы Барчик-ула), в 25 в[ерстах] от Куйту­на. Местоположение весьма хорошее. Травы превосходны. Перед нами возвышается хребет Урукэту. Сегодня поутру мороз 6 градусов по Реомю­ру 111. День был прекраснейший. В полдень жар сильный. Вечером прибыли к нам барон фон Шиллинг, директор кяхтинской таможни, и пр. Радость неизъяснимая!

(224) Сентябрь.

1-го (VIII.8). Вторник. Сегодня переезд также гористый, но высоты отлогие. Пастбища превосходные. Остановились ночевать на берегу речки Нарин Мохой, в урочище Ибицэк. С каким удовольствием мы взглянули сегодня на горы, тянущиеся по Чикою реке. Весь переезд чрезвычайно живописный, равно как и наша междугорная равнина, где мы ночевали.

2-го (VIII.9). Среда. Дорога [идет] сперва через высоты небольшие, потом сосновый лес. За ним с холма [открывается] вид не токмо на отечественные горы, но и на Кяхту. Вправо возвышается гора Бургултэй. Остановились мы близ речки Буры. Здесь нас посещали любезнейшие соотечественники. Вечером зажжен костер в лагере. Казаки наши, забыв прежние труды, в виду уже знакомой земли радостными песнями наполнили окрестности. Толпы монголов окружали нас, мы со слезами радости ожидали минуты вступить в пределы России.

3-го (VIII.10). Четверток. Поутру пограничный начальник с отрядом казаков, с атаманами бурятских полков, знатнейшими ламами, чиновниками, кяхтинским купечеством; сверх сего около 30 вооруженных монголов со стороны дзаргачия прибыли в наш стан. Торжественная сия встреча весьма трогательна после долговременной разлуки с родной землей. Церемониальное шествие Миссии удивляло заграничных (225) монголов. Дзаргачи в Маймайчене принял нас с полным радушием и всеми знаками вежливости. Потчевал чаем и фруктами. Отселе отправились мы пешком через китайскую слободу до пограничной черты, где все духовенство в облачении со святыми иконами при необыкновенном стечении народа нас ожидало. Лекарь таможенный Александр Иванович Орлов в кратких словах красноречиво произнес приветствие прибывшим из-за границы соотечественникам и до слез всех растрогал. Нелицемерное чувство перелилось в сердца всех присутствующих. Все собрание в кяхтинской церкви принесло теплые благодарственные молитвы Подателю всех благ за ниспосланную помощь в столь трудном путешествии и сохранение всех в жизни и здравии. Пограничный начальник угостил обед< >ом. Оттуда в порядке отправились мы в Троицкосавск. И так окончили мы долговременное наше странствование. Все прошедшее в продолжение года сделалось уже только предметом приятнейших воспоминаний, ознаменовавших жизнь нашу. Могу ли вполне теперь изложить то глубокое чувство благодарности, которым сердце мое пылает к правительству нашему, давшему столь много средств к со[вер]шению (226) сего путешествия? Да ниспошлет Бог благословение на главу Всероссийского венценосца, пекущегося неутомимо о благе своих верноподданных и славе Отечества! Под Его покровом мы наслаждаемся счастием!

Комментарий

1 К моменту начала ведения дневника Миссия уже почти двадцать дней как оставила Ургу и большим обозом, перед которым пастухи гнали стадо в 300 голов овец, продвигалась на юг к китайской границе. С этого дня Миссии предстояло пройти 1 месяц и 9 дней до въезда в Русское подворье Духовной православной миссии
в Пекине.

2 Хубилган, (монг.) хувилгаан – титул, даваемый духовному лицу в знак того, что он является воплощением божества; перерожденец.

3 Обычно монголы посвящали религии и отдавали в монастырь третьего сына; младший становился хозяином в юрте родителей после смерти отца, остальные, включая старшего, получали свою долю от родителей скотом и заводили собственное хозяйство.

4Подобные чтения молитв устраивались, как правило, ежегодно.

5Очевидно, О.М.Ковалевский имел в виду гунские, тюркские и киргизские погребения на территории Монголии, иной традиции, чем средневековые монгольские. Среди разнообразных погребальных обрядов, используемых монголами, можно выделить следующие: 1) Мумии (шарилы) изготавливали путем длительного высушивания тела умершего в специальных, подогреваемых, камерах с дальнейшим золочением и выставлением в буддийском храме. Этот способ применялся в случае смерти высокого духовного лица. 2) Покойника заворачивали в материю или войлок и относили на гору (у халхов) или помещали в специально приготовленный для этого сруб (у бурят), построенный также на горе или дереве. Так хоронили шаманов. Это место в дальнейшем становилось запретным для посещения простыми смертными. 3) Покойника заворачивали в материю или войлок и вывозили в степь (у халхов) или в лес (у бурят). Через некоторое время приезжали смотреть; если глаза умершего уже выклевали птицы, то это являлось благоприятным знаком того, что умерший успешно переродился в другое, более высшее существо.

6Урга, от монг. љргљљ – ставка – название столицы Монголии до 1924 г. Основана в 1639 г. С 1706 г. называлась также Их-хурэ (Великий монастырь), с 1911-го – Нийслэл=хурэ (Столичный монастырь) по расположенному здесь одному из главных монастырей Монголии. Во второй половине XVIII в. здесь находилась резиденция маньчжурского наместника и административный центр Внешней Монголии.

7На территории современной Монголии находились различные древние и ранне­средневековые государства: в I в. до н э. – I в. – государство гуннов; в IV–VI вв.– тюркские государства, называемые каганатами; в VII–VIII вв. – кыргызские; в IX–XII вв. – уйгурские. Об этих временах напоминают сотни могильников, так называемые хэрэгсуры (монг. хиргисийн ур). По внешнему виду они могут представлять собой курганы с округлой каменной насыпью или на квадратной платформе, с погребениями в дощатых гробах; плиточные могилы с вогнутыми стенками; каменные курганы, с захоронениями на грунте или с кольцевой кладкой; квадратные или круглые оградки с сопровождающими их жертвенниками. См.: Цэвэндорж Д. Новые данные по археологии хунну//Древние культуры Монголии. Новосибирск, 1985. С. 53.

8Раскопки гуннских могильников российскими и монгольскими археологами П.К. Козловым, С.А. Теплоуховым, Г.И. Боровкой. Ц. Доржсурэном, А.Д. Симуковым, Х. Пэрлээ. Н. Сэр-Оджавом, В.В. Свининым, В.В. Волковым и
Д. Баяром на территории Монголии (бассейн р. Селенги, горы Ноин-улы, Южно-Гобийского, Центрального, Хэнтэйского и Балганского аймаков) предоставили ученым богатый материал о захоронениях гунского периода, намного более раннего, чем кыргызского: большое количество остатков всевозможных хозяйственных и жертвенных предметов, зерна/, украшений, останков крупного и мелкого рогатого скота, лошадей.

9Это предположение, выдвинутое ученым-ботаником А.А. Бунге, участником
XI Российской духовной миссии, было впоследствии подтверждено российскими исследователями. Ранее считалось, что пустыня Гоби, по которой проходил путь Миссии, представляла собой возвышенное плато.

10Гацзар усу цзохиху укгэй, (монг.) газар ус зохихгњй – неподходящая вода и земля.

11Мал мункгу укгэй, (монг.) мал мљнгљгњй – нет ни денег, ни скота.

12Очевидно, эти буквы означают: «августейшее высочество», под которым
О.М. Ковалевский подразумевал богдо-хана.

13К этому времени в Урге действовали четыре больших монастыря, которые имели собственные печатни, главная из которых располагалась в монастыре Гандантэгчинлин.