ГЛАВА 11. Алина не обманула. Военные и впрямь устроились в двух шагах от женской здравницы

Алина не обманула. Военные и впрямь устроились в двух шагах от женской здравницы. Минут пять быстрого хода по вьющейся между деревьями дорожке. Судя по отлично утрамбованной почве, этим путем ежедневно ходили десятки человек. Интересно, санатории специально построили рядом? Впрочем, навряд ли, в советские времена в нашей стране секса не было. Просто случайно получилось.

Военная здравница выглядела привлекательней, чем наша. Семиэтажный корпус из блочных плит. У входа курили мужчины. Я пригляделась к урне около двери и улыбнулась. На железном контейнере красовалось - "Праздник вкуса, кофе "Элит". Да уж, более подходящего места для рекламы продуктов просто не придумаешь.

- Девушка, - игриво окликнул меня один служивый лет шестидесяти, - не меня ли ищете?

Я никогда не славилась особой красотой, и хотя умудрилась четыре раза выйти замуж, до сих пор не понимаю, как это произошло. Ни волосы, ни глаза, ни кожа - ничто не выделяет меня из толпы женщин Фигура, правда, осталась девичья. Те, кто плохо знает мою семью, удивляются, как можно сохранить талию в 57 см, родив двоих детей. Но весь фокус в том, что и Кешу, и Маню я получила готовыми. Аркашка - сын моего первого мужа от предыдущего брака. Но после развода ни его родная мать, ни отец не захотели возиться с мальчишкой, и он достался мне в качестве имущества после разрыва с Костиком. Маню принесло четвертое замужество, тоже благополучно закончившееся крахом. Последний муж, распрощавшись со мной, сразу же связал себя брачными узами. У его избранницы оказался двухмесячный младенец. Через полгода молодожены собрались эмигрировать в Америку. Ну не тащить же с собой незнамо куда грудничка? Восьмимесячная Маня осталась у меня.

- Только устроимся, сразу заберем, - пообещал Генка.

Через год из крошечного городка Юм, штат Пенсильвания, пришло коротенькое письмецо. Гена сообщал, что Машина мать умерла, а он пока не устроен и ребенка взять не может. Из конверта выпала еще ксерокопия свидетельства о смерти его жены, заверенная в советском посольстве.

Побегав полгода по инстанциям, я удочерила Маню. Основная сложность была в том, что Генка не оставил метрики ребенка и девочка вроде как и не существовала в природе. Имени и фамилии ее настоящего отца я не знала. Рената, мать Маруси, кратко обмолвилась только, что он бросил ее беременной. В конце концов помог Александр Михайлович - взял Кешкино свидетельство о рождении и через неделю принес зеленую книжечку, выписанную на девочку. Отцом ее поставили моего первого мужа Костика, матерью - его первую жену. То есть по документам дети стали братом и сестрой.

- Здорово! - обрадовалась я. - Как тебе удалось уговорить загс?

- Наши ребята из техотдела еще и не то могут, - похвастался полковник. - Удочеряй девчонку, и дело с концом.

Как орал и бесновался Костик, когда я просила его оформить отказ от родительских прав, - описать невозможно. Поутихнув, он заявил:

- Тогда и от Аркадия откажусь, нечего приблудыша на мои алименты кормить!

Так я превратилась в мать-одиночку, не получающую ни копейки на детей. И Кеша и Манюня знают, что я им не родная, но Маруська однажды коротко заявила: "В конце концов, все равно, из чьего живота я вылезла на свет". Аркадий согласно кивнул головой.

Не отличаясь особой красотой, я тем не менее привыкла к тому, что мужчины в метро, увидев меня, опускали газеты и книги. Кое-кто потом пытался навязаться провожатым до дома. Но мне стукнуло тридцать пять, и лица противоположного пола перестали оказывать знаки внимания. Не скажу, что очень огорчилась, однако все чаще стали навещать глупые мысли о грядущей старости.

Однажды ехали с Зайкой в метро. На нее, хорошенькую, белокурую и кареглазую, моментально уставилась вся мужская часть вагона.

- фу, - сказала Ольга, когда наконец вылезли у нужной станции, - ну надоели...

- Мне бы твои печали, - усмехнулась я, - на меня уже никто не глядит.

Невестка промолчала. Перейдя на другую ветку, мы снова очутились в поезде. Минут через пять Зайка зашептала:

- Послушай, ты не права. На тебя тоже поглядывают, только... - она замялась, подбирая нужные слова, - люди постарше.

Я повертела головой. Да, приходилось признать, что потенциальные кавалеры - пятидесятилетние мужики, а я-то по привычке обращаю внимание на молодых парней. И вот теперь, судя по реакции отдыхающих, пора уже мне заводить знакомства с другой возрастной группой кавалеров - постарше.

- Ну, девушка, - продолжал настаивать бывший защитник Родины, - кого ищем?

- Аристарха Аполлоновича!

- Кого? - усмехнулся престарелый ловелас. - Ну и имечко! Впервые слышу!

Полная дурных предчувствий вошла в кабинет администратора.

- Аристарх Аполлонович? - удивилась женщина. - Отдыхающего с таким именем нет.

- Не помните, может, в прошлом году приезжал?

- А зачем вам? - подозрительно осведомилась служащая.

Я присела на венский стул и, понизив голос, зашептала:

- Тут такая история, право не знаю, могу ли рассказывать!

- Да что случилось? - уставилась на меня горящими от любопытства глазами собеседница.

Бесконечно вздыхая, я рассказала трогательную историю. Моя сестра отдыхала тут девять лет назад. Молодая, глупая девчонка влюбилась в мужика со странным именем Аристарх Аполлонович. Естественно, гуляла с ним при луне, а результат прогулок явился на свет седьмого июня. Таня - женщина скромная, она ни разу не обратилась к бывшему возлюбленному и даже не поставила того в известность о рождении сына. Мальчик вырос, ничего не зная об отце. Но тут случилось непредвиденное: Таня заболела туберкулезом и умерла. Вот я и решила отыскать Аристарха Аполлоновича. Конечно, он может откреститься от ребенка, а вдруг нет? Тогда бедный сиротка обретет дом, иначе придется отправлять мальчика в приют.

Выслушав эту мешанину из мексиканских сериалов, администраторша сочувственно закивала:

- Бедный пацан, вот уж кому не позавидуешь. Записываем всех постояльцев в книги, храним три года, потом уничтожаем!

- Какая жалость!

- Впрочем, можно спросить в библиотеке.

- В библиотеке?

- Ну да, писчая бумага такая дорогая, вот Зинаида Николаевна и забирает регистрационные книги себе. Они исписаны только с одной стороны, вторую можно использовать, пойдемте.

Мы перешли через холл с буйно ветвящимися фикусами и оказались в просторном помещении, сплошь заставленном стеллажами. Пахло пылью и старыми газетами.

- Зинуля, - выкрикнула провожатая, - выгляни!

- Иду, - из-за полок вынырнула хорошенькая толстушка с роскошными черными кудрями. - Галочка, что случилось?

Галя словоохотливо стала пересказывать мои небылицы о сироте. Зина моментально загорелась желанием помочь. Давно заметила: если в коллективе одни бабы - обязательно грызутся и ругаются. Но поместите их же в мужское окружение, и они станут доброжелательны и приветливы. Когда вокруг столько кавалеров, подсиживания и интриги ни к чему.

- Книги давно использовала, - сообщила Зинуля.

- Когда же столько бумаги успела исписать! - огорчилась Галя.

- Да так, все по мелочи. То объявление, то отчет, - пояснила Зина.

- Значит, не найти Аристарха Аполлоновича? - отчаялась я.

- А вот и неверно! - возвестила Зинуля. - Адрес этого фрукта я наизусть выучила.

- Зачем? - не поверила я в такую невероятную удачу.

- Затем, что он вор, - сердито сказала Зинуля, Выяснилась интересная подробность. Уезжая в девяностом году домой, мужчина "забыл" сдать в библиотеку томик Анны Ахматовой. Попросту украл издание - в те годы было трудно приобрести такую книгу в книжном магазине. Зиночка тогда еще не работала, но Ася Павловна, прежняя библиотекарша, несколько раз писала "книголюбу" домой, взывала к порядочности, просила, грозила... Ответ так и не пришел. Тогда старушка занесла отдыхающего, в "черный список". И этот листок лежит прямо перед глазами Зины.

- Вот смотрите, - щебетала женщина, - как только приходят записываться в библиотеку, сначала проверяю, не злостный ли должник...

Я приблизилась к письменному столу. Под стеклом и в самом деле листок. Сверху на нем резолюция красной ручкой: "Этим книг не давать никогда!" Всего пятнадцать фамилий, и среди них седьмым Косопузов Аристарх Аполлонович. Ну скажите, что движет родителями, когда они называют своих детей подобными именами? Папу звали Аполлон Косопузов, а сыночка - Аристарх. Смешно, ей-богу. Но главное - адрес: Светлый проезд, дом девять.

Назад в санаторий я просто летела. Как здорово вышло, всего за два дня я все узнала. Завтра со спокойной совестью поеду домой, а сегодня проведу вечер в приятном безделье: почитаю книжечку, поплаваю в бассейне. Никуда господин Косопузов от меня теперь не убежит. День пролетел незаметно. Сначала погуляла в лесу, потом с удовольствием попила кофейку в буфете, понаслаждалась обожаемым Ниро Вульфом, поужинала и даже поплясала на дискотеке. Часов около одиннадцати, проходя через холл, зацепилась взглядом за голубой экран. Я не слишком люблю телевидение. Раньше смотрела новости, но теперь информационные выпуски все больше и больше напоминают фильмы ужасов. От юмористических шоу мне не смешно, а развлекательные программы вызывают раздражение. Вот и сейчас по экрану со свистом носилась белая машина, корреспондент замогильным голосом рассказывал о количестве сбитых сегодня на дороге граждан. "Дорожный патруль", если не ошибаюсь...

Я решила не терять около ящика времени, как внезапно перед глазами появилась очень знакомая фотография.

- Ушла из дома и не вернулась, - сообщил мужской голос.

Я, оторопев, глядела на собственную физиономию.

- Вчера в районе аэропорта Шереметьево пропала Дарья Ивановна Васильева. Приметы - на вид лет сорок, волосы светло-русые, глаза голубые, рост метр шестьдесят восемь, вес сорок восемь килограммов. Васильева находилась за рулем "Вольво", номерной знак 625 КЕ. Знающих что-либо о местонахождении данного лица просим сообщить по телефону.

Высветились цифры нашего номера в Ложкине, мобильные Аркадия, Ольги и Мани. Затем рабочий телефон Александра Михайловича.

- Гарантируется вознаграждение, - закончил голос. Экран померк.

Я застыла с разинутым ртом. Потом стали возникать разнообразные чувства. Вначале искреннее возмущение. "На вид сорок лет"! Да мне больше тридцати пяти никто не дает! Потом появился ужас. Бог мой, они, конечно же, позвонили Наташке в Париж и узнали, что мать не приезжала. Следует признать: идея соврать про поездку во Францию оказалась на редкость глупой. И как смешно составлен текст - "местонахождение данного лица". Пропало-то не только лицо, а все тело.

Как бы то ни было, следовало позвонить домой. Но, уезжая рано утром в санаторий, я спросонок забыла положить в сумку мобильник. Пришлось идти к дежурной.

- Ни за что, - категорично замотала головой женщина, - в Москву звонят через восьмерку, потом счет придет.

Я вытащила сто рублей.

- Возьмите за разговор.

- Ладно, - сменила гнев на милость дежурная, - только по-быстрому и чтобы никто не видел. Я схватила трубку и набрала номер Зайки.

- Алло, - донеслось сквозь шипение и треск: аппарат в санатории времен Куликовской битвы.

- Сейчас смотрела телевизор...

- Если знаете, где Даша, немедленно приезжайте. - закричала не узнавшая меня Ольга. - Пишите адрес. Заплачу любые деньги.

- А вдруг я попрошу пятикомнатную дачу?

- Куплю вам двухэтажный дом, - заверила Ольга. Да, приятно, когда тебя так любят.

- Ты что, меня не узнала, Зайка? - огорошила я невестку.

- А-а-а! - завопила Ольга, и трубку перехватил Кеша.

- Мать, - злобно прошипел он, - ты что себе позволяешь?

- Только не надо ругаться.

- Ругаться?! - завизжал сынок как ненормальный. - Ну погоди, явишься домой, убью.

Нет, вы посмотрите на них! Только что собирались за любые сведения обо мне купить незнакомому человеку двухэтажный дом, а стоило мне позвонить, как сразу недовольны.

- Ты где? - орал Кеша.

- В санатории "Медовая поляна".

- Какого черта?

- Отдохнуть решила.

В трубке воцарилось молчание. Потом Зайкин голос ледяным тоном произнес:

- Как ты могла?! У меня инфаркт, у Кеши инсульт, у Мани истерический припадок, у Александра

Михайловича...

Понос, надо полагать.

- Язва открылась, - докончила Ольга, - немедленно возвращайся!

- Но уже одиннадцать вечера, - начала я вяло сопротивляться, - темно, страшно, на дороге разбойники и насильники.

- На тебя никто не польстится! - Ольга швырнула трубку.

Домой добралась только к часу. Несмотря на поздноту, первый этаж сиял огнями. Я загнала "Вольвбо" в гараж и тихонько вползла в холл. Домашние с каменными лицами сидели на диване. Выглядели как актеры, загримированные для фильма "Трагическая смерть матери". Аркадий в мятой рубашке. Маня и Зайка с красными от слез глазами и растрепанными головами. Довершал пейзаж Александр Михайлович, почему-то в разных ботинках: левый черный, правый - коричневый.

- Не спите? - попыталась завести я разговор.

- Ты тоже не уснешь, пока не объяснишься, свирепо заявил сын.

- Небось опять частным сыском занимаете! Мегрэ в юбке, дилетантка хренова, - заявил полке ник.

Я возмутилась:

- В конце концов, я имею право на личную жизнь?

- Что ты имеешь в виду? - изумилась Зайка.

- Да, - поддержала ее Маня. - Какая еще личная жизнь?

- Обычная личная! - пожала я плечами. - Поехала в "Медовую поляну" вместе с ухажером, хотела познакомиться с ним, так сказать, поближе. Конечно, зря я соврала вам про поездку в Париж, но решила сразу не посвящать...

- Ну и как зовут Ромео? - заинтересовался Александр Михайлович.

- Аристарх Аполлонович Косопузов, - ляпнул язык помимо моей воли.

Полковник и Маня захохотали в голос. Кешка посинел от злости, а Зайка сердито произнесла:

- С меня хватит! Вы же видите, Дарья над нами просто потешается.