Студопедия.Орг Главная | Случайная страница | Контакты | Мы поможем в написании вашей работы!  
 

Глава 12. Голова болит. Все ноет, ноет



Митч

24 декабря, три часа дня

Голова болит. Все ноет, ноет. Тупая боль зарождается в затылке, взбирается выше, разрастается и пульсирует в висках.

– Не хочу больше, – бормочет Митч.

Сидящий напротив него человек занес руку над разлинованным листом бумаги. Лист заполнен словами, выписанными старательно, с нажимом и наклоном. Умирающее искусство – каллиграфия. Теперь детей не учат чистописанию. Во всяком случае, Митч так думает. А у человека с четко вылепленным подбородком и изящными руками почерк красивый. Он, похоже, ждет от Митча каких‑то слов, чтобы продолжить свою писанину. Кончик вечного пера замер над бумагой.

Ишь, уставился и ждет… Ну, чего ему надо?

– Ты рассказывал, как познакомился с Бев. Про обед… – Человек тянется к исписанному листу бумаги, лежащему в стороне, пробегает взглядом по строчкам. – Вот: «Она была самой красивой женщиной из всех, что я видел. Но она окружила себя стеной. У нее была репутация жесткой, даже жестокой женщины, но я знал: она что‑то скрывает. Один раз взглянул и сразу понял, что она напугана. Я ее понимал. И любил. Что мне еще оставалось?»

Митч молча смотрит на мужчину.

– А ты поэт. – Незнакомец разглаживает страницу. – Прямо человек эпохи Возрождения.

– Понятия не имею, о чем это вы.

Митч смущен, рассержен. Глубоко в душе, в темном хаосе неразрешенных проблем закипает гнев. Как, спрашивается, на такое реагировать? Непонятно. И с какой стати этот человек взирает на него со смесью грусти и жалости?

– Ладно, ничего. – Незнакомец берет тоненькую стопку бумаги, постукав по столу, выравнивает края. Затем складывает пополам и засовывает в конверт. Запечатывает. Подписывает.

– Что это? – ворчливо спрашивает Митч.

– Письмо.

– Кому?

– Тому, кто, надеюсь, оценит его по достоинству.

«Как бы не так. Люди никогда не ценят того, что имеют. Спохватятся потом, да поздно уже», – думает Митч. Он выбирается из‑за стола. Хочется убраться куда‑нибудь подальше от этого человека. Какие‑то общие воспоминания связывают их. Что‑то недосказанное. Митч пытается ухватить его, разгадать, но оно утекает, словно вода меж пальцев. Выматывает. Пропади он пропадом, этот господин, со своей каллиграфией.

– Я пойду в комнату, – объявляет Митч. – Надо побыть одному.

Он делает пару шагов и замирает. А куда идти? Где его комната? Место смутно знакомо. Вроде он здесь уже бывал. И где‑то тут у него точно есть комната. Там можно спрятаться. Только бы вспомнить, в какую сторону идти…

– Моя комната дальше по коридору, – говорит незнакомец, оказываясь рядом с Митчем. – Пойдем вместе.

Митч не в силах сдержать дрожь, которая охватывает его от этого соседства. Ведь знает он этого человека! Или должен знать? Тошнотворное ощущение – понимать, что забыл нечто такое, что должно быть у тебя в крови. Чувствовать, что твой собственный разум подвел, предал тебя.

– Я Купер, – тихо подсказывает мужчина. – Давай я провожу тебя до комнаты.

Послать бы его куда подальше… Митч, стиснув зубы, пропускает Купера вперед. Ладно уж, пускай ведет.

И тот ведет. Деликатно, не оглядываясь. Гордость его щадит… Как это унизительно – ведут, точно щенка на веревочке.

Комната Митча обнаруживается в длинном коридоре, где еще дюжина таких же дверей. Купер на ходу легко касается пальцем дверного косяка, кивает, не оборачиваясь, и, пройдя в конец коридора, скрывается за одной из дверей. Митч провожает его взглядом. Оставшись в одиночестве, медлит на пороге, с опаской заглядывает в комнату – что, если и она покажется ему такой же чужой, как все остальное?

Так и есть. Тесная, скудно обставленная каморка. Узкая кровать, гладко заправленная больничным одеялом, потрепанное кресло‑качалка да стол у широкого окна. Больше ничего. Ванная сразу за дверью, хлоркой пахнет и хозяйственным мылом. Комната может быть чьей угодно. Митч не узнает ее, но чувствует: его это комната. К чахлому цветку на столе прислонено фото девочки. Он улыбается. Она. Значит, ему сюда.

Шаркая башмаками, Митч входит и плотно прикрывает за собой дверь. А замок где? Нету. Столом, что ли, дверь подпереть, чтоб не мешали… Ладно. Да одному ему и не сдвинуть стол. Только зря распсихуешься из‑за какой‑то деревяшки.

Зябко. А это что? Халат. На двери ванной висит. Весь вытертый, грязно‑белый какой‑то. Ничего, сойдет. Митч сует руки в рукава, подходит к столу, подносит к глазам фотографию. Истрепалась, уголки загнулись. А ее лицо такое же свежее, милое. Одной рукой Митч прижимает к груди фотографию, а другой извлекает из кармана вязаной кофты снежинку. Он почему‑то знает, что сверкающее украшение лежит у него в кармане и что его место возле карточки рыжеволосой девочки. Вот так. Вместе им лучше.

Разрозненные клочки воспоминаний, не пробуждающие в душе ни малейшего отклика, и глубокая тоска – такое способно поглотить его целиком.

Митч растягивается на кровати – в одной руке фото, в другой снежинка – и долго лежит, уставившись в потолок. В душе холодно и пусто, грудь давит. Сожаление? Безымянное, но неподдельное и острое. Его не сбросишь со счетов, не отмахнешься.

В комнату тихо проскальзывает сиделка. Митч лежит не шелохнувшись, но не спит, и санитарка, почувствовав это, вполголоса заговаривает с ним. Митч не слушает. Тогда она подходит вплотную к кровати.

– Ваше лекарство, мистер Кларк? – вроде бы спрашивает она, но при этом держит в руках бумажный стаканчик и ждет, чтобы Митч сел и принял лекарство.

– Что это?

– Лекарство, которое вы принимаете каждый вечер.

– Я спрашиваю: что это? – Митч хочет знать точно.

– Успокоительное. Чтобы легче заснуть.

Прекрасно. Предложи она обезболивающее, он бы и его принял. Только вряд ли анальгетик снимет эту боль. Митч садится в кровати и, положив фотографию на колени, берет бумажный стаканчик. В нем одна белая таблетка. Митч кладет ее на язык. Горькая. Сиделка протягивает стакан теплой воды, запить.

– Вот и славно. – Она с улыбкой кивает Митчу, как маленькому. – Не хотите вздремнуть перед ужином? Положить это на стол?

Санитарка трогает фотографию, но Митч выхватывает карточку у нее из‑под рук:

– Нет!

Наглая девчонка – тянет руки куда не просят. Но Митч устал, не до скандалов. Он откидывается на спину. И даже не возражает, когда наглая девчонка укрывает его одеялом.

Тихие шаги, щелчок закрывшейся двери. Остается лишь стук его собственного сердца. Он один. Совсем один. Все его бросили. В жизни Митчу не было так одиноко. Но кого же ему не хватает? Кого? Ее. Митч прижимает снимок к груди. Вот если бы она вошла в эту дверь – хвостик качается, легкая улыбка…

Нет, никогда это не сбудется. Она не придет. В тусклых сумерках стерильной комнаты беззвучно плачет Митч.





Дата публикования: 2014-11-04; Прочитано: 164 | Нарушение авторского права страницы | Мы поможем в написании вашей работы!



studopedia.org - Студопедия.Орг - 2014-2024 год. Студопедия не является автором материалов, которые размещены. Но предоставляет возможность бесплатного использования (0.007 с)...