Часть II 17 страница

³⁹ Посмотрим, как современные социологи могут усовершенствовать проведен­ные Дюркгеймом ранние исследования суицида, которые предполагают различную сте­пень социальной сплоченности и интеграции среди католиков и протестантов, воен­ных и гражданских групп и так далее. Как отмечалось в главе II, «степень интеграции является эмпирической переменной, изменяющейся для одного и того же сообщества время от времени и различной среди разных сообществ». Статистические показатели интеграции и сплоченности дают возможность систематического исследования (с точ­ностью, которая была невозможна во времена Дюркгейма) связи таких разнообразных социальных контекстов с поведением людей, имеющих различное место в этих груп­пах. — Примеч. автора.

Так как статистические показатели подобных атрибутов социаль­ной системы редко бывают использованы в сочетании с показателя­ми индивидуального поведения, сравнительная социология в большой степени ограничивалась расплывчатыми и неопределенными сведени­ями. Недоставало относительно строгого сравнения, так как большин­ство из нас большую часть времени ограничивалось разговором о «раз­личных» социальных структурах вместо того, чтобы изучать структу­ры, демонстрирующие количественно определяемые степени различий. Когда применяются определенные статистические показатели группо­вых атрибутов (например, количественные вариации расовых соотно­шений между несколькими группами), то это обычно не комбинируется с систематическими сравнениями поведения людей со сходным стату­сом внутри различных групп. И соответственно, когда были получены относительно точные измерения индивидуальных установок, они редко комбинировались с такими же точными измерениями социальной струк­туры. Таким образом, вот уже более десяти лет тому назад социальная психология подошла к систематическому использованию показателей индивидуальных установок и мнений, в первую очередь характерных для совокупностей индивидов, не имеющих взаимных связей.

Работа Исследовательского сектора предполагает возможность и значение развития показателей как социальной структуры, так и по­ведения индивидов, размещенных в данной структуре. Поэтому выпол­ненное этим сектором случайное сравнение статусной структуры раз­личных родов войск включает такие показатели стратификации, кото­рые похожи на процентное распределение населения среди нескольких социальных классов. Когда такие показатели установлены, появляется возможность сделать систематические, а не случайные сравнения по­ведения людей примерно одного классового статуса, но относящихся к классовым структурам, чье различие носит количественный харак­тер. В результате мы переходим от привычных характеристик «человек из среднего класса» или «человек из рабочего класса» к рассмотрению поведения, которое характерно для них в различно организованных со­циально-классовых системах. Таким же образом один и тот же показа­тель — частота распределения различных статусов (образовательного, расового, возрастного и т.п.) в сочетании с систематическим изучени­ем поведения индивидов, имеющих одинаковое положение в этих раз­личных структурах⁴⁰ может дать количественную характеристику дру­гих типов социальной дифференциации.

⁴⁰ Берелсон, Лазерфельд и Макфи широко используют такие методы, возможно, дающие новые подтверждения последовательной связанности социальных исследо­ваний.

Более подробное описание социологических показателей см. в части 2 статьи Kendall and Lazarsfeld «Continuities in Social Research». — Примеч. автора.

В этом отношении «Американский солдат» может послужить прелюдией к исследованиям ближайшего будущего, в которых по­казатели степени мобильности, культурных изменений, группо­вой сплоченности и социальной дифференциации будут регуляр­но и систематически включаться в сравнительные исследования социальной структуры. И, сделав это, мы сможем сравнить об­разцы референтно-группового поведения в группах, состоящих из людей сходного статуса, но находящихся в различных социальных системах.

Теория референтных групп и социальная мобильность

Другие исследования, описанные в «Американском солдате», ко­торые не используют понятие относительной утраты (или родствен­ные понятия), могут быть также переработаны с точки зрения теории референтных групп. Одно из них — наиболее строгое и конструктив­ное — изучение мнения личного состава о взаимосвязи между кон­формистским отношением военнослужащих (рядовых и сержантов) к официальным армейским ценностям и последующим продвижени­ем по службе.

Эти исследования также иллюстрируют широко известную, но редко разъясняемую точку зрения, что одно и то же социальное ис­следование может быть проанализировано различным образом, по крайней мере в трех различных, но взаимосвязанных аспектах: с точ­ки зрения документально подтвержденных эмпирических данных; с логико-методологической точки зрения; с точки зрения теоретичес­кого осмысления.

Поскольку методологические и эмпирические выводы этого ис­следования были подробно обсуждены (первые — в статье Кендала и Лазарсфельда, последние — в самом «Американском солдате»), нам не нужно обращаться к ним здесь. Вместо этого мы ограничимся не­которыми из теоретических значений этого исследования.

Эти значения подразделяются натри взаимосвязанных вида. Во-первых, значение для теории референтных групп эмпирических дан­ных, перепроверенных в контексте данной теории. Во-вторых, значе­ние, которое дает нам возможность связать теорию референтных групп с гипотезами функциональной социологии. И в-третьих, значение, которое, будучи выражено в соответствующей ему общей форме, даст нам возможность увидеть, что это исследование распространяется не только на образцы связи конформизма и мобильности у американс­ких солдат времен Второй мировой войны, но, вероятно, также на бо-

лее общие и, по-видимому, в корне отличные образцы поведения, та­кие как уход из группы, предательство, социальный карьеризм и тому подобное.

Указанные значения охватывают широкий круг вопросов, которые вряд ли можно полностью перечислить, не из-за ограниченности во времени, но из-за ограниченности наших социологических знаний. Однако даже движение по направлению к нашей цели поможет нам осознать теоретическую связь между разделенными в настоящее время типами социального поведения.

Мы начинаем, следуя принятой нами практике краткого обзора основных данных исследования, в том виде, как они представлены в «Американском солдате».

Случай 5(1, 258—275). Это исследование было обращено не кнор-мам продвижения по службе, которое определяется изменениями в штатном расписании организации, но к сфере продвижения: какие люди вероятнее всего должны быть продвинуты? Поскольку решение командира о продвижении по службе ни в коей мере не основано на объективной проверке способностей или исполнения своих обязан­ностей рядовыми, на него могут серьезно повлиять личные отноше­ния и мнения, играющие свою роль при принятии этого решения. В соответствии с этим Исследовательский сектор выдвинул такую гипо­тезу: «единственный фактор, который едва ли можно исключить из суж­дения офицера при выборе человека для продвижения по службе, — это его конформизм по отношению к официально санкционирован­ным нормам военной морали» (I, 259). Далее отмечается, и мы имеем возможность рассмотреть этот вопрос более подробно, что, «вынося субъективное суждение, командир части неизбежно навлекает на себя обвинения в фаворитизме, особенно в том, что поддается на уловки военнослужащих, наиболее искусных в «подхалимаже» (I, 264).

Опрос личного состава в трех группах военнослужащих имел сво­ей целью выявление того, будут ли солдаты, которые выражали уста­новки, соответствующие утвердившимся нормам военной морали, вследствие этого получать продвижение по службе в значительно бо­лее высоких пропорциях, чем другие. Это положение постоянно по­лучало подтверждения. Например, «из рядовых, которые в сентябре 1943-го сказали, что они не считают, что армейское управление было слишком строгим, 19% стали Pfc's в январе 1944-го, в то время как из других рядовых только 12% стали Pfc's» (I, 261—262). Точно так же, когда солдаты в трех выборках были расположены согласно их бал­лам в «квазишкале установок конформности», во всех трех группах постоянно обнаруживалось, что «именно тех, чьи установки были

наиболее конформистскими, скорее всего именно вследствие этого продвигали по службе» (I, 263)⁴¹.

Теоретическое осмысление. Рассматривая эти опросы личного со­става, мы хотим выявить некоторые связи между теорией референт­ных групп и функциональной социологией, которые до сих пор оста­вались имплицитными. Это исследование особенно хорошо служит такой задаче, поскольку данные этого исследования могут быть легко переформулированы на языке и той, и другой теории и, следователь­но, соотнесены с более широким кругом поведения, чем рассматри­ваемый в самих исследованиях.

Ценность подобной переформулировки для социологической те­ории, возможно, лучше всего видна в связи с независимой перемен­ной «конформности». Очевидно, считается, что тип установки, опи­санный в этом исследовании как конформистский, является экстре­мальным выражением того, что обычно называют «социальной кон­формностью». Ибо на языке социологии «социальная конформность» обычно означает конформизм по отношению к нормам и ожиданиям, существующим в собственной членской группе индивида. Но в этом исследовании конформизм относится не к нормам непосредственной первичной группы, состоящей из военнослужащих, но к совершенно иным нормам, содержащимся в официальной военной морали. Дей­ствительно, как показывают данные «Американского солдата», нор­мы внутренней группы солдат часто расходились с официальными армейскими нормами и нормами офицерского корпуса⁴². На языке те-

⁴¹ Например, сами авторы говорят, а Кендалл и Лазарфельд указывают более под­
робно, что эти данные не являются окончательным подтверждением того, что конфор­
мистские установки более, чем другие корреляты этих установок, делают значительно
выше вероятность продвижения. В принципе только полностью контролируемый экс­
перимент, очевидно невыполнимый в данном случае, может доказать это, опровергнув
все обоснованные сомнения. Но контролируемый эксперимент (дополняя эти опрос­
ные исследования рассмотрением постоянных факторов возраста и образования, кото­
рые считаются связанными как с установками, так и с продвижением) идет долгим путем
к доказательству взаимосвязи между показателями конформистских установок и после­
дующими успехами. В этом отношении исследование направлено на другие цели, чем те,
которые достигнуты с помощью использования менее точных данных, указывающих на
статистическое соответствие между званием и конформистской установкой, поскольку
это может доказать, что люди с конформистскими установками, вероятно, именно вслед­
ствие этого получили продвижение по службе (см. I. 272—273). — Примеч. автора.

⁴² Абсолютный процент людей, одобряющих данное мнение, конечно, нельзя
оценить по внешнему виду, поскольку на этот процент влияет точная формулировка
мнения, но тем не менее это означает, что данные, представленные ранее в этом томе
(например, I, 147 и далее), обнаружили только небольшое меньшинство в выборках
военнослужащих в этом исследовании, которые преданы официально санкциониро­
ванным установкам. В целом значительно большая часть офицеров остается верной
этим установкам. — Примеч. автора.

ории референтных групп, следовательно, установка конформности по отношению к официальной морали может быть описана как позитив­ная ориентация на нормы не-членской группы, которая принимается в качестве эталона. Подобная конформность по отношению к нормам внешней группы является, таким образом, эквивалентом тому, что обычно называют нонконформизмом, а именно нонконформизмом по отношению к нормам внутренней группы⁴³.

Это предварительная переформулировка непосредственно ведет к двум взаимосвязанным вопросам, которые мы до сих пор скорее подразумевали, чем рассматривали явно. Каковы последствия (фун­кциональные и дисфункциональные) позитивной ориентации на цен­ности не своей группы, а чужой? И далее, какие социологические процессы инициируют, подкрепляют или сдерживают подобные ори­ентации?

Функции позитивной ориентации на не-членские группы, ожидаемая социализация. Рассматривая как можно более кратко возможные по­следствия этого образца конформности к не-членским групповым нор­мам, целесообразно делать различие между его последствиями для ин­дивидов, демонстрирующих то или иное поведение, для подгруппы, к которой они принадлежат, и для социальной системы, охватывающей и то и другое.

Для человека, который принимает ценности группы, к которой он стремится, но не принадлежит, эта ориентация может обеспечить двой­ную функцию: помочь приобрести вес в группе и облегчить приспо­собление к группе после того, как он стал ее членом. То, что эта первая функция действительно выполняла свое назначение, является основ­ным пунктом в выводах «Американского солдата»: у тех рядовых, кото­рые принимают официальные ценности армейской иерархии, вероят­ность продвижения по службе должна быть гораздо больше, чем у всех остальных. Гипотеза, относящаяся ко второй функции, до сих пор ос­тается непроверенной. Но в принципе не трудно обнаружить эмпири­чески, будут ли те люди, которые в процессе ожидаемой социализации принимают ценности не-членской группы, к которой они стремятся, быстрее приняты в группу, и легче ли они приспособятся к ней. Это

⁴¹ Нет ничего постоянного в границах, разделяющих внутренние группы от вне­шних групп, членские группы от не-членских групп. Они изменяются при изменении ситуации. По сравнению со штатскими или иностранными группами служащие в ар­мии могут считать себя или считаться членами внутренней группы; хотя в другом кон­тексте рядовые военнослужащие могут считать себя и считаться внутренней группой в отличие от внешней группы офицеров. Поскольку эти понятия связаны с ситуацией, а не являются абсолютными, нет парадокса в упоминании офицеров как внешней груп­пы для рядовых в одном контексте и как членов более широкой внутренней группы в другом контексте. Обобщенная точка зрения в главах X и XI. — Примеч. автора.

требует создания показателей принятия в группу и приспособления к ней, а также сравнения, с точки зрения этих показателей, тех новичков в группе, которые предварительно ориентировались на групповые цен­ности, с теми, которые не ориентировались на них. Конкретно в на­стоящем случае это могло бы повлечь за собой сравнительное иссле­дование среди рядовых, выдвинутых на более высокое звание, а имен­но: как группа регулирует прием тех, кто готовится к возможному и ожидаемому изменению статуса, и тех, кто раньше твердо придержи­вался ценностей своей собственной внутренней группы рядовых. По­казатели последующего приспособления можно было бы связать с по­казателями прежней ценностной ориентации. Это и составило бы си­стематическую эмпирическую проверку функциональной гипотезы.

Очевидно далее, что ожидаемая социализация является функци­ональной для человека только в относительно открытой социальной структуре, обеспечивающей продвижение по службе. Поскольку толь­ко в подобной структуре может быть такая установочная и поведен­ческая подготовка к изменениям статуса, которая предшествует дей­ствительным изменениям статуса в относительно большом числе слу­чаев. Однако та же самая модель ожидаемой социализации могла бы быть дисфункциональной для человека в относительно закрытой со­циальной структуре, где он мог бы не получить признания в группе, к которой стремится, и, вероятно, мог бы из-за своей внегрупповой ори­ентации потерять признание группы, к которой он принадлежит. Этот последний вариант рассматривается как тип маргинального челове­ка, балансирующего на краю нескольких групп, но не принятого пол­ностью ни в одной из них.

Таким образом, часто изучаемый случай «маргинального челове­ка»⁴⁴ и случай рядового солдата, который принимает официальную во­енную мораль как позитивный ориентир, могут быть идентифициро­ваны в функциональной теории референтно-группового поведения как частные случаи ожидаемой социализации. Особый случай — это обра­зец маргинального человека в относительно закрытой социальной си­стеме, в которой члены одной группы принимают в качестве позитив­ных ориентиров нормы группы, из которой они принципиально ис­ключены. Внутри такой социальной структуры ожидаемая социализа­ция становится дисфункциональной для человека, ставшего жертвой

⁴⁴ Качественные описания поведения маргинальных людей, обобщенные, напри­мер, в кн.: E.V. Stonequist, The Marginal Man (New York: Scribner's, 1937), можно ана­литически переработать, представив его как особый и ограниченный случай рефе­рентно-группового поведения, в котором человек стремится отказаться от одной член­ской группы ради другой, социальный доступ к которой для него воспрещен. — При- *еч. автора.

стремлений, которые он не может претворить в жизнь, и надежд, кото­рые он не может реализовать. Но, как показывают опросы личного со­става, именно тот же самый вид референтно-группового поведения в относительно открытой социальной системе является функциональ­ным для человека и хотя бы до некоторой степени помогает ему дос­тичь статуса, к которому он стремится. Одно и то же референтно-груп­повое поведение в различных социальных структурах имеет различные последствия.

Таким образом, мы считаем, что контакты между членскими груп­пами (реальные или воображаемые) повышают позитивную ориен­тацию на нормы не-членской группы, а ее функциональные или дис­функциональные последствия, очевидно, зависят от относительно открытого или закрытого характера социальной структуры, в кото­рой эти контакты происходят. И то, что на первый взгляд могло бы показаться вовсе не связанными или в корне отличными формами поведения (например, поведение таких маргинальных людей, как цветные или евразийцы, и поведение военнослужащих, принимаю­щих ценности военного командования больше, чем свои собствен­ные), после соответствующей концептуализации выглядят как част­ные случаи референтно-группового поведения.

Хотя ожидаемая социализация в открытой социальной системе может быть функциональной для индивида, она, очевидно, может быть дисфункциональной для сплоченности группы и слоя, к которым он принадлежит. Ибо приверженность абсолютно иным ценностям дру­гих групп означает отступничество от морали внутренней группы. И в соответствии с этим, как мы сейчас увидим, внутренние группы ре­агируют на такие положительные ориентации по отношению к опре­деленным нормам внешних групп, используя все способы социаль­ного принуждения.

С точки зрения большей социальной системы (армия как целое), положительная ориентация на официальную мораль выглядит функ­циональной как поддержка легитимности и сохранения в целости структуры командования. (Вероятно, именно это имеет в виду «Аме­риканский солдат», когда описывает эти конформистские установки как «благоприятные с армейской точки зрения».) Но, очевидно, для подтверждения этого суждения необходимы серьезные исследования. Возможно, например, что вторичный эффект от такой ориентации может быть настолько пагубным для сплоченности первичных групп военнослужащих, что их моральный уровень понизится. Конкретный исследовательский вопрос поможет уточнить проблему: будут ли под­разделения с относительно большим, хотя и не составляющим боль­шинства количеством солдат, позитивно ориентированных на офи-

циальные армейские ценности, чаще проявлять признаки аномии и личной дезорганизации (т.е. «нести потери без боя»)? В такой ситуа­ции не служит ли личный «успех» конформистов (повышение по служ­бе) только подавлению боевого духа других солдат, поскольку вознаг­раждаются те, кто отстранился от морали их внутренней группы?

В этих опросах, так же как в нескольких других, которые мы рас­сматривали здесь (например, изучение солдатского мнения о спра­ведливости их призыва в армию), референтно-групповое поведение, очевидно, соотносится с легитимностью, приписываемой институ­циональной системе. Таким образом, солдат, который старше по воз­расту и женат, вряд ли считает «справедливым» свой призыв в армию; большинство призванных считают «несправедливым», что продвиже­ние, вероятно, основано на «личном знакомстве», а не на знаниях и так далее. Отчасти это очевидное акцентирование легитимности яв­ляется, конечно, артефактом исследования: многие из вопросов, за­данных солдатам, должны относится к их представлению о легитим­ном или нелегитимном характере их положения или господствующей институциональной системы. Но такая направленность исследова­тельского интереса, в свою очередь, была результатом наблюдений: солдаты действительно в значительной степени интересовались воп­росами институциональной легитимности, на что часто указывали непроизвольные замечания военнослужащих⁴⁵.

Это следует подчеркнуть, так как недостаток легитимности соци­альной организации кажется функционально связанным с референт­но-групповым поведением. Он, очевидно, влияет на весь диапазон типичных межгрупповых и межличностных сравнений. Например, если структура жесткой системы стратификации в целом определяет­ся как легитимная, если права, привилегии и обязанности каждого слоя в целом рассматриваются как морально справедливые, следова­тельно, люди в каждом слое будут реже рассматривать положение дру­гого слоя как контекст для оценки своей собственной участи. Скорее они ограничат свое сравнение другими членами своего собственного или соседнего социального слоя. Но если система стратификации ос­паривается, то члены некоторых слоев должны чаще противопостав­лять своей собственной ситуации ситуацию других слоев и в соответ-

⁴⁵ Например, при ответе на вопрос «Если бы вы могли побеседовать с президен­том Соединенных Штатов, какие три наиболее важных вопроса вы бы хотели ему задать о войне и о вашем участии в ней?» существенная часть солдат (и негров, и бе­лых), очевидно, поднимала вопросы, связанные с легитимностью современной прак­тики и системы в армии. Солдаты-негры, конечно, сосредоточены на несправедли­вой практике расовой дискриминации, но 31% белых солдат также начинали с «об­суждения и критики» армейской жизни» (1, 504 et passim). — Примеч. автора.

ствии с этим формировать свои самооценки. Такие различия в струк­туре систем и в степени легитимности, относящейся к их устройству, помогают объяснить часто отмечаемый факт, что степень неудовлет­воренности своей участью часто меньше у людей из чрезвычайно уг­нетаемых социальных слоев в соответственно жесткой социальной системе, чем среди тех слоев, которым, очевидно, «лучше» в более мобильной социальной системе. Во'всяком случае, круг групп, при­нятых в качестве эффективного основания для сравнения различных социальных систем, может оказаться тесно связанным со степенью, в которой легитимность приписывается господствующей социальной структуре.

Хотя еще многое осталось несказанным, но уже достаточно осно­ваний для предположения, что образец ожидаемой социализации может иметь различные последствия для людей, которые его демон­стрируют, для групп, к которым они принадлежат, и для социальной структуры, включающей их в себя. Пересмотрев данные опросов о вознаграждении солдат за конформизм, мы можем определить неко­торые новые типы проблем, которые предполагают более всесторон­ний функциональный анализ подобного референтно-группового по­ведения. Например:

1. Поскольку только часть внутренней группы позитивно ориенти­руется на ценности не-членской группы, необходимо установить соци­альную позицию и типы личности тех, кто наиболее вероятно поступает таким образом. Например, не изолированы ли в группе те, кто особенно готов принять эти чуждые ценности?

2. Большое внимание было уделено процессам, создающим позитив­ную ориентацию на нормы своей собственной группы. Но какие процес­сы создают подобные ориентации на другие группы и слои? Служит ли относительно высокая степень мобильности усилению этого последнего типа ориентации? (Вспомним, что «Американский солдат» приводит дан­ные о скорости продвижения и оценке шансов продвижения, имеющие косвенное отношение к этому вопросу.) Соответственно адаптированные, такие данные о реальных темпах мобильности, стремлениях и ожидаемой социализации в соответствии с нормами более высоких социальных слоев могут расширить функциональную теорию конформизма и девиантного поведения.

3. Какие связи существуют (если существуют) между различными темпами мобильности и признанием легитимности системы стратифи­кации людьми, занимающими разное положение в этой системе? По­скольку очевидно, что системы с очень низкими темпами мобильности могут получить широкое признание, какие другие объясняющие пере­менные необходимо включить, чтобы понять взаимосвязь между темпа­ми мобильности и признанием легитимности?

4. В гражданской и военной жизни будут ли скорее приниматься груп­пой, обладающей властью или престижем, те мобильные люди, которые наиболее готовы поддержать ценности этой группы? Является ли наибо­лее эффективным именно такое исполнение латентной функции, при котором мобильные люди ощущают эти ценности как наивысшие, а не перенимают их умышленно только ради принятия в группу? Если подоб­ные ориентации мотивированы только желанием принадлежать к груп­пе, не навредят ли они затем мобильным людям, которых будут характе­ризовать как карьеристов или «подхалимов» в армии — как службистов, которые «выслуживаются» ради продвижения по службе?

Социальные процессы, поддерживающие и подавляющие позитивные ориентации на не-членские группы. В ходе рассмотрения функций ожи­даемой социализации мы иногда намекали на социальные процессы, которые поддерживают или подавляют этот образец поведения. По­скольку эти процессы являются центральными в теории референтно-группового поведения и поскольку именно эти данные трудно найти в обзорном материале по установкам (который главным образом ис­пользуется в «Американском солдате»), они заслуживают дальнейшего рассмотрения.

Как мы видели, то, что с точки зрения индивида является ожида­емой социализацией, с точки зрения группы, членом которой он со­стоит, истолковывается как отступничество и нонконформизм. В той степени, в которой человек отождествляет себя с другой группой, он. отчуждает себя от своей собственной группы. И хотя многие поколе­ния социологов изучали групповую сплоченность, они не уделяли систематического внимания ее оборотной стороне — групповому от­чуждению. Если же они его рассматривали, то ограничивались таки­ми специальными вопросами, как иммигранты второго поколения, конфликт лояльности по отношению к группе и по отношению к се­мье и т.д. В большой степени этот вопрос был оставлен для литера­турных обозревателей, которые могли рассмотреть драму, присущую ситуации ренегатов, предателей и дезертиров. Ценностно-нагружен-ные дополнительные значения этих терминов, используемыми для описания идентификации с группами иными, чем своя собственная, определенно предполагают, что эти образцы поведения обычно рас­сматриваются с точки зрения членских групп. (Хотя вероотступник одной группы может быть новообращенным в другой.) Поскольку каждая группа полагает, что ее члены будут лояльны (иначе незави­симо от действия она не носит характер группы), перенос лояльности на другую группу (особенно на группу, действующую в той же самой сфере экономики или политики) рассматривается в первую очередь в аффективных терминах чувств, а не в беспристрастных терминах ана-