Новелла шестая. Вигилант

I

Найдите на карте нашей необъятной страны хотя бы один город, в котором бы не было проблем бедности рабочих, алчности чиновников и наркомании детей. Даже каждый дом, и то - похож один на другой, ибо гении советского строительства не знали понятия архитектурной вычурности, зато прекрасно владели словом «бюджет». Спальные районы в таких городах наводят тоску и чувство безысходности на всех, кому приходится в них жить, а потому излагаю: статистика врет. Люди умирают, еще не родившись на свет.

Но это, естественно не про нас, комрады, а, может, и про нас в первую очередь. Мы ведь как никто другой понимаем, что наши потуги жить - это не жизнь. Жизни нет без любви, но где в заплеванных подъездах и обсосанных лифтах можно найти «ту единственную». Библиотеки пусты для тех, кто кроме азбуки и обертки туалетной подтирки отродясь ничего не читал. Но все как один, стар и млад, быдло и интеллигент с оксфордским взглядом, все любят поржать. Причем не посмеяться, а именно поржать, ведь где, как ни в тупом гоготе, забываются серые монотонные хрущевки с их ничтожно приземистым бытом.

Забавно получается. В каждом городе или селе, где есть хоть одна шарага с потугой на высшее образование, существует своя лига КВН. Говорить о качествах шуток не буду, да и незачем. Как говорится, мышки плакали, кололись, но продолжали грызть кактус. Так вот, как правило, игры таких полурегиональных лиг проходят в каком-нибудь, ну допустим, ДК «Кирпичник», в котором не то, что сиденья, сама сцена приказывает долго играть в этот КВН. Народу, то бишь зрителей, там мало, а охраны совершенно никакой. Разве что бабушки-вахтерши.

Именно этим он и воспользовался. Где-то за час перед началом выступления на своей бежевой «Ниве» молодой человек не в очень опрятном сером костюме припарковался возле Молодежного Центра «Колосс», рассматривая приезжающих посмотреть на финальную игру людей. Невеселые после пятничной работы и не очень довольные зарплатой клерки тараканами лезли к кассе, получая заветные билеты, в то время, как он методично рассматривал заходящих в этот клуб. Примерно через час после начала выступления он, судя по записям камер видеонаблюдения, вышел из машины и открыл багажник, чтобы достать синюю спортивную сумку, с коей и направился в здание.

А дальше начался Ад. Заранее достав из сумки пистолет с глушителем, он с ноги разбил стеклянную дверь у входа в «Колосс». Затем угрожая тем же оружием, он потребовал от вахтерши ключи от входа в актовый зал. Не получив ответа, он тут же всадил ей пулю в голову, а точней, пуль пять, две из которых ушли в глаза. Достав на вахте ключ, он устремился в актовый зал, предварительно нажав кнопку экстренного вызова экипажа полиции. Вломившись в актовый зал и закрыв его деревянную дверь на два оборота, налетчик стрельнул в воздух из пистолета-пулемета Mini-Uzi, который уже успел достать из сумки, затем, пройдя через напуганный зрительный зал к сцене, согнал артистов в оркестровую, попросив (это важно, не потребовав, а попросив) их позвонить в территориальные органы контртеррора.

Условия агрессора были просты: дать пресс-конференцию всем федеральным теле- и радиоканалам в течение ближайшего получаса, в противном случае - минус один заложник каждые три минуты. Прибывшие минут через десять службы безопасности оцепили здание, поставили ограждения и создали оперативный штаб. Сказать, что условия были выполнены – это ничего не сказать. Террорист не шутил, убивая вахтершу, однако работники масс-медиа были заменены на сотрудников органов внутренних дел, которые в течение одной минуты устроили ему информационный брейн-ринг с наручниками и заломанными руками. Заложники были выпущены прямо к каретам Скорой Помощи, а виновника торжества грандиозно под аккомпанемент полицейских сирен вывели из здания, запихнув его в машину, которая и увезла его в сторону Управления МВД Сперанска.

II

Она похожа на ангела... Даже не так. Она и есть ангел, только без крыльев и нимба над головой. Ей это и не нужно.

Смотрит на меня своими невероятно красивыми карими глазами, и её хитрый прищур говорит мне об этом мире больше, чем кто-либо на этой планете. Поймите правильно, в ее взгляде я вижу свою душу, свои мысли. Когда я говорю, что доверяю ей, я лукавлю. Зачем доверять, когда она сама знает, что я хочу ей сказать.

Её улыбка – она божественна. Я бы реки вспять повернул только ради того, чтобы еще раз увидеть ее радостной. Я всего лишь шут без публики: сел на сцену, повесив колпак с бубенчиками на шпиль игрушечного трона, смотрю туда, вдаль, пытаясь увидеть уголки ее чудесного рта. Я знаю, что у меня ничего не получается, скорее так – я улыбаю, но не смешу никогда. Не потому, что не хочу. Не получается, но опять же таки – ради её улыбки можно и потерпеть.

Софиты слепят меня, и каждый уродский штрих моего рыла стал еще четче, еще хуже, и я не понимаю, просто не въезжаю: почему из всех Она выбрала именно меня? Да, я отличаюсь от остальных, но тем, что для всех других я – тот, на кого вечно показывают пальцем, я создан для этого, меня так воспитали. Самое простое – это признаться в этом самому себе, и начать отыгрывать эту роль, но отыгрывать так, чтобы зрительный зал задрожал. В этом мне нет равных.

Да я даже и не актер, только рожи кривляю. Это – моя профессия, любимое и ненавидимое дело. Нужное. Однако, почему она выбрала меня, когда вокруг полно по-настоящему Великих людей? Самое ненавидимое в ней качество – это ее любовь ко мне.

Я же знаю, что она любит меня, я тоже люблю её без меры. Но любить - значит всегда страдать, и неважно от чего. Даже от разлуки хотя бы на минуту. Я не хочу делать ей больно собой, и уж лучше бы я мучился, вился на сковородке, чем она рисовала сердечки на стекле. Я люблю ее, я страдаю ей.

Локоны ее волос, лежащие на плече – мой дом. Я могу ласкать их часами, и каждый раз мне мало. Я лежу с ней и думаю о том, как уже после соберусь со своей труппой, чтобы дать еще один бой самим себе, чтобы доказать, что мы выше, чем отбросы. Не докажем же, но бой дадим, хоть копьё уже сломлено, а знамя – тряпка. Я бы мог сказать ей в любую минуту, но каждое моё слово играет против меня. Я не хочу подвести её, и даже этим подвожу.

Она разрывает меня на куски, когда обижается. Она убивает меня, когда перестает быть собой. Она воскрешает меня, когда улыбается. Три догмы – одно правило.

Мы живём только друг другом. Но, тем не менее, прости, мне нужно вернутся обратно. Я клянусь тебе, я перестал быть собой прежним. Ты изменила меня, ты вернула мне давно потерянные чувства, пусть и такой ценой. Я обещаю тебе и своему сыну, что я больше не буду убивать ради мести. Это было тогда, в той жизни. А в этой я начинаю новую, но сначала мне нужно избавиться от призраков прошлого. Я не могу уйти, оставить все, забыться в суете, пока дело не будет закончено. Ты должна понять, ведь, как и ты, я делаю это ради Антона, ради его памяти. Мы потеряли слишком много времени, но у нас еще есть шанс все восстановить. Мы сможем это сделать…

Но пока, позволь поезду умчаться в презираемый нами город.

III

Ненавижу звук стучащих по кафелю каблуков. Он всегда напоминает мне о той строгости и формальности места, в коем я добываю себе копейку. Ах да, я тут вас немного загрузил этими лирическими отступлениями и пустыми текстами с аллегориями. Жаль, правда, очень жаль. Просто моя работа не позволяет мне отвлекаться, а тут на бумаге есть хоть немного той творческой свободы, что мне порой не хватает.

Я – Следователь Особого Управления МВД города Сперанска. Место, по которому я щеголяю этими налакированными туфлями - это и есть Управление. А иду я к тому самому террористу брать показания, хотя, если честно, как будто они ему помогут. Даже если у него будет адвокат, который заявит об аффекте, ему как минимум влетит пожизненное. А могут и вообще свинцовую конфету в затылок пустить, если не пожидят.

Пришел. Перед железной дверью допросной камеры всегда стоит такой тяжелый машинный гул. Тишина вокруг, как в склепе, но гул этот нагнетает. Ватная атмосфера. Слишком аморфная, благо, что до отпуска где-то месяца четыре осталось. Все равно не могу привыкнуть к этому ритму вечных указов, распоряжений и уголовных дел. Нельзя превращать свободу в бумагу. Но, видимо, мораль не для тех, кто ее охраняет.

На самом деле, странный тип, можно сказать, поехавший. Поверьте, я с самого начала могу определить, кто из додиков притворяется, чтоб получить место в дурке, а кому и притворяться не надо. Так вот, это что ни на есть второй вариант. Я видел, как выворачивали его карманы при опознании еще в Управлении. Он стоял и живим резким взглядом хлестал все сущее. Он – абсолютный разрушитель стереотипов о сумасшедших.

Голубые (а не зеленые, как многие пишут) глаза сверлили насквозь каждого из Управления. Мы стояли в курилке с ребятами, и многим казалось, что не они его, а он их задержал... Точно, я забыл про дурацкую привычку облизывать правый верхний краешек губ каждый раз, когда он начинал или заканчивал говорить. Или тупо делал паузы в предложениях. Стоп, а я уже упоминал, что его личность так и не была установлена? Имя свое он никому не сказал, а кончики его пальцев все как один были заранее срезаны, так что даже по картотеке найти, кто он, не представлялось возможным.

Не стоит так долго стоять перед дверью, ведь можно остаться под ней навсегда. Пора входить.

- Здравствуйте, товарищ... Простите, вы без погон и я не могу отрапортовать вам все что я сделал, - он с лету начал атаковать своей бесцеремонностью. - Дяденька полицейский, пожалуйста, не наказывайте меня! Я буду хорошим мальчиком, честно-честно, уахахахахах!

Этот умник думает включить дурочку. Ладно, пусть играет, наше дело – слушать, пока говорит:

- Капитан.

- Ба! Прямо таки капитан?- не унимался поехавший.

- Прямо таки. Но ты можешь меня звать по имени. Я– Азраил[1], оценил юмор ситуации?

- Забавно вспоминать о мифологии, находясь в склепе…Знаете, например, когда вы находитесь на пороге своего дома, вы оставляете в нем гораздо больше, чем просто вещи!

Он свихнулся, а теперь пытается ставить себя, выводит разговор в ту колею, которая ему и катит. Может быть, подыграть?.. но это слишком рискованно, ведь я совсем не знаю его, а он меня уже щупает:

-Да что ты, черт подери, такое несешь?

-Они ездят на автобусах круглые сутки, читают бульварное чтиво, держа друг друга за руки. Они промывают жизнь, меняют ее на благополучие. Суматошный город, мертвый в своем великолепии. Сперанск уже не спасти…и только музыка.

Стоп! Музыка. Быстро и машинально вспоминаю о событиях десятидневной давности. Если кто не помнит: чувак запустил сигналку ГоЧС, и весь город слушал «Варшавянку». Не об этом ли он говорит?

-Послушай, клоун, поверь мне, я знаю таких, как ты!

-Конечно, знаешь! Ведь ты и есть я!

Я смотрю в красную мигающую точку возле окуляра, привинченного к потолку. Камера пишет, я смотрю в нее, а по ту сторону монитора суетятся люди.

-Он долго будет разговаривать сам с собой? Блаженый, его вообще не морозит, что он один в комнате.

-У меня другой вопрос: он знает, что в допросной стоят видеокамеры?

-Хрен знает, это было бы смешно, если не было б так грустно.

-Ебаный псих. Пожалуй, надо будет…Стоп! Стоп, Андрюха, перемотай последний момент!

-Что такое, блядь? Куда мотать?

-Вот, именно на этом! Да нет, еще на три секунды запись промотай. Окей, смотри прямо в монитор! ВОТ! Только что! Он про музыку сказал, ты понимаешь?! Это вот эта сука на Серафима побывала! Звони наверх, пусть пришлют следаков, дознавателей, кого угодно, мать его! Скорее, Андрюх!

IV

Дверь камеры захлопнулась так громко, что Зевс наверняка выбросил все свои молнии, чтобы не позориться. Успокой сердце, оно слишком часто у тебя болит. Скорее всего, из-за работы, это нервное. Ладно, парень который сидит напротив тебя, немного спятил, он ждал тебя, но у него есть то, что тебе нужно, чтобы провести линии к тому инцеденту на улице Серафима. Надо начинать разговор:

- Привет! Ты и пяти минут у нас не пробыл, а уже шороху навел. Чтож, мне тут ребята за стеклом рассказали, ты и поболтать уже успел. Новый воображаемый друг?

-Лучше живых двух. А вам не очень то идет форма. Ее вы носите, когда что-то случилось. Как и имя…Игорь Витальевич. Или это только сценическое?! Черт возьми, я уже запутался, быть может, вы мне подскажете, какое из названий вам лучше подойдет?

«Сука, дай мне только повод, и я вколочу твои почему-то знакомые черты лица в стену этой каморки,»- улыбаюсь я ему в лицо. Я всегда бью, когда мне непонятно. Откуда он меня знает? И, самое главное, почему его быть может знаю я? А он и не думает затыкаться:

- Знаете, я из той страны, где за отсутствием имени дают обычно клички. Так вот, пусть вы будете Иудой, он был еще тот лицедей. Кстати, про лицедейство: знаете самую главную проблему нашего города? Неграмотность. Нет, что вы, читать-писать умеют все, я лишь акцентирую внимание на неграмотности юридической. Я вижу, как сжались ваши ладони в кулаки, а на лице легкая небрежная улыбка, словно вы гуляете с девушкой по пляжу. Хотя, глядя на мозоли на ваших руках, с девушками у вас проблемы…

УДАР. Следом истерический хохот, как ни в чем не бывало:

-Ну, вот вы нас и познакомили. Так вот, о неграмотности.

ОН И НЕ ДУМАЕТ ЗАТЫКАТЬСЯ!

- Проблема всех нас в том, что мы не знаем ни своих обязанностей, ни тем более своих прав, а тем временем это чудовищно. Я тут вспомнил один рассказ, вроде будет кстати. Начали допрашивать как-то несовершеннолетнего как взрослого... Ой, простите, по-моему, это уже год как старо, нет, не подходит. А! Вот, допрашивают как-то террориста в камере, бьют его, мутузят, а он своим сатрапам и говорит: «Я, понимаешь ли, гражданин России, понимаешь ли. Я законы знаю, по которым меня нельзя бить даже вам!» А сатрапы смеются в ответ да шампанское достают.

Это я к тому, что я бы на твоем месте кулаки бы засунул туда, где они еще тебе пригодятся! Ну пойми же, нихера ты ими не добьешься. Я же знаю, что убить меня прямо тут, вот на этом столе, придушить к чертям собачьим! Это тебе расплюнуть. Сказать потом прокурору: так и так, записи видеокамеры удалены, сгорели в пожаре, а он нападал на меня, забирал оружие. Так почему бы и нет?!

Но ты этого не сделаешь, и никому не дашь это сделать. Тебе ведь нужна информация по делу о «проникновении на стратегический объект»?

-Да ты действительно псих! Ты что, думаешь, что я могу вот так легко поверить в то…

-Это я напал на пункт ГоЧС.

-Этого мало!

-Ах да, я уже и забыл, какие нудные эти процедуры. Хм, Я, проникнув в дом по адресу: улица Серафима Саровского, дом 10. Я зашел…

Он что-то говорит в диктофон, дает показания, а я все пытаюсь понять. Меня мучает ответ на один вопрос. Скажи мне его, и я тут же уйду:

- Слушай. А почему ты настаивал на том, чтобы допрос вел я?

- Неужели это допрос? Картина маслом: я устал. Веришь - нет? Хочется просто поговорить, расслабиться, насладиться величием здания, в котором мы оказались. Это ведь Управление?

- Не все ли тебе равно?- можно и погрубить, теперь он сказал все, что я хотел.

- Ну, если это Управление, то там, на этаже четвертом в коридоре висит такой старый дряхлый телевизор, с тремя каналами. Я бы посмотрел его, а ты? Тем более, судя по часам на твоей руке, скоро тебе придется это сделать.

- Я не понимаю тебя, урод. Конвой!

Конвой вошел.

- Сбегай к Палычу, скажи, что в этом клоуне больше толку нет, он не способен сказать ничего членораздельного. Пусть везут его в «Колодец».

V

Я иду по пустым коридорам Управления, пытаясь поймать взгляд хотя бы одного знакомого мне человека. Но никого нет. Что поделать - праздники. Рисую уже так осточертевшие линии у себя в голове, но сколько не вей паутину - она мысль ножом разрезает мои извилины. Откуда я его знаю?

Не нужно отбрасывать даже такое-это определенно так. Пытаюсь составить список фактов, это весьма помогает, нас так учили на курсах логистики:

1. Он определенно знает меня.

2. Я его где-то точно видел, у меня хорошая зрительная память. Но видимо недостаточно хорошая, раз я не могу вспомнить, кто он.

3. Откуда он знает здание Управления?

4. Почему он признался именно сейчас и именно в этом, если его обвиняют в другом.

Очень четко отложились в памяти события того дня: по сути, и не было ничего особенного. Когда спецназ вошел в здание, он не обнаружил никого кроме старого седого подслеповатого охранника, который даже не смог вменяемо сказать, что агрессор там делал. Вынули диск с записью, остальное даже не стали трогать, не стали вызывать судмедэкспертов, уехали, опечатав дверь. Зачем ему было так важно акцентировать внимание на том, что уже было. Если только…

Если только это перестало быть для него важным. ВАШУ МАТЬ! Чрезывычайный телевизионный канал - его включают в случае ядерного нападения! Он мог, он был должен, он уже вставил диск туда, прямо тогда. Хочешь что-то спрятать - положи на самое видное место. И если он грамотно расчитал время, то уже поздно. Он знает Управление, он знал про отсутствие людей и праздники, он знал, что никто не поедет на Серафима, он все, сука, знал!

Ладно, на самом деле нет ничего особенного: позвонить в дежурку, попросить, чтобы вызвали машину, наряд приедет, но этого тоже мало. Так, думаю в ОМОНе остались ребята, они всегда на дежурстве, надо позвонить Сереге, Он там работает - он знает кого поднять. Набираю:

- Алло.

- Серег, ты сегодня на дежурстве?

- Да.

- Что делаешь?

- Смотрю телевизор. Кстати, ты тоже включи, каналы не перепутаешь, они все на одной волне.

«-Добрый вечер, добрый вечер, здравстуйте! С вами Андрей Малахов, в эфире передача «Пусть говорят». И тема нашей программы, к сожалению, трагедия, с момента которой уже прошел год. Напомню, убийство двух детей…»

Экран потух. Зато звук, которым можно резать металл. И голос, такой мертвенно спокойный: «Говорит система оповещения Сперанской области! Внимание! Внимание! Граждане! Прослу…» Опять помехи, на этот раз долгие, где-то минуту. А после я опять увидел эти кромсающие сущность глаза, и опять я был по ту сторону монитора.

- Простите за вторжение в эфир, мои дорогие сограждане! Простите, что так бесцеремонно, так некультурно пришлось воспользоваться чрезвычайной связью в прайм-тайм, но в нашем городе реальней донести свою точку зрения донести нельзя. Вы не думайте, что я отвлекаю вас от просмотра ваших любимых телеканалов, нет-нет, я не хотел этого. Более того, по сути, наш разговор будет все о том же.

Ровно год назад прошло с события, как тихий мирный городок превратился в рассадник преступности, чудовищных актов насилия, которые всплыли как трупы в лесу после зимы. Ровно год назад убийство двух школьников еще одним потрясло всех, и сразу же встали вскрываться чудовищные факты некомпетентости власти и правоохранительных органов. Началась череда смертей и загадочных происшествий, спиралью обвившаяся возле моей шеи. И я сказал: хватит.

Мы все живем в одном городе, который когда то был нашей колыбелью, который когда-то радовал глаз, а ныне превратился в огромную рекламную профанацию. Власть, которая должна быть слугой народа, превратила народ в своих слуг. Органы правопорядка вместо того, чтобы защищать справедливость, для чего они нам, собственно и нужны, патронируют лишь свои низменные интересы. И я хочу спросить вас, мои дорогие друзья: неужели это тревожило нас только за последний год? Безусловно, нет.

Мы видели это постоянно, круглосуточно, ежеминутно мы давились произволом и бесцеремонностью нашей власти! Но нас затыкали, нам давали иллюзии, нас досыта кормили надеждой, что все образуется, что все проблемы решаться сами собой. Довольно - мы наелись, а проблемы сами не решаться никогда, если мы все вместе их не решим!

Я прервал этот круг, я заставил их бегать, но я не доказал вам низменность, лживость и публичность наших верхов. Позвольте мне рассказать, как вам лгали, как вам выдавали желаемое за действительное. Вам говорили, что Антон Дорошкевич- это террорист, это нарушитель вашего благополучия. Заметьте, как часто власти прекрываются вашей безопасностью, чтобы защитить себя. Они убили его, сказав вам, что уничтожили террориста. Но посмотрим правде в глаза, откроем факты - они застрелили ребенка, ученика, который оступился и нуждался в помощи, который был загнан в угол. Они его жестоко убили, без капли сожаления и сострадания. Это был сын обычной медсестры. Неужели вы думаете, что завтра это не может быть именно ваши сын или дочь?

Убийство майора Ливадного - это не убийство. Именно в день смерти его отстранили от дела, передав все наработки Ливадного человеку без имени и прошлого, следователю… А впрочем, зачем идти по камням, когда можно подняться в гору.

Думаете, что власть, несмотря на всю свою порочность, заботится о вас? Ни один из террактов не был предотварщен. Чтож, отныне мы будем сами вершить свою судьбу. Отныне - мы власть!

Имя моё - Вигилант, и я обращаюсь ко всем насквозь прогнившим коррумпированным бюрократам: я закончил вековое молчание, я восстановил справедливость, я объявляю вам войну. Если в течение следующего дня до 12 часов утра все государственные и муниципальные служащие, все правоохранители, все, вплоть до последнего солдата вооруженных сил Сперанска не покинут город, не оставив его нам, не таким уж и мирным жителям, я начну убивать. Это наш город! И мы восстановим его величие.»

Еще пять минут крутился диск, прежде чем я успел доехать из Управления до улицы Серафима Саровского, разбить замок на двери, сорвать опечатку, побежать в ретрансляторную и вынуть то, что поделило жизнь нашего города на «до» и «после. Я сидел в этой каморке, смолил одну за другой сигарету и думал: «Ну как всего один человек может навести столько шороху, ну как?» Затем вспомнил Антона, и успокоился. Прибывший наряд ППС лишь усугубил положение дел:

- Товарищ полковник, у нас ЧП.

- Да неужели?

- Я бы на вашем месте не острил. Нападение на кортеж, следующий в СИЗО №1. Три машины, все взорваны, сопровождающий конвой погиб. Расстреляны прямо в центре города. Псих сбежал.

VI

Я уже не иду - бегу по янтарному коридору Управления. Стены будто брызжат ядом на каждого, кто посмотрит на них - но я уже не обращаю на это внимание, как и не обращают внимание те, кто были подняты по тревоге. Подняты со своих стульев возле мангалов, возле празничного стола, с постели любовницы - все эти лоснящиеся от жира генеральские морды были здесь, все они ждали приезда губернатора на экстренное совещание. Да, он тоже смотрел новости, он видел Вигиланта. Такие люди днями и ночами мониторят свою аудиторию, ощупывая невидимыми жирными пальцами свой рейтинг среди избирателей. Черт возьми, даже самые последние чернушные светстие богемистые львы и львицы так рьяно не выискивают себя по телеканалам, как политики. Ненавижу политику, но без и нее нельзя. Признаю.

Даже мэр Сперанска сейчас выглядит нашкодившим котенком: сидит, прижал к себе портфель и боязненными, полными непонимания этого мира и животной наивности глазами просверливает дырки во лбах своих коллег, которые не менее его напуганы. Сейчас приедет губернатор, и он жутко недоволен делами нашего затхлого города. А вот и он.

Я никогда еще не был в зале для конференций, хотя сто раз должен был. Не был, потому что не хотел. Начальники сменялись все как один, но каждый знал – я не люблю официоз. Я никогда не буду носить форму, хоть мне и положено. Я никогда не буду писать отчеты - для этого есть рабы из секритариата. Но не сейчас, сейчас - другое обстоятельство. Мы сели за круглый стол: губернатор начал убивать:

- Хочу сразу же предупредить секретаря завещания: не составлять протокол. То, что будет сказано здесь - здесь и останется! Точка.

Господа! Вы охуели? Вообще скажите мне, как это могло произойти?

- Господин губернатор, мы же не…

- На вашем бы месте я, товарищ начальник Управления МВД по Сперанской области, даже не заикался о том, что бы вы! До вас очередь еще дойдет. Скажите, начальник управления МЧС здесь?

- Да, господин губернатор. Я тут.

- Объясните мне, насколько сильно вам должно было окосеть от синьки, чтобы забыть, что стратегически важные объекты должны охраняться СО-О-ТВЕТ-СТВЕН-НО! Вы посмотрите на себя! Вы тут мундир всё свой приглаживаете, а про вас в Управлении анекдоты ходят. «В здании МЧС тихие огнетушители, чтобы Батька с запоя не проснулся». Что у вас, извините меня, блядуют прямо в рабочем кабинете, это ладно. Но это? Немедленно напишите прошение об отставке, прямо сейчас!

Где глава администрации?

- Я здесь, сижу вот.

-Конечно, блядь, сидишь! Да за этот год, сука, произошло три внештатки, включая последний теракт, три нахуй! Один Дорошкевич чего стоит! У тебя даже чирий на жопе не вскочил, ты все сидишь! У тебя, Михалыч, что не дорога - то яма! Что не дом - так притон! Впрочем, по последнему уже не тебе отгребать… Начальник Управления МВД! Будьте так добры, объясните мне, откуда взялись нападавшие! Почему они устроили Багдад на моих, сука, улицах!? Почему расстреляны три полицейские машины?!

- Я…я не знаю.

- А кто, еп твою мать, должен знать? Ты лично мне обещал, лично ты, у меня в кабинете, еще год назад, что ситуация изменится, что все станет гораздо лучше, что все образуется! Сам же лично говорил, что ты везде договорился!

Ребята, вот объясните мне, почему нужно было нагнетать? Я пришел сюда, вот в этот город, меня избрали, я вам сразу сказал: вольготные условия, щадящий режим, мы все свои, живите, ребят, только платите вовремя. Живите, понимаете? Что, денег у всех стало слишком много?! Доигрались, суки.

Полчаса назад мне звонили сверху. Президент подписал указ о введении у нас в области чрезвычайного положения, Совет и Дума это одобрили. Времени на введение – дней пять, край. Срок- 60 суток. А это значит, что управление городом переходит под федеральный контроль, прошу главу администрации досрочно прекратить свои полномочия. Сдайте портфель.

Мучительно больно наблюдать, как губернатор пытался казаться максимально честным среди своих. Я не мог больше терпеть игры престолов вертикали власти, кто-то должен был заняться делом. Я не выдержал:

- Одну минуту!

Сотни глаз устремились в доселе незнакомый им источник звука. Главный прервал тишину:

- А вы собственно, кто?

- Я, собственно, всего-то веду дело человека, из-за которого у вас головная боль не завтра утром, а сегодня вечером. У меня возник один, пусть и не по делу конечно, но вопрос: какие распоряжения насчет этого психа?

Не поняли, попробую еще раз:

- Может быть я, конечно, не эксперт в области правоохранительной деятельности, но мне кажется, что для начала нужно решить проблему. Особо опасный террорист на свободе, и в любой момент он может привести угрозу в действие.

Это как с кораблем: чтобы он начал плыть – нужно разбить бутылку. Все засуетились, но теперь по делу. Губернатор:

- Внимание, разворачиваем оперативный штаб. Товарищ комиссар!

- Я!

-Свяжитесь со сперанским гарнизоном, нужно предупредить Вооруженные Силы!

- Есть! Внимание, это первый, у нас код 3-П…

- Где МВД?

- Я тут, господин губернатор!

- Какие у вас мысли по психу?

- Думаю, нужно усилить посты ДПС. Проверять каждую машину на въезде и выезде, поставить в ружье внутренние войска, ОМОН, затем на местах уже начать оперативную работу...погодите. Алло! Ясно. Пришлите по факсу в Управление, спасибо. Конец связи.

Господин губернатор!

-Да?

-Личность преступника установлена. Бендерин Сергей Алексеевич, 28 лет. Вы не поверите, я и сам не верю. Он у нас раньше в Управлении работал. Старлеем, лейтенантом то есть.

Гулы копошащихся в моем сознании голосов становятся все тише и тише. Моя паутина распуталась одним лишь телефонным звонком. Старлей, я помню его, я все вспомнил! Все стало ясным: я видел его год назад, он штабиркой забитой работал, каких много. Я помню его, я видел его тогда вместе с майором Ливадным, возле школы №69 из окна своей черной машины. Вот почему он отлично знает здание. Вот почему его встретили, когда мы везли его в «Колодец». Он знал этот маршрут.

Но я не могу позволить себе столь значимую для себя роскошь отвлечься. Нужно слушать, нужно запоминать ежесекундно, постоянно:

-Господин губернатор?

-Я вас слушаю.

-Все сотрудники МЧС были вызваны из отпусков, почти все распределены по экипажам.

-Отлично! Полиция, что у вас?

-Все наряды ППС и солдаты внутренних войск были подняты по боевой тревоге, в данный момент они рассредотачиваются по государственным и муниципальным зданиям, а также по социальным объектам!

-Зачем?

-Усиливают охрану этих объектов.

Зычный голос разрезал напряжение комнаты, в которой мы находились, чтобы собрать снова:

-ОТСТАВИТЬ! Отзовите всех своих людей!

Сердце уже остановилось, но мозг не хотел этого понимать:

-Вы что, не вкуриваете, что нам нельзя этого делать? Завтра – один из самых важных дней нашей страны, праздник, люди выйдут на улицы. Они не должны знать этого. На улице не должно быть ни одного военного, иначе начнется паника, иначе люди будут думать, что мы слабы! Начнется бунт, война, массовые беспорядки! Крови хотите? Да поймите же вы, Вигилант или как его там четко указал нам свою цель: или он, или власть. Никаких уступок террористам!

Нужно держать всех в полной боевой готовности, но так, чтобы даже комар носу не подточил. Мы поймаем этого террориста, он не сможет никого убить, а все его требования – это не более, чем буфонада. Он щупает нас, он думает, что мы такие простые, да? Он думает, что мы поведемся на его провокацию? А вот фиг ему! Мы поймаем этого обсоска! А пока: дайте всем своим сотрудникам установку: быть бдительными. Тогда ничего не случиться. А чрезвычайное положение можно ввести и после праздников.

-А как же люди? Они все смотрели это! Они все видели его обращение!

-И что? Розыгрыш. Милый предпразничный розыгрыш, а то, что канал был чрезвычайным - кому какая хрен разница? Кстати, когда будут готовы репортажи про эту шалость?

-В данный момент записываются выпуски новостей. Совсем забыл сказать: вас и господина бывшего мэра…

-Просто мэра. Я погорячился, - улыбка на лице губернатора стала еще шире: теперь все идет так, как и шло раньше.

-Хорошо, вас и господина мэра ждут в студии телеканала Россия-1. Нужно будет объяснить ситуацию.

-Скоро будем. Что ж, мы не сворачиваем штаб. Всем желаю удачно поработать. Помните, одно дело делаем.

Следы его автомобиля расстворились в дожде, который шел этой ночью. Этой безумно длинной, но чертовски насыщенной ночью.

VII

Они мне врут. Они лгут мне прямо в лицо. Я их прошу, я их умоляю, я стою на коленях, взывая к ним, но они непреклонны. Я им не верю, ведь как тебя может не быть, когда ты здесь, вот прямо со мной, сидишь возле меня, я тебя чувствую. Я вижу, как ты улыбаешься. Я глажу тебя по твоим непослушным волосам, поправляю тебе твои съехавшие на бок очки, я обращаюсь ко всем возможным богам с просьбой, чтобы ты остался. И ты остаешься, ты никуда не уходишь.

Я ведь все помню: помню парк, помню листья - этой легендой я создавал твой мир; помню душную камеру, помню каждую секунду, когда мы были вместе, когда я старался передать все то, что не успел за 18 лет - я ничего не забыл. Пленочная бумага желтеет, фотографии начинают трескаться, но не воспоминания. Память никогда не исчезнет. Порой это очень плохое качество, но не сейчас. Сейчас ты тут, смотришь на меня и ни в чем не винишь. Ты никогда не говорил, что ты любишь меня, ты и не мог меня знать, сынок, но я знаю, знаю, что думаешь ты по-другому. Иначе почему ты здесь?

Сколько лжи, сколько грязи было сказано про нас. В чем нас только не обвиняли. Ты им не верь, ведь слова подобны стрелам: они могут вонзаться прямо в твой череп, застевая навсегда, но можно от них и увернуться. Это все ложь, байки, сплетни, это все неважно. Ну вот, ты улыбнулся - я снова воскрес.

Ты просишь меня отпустить тебя, забыть, потерять в суете дней, но я не могу это совершить, как бы ты не упрашивал, как бы не терзал мою душу. Если это реальность - то я отказываюсь от правил этого мира, я создам свой, и в нем не будет никого, кроме тебя. В моем мире никто не обманет меня, никто не скажет, что ты умер. Но сейчас реальность такова – я стараюсь спасти Сперанск, я вычищаю его от нехристей, будь то этот Вигилант, я клянусь тебе- я сберегу тот город, что подарил мне тебя и воспоминания о тебе. Хлюпики вроде Ливадного могут завершить борьбу, могут покинуть город. Я - нет. Прости, но тебе нужно уйти на время. Поверь мне, ты обязательно вернешься, как только я поймаю этого ублюдка.

Итак, снова линии, снова причинно-следственные связи, снова мир, полный геометрических закономерностей. Итак, что мы имеем. Видеокамеры на дорогах не зафиксировали машину, на которой после перестрелки скрылся Вигилант. На их обслуживание в местном бюджете не хватало денег, поэтому их решили отключить. Поэтому решили послать людей. Команды на места были даны, оперативники знают свое дело. Люди в штатском вышли на ночные улицы, они просматривают каждый клочок земли в этом городе: промышленные объекты, заброшенные здания, частные дома. Они допрашивают каждую шестерку Сперанска, хоть и времени мало. Эти ребята знают свое дело, я знаю это, я ведь тоже проходил данную школу.

В Управлении МВД маховик рутинной работы только начал раскачиваться, ну, мне так думается. Перелопачены архивы и базы данных, два-три звонка ребятам из ФСБ - и вот уже опера едут по адресу, где когда-то жил Бендерин Иван Алексеевич, он же Вигилант. Когда они приехали на место, то голые обгоревшие стены полуразвалившегося частного дома всем своим видом начали говорить о ложном следе. Минус одна зацепка. На самом деле, не понимаю, почему все забыли проверить кто он такой еще в первый день, как его доставили в Управление. Ну, это уже к вопросу о тупости и безответственности.

Благодаря открытому окну я услышал лязг колес армейского грузовика, а после я увидел сотни барабанящих, забегающих в здание Управления полицейских берц. Лицемеры и продажные шкуры. Усиливают охрану объектов, которые никогда не увидят человеческих глаз. Я абсолютно уверен, что точно такие же грузовики подъехали к зданию администрации Сперанска и к резиденции губернатора. И только. Политиканы цепляются за силу в погонах и мундире, они нуждаются в ней. Ведь без нее власть кошельков лишена всякого смысла. Политика – это наука о безнаказуемом насилии.

Голубовато-розовый рассвет своей воздушной поступью прогоняет эту длинную бессонную ночь, а это значит, что наступил новый день. Как бы это ни было печально, но вынужден признать, что каким он будет, решать уже не нам.

VIII

-Бойцы! Мы не знаем, исполнит ли террорист свою угрозу или нет. Но мы должны быть предельно внимательны. Мы не знаем, сколько у него в банде человек, мы не знаем, как они вооружены. Но мы знаем, что мы можем им противопоставить. Мы не знаем, куда именно будет направлена гипотетическая атака, но знаем, сколько людей в разных уголках города ждут ее. Оперативники, федералы, люди в штатском - наши агенты на местах, а все силовики сидят по расположениям и ждут сигнала! Это - наша территория, и мы докажем, что только мы имеем право применять силу!- я говорю длинную речь словно я Мел Гибсон из «Храброго сердца». Мои люди готовы умереть за меня, но я не хочу это проверять.

Секундная стрелка на наручных часах медленно ползет по кругу, совершая полный оборот по плоскости моей руки. Пытаюсь фиксировать.

9.53 – люди начали выходить из своих домов. После череды успокаивающих репортажей про розыгрыш в прямом эфире они стали спокойней заполнять собой улицы, кафе, парки, а также торговые центры, куда без них. Все чувствуют праздник. Машины Патрульно-Дорожного Управления перекрыли главную улицу нашего города, на которой и расположено наше Управление, сделав ее пешеходной.

10.17 – новичок разлил кофе. Мы ржем над пятном на его брюках, что-то типо «чувак, не переживай так, тот дядька в телевизоре всего лишь прикалывался». Шутки шутками, но я очень надеюсь, что это так. Новичок надулся как бурдюк. В небо подняли вертушку, чтобы мониторить ситуацию.

10.44 – на всякий случай на Триумфальную площадь была согнана пожарная техника. Легенда такая: выставка МЧС, можно полазить, посидеть в кабине автоцистерны, а также поесть гречневой каши с полевой кухни. Хоть что-то полезное. Нет, я про кашу. Она вкусная.

11.08 – кто-то остроумно так ляпнул: «Ну вот, после такого и доверяй новичкам в нашей конторе». Забавно, но немного грустно. Бурдюк стал еще больше. Он тоже поел каши.

11.17 – прошел час, как новичок разлил кофе.

11.19 – через три квартала от нас похожую «выставку» сделали и медицинские работники. Губернатор уехал на совещание в столицу. Чтож, как говорится: кот из дома - мыши в пляс.

11.53 – теперь на часы у нас в кабинете смотрят все.

Я устал ждать, я ненавижу ждать, поэтому я вышел на улицу, прихватив с собой рацию и сигареты. Смолы нежно поражают мои легкие, но меня это волнует мало. Какой же у нас все-таки чертовски противоречивый город! Можно смело, долго и справедливо ругать жителей Сперанска за их быдлятский образ жизни, за то, что они живут в помойке с яркими наклейками. Но я вижу, как они счастливы. Вон пара идет, через дорогу от меня. Бородатый хипстер и какая-то швабра с синими дредами. Просто подумал, что бы сделали с ними, очутись они такие же счастливые в моем районе. Или даже в деревне, откуда я родом. Честно? Не знаю, у нас дурачков любят. Посмотрел на часы. 12.11. Чтож, нужно вернуться в Управление, но сначала зайду в супермаркет рядом и куплю мороженное. Лето ведь.

12.17 – начало атаки. Аминь.

***

-Внимание, это пятый, приём, это пятый, ответьте мне кто-нибудь! Улица Кадышева, дом 13, взрыв Торгового Центра «Азия», кто меня слышит, приём!

- Пятый, это первый. Доложи, что у тебя происходит, что взорвано? Взрывное устройство было где? Это смертник, это машина, приём?

- Первый, нет центра, нет центра торгового, полностью нет, взорван весь, изнутри, там же остался шестой и тринадцатый, я по периметру пас! Пришлите помощь, какую-нибудь, пожарники, МЧС, скорая, пришлите экипажи в третий блок, тут очень много раненых, приём!

- Это восемнадцатый, улица Бирочкина, дом шесть. У нас код 238, взрыв жилого дома, как слышите меня, нужна помощь, приём!

- Это первый, скажите, у вас есть кто-нибудь в живых!

- Первый, я не уверен, хрущевка легла как домино! Там пиздец какой-то, вызовите экипажи реанимации и спасателей!

- Восемнадцатый, я вам ничего не обещаю, все будет по мере возможности, как слышите меня, приём?

- Вас понял, ожидаю.

- Первый, это вертушка, мы в небе пять минут назад, тут жопа внизу, тут нахер ад какой-то. Один за одним дома, торговые центры, все выжигаются напалмом, из-за дыма нихрена не видно, требую разрешение на отлет на базу!

- Вертушка, вас понял, делайте, что считаете нужным.

- Первый, это десятый! Взорван Ленинский мост, взорван Ленинский мост, с людьми, с машинами, весь под воду! Люди тонут, пришлите катера, как приняли?

- Десятый, это первый, экипажей не хватает! Как будут свободные люди, отправим ваш в квадрат, конец связи!

- Это шестнадцатый, нам нужно подкрепление, у нас массовые беспорядки! Люди в панике, мы даже не ловим мародеров, их слишком много, они все уносят.

- Шестнадцатый, это первый, где вы сейчас находитесь?

- Торговый центр «Эллипс» на Михайлова, точней то, что от него осталось, приём.

- Вас понял, сейчас свяжусь с ОМОН и «Вымпелом», конец связи.

- Первый, как можно связаться с руководством? Какие позывные у генералитета?

- Позывные «200». Нет больше генералитета.

-Код «Панина-14»! Код «Панина-14»! Поднимите войска, иначе мы все тут нахуй погибнем! В толпе провокаторы, поднимают людей на беспорядки! Нас слишком мало, чтобы отсеивать, приём!

- Полковник Головин на связи! Простите, что вхожу на частоты МВД, это из ФСИН, у нас массовый побег из СИЗО! Скоро зэки доберуться до нас! Пришлите спецназ, внутренние войска, ОМОН! Пришлите хоть кого-нибудь, мы в котле, нам пиздец, ребят, пришлите помощь!

- Я понимаю, я все понимаю, идут к вам уже, идут, спецназ скоро будет.

- Первый, это двадцать восьмой! Мы короче машиной улицу перекрыли, на нас бежит толпа, она не останавливается, что делать?!

- Двадцать восьмой, к вам едет коробка, почему не встречаете?

- Коробка, выйди в пятый блок, клиент идет туда!

- Вас понял!

- Центральный - коробке! В случае нападения открывайте огонь на поражение, приём.

- Это первый, ребят, мы отваливаем. Только что на связи Генштаб был, город теперь под контролем армии, через минут пять скину позывные, конец связи.

В течение двух с половиной часов, в самый час пик, начиная от центра и до окраин города Сперанск медленно погружался в горнило хаоса и паники. Огонь и дым заполоняли всё пространство, вытесняя людей, живых и мертвых. В радиусе метров ста друг от друга жилые здания, торговые центры, мосты и пункты коммуникации взрывались в разных точках города с переодичностью раз в полминуты. Службы спасения не могли даже скоординироваться между собой, не знали куда ехать и пожарные машины, а скорых было слишком мало, чтобы кого-то спасти. Люди превратились в бежащую куда-то напролом толпу. Обезумевшую, оскотиневшуюся, неконтролируемую. Не успел я выйти из супермакрета, как увидел, как в мою сторону, в сторону магазина на руках полз ветеран, об этом говорили находящиеся на забрузганном кровью пиджаке медали и ордена, волочащиеся по асфальту. Грязь и копоть подметались его кишками, потому что ноги его остались прямо там, прямо в центре той улицы, по которой сейчас бежали люди. Они бежали по колено в крови, ломаясь и спотыкаясь об вывернутые и изувеченные мясные туши. Люди шли по головам своих детей, сестер, бывших супругов, они бежали, не зная куда, пока где-нибудь не прогремит новый взрыв, убив еще одну часть толпы, превратив в алый фарш все то, что когда-то думало, дышало и чувствовало.

Вся вертикаль власти, все силовые структуры, все службы ничего не смогли сделать, чтобы спасти мой город. Люди истошно кричали, рвали глотки, убивали друг друга. Взрывались торговые центры, а следом из него начинали выбегать горящие люди. Они катались по асфальту, пытаясь сбить пламя, но температура брала свое, и туши начинали тлеть. БТРы своими колесами давили человеческие органы, калообразные и блевотные массы, щедро приправленные кровью, чернью и желчью. Все это лежало на мостовой лишь потому, что у нас не хватило духу взять ответственность и объявить эвакуацию тогда, когда можно было обойтись без жертв. Никто не знал, что начнется геноцид, тотальное истребление, никто в мире бы не был готов к такому. Под звуки выстрелов, воздушной тревоги и полицейских сирен, под плачи детей, потерявших родителей, под истошный ор овдовевших жен мы собирали людей по маленьким кусочкам. Иногда нам везло, и мы находили все тело. Тогда мы ссыпали это месиво в мешок. Иногда нет. Порой мы вырывали отрорванные остроконечные кости из грудной клетки лишь ради того, чтобы человек умер сразу, а не мучился от пневматоракса. Я это все видел, давно конечно, но тоже в своей стране, только там это называлось войной. Мы кидали эти мешки на какие-то грузовики, а те увозили всё уже в морги и больницы. Сегодняшним днем все врачи стали патологоанатомами.

Нет больше Управлений. Нет больше никакой власти. Нет мира, в который я ненавидел, но пытался спасти для Него. Дьявол в человеке забрал все это у меня, только нелюдь была способна на это. Когда перестали взрываться здания, Сперанск умер, превратившись в декорации несуществующей войны.

IX

Тем временем толпа сметала все на своем пути. Она крушила витрины, мародерствовала, выносила ценности, не чураясь даже постельного белья. Все было сметено, паника прошла, но более сильное чувство сместило более человечное: алчность накрыла Сперанск. Она двигала людьми, она и еще страх за свою жизнь. Взрывы прекратились, а неконтролируемая масса двигалась по направлению к центральной площади. Это недолго, до тех пор, пока в город не войдут федеральные войска. А пока что надо было приготовить плацдарм, благо, была рация под рукой:

- Внимание всем кто меня слышит! Говорит полковник отдела спецопераций МВД, я вещаю на открытой частоте. Все кто меня слышит, нам необходимо собраться в резервном пункте командования! Каждому из сотрудников давали инструкции на места! Все, кто выжил - вы знаете, где он находится. Там мы развернем оперативный штаб, конец связи!

Вроде все. Нужно самому будет до туда добраться, пешком это будет сделать проблематично. Возле супермарета стоят пустые машины, некоторые из них с ключом зажигания; видимо, хозяины не успели вовремя выехать – я оцепляю от руля два оторванных женских пальца. Надо будет доехать как можно быстрее, ведь время-это та роскошь, которой нам так всем сейчас особенно не хватает.

Сейчас не до правил. Я не реагирую на светофоры, я мчу свозь все линии, расгоняя волны крови и песка по мостовой, а тем временем толпа наконец добралась до центральной площади города, не зная, что дальше грабить и куда дальше бежать. Взвод внутренних войск с автоматами наперевес целил в агитаторов и провокаторов вооруженного мятежа, водометные машины и рота ОМОНа были готовы начать наводить порядок в случае атаки на здания администрации. Но люди смотрели не на головы в форме, они слушали только что донесшийся с Главпочтамта голос. Возле здания, оцепляя периметр, вышли вооруженные оборванцы, выкатывая небольшой грузовичок на площадь перед собравшимися. Голос доносился с небольшого балкона на третьем этаже противоположного администрации здания, и два вывешенных на улицу динамика нараспев начали вещать с доселе знакомым толпе внизу интонацией:

-Сперанск, город надежд! Сперанск, город порока! Братья, мне не нужно больше ничего вам рассказывать, мне не нужно приоткрывать и показывать очевидные вещи, вы все увидели сами: ваша власть не смогла, не захотела, не защитила свой народ, своих избирателей, оставила их, бросила их на произвол судьбы! Она не смогла спасти своих избирателей, вместо этого решив успокоить вас, сказав про розыгрыш, про шутку на всех теле- и радиоканалах. И кто теперь шутит? Я исполнил свое обещание, я не подвел вас, и те, кто из вас выжили, я сочувствую вашей утрате. Мне жаль вас, мне жаль ваши семьи, мне жаль, что горе пришло и в ваши души, размолотив сердца на тысячи осколков. Но я не виноват в этом! Позвольте мне указать на истинного преступника, на виновника этих событий, на людей, чьему чванству и самодовольству сегодня прийдет конец!

Этот Эфиальт находится прямо позади вас, в здании администрации, очень хорошо охраняемом доблестными шавками закона. Забавное совпадение, почему же эти трусы, эти бюрократы и взяточники, эти холуи подготовились к сегодняшним событиям, но не подготовила вас? А причина проста: это они виновны в взрывах! Это они отправили вас на смерть, это они решили сохранить свои кабинеты, свои кресла, и для этого пренебрегли сотнями, а то и тысячами жизней! Это они позволили вам кипеть в огне в то время, пока они сами смотрели на вас со своих кожаных кресел вот этого здания! Не менее, чем через час в город войдут федеральные вооруженные силы, которые тут же заметут следы того, что их власть может быть поколебимой. А теперь я спрошу вас, народ: вам надоело быть половой тряпкой для лакированных туфель депутатов? Хотели бы вы сегодня, прямо сейчас, в эту самую минуту устроить свой порядок, наказать всех тех, кто жестоко относился с вами до этой минуты? Хотели бы вы отомстить за алую кровь ваших погибших братьев, сестер, детей и супругов?

Если вы не равнодушны к погибшим, если вы устали кормить и так уже отжиревшую ряху этих прохиндеев, если вам ненавистен тот бардак, который они устроили в этом городе, то что ж!

Дверца кузова грузовика открылась: внутри лежали груды автоматов, пистолетов, а посреди этой груды еще виднелся один станковый пулемет.

-Мы возьмем все это, мы обернемся, мы встанем с колен! Довольно наносить удары по их кошелькам, пора бить в самое сердце! Это - великий город, и он заслуживает великий народ!

Через пять минут пустой грузовик умчался с площади. В это время в резервном пункте команднования не было никого, кроме меня. И Вигиланта.

X

-Добрый день, товарищ полковник! Давайте поаплодируем доблестному комиссару Сперанска, который не иначе, как за три-четыре дня уничтожил добрую половину города! - его револьвер массирует мне висок, а сам он кривляется передо мной, имитируя учтивость. – Признаться честно, я польщен! Я очень тронут тем, что меня вы видите уже второй раз, в то время как ваш сын довольствовался и одним.

Чёрт возьми! Откуда…так, не время сейчас узнавать это. Нужно пользоваться щедро предоставленной судьбой возможностью, нужно подумать, что я буду говорить, нужно решить…

- Урод!- я не сдержался.- Изгой, непонятый гений, романтический герой, скажи мне, ответь мне только на одну вещь! За что?!

Я был быстрее выстрела, он даже не взвел курок, а револьвер уже оказался за моей спиной. Я делаю хлесткий удар по его шее, и он стремительно падает вниз, не теряя сознания. Он должен все чувствовать, каждую костяшку моих пальцев:

- За что, клоун?! Почему?! Какую свою безумную теорию ты хотел всем доказать?! Вигилант, мститель… Дурак! Что ты хотел рассказать этому миру, убив сотни, тысячи ни в чем не повинных людей, а?

Я хлестаю кулаками его рожу, я втаптываю ее в бетонный пол, оставляя алые рубцы на скулах, но он и не думает сопротивляться:

- Что ты хотел поведать этими взрывами, этими чудовищными терактами?! То, что все и так знают? Что наша власть никогда нас не защитит?! Что мы одни, что нас дурят? Но какой ценой, сука!

-Я…я…- он булькает собственной кровью, но по-прежнему улыбается.- Я совсем, совсем не это имел в виду.

- Я же убью тебя, воткну в эту землю, вырою в бетоне твою же могилу вот этими руками!

- Ты и так это должен сделать, просто не торопи события, - его совсем не волновало то, что у него оторван кусок лица, что он лежит на полу в литрах собственной крови, нет. Он встал, отряхнулся, смахнул капли с рубашки и подошел к пульту управления:

- Товарищ полковник, как часто вы смотрите новости?- и он нажал кнопку на боковой панели.

«…И мы продолжаем экстренный выпуск новостей! Более, чем в шестидесяти городах нашей страны в одно и то же время примерно, в 12.30, но с разной очередностью произошла серия чудовищных терактов, которые уже Министерство Обороны России прокомментировало не иначе, как «вторжение на территорию нашего государства». Вооруженные Силы России были подняты по тревоге, была объявлена мобилизация всех граждан мужского пола от 18 до 27 лет. Ракетные войска введены в состояние крайней готовности. Напомню, было объявлено военное положение, указ Президента был обнародован чуть ранее, всем гражданам нашей страны необходимо следовать следующим инструкциям. Прежде всего, подготовьте запасы воды, еды и медикаментов …»

-Вот видишь? - я не мог поверить своим глазам. Вигилант не останавливаясь, говорил. – Ты наверняка думал, что я мститель, который что-то собирается доказывать этому городу. Нет, вовсе нет. Как видишь, Сперанск не хуже и не лучше других городов, в которых тоже замалчивают. И тоже власти воруют, и также всем на всех наплевать. И именно также простые люди, работяги, учителя, медсестры страдают. Не хочу обидеть безутешного родителя, но в каждом городе нашей страны, в каждом регионе есть свой Дорошкевич, свой майор Ливадный, и люди, которые решили раз и навсегда покончить с этим, тоже есть.

- Но как ты мог, Сережа? Объясни мне, как ты мог предать свою страну, идеалы, работу, профессию, ради чего?

- Боюсь тебя огорчить, но я не Сережа. Видишь ли, как просто нынче выдать себя за другого человека, если все грамотно обставить. Особенно, когда ты на него очень похож,- он начал снимать с себя косметические силиконовые накладки, стирать накрашенные брови, от чего объем его головы уменьшился пусть и не намного, но изменился кардинально. – На самом деле, Сергей Алексеевич мне очень помог за эти годы! Я спрашивал его обо всем, что творится в Управлении, в городе в целом, в структурах власти, а он мне также отвечал. Глупо было говорить, что он делал это безвольно. Мы все безвольны под наркотиками. Жалко Сережу, но ведь мне надо было как-то сымитировать свою смерть. Отрастить ему бороду, волосы, вставить линзы в глаза, и вот он - готов бывший я.

Я не понимаю, что говорит этот клоун, верней понимаю все, но не могу построить заново все те линии, которые он вмиг оборвал.

- И не пытайся их построить! Знаешь, я когда-то работал в местной газете, журналистом, писал проплаченные статьи за деньги, и могу тебе сказать одно: можно лихо изменить отношение к чему угодно, к любой теме лишь при помощи пары слов…

Одну минуту! Это же было так очевидно!

- А я все думал! Все голову ломал, кто бы мог это сделать, кто же это написал, все справки наводил…

Черная книжка всегда лежала у меня в правом кармане пиджака. Нужно лишь только её достать.

- Вигилант, узнаешь эту кожаную тетрадку?

Это то, что дал мне около года назад какой-то барыга, торговец оружием. Кто ж знал, что это станет ключом к личине психа. Клоун поменялся в лице.

- Егор… Откуда она у тебя? И как? А, впрочем, это не имеет никакого отношения! Я помогу тебе сложить общую картину всего того, что происходит, потом изменю твое отношение к этому. А потом ты убьешь меня.

Итак, действующие лица: в правом углу обезумевшная от горя и алчности толпа, жаждущая расправы, а в левом - целый взвод ни в чем не повинных, несчастных солдат, которых отправили на смерть! Они с оружием в руках смотрят, как к ним со стороны противоположного конца площади медленно приближается неконтролируемая масса вооруженных мирных граждан. И по моим подсчетам прямо сейчас именно сюда вторые позвонят для инструкций насчет первых!

Звонок пошел на рацию в резервном пункте:

- По инструкциям я должен был позвонить прямо сюда! Кто меня слышит, в пункте есть официеры?! В штабе остался хоть кто-нибудь, приём! Код «Панина-6», «Панина-6», приём!

Минутная тишина... Я должен что-нибудь ответить:

- С вами говорит полковник особого отдела УМВД Сперанской области, Игорь Витальевич Сирота, я здесь один, что у вас там?

- Полковник, они идут прямо на нас, прямо на нас с оружием, приём! Я знаю, они просто жители, но у них автоматы! Мы не можем пустить в них водометы, кто-то начнет стрелять…

- Так кто же победит? - Вигилант прервал наш разговор. – Неужели ты хочешь, чтобы погибли мальчишки лишь ради твоей прихоти больше не убивать? Ты вернулся, чтобы все закончить, и вот теперь, когда остался последний, микроскопический шажок. Что же ты выберешь?

- Полковник, через 15 секунд они будут прямо возле нас, что нам делать, приём?

-Да, полконвник, что же им делать? Ты должен это сказать, ты должен поставить точку, и тогда город перестанет биться в агонии! Сделай это!

Я все понимаю. Я знаю, зачем Вигилант это сделал. Если солдаты начнут стрелять в горожан, сотни тысяч иностранных агенств новостей возопят о бесчеловечности нашего государства. У политиков других стран будет реальный повод вторгнуться в границы нашей страны. Все шло к этому, и все бессвязные случайные события в жизни нашей страны стали вполне закономерными и логичными. Этого и следовало ожидать. Они начнут войну, войну жестокую, кровавую и последнюю. Но ни одна война не стоит человеческой жизни. Я знаю последствия своего поступка, но тем не менее: по ту сторону баррикад люди сделали свой выбор. По эту сторону у людей есть реальный шанс сделать свой. Осталось лишь прошипеть в рацию:

- Открывайте огонь!

- Вас понял, конец связи.

Я сижу на бетонном полу резерного пункта управления МВД по Сперанской области, в бункере глубиной 20 метров под землей. Рядом на том же полу сидит Вигилант, он смотрит туда же, куда и я. Мониторы показывают нам, как на центральной площади города умирает сердце Сперанска. Вигилант победил, я и не думаю отрицать. Я просто смотрю в экраны, в черно-белые нестатичные изображения. Бетон стал влажным на одну каплю лишь от моего бессилия и от того, что я сделал. Это просто соринка в глаз попала.

***

«И с вами снова экстренный выпуск Первого Канала, и я его ведущий, Дмитрий Шестаков, здравствуйте! Сейчас вы прослушаете обращение Президента нашей страны, Володина С. В., а мы переводим свое вещание на чрезвычайный канал, будьте с нами!

ОБРАЩЕНИЕ Президента России, Володина С. В в связи в ведением военного положения на территории Российской Федерации:

-Дорогие друзья! Я обращаюсь к вам не только как президент нашей страны, но и как верховный главнокомандующий. Только что наше государство, наша держава была подвергнута беспрецедентному количеству терактов, которые унесли жизни миллионов наших сограждан! Правительство нашей страны знает ответственных за этот бесчеловечный, не имеющих никаких оправданий поступок, и мы со всей ответственностью заявляем: мы отомстим за каждого погибшего, за каждого раненого, за каждого пострадавшего, за каждого гражданина России. Мы не допустим вторжения в суверенные интересы нашей страны, предотвратим дальнейшие жертвы. В связи с этим в данный момент над всей территорией Российской Федерации было введено военное положение. Наше государство остается сильным, и у нас не остается иного выбора. Это может значить только одно: мы продемонстрируем агрессорам…»

Все кончено. Действительно, а что еще могло произойти, когда вся полиция, все МЧС, все войска в единый для всех миг отвлеклись на взрывы внутри страны. Это был идеальный момент для этого, идеальный отвлекающий маневр. Минут пять назад Вигилант упал, завалившись на бок: обильная кровопотеря дала знать, а кусочек его лица все еще лежал на холодном полу рядом с ним. Надеюсь, эта гадина счастлива. Но кое-что еще осталось неизвестным:

- Бородан, я покидаю это место, оставляю тебя один на один с твоей смертью, лично я был был счастлив этому. Но сначала один вопрос: скажи мне, а где все это время был детонатор? Как ты привел все бомбы в действие?

Вигилант уже не мог говорить, он прокашлял сгустками крови следующие слова:

- В Управлении…Синяя сумка, я с ней в «Колосс» зашёл... Ее в комнату вещдоков забрали, там она 4 дня и пролежа…

Вигилант упал. Черт подери, в его обезображенном лице без кожи и жил я смог разглядеть улыбку. Чтож, хочешь что-либо спрятать – положи на самое видное место.

XI

Я стою возле обочины объездной трассы Сперанска, оставляя в километре от себя амбарные ворота Резервного Пункта. Нагруженные вещами, всякой мебелью и бытовой техникой машины потоками покидали уже мертвый город, а где-то чуть выше сосен летели обратно в город военные «крокодилы» и «транспортники». А я стою, смотрю на все это, докуривая уже третью сигарету к ряду. Сучье семя, была бы у меня волшебная лампа, первое, что я попросил бы - это еще одну пачку Marlboro. Мне бы очень хотелось бы курить Marlboro, глядя на длинные, красивые, распадающиеся на мелкие как от комет полосы на небе. Я знаю, что это недолго, что эти полосы до тех пор, пока ракеты не взорвутся на высоте 50 метров от земли, я проходил это еще давно, на уроках гражданской обороны. Мы сами потеряли этот мир. А теперь мы будем купаться в ярко-красном грибном зареве.

Я слышу, как где-то вдали поезд судорожно выдает гудки. Два коротких, один длинный. Ты прав, Вигилант. И так в каждом городе.

[1] Азраил- ангел смерти в исламе и иудаизме, который помогает людям перейти в иной мир