ГЛАВА 8 2 страница

Соответственно, в 429 г. папа Целестин послал Германа, епископа Оксерского, в качестве своего представителя (vice sua) в Британию для искоренения зла³⁷. Мы располагаем подробным рассказом об этой по­ездке в изложении Констанция³⁸, очевидно, лионского священника, пи­савшего в конце V века, вероятно, по заданию епископа Лиона. Кон­станций также фиксирует второй визит св. Германа, который скорее всего происходил около 445 г., однако у нас нет данных, подтверждаю­щих этот факт. Из характера повествования Констанция явствует, что оно было составлено прежде всего для назидания и не замышлялось как исторический документ, и сам автор старается снять с себя ответ­ственность за достоверность приводимых им фактов. Он все еще при­держивается литературных стандартов, привитых в римских школах Галлии³⁹. [205]

Даже Британия все еще извлекала выгоду из школьного образова­ния, введенного в этой стране римлянами, принимая активное участие в интеллектуальной жизни континента, а британцы до сих пор могли свободно переезжать на континент и обратно. Это мы узнаем из собра­ния датируемых этим периодом анонимных писем⁴⁰, возможно, пелаги-анских по тону, определенно либеральных по духу и даже демократич­ных по своим взглядам. Одно из этих писем, по-видимому, было напи­сано британцем, путешествующим за границей, своему отцу, вероятно епископу, так как сын обращается к нему «honorificentia tua» и «parens delectissime». Автор этого письма берет с собой свою маленькую дочку для религиозного обучения на Сицилии и просит своего отца не печа­литься по поводу нее, но думать о ней, как если бы она была сыном, «который для своего образования должен быть на время отделен от любящих его»⁴¹.

По всей вероятности, христианство в Британии имело непрерыв­ную историю. В Восточной Британии нашествия язычников-саксов все сильнее затрудняли сообщение с континентальной церковью, и начи­ная с V века наши континентальные источники прерываются. После этого мы оказываемся в зависимости от британских материалов, архео­логических, эпиграфических и литературных, дополненных ирланд­скими (латинскими) источниками по всем этим дисциплинам. Картина, вырисовывающаяся из них, показывает постоянное распространение христианства на запад наших островов за пределы Римской империи.

В бриттском (кельтском) королевстве Стратклайд обнаружены остан­ки двух христианских кладбищ. Эти открытия были сделаны благода­ря надписям на знаменитом Кэтстоуне в Керклистоне в 6 милях к за­паду от Эдинбурга⁴², стоящем посреди могил; и по еще более знаме­нитому могильному камню из Йерроукерка близ Селкерка, который также когда-то стоял на большом христианском кладбище⁴³. На юго-западе полуострова Голуэй располагается большое количество ранних камней с надписями⁴⁴. Древнейшим из них считается камень Latinus на острове Уитхорне, датируемый V или VI веком. Самый любопытный из Керкмадрайнских камней, поставленных в память о трех священни­ках, вероятно, также датируется V веком⁴⁵. Три Керкмадрайнских кам­ня и два камня в Уитхорне поставлены в память христиан и, должно быть, находятся на месте древних церквей. В ходе раскопок поблизости были обнаружены ранние церкви, в частности церкви на традицион­ном месте часовни св. Ниниана на острове Уитхорне, в одноименном поселке⁴⁶ и на острове Ардуэлл⁴⁷. Предание VIII века, записанное Бе­дой (Н. Е. III. 4), утверждает, что св. Ниниан⁴⁸ обратил южных пиктов «задолго до того», как св. Колумба обратил северных. Св. Колумба [207] умер в 597 г. Беда добавляет, что locus (место монастыря) Ниниана был известен как Candida Casa («белый дом»), «ибо там он построил церковь из камня, необычного среди бриттов»⁴⁹.

У нас нет данных о христианизации острова Мэн, Уэльса или Кор­нуолла. Тем не менее предполагается, что в Уэльсе христианство без перерывов существовало с римских времен, хотя это и не подтверж­дено. Один камень из Пентревойласа в Денбигшире, V или начала VI века, весьма вероятно был частью раннехристианского кладбища, располагавшегося на том же месте, где был найден камень⁵⁰. Возмож­но, самым убедительным свидетельством ранней датировки христиан­ской церкви в Уэльсе является существование в Ирландии ряда христи­анских латинских заимствований, по-видимому, занесенных в Ирлан­дию британскими миссионерами еще до прибытия в 431 г. Палладия (см. ниже с. 211). Этого запаса религиозных понятий, с некоторыми ирландскими дополнениями, было вполне достаточно, чтобы создать каркас христианской терминологии для общины с еще очень простой организацией⁵¹. Первым валлийским святым в местной традиции явля­ется св. Дубриций (валл. Диврик), однако первое житие валлийского святого — вероятно, «Житие св. Самсона» из Дола в Бретани — дати­руется периодом не ранее VII века.

Представляется вероятным, что во времена ранней церкви между землями по берегам залива Солуэй-Ферт, залива Моркам и Ирланд­ского моря поддерживались тесные контакты, благодаря которым они представляли собой общее культурное пространство. Считается, что мэнский язык ближе всего к гэльскому, на котором говорили в то вре­мя в Голуэе⁵², и вполне возможно, что источником мэнского христиан­ства⁵³ в ранний период стала процветающая христианская церковь это­го региона. Как бы то ни было, и традиция, и археология предпола­гают, что обращение в христианство жителей острова Мэн восходит к V веку, к деятельности святого, которому посвящена кафедральная цер­ковь св. Германа на острове Пил. Посвящения св. Патрику, по всей видимости, появляются позднее, а ранние доскандинавские кресты не демонстрируют особых ирландских черт. Из шести раннехристианских памятных камней один из Кнок-и-Дуна в Андреасе с надписями как огамом, так и латинским алфавитом относят к V веку. Из трех наибо­лее интересных памятников с надписями древнейшим является так на­зываемый «ноготковый» столб с надписью, упоминающей епископа Инрейта, датируемый VII веком.

Мы не располагаем никакими письменными свидетельствами в от­ношении ранней мэнской церкви, но, судя по археологическим мате­риалам, мы можем предположить, что ее структура в целом совпадает [208] с ранними учреждениями кельтской церкви на Британских островах. Эта церковь была монастырской по своей организации и состояла из крупных монастырских образований, соответствующих валлийским церквам (сlas), с определенным количеством подчиненных церквей, из­вестных в Уэльсе как Пап. Единственное довикингское монастырское образование на острове Мэн, соответствующее валлийскому сlas, рас­полагалось в Моголде, где сохранилось богатое собрание крестов, а каменная стела Инрейта предполагает, что Моголд был резиденцией первых епископов. Здесь, как и кое-где в Ирландии и Шотландии, мы обнаруживаем в уединенных местах небольшие жилища отшельников, либо единичные, либо о нескольких хижин, окруженных оградой и со­держащих небольшую молельню, такие как Сrоnk nа Irree Lаа в несколь­ких милях к югу от Пила. Особой чертой Мэна является большое число маленьких часовен, окруженных земляной насыпью, часто воздвигну­тых над ранними могилами. Они широко распространены по всему острову, четыре из них располагались на церковном погосте в одном лишь Моголде. В ограде обычно находятся также маленькие каменные святилища, более ли менее прямоугольные, известные как кеШз. Точ­ная датировка на данный момент невозможна, однако это скопление часовен вокруг церкви в Моголде сравнимо с многочисленными часов­нями, связанными с важнейшими ирландскими монастырями, такими как Клонмакнойс, где их можно видеть до сих пор.

В Корнуолле, как и в Уэльсе, христианство, вероятно, вело непре­рывную историю с римских времен, ибо, хотя у нас и нет свидетельств раннего периода, мы видели (см. выше с. 79 и ел.), что Бристольский залив объединял Южный Уэльс и Корнуолл в единую культуру. У нас есть девять памятных камней, которые по своей римской эпиграфике могут датироваться V или VI веками, и два из них демонстрируют ран­нюю форму монограммы Сhi-Rho⁵⁴.

Именно римляне первыми научили бриттов резьбе по камню, и не­сомненно, в конечном итоге именно этой римской технике бритты обя­заны многочисленностью своих ранних каменных надписей. Кроме того, перед глазами бриттов постоянно находились римские каменные надписи, разбросанные по всей стране. С другой стороны, все бритт-ские (латинские) надписи были сделаны на надгробных памятниках, в то время как римские надгробия носили сугубо официальный и воен­ный характер. Более того, почти все бриттские надписи V века являют­ся личными и христианскими. Подобные прецеденты не были харак­терны для среды ранних христиан римской Британии, которые, по-ви­димому, не воздвигали надгробий. Бриттские надписи с V по VII век [209] очень напоминают надписи христианской Галлии не только по обы­чаю именно таким образом чтить память умерших, но и по используе­мым формулам и типу написания. Хотя в целом фразеология и эпигра­фика Британии сформировались в небольшой временной промежуток, стилистика надписей первых британских надгробных камней была за­имствована из Галлии в первой половине V века. Эти характерные чер­ты галльского христианства, очевидно, появились на западных берегах Британии благодаря постоянному морскому сообщению⁵⁵.

Особый интерес в этом отношении представляет одна важная над­пись с острова Англси. Мы уже упоминали мемориальную табличку в церкви Ллангадваладра в память «славного короля Катамана», то есть короля Кадвана из Северного Уэльса, умершего в 625 г. Эта надпись выполнена почти чистым рукописным полуунциалом и представляет позднейшее континентальное рукописное написание того времени. Две другие надписи с Англси (СIIС nos. 968, 971) выполнены тем же стилем. Сыном Кадвана был великий Кадваллон, убивший короля Эдвина Нортумбрийского, а церковь была, очевидно, основана его внуком Кадваладром, умершим в 664 г. У этой династии были все причины чтить память своего основателя в хвалебных тонах, напоминающих панегирики бардов, и под их же покровительством двор Англси и Се­верного Уэльса вполне мог начать культурное общение с некоторыми галльскими дворами, отголоски которого мы обнаруживаем в начале IX века.

Мы видели, что саксонские набеги на Восточную и Юго-Восточ­ную Британию не смогли прервать сообщение Британских островов с континентом, и хотя они должны были служить серьезной поме­хой церковным контактам, они, несомненно, не могли полностью их исключить. В документах зафиксировано, что св. Витриций⁵⁶, епископ Руана приблизительно с 380 по 408 г., с которым были знакомы св. Мартин и св. Паулин Ноланский, посетил Британию около 395 г.; история пелагианства, анонимные письма, упоминавшиеся выше, и поездка св. Германа в Британию в 429 г. также предполагают непре­рывные связи с Британией в течение всего V века. Это подтверждает и история колонизации Бретани, а в VI веке мы видели, что страны по берегам Ирландского моря объединяли с Галлией постоянные морские пути. И на самом деле именно в этот период в Ирландии появилось христианство.

Как христианство впервые попало в Ирландию? Обычно считается, что обращение произошло в V веке, вероятно в самом его начале, и, возможно, шло по двум направлениям. Наши первые достоверные за­метки содержатся в «Хронике» Проспера s. а. 431, согласно которым [210] папа Целестин рукоположил некоего Палладия и послал его в качестве первого епископа к ирландцам, «верующим в Христа» (in Christum credentes). Надежность свидетельства Проспера несомненна и предпо­лагает, что еще до 431 г. в Ирландии существовали христианские об­щины, уже обладавшие достаточно серьезной организацией для того, чтобы Рим послал епископа для обслуживания их потребностей и для включения их в сферу римской церкви. Прямые континентальные сви­детельства, доступные нам, не дают указания на первоначальный ис­точник обращения, однако поясняют, что древнейшая христианская организация на острове имела римское происхождение.

С этих пор мы должны опираться на латинские тексты, записанные в Ирландии. Ранняя и непрерывная ирландская традиция (в латинских произведениях) говорит, что христианство было принесено в Ирлан­дию св. Патриком⁵⁷ примерно в то же время, когда проходила миссия Палладия, или же вскоре после этого. Анналы Ульстера (s. а. 431), не­сомненно, опираясь на Проспера, сообщают, что Палладий был пос­лан римским епископом Целестином в качестве первого епископа скот­тов (ирландцев). В следующем году те же хроники фиксируют (s. а. 432) прибытие в Ирландию Патрика. На самом деле о миссии Палладия нам больше ничего не известно. Анналы Ульстера содержат некоторое количество упоминаний о смерти Патрика под разными датами, на­пример, 457 г., где он называется senex Patricius (Quies senis Patricii ut alii libri dicunt); 461 г. (Hic alii quietem Patrici dicunt), и вновь в 492 г. Эти расхождения находили самые разные объяснения⁵⁸ и, возможно, час­тично обязаны своим возникновением компилятивному характеру хро­ник; однако для наших целей важен тот факт, что в соответствии с древнейшей ирландской исторической традицией христианство было принесено в Ирландию в V веке.

Нашими первыми и в действительности единственными надежны­ми историческими документами о миссии Патрика и основании его церкви являются два латинских письма, на основании внутренних дан­ных датируемые этим периодом и, по-видимому, написанные самим святым. Это «Исповедь» и Письмо солдатам Коротика. Оба лаконич­ны, но оба чрезвычайно важны. В первом говорится, что Патрик про­исходил из романизированной бриттской семьи и что в возрасте 16 лет он был увезен в рабство в Ирландию, что там он провел 6 лет, а затем бежал и что, получив чудесное видение, он вернулся в Ирландию и основал церковь «на краю земли», «ad exteras partes ubi nemo ultra erat (Confessio, 51), «in ultimis terrae» (ibid, 58). Эти выражения не имеют географического значения, но являются традиционной античной формой обозначения Британских островов, все еще использовавшейся, но уже [211] не воспринимавшейся буквально. Именно таким образом св. Колумбан уже в начале VII века называет Ирландию в письме папе Бонифа­цию IV (АD 612-613): «Мы, все ирландцы, обитатели края земли»⁵⁹.

Не сохранилось никаких «Деяний» этого святого; не дошло до нас и раннее «Житие». Мы располагаем лишь очень немногими преданиями о его учениках. Было доказано, что почти все документы, якобы напи­санные им самим или его учениками, являются подделкой⁶⁰. Биографи­ческие сочинения Муирху и Тирехана, составленные в конце VII века, утверждают, по всей видимости справедливо, что авторы включили в них предания по крайней мере предшествующего поколения, и соот­ветствуют другим легендам, сохранившимся в более поздних трудах. Эти ранние памятники рисуют нам цельную картину церкви, основан­ной Патриком в V веке, совершенно римской по происхождению, тра­диции, характеру и епископской организации. В этом отношении они согласуются с «Исповедью», в которой святой рассматривал себя и сво­их соотечественников в Британии как римских граждан.

Мы можем отбросить сложный и спорный вопрос об аутентично­сти и тенденциозности свидетельств о Патрике в целом, ибо его соб­ственные произведения дают нам ясное представление о его миссии и об основанной им церкви, и эти писания V века, конечно, представля­ют собой первые подлинные свидетельства о христианстве на наших островах с тех пор, как этот вопрос перестают освещать континенталь­ные источники. В действительности общепринятым является мнение, что все эти ранние тексты свидетельствуют о существовании церкви в Ирландии с V века, по всем существенным параметрам организован­ной подобно современной епископской церкви в Галлии. Мы уже ви­дели, что галльская церковь была по преимуществу городской цер­ковью, отражающей официальную юридическую и административную систему римского гражданского устройства. Вероятно, такова же была организация ранней церкви в Британии, с которой был знаком Патрик. Поздняя легенда о его пребывании в Лерине и о его контактах со св. Мартином Турским, и вообще с любой континентальной церковью, лишена какого бы то ни было основания.

Однако, признавая Патрика родоначальником ирландской епископ­ской церкви, мы сталкиваемся с серьезным затруднением. В наших тра­диционных представлениях об ирландской церкви VI века церковь Патрика играет сравнительно маленькую роль. Организация частично епископальная, но большей частью монашеская. У нас нет никаких аутентичных сведений о непосредственных преемниках Патрика, а крупные епархии, которые, согласно традиции, возникли по всей Ир­ландии в этот период, никогда не считались установленными ни им, ни [212] Палладием, ни кем-либо из их учеников. Эта ирландская церковь в VI веке предстает перед нами организованной и управляемой по мона­шескому образцу. Как бы то ни было, не существовало центральной организации, располагавшей властью над всеми монастырями. Каж­дый большой монастырь был независим и управлялся аббатом, обла­давшим полными правами и обязанностями по отношению к его зем­лям и финансам, хотя часто и находившимся в более или менее тесном родстве с крупными светскими владельцами, от покровительства кото­рых, по-видимому, в определенной степени зависело само возникнове­ние и благосостояние монастырей.

Каждый из этих больших независимых монастырей обладал пол­ным самоуправлением. В каждом из них были свои правила и свои аскетические установления. По организационной структуре и по тому влиянию, которое они имели, монастыри соответствуют валлийским церквам (сlas), «материнским» церквам Уэльса, которые иногда фор­мировали центры подчиненных им церковных общин, а время от вре­мени даже основывали или предоставляли свое покровительство и бла­гословение и распространяли свои преимущества и свои правила на отшельнические убежища (см. ниже с. 215). Среди крупных ирландских монастырей, притязающих на основание святыми и традиционно отно­симых к VI веку, были Клонмакнойс на западе, основанный св. Киераном, ставший важным религиозным и образовательным центром; Бан­гор в графстве Даун на северо-востоке, основанный св. Комгаллом и превратившийся в крупнейший центр исторических изысканий; Клонард на востоке, обязанный своим возникновением св. Финниану и вошедший в пословицы из-за количества святых, согласно традиции, вышедших из этого монастыря; Лисмор на юге, основанный Мо-Хутой, развивший интересные интеллектуальные контакты с континен­том. Другими важными монастырями были Ардмор в графстве Уотер­форд, основание которого традиция приписывает св. Деклану, главно­му святому деси, и который до сих пор остается тихой обителью, вряд ли испытавшей какие-либо перемены со времен возведения ее круглой башни; и Имблех Ибайр (Эмли), главная церковь Эоганахтов древнего Мунстера, находящаяся на расстоянии около 50 миль от Ардмора и основанная св. Айлбе. Согласно традиции, эти мунстерские церкви были основаны до прибытия св. Патрика, и это вполне может соответ­ствовать действительности.

Мы не знаем точно, как или когда в Ирландии появилась монас­тырская система. В некоторых отношениях она сопоставима с систе­мой, введенной св. Мартином в Галлии, и она стремительно распрост­ранилась по всему острову, а с ней пришли новый дух мистицизма, [213] новый и более строгий образ жизни, большая религиозная ревность и аскетическая дисциплина. Как мы уже видели, это движение проис­ходит от аскетов восточных пустынь, Египта, Сирии и Месопотамии. В своем бегстве от суетного мира эти отшельники отвергали мирскую жизнь и отказывались от родственников и даже от собственных имен. Евгиппий в своем «Житии св. Северина», апостола дунайских племен в Норике (современная Австрия), сообщает, что до конца своих дней святой ни разу не раскрыл своего имени. Эта демократическая откры­тость, всегда бывшая и все еще остающаяся главным принципом мо­нашества, несомненно, составляла один из решающих факторов его быстрого успеха на западе. Мы также видели, что именно эта черта в новом монашеском движении в Галлии оскорбила папу Целестина (см. выше с. 204).

В действительности это новое движение в Галлии было вынуждено вести суровую борьбу там, где епископальная система церковного уп­равления была глубоко укоренена в системе римского местного управ­ления. В Ирландии не существовало изначальных трудностей органи­зации. Это была пастушеская страна, без городов, никогда не знавшая римской администрации. Монастыри служили превосходными центра­ми для обслуживания религиозных потребностей и цивилизующего влияния на окружающие племена. Поэтому не возникало конфлик­та епископских и монастырских прав, который разразился в Галлии. Основные споры время от времени происходили между самими круп­ными независимыми монастырями. Хроники сообщают несколько слу­чаев, когда такая враждебность даже приводила в поздние времена к вооруженным столкновениям. В целом, однако, Ирландия VII века представляет собой карту крупных монастырских формирований, не­зависимых, глубоко религиозных, охотно культивирующих ученость, образование и цивилизацию.

Важно подчеркнуть, что здесь, как и в Галлии, различие между ди-оцезными и монастырскими церквами является просто различием меж­ду церковным управлением и церковной практикой, а не различием в доктринах. Монашеская церковь никогда не была еретической или схизматической. Она во всех отношениях была привержена установлен­ной иерархии католической церкви с епископом во главе и пресви­тером, дьяконом и низшим клиром в его подчинении. Епископ освящал церкви и рукополагал других епископов. Он часто жил в монастыре и иногда совмещал обязанности епископа и аббата. Это не противоречи­ло никаким правилам, и хотя это явление монастырского уклада обыч­но называется «кельтской церковью», этот термин не вполне точен, ибо эта церковь во всех своих существенных проявлениях оставалась [214] ортодоксальной. Тем не менее в период, когда варварские нашествия сделали затруднительными заморские путешествия, а церковь в кельт­ских странах была лишена возможности принимать постоянное учас­тие в деятельности континентальной церкви, церковь в Ирландии ста­ла чрезвычайно консервативной и до некоторой степени устаревшей даже в своих обрядах, и термин «кельтская церковь» стал обозначать именно эту консервативную форму церковной практики. В самой Ир­ландии монастыри были столь могущественны и многочисленны, что «кельтская» и «ирландская церковь» стали практически взаимозаме­няемыми терминами.

Мы не знаем, какими путями монашеское движение проникло на Британские острова. Некоторые данные указывают на то, что проник­новение монашества шло через юг Ирландии, возможно через Ардмор; однако напрямую из Галлии, через Аквитанию, или из Северной Испа­нии, или из Восточного Средиземноморья, неизвестно. Может быть, были задействованы все эти пути. Более того, в тесной связи с разви­тием монашества во всех западных кельтских церквах возникло дви­жение, исповедующее истовый аскетизм и получившее название «от­шельнической реформы», однако следует учитывать, что этот термин не вполне адекватен и может создать неверное представление, так как «отшельники» нередко составляли определенную общность внутри мо­настыря или же находились в пределах сто юрисдикции, а привержен­цы более жесткого аскетизма жили в одиночестве или небольшими группами на удаленных морских островах или в уединенных местах. Шотландский топоним Dysert, ирл. disert (лат. desertum) до сих пор на­поминает об этих ранних убежищах, а развалины этих ульевидных строений (clochan) [илл. 39] всe еще сохраняются на острове Инишмеррей недалеко от побережья Слайго (см. илл. 40). Небольшое поселение, похожее на орлиное гнездо, было найдено на вершине скалы Скеллиг Михаел в 8 милях от побережья Керри (см. илл. 41); подобные общины располагались на островах группы Внутренних Гебрид и на острове Рона⁶¹, с молельней и кладбищем в 60 милях к северу от мыса Батт-оф-Льюис, а также на острове Сула-Скeр⁶², в десяти милях от Роны, с ча­совней и ульевидиыми хижинами. Именно в поиске подобной уединен­ной земли в океане Кормак уа Лиатан, аббат Дарроу, одновременно епископ и отшельник, оказался в арктических районах и в конце кон­цов прибыл на остров Иона⁶³. Самым интересным из этих путешествий представляется историческое путешествие св. Колмана, который, по сообщению Беды (Н. Е. IV, 4), удалился со своими последователями после синода в Уитби в 662 г. на остров Инишбофин неподалеку от западного побережья Мэйо. [215] [216]

Изоляция отшельнических убежищ обеспечила их сохранность, а простота архитектуры может легко ввести в заблуждение относитель­но строительной техники ранней ирландской церкви. На более удален­ных островах мог использоваться только местный камень, и притом такой, который легко отслаивался, так как находившиеся в распоряже­нии отшельников инструменты исключали возможность настоящей камнедобычи. В целом эта техника на удивление искусна: необрабо­танные каменные плиты аккуратно выкладывались на кронштейне, образуя свод, с таким расчетом, что верхняя часть выдавалась немного наружу, чтобы предохранять от дождя. Сlochain, раскопанные Ф. Анри на острове Северный Инишкей⁶⁴ в стороне от западного побережья графства Мэйо, являются небольшими искусными сооружениями, а на примере хижин на Скеллиг Михаел мы видим, что в качестве лесов здесь использовались камни, выступающие на фасаде сlochan и состав­ляющие подобие винтообразной лестницы⁶⁵. Все сlochain внутри совер­шенно сухие, а самые большие из них могли спокойно вмещать более двенадцати человек. [217]

С другой стороны, профессор О'Келли недавно блестяще показал⁶-, что наиболее доступный Чeрч Айлснд у берега Керри неподалеку от Валенции, где местное братство могло рассчитывать на помощь монахов с другого берега, подходящие строительные камни привозились мо­рем, и в результате воздвигались более сложные сооружения. В самой Ирландии сохранилось лишь несколько ранних церквей, но среди них — небольшая церковь Килмакедара и так называемая молельня Галларус, находящаяся до сих пор в превосходном состоянии (см. илл. 42). По ним мы можем судить об искусстве строителей и их умении возво­дить более сложные конструкции⁶⁷. Эти церкви в плане не круглые, а четырехугольные, только с закругленными углами. Внутренний свод Галларуса сконструирован таким образом, чтобы уменьшить расстоя­ние между опорами сводчатой крыши. Дверные проемы и внутренний скос крошечных окон также служат для архитектурных целей. Камин уложены так, что дождевая вода стекала снаружи, а внутри было сухо. [218] [219]

Технология возведения всех ранних ирландских церковных соору­жений исключала возможность больших построек. Эти ирландские церкви, маленькие, либо стоящие отдельно, либо представляющие со­бой комплекс зданий, находят ближайшие аналоги в традиции ран­них армянских церквей, являвшихся скоплением небольших построек. В Ирландии этот тип построек можно проследить на примере монас­тырских поселений на острове Инишмеррей у побережья Слайго, посе­ления на Скеллиг Михаел; группы более поздних строений, известных под названием «Семь Церквей» на острове Аранмор в заливе Голуэй [илл. 44], а также церквей в Ардморе (см. илл. 45) и Клонмакной-се. С норманнским завоеванием и появлением в Ирландии цистерианского ордена (см. ниже с. 250) все изменилось. Архаические архитек­турные ирландские традиции почти полностью ушли в тень, усту­пив новым архитектурным стилям, примером которых могут служить [220] впечатляющая норманнская церковь Кашеля и аббатства Меллифонт, Джерпойнт и Бойл (см. илл. 25, 46, 47, 48).

Отшельников⁶⁸ часто отождествляли с калди*, с которыми у них было много общего; однако истинное происхождение калди до сих пор неизвестно. Их название, по всей видимости, первоначально означало «товарищ Бога» (ср. лат. соте») и стало употребляться в смысле «кли­ент», «зависимый человек», возможно, по аналогии с юридическими отношениями⁶⁹. Такая организация, как предполагает термин, не обла­дала четкой структурой и, вероятно, варьировала в зависимости от местных условий. Так, по крайней мере, в Шотландии она представля­ет собой сравнительно позднее явление. Ранний «Устав Отшельников», [221] [222] [223] [224] известный как «Устав Колумкилле», предписывает им жить в одиноче­стве в пустынных местах вблизи главного монастыря; тем не менее термин «Отшельническая реформа» не заключает в себе специального значения. Некоторые документы, такие как «Устав Таллахта»⁷⁰, свиде­тельствуют лишь о том, что уставы некоторых монастырей иногда фор­мулировались аббатами чрезмерно строгого нрава⁷¹.

Ирландский документ, известный как Catalogus Sanctorum, якобы современный аскетам V века, но на самом деле составленный в IX или даже X веке⁷², разделяет святых Ирландии на три класса, помещая св. Патрика в первый разряд, основателей крупных монастырей — во второй, а третий разряд, как сообщается, составляют «те, кто обитают в пустынях и живут травами, и водой, и подаянием, и не имеют ничего своего». В действительности это не отражает хронологический поря­док. Эти аскеты и отшельники были современниками великих святых VI века⁷³, а термин «отшельническая реформа» несколько некорректен. Это движение отражает мощное влияние восточного аскетизма, обна­руживаемое в Галлии, где Григорию Турскому были известны отшель­ники в лесу Ла Перш и в других местах; и в Бретани на маленьком архипелаге у берега Пемпольского полуострова на севере⁷⁴ и даже в провинции Галисия в Северной Испании; однако тихий созерцатель­ный образ жизни был наиболее характерен именно для западной кельт­ской церкви, и в конечном итоге послужил толчком к развитию осо­бого жанра отшельнической поэзии, уникальной по чистоте и просто­те личной преданности Богу и любви ко всем проявлениям природы (см. ниже с. 279).