Смерть Маукла

Эрнест Лунный цветок и его напарник молча созерцали, как кровь с тела повешенного густыми каплями падает на траву. Ни мольбы, ни проклятия, ни рыдания осужденного не трогали эльфов. Нож Маукла выпал из ножен, когда его вязали, и вонзился в траву совсем рядом с головой барса. Маукл прекрасно видел его. Стекающая кровь не успевала впитываться в землю, кровавая лужа неуклонно ширилась, и скоро коснулась блестящего лезвия. Грифон заклекотал и захлопал крыльями.

- Ты прав, друг, нам пора. Наша месть свершилась.

Наездники легко поднялись в седло, и грифон сделав большой кошачьий прыжок, мощно заработал крыльями и стремительно пошел вверх.

На опустевшей поляне воцарилась тишина, но ненадолго. Еще не успели кузнечики завести свои бесконечные трели, еще не вернулся к привычному концерту птичьий оркестр, как из зарослей на опушке вышли двое оборотней.

Бруно и разведчик Аррауга наблюдали за поляной не менее получаса. За это время в сознании храмовника Маукл потерял свою актуальность, свое имя и личность, умер, и был отнесен к разряду выполненных дел. Дотошный фальконнер ждал, пока уберутся эльфы, чтобы удостовериться в смерти Маукла, ведь придеться держать ответ перед Правителем и может быть даже перед Хуралом.

Когда грифон скрылся за деревьями, то Бруно счел возможным перестать прятаться. С брезгливым интересом он направился к нелепому окровавленному свертку, свисающему с дерева. В ноздри ударил запах крови. Кровь барса пропитала полевую форму, залила лицо, и капала с ушей, где мех слипся в бурые сосульки.

Маукл был еще жив. Когда Бруно приблизился, барс открыл глаза и зашевелил губами.

- Помоги! – скорее угадал, чем услышал Бруно.

- Ты сказал правду, Маукл, - с усмешкой ответил храмовник прямо в лицо умирающему, - Эльфы пытали и убили тебя. Ты уже мертв. Как адепт Храма я дарую тебе утешение – виновные будут наказаны. Да примет твою душу…

Слова «Великий Крис, отец всех ликантропов», - так и не сорвались с губ Бруно, как будто ему внезапно запечатали рот.

- Мое, - раздался за спиной молодой женский голос. Бруно резко обернулся. Невысокая девушка в венке из полевых цветов, босоногая, в простом льняном платье, смотрела на него серьезно, слегка нахмурив брови, - Он мой, и будет служить мне, - сказала Хозяйка смерти, и ее фигура начала стремительно таять.

Маукл захрипел. Как и всякий ликантроп в минуту смерти он оборачивался в свой звериный облик. Тело его вытягивалось и покрывалось шерстью, одежда лопалась, связанные за спиной руки превращались в лапы, выгнутые совсем уж под немыслимым углом. Еще мгновение, и перед Бруно висел мертвый зверь-барс.