О чём молчал призрак

Иккинг сидел на кровати, держа на своих коленях огромную книгу про драконов, в очередной раз перечитывая параграфы, таящиеся в ней, складывая друг на друга потёртые пожелтевшие страницы, которые если не сегодня, то завтра непременно отвалятся и найти никто их уже не сможет. Он долго вглядывался в буквы, в картинки: нарисованные им самим, кем-то до него. Красивые и устрашающие. До тех пор, пока свеча не потухла, погружая комнату в темноту. Пришлось отложить книгу в сторону и зажигать её по новой.

Когда комната вновь озарилась светом, юноша, почесав затылок, двинулся в сторону окна. Отодвинул шкуру, выглядывая на улицу, пытаясь разглядеть в кромешной тьме хотя бы что-то. И у него это получилось. Огромные чёрные звери, ночные кошмары, сверкая своими глазами, расхаживая по дорогам, под окнами, меж домов, стерегли свою жертву, которая боязливо выглядывала, одним лишь глазком, чтобы потом только сильнее спрятаться в своей деревянной крепости. Пока что это помогало. Но поможет ли завтра?

Погрязшие во тьме, в голоде и страхе. Сколько осталось ждать конца? Наступит ли он когда-нибудь, или их так и продолжать мучать, рассчитывая на вечные страдания? Иногда Иккинг ловил себя на мысли, что желает придать этому скорый конец. Хороший или плохой — имеет ли это уже значение? Сколько бы он не старался, противостоять высшим силам, тому, кто имеет вечную жизнь, не его привилегия. Кто он на их фоне? Жалкий смертный, простой человек, которого можно расколоть на куски без особого труда. И даже драконы в этом не смогут помочь.

Опустив край самодельной занавески, Иккинг отступает от окна, приближаясь к Беззубику. Тот, свернувшись клубком, точно самый обычный кот, лежал на своей огромной каменной подстилке в углу комнаты. Он тоже заметно похудел; рыбы не хватало даже людям, что там говорить о драконах. Радует лишь то, что почти все рептилии улетели с острова, впадая в спячку, иначе кто знает, что смогли бы сотворить голодные хищники со своими хозяевами. Однако сам Беззубик, как бы не был голоден, казалось, через силу продолжал терпеть. Ведь Хэддок часто видел, как в огромных глазах Ночной Фурии горит голодное пламя, но потом, с силой сжимая пасть, он уходит обратно к себе на подстилку, отворачиваясь и засыпая. Он почти всё время спит.

Опустившись рядом с Беззубиком, Иккинг провёл ладонью по его голове, отчего дракон, проворчав что-то сквозь сон, дёрнул ушами, а потом приоткрыл глаза, глядя узким зрачком на своего хозяина. Молодой викинг улыбается ему, не переставая водить рукой по жесткой чешуе, стараясь тем самым вновь усыпить крылатого приятеля, который, глянув на него с благодарностью, вновь прикрыл глаза, погружаясь в дрёму. Хэддок сидит так ещё какое-то время, думая обо всём и ни о чём одновременно. Мысли, крутившиеся в голове, не могли составить полную картину, события смешивались друг с другом.
За последнее время произошло слишком много.

Он один, в тёмном доме, уже давно не согревающимся даже от жаркого пламени. Его друзья где-то там, борются с болезнями и обезвоживанием, отец пропал, улетев на другие острова. Тьма окутывает весь мир. Значит ли это, что даже там, далеко, за многие мили отсюда, люди прячутся в домах, не видя солнечного света, боясь выходить на улицу и погибая от избытка скота и урожая? Тогда был ли смысл отправляется в путь, когда там ждёт точно такая же гибель?

Выдохнув, юноша поднимается с места и тут же вздрагивает от внезапно пробравшегося в комнату холода. Не закрыть окно в такое время — высшая мера глупости! Поэтому, мысленно ругая себя, Иккинг поворачивается и идёт к нему. Задёргивает шкуру, привязывает её край на специальный косяк, оставленный как раз для этого, а потом, стараясь согреть руки собственным дыханием, решил направиться к кровати. Но только он сделал шаг в её сторону, как свет вновь потух, погружая комнату в кромешный мрак. С такими сквозняками точно придётся придумывать что-то новое!

Зажигает свечу, чуть подув на неё, чтобы лучше разгорелась, и удовлетворённо кивает. Но потом, услышав позади себя шорох, замирает на месте. Косит взгляд в сторону — Беззубик как спал, так и спит, и то был явно не он. Тогда покоритель драконов, собрав всю храбрость в кулак, поворачивается, почти сразу же вынужденно оседая на пол. Он, укрыв голову руками, словно бы это его спасло в случае необходимости, смотрит вверх, глядя на стену за своей спиной, на которой образовался белоснежный ледяной след, только похожий на за мёрзшую вспышку света. А ведь он мог снести ему голову, если бы не хорошая реакция викинга. Но что, чёрт возьми, это такое?

Глядит перед собой, на черноволосого призрака, который, сжав в руках посох, высокомерно и с вызовом смотрел в глаза Иккинга. Не успевает тот задать вопрос, как Джек вновь взмахивает посохом, выпуская очередной ледяной снаряд в его сторону, отчего тот был вынужден вновь отскочить. Свеча дёргается, трясётся, но остаётся на своём месте, не переставая гореть колыхающимся пламенем. Освящая комнату и отражаясь в глазах очнувшегося дракона, который, услышав шум, тут же подскочил со своего нагретого места.

— Что на тебя нашло? — поднимаясь на ноги, спрашивает Хэддок. — Зачем ты это делаешь?

Джек не отвечает. Он остаётся холоден и молчалив, вновь замахиваясь своим оружием, которое выпустит, казалось бы, очередную ледяную вспышку в сторону молодого викинга, но в самый последний момент Фрост отклоняет атаку в другую сторону, устремляя её на разозлённого дракона. Беззубик, в этот момент готовый было напрыгнуть на него, разинув клыкастую пасть, отлетел к противоположной стене, с громким рёвом ударяясь и падая на пол, более не поднимаясь.

Глядя на это неверующими глазами, Иккинг подрывается с места, в надежде ринуться тому на помощь, как и сам дракон, совсем без сил старающийся защитить своего хозяина, но очередной снежный снаряд заставляет его отступить назад, вновь переводя взгляд в сторону ночного гостя. Холодного, беспощадного, такого, каким он должен быть; такого, каким его научили быть. Повелитель морозов и холодов предстал перед ним во всей своей тёмной красе, скаля зубы в злом оскале, не признавая в этом мальчугане даже намёк на равного противника.

— Джек, — начинает покоритель драконов, но ледяной дух презренно фыркает, не желая слушать никакие уговоры в свою сторону.

— Сегодня всё закончится, — отвечает ему Фрост, вставая в боевую стойку. — И явно не в твою пользу.

Иккинг еле как успевает присесть, а затем — перекатиться в сторону. Призрак был быстрее его, ловчее и явно сильнее. А его врождённая неуклюжесть, протез, который сковывает движения. Всё явно выстраивается не в пользу наследного вождя. Он еле как успевает отступать в сторону, отклоняться назад, когда деревянное оружие противника со свистом пролетает в паре сантиметров от его лица. Нередко то попадало по руке или ноге, оставляя синяки, которые чуть позже станут тёмными пятнами, но сейчас переполненный адреналином Хэддок толком не обращал на это внимание.

Приблизившись к кровати, парнишка резко приседает, доставая из-под неё деревянные меч и щит. Какое-никакое, а всё же оружие. Его противник тоже дерётся не железной саблей. И теперь Иккинг, ухватившись за оружие крепче, сам встаёт в боевую стойку, готовый дать отпор любой атаке, готовый защищаться до последнего вздоха и победить в этом, на самом деле глупом, поединке. Однако Джек, замечая это, лишь усмехается, показывая тем самым, что его это не впечатлило.

Один снаряд, второй. От меча остаются лишь щепки, которые упали на пол, под ноги самому викингу. В щите зияла огромная дыра, через которую посмотрел Хэддок, тут же встречаясь с явно издевающимся взглядом духа. Попытки на ответную атаку оказались тщетны и весьма опрометчивы. Именно поэтому Иккинг решил приступить к последнему и самому, как ему казалось, успешному по выполнению плана. Он, бросая остатки своего оружия, просто решает сбежать.

Такой поворот событий выбивает Джека из реальности: этого он явно не ожидал. Но, быстро придя в себя, он нагоняет своего противника, в одно мгновение появляясь перед ним и, замахиваясь ногой, ударяет того в живот. Иккинга, подавившегося воздухом, заносит в сторону — удар был сильный, выбивающий весь дух, заставляя чуть ли не повалиться на пол и задыхаться в собственном кашле. Но и это было ещё не всё. Фрост, не желающий более играть с ним в догонялки, вновь ударяет того, в этот раз в грудную клетку, выбивая воздух из лёгких. Бьёт посохом по здоровой ноге, отчего та, подводя хозяина, подкашивается, заставляя Иккинга повалиться на пол.

Правая рука болит и кровоточит: Хэддок только сейчас, прижимаясь спиной к стене, понимает, что та сломана. Он, корчась от боли, пятится назад, снизу-вверх глядя на своего мучителя, который медленно, точно хищник, движется в его сторону, победоносно усмехаясь, радуясь своей победе. Когда Иккинг утыкается в угол комнаты, он замирает, косо глядя на посох, приставленный к своей шее и не позволяющий двинуться куда-либо ещё. Сам призрак всё также не спеша опускается перед ним на корточки, осматривая проделанную работу: на раны, синяки, переломы. На убитого духом и объятого страхом человека. А объят ли он страхом?

— Ты не боишься? — тихо спрашивает Джек, и тогда викинг слышит, как в его голосе проскальзывает удивление. Настало время Иккинга победоносно растянуть губы в улыбке.

— Почему я должен бояться тебя? — задаёт встречный вопрос Хэддок.

— Но ведь я пришёл для того, чтобы убить тебя!

— После всего того, что я пережил, угроза смерти — детский лепет. Я прошёл лес, кишащий голодными чёрными тварями. Вызвался противостоять самому Королю Страха. Живу в темноте, холоде, голоде, глядя на то, как гибнут люди, на то, как всё тонет в крови; как я сам тону в ней. Тогда почему я должен бояться какой-то там смерти? Не думаешь ли, что в данном случае она — лишь освобождение от этого нескончаемого ночного кошмара?

Рука с посохом опускается, освобождая тонкую шею из своих оков. Фрост выглядит растерянным, совсем запутавшимся. Он зарывается свободной рукой в своих волосах, обдумывая слова, которые ему только что сказали, совершенно не зная, во что теперь верить. Его учили другому, ему всякий раз говорили о том, что смерть — самый огромный страх всего человечества. Что на её пороге человек буквально задыхается в мольбах и слезах. Но что тогда получается? Опять ложь? Неужели всю жизнь его окружает лишь она?

Иккинг наблюдает за тем, как ночной гость, опуская руки, садится на пол, облокачиваясь спиной сбоку от него. Смотрит пустым взглядом куда-то перед собой, о чём-то думая, что-то решая для себя. И парнишка ему не мешает: сидит рядом, чувствуя, как пульсирующая боль во всём теле то возрастает, то медленно угасает. Старается не смотреть на рану на руке, но чувствуя, как горячая кровь стекает вниз, пачкая ткань, пол и стену. После такого он сможет смело говорить, что ему всё ни по чём.

— Я пришёл сюда с единой мыслью — покончить с тобой, — подал голос Джек, привлекая к себе внимание. Иккинг не поднимал головы, а просто внимательно слушал, глядя в ином направлении, на свечу, стоявшею на столе. — Я не колебался. Только войдя сюда, я понял, что смогу это сделать. Он говорил, что таким образом я смогу освободиться, что таким образом я обрету такую силу, о какой никто не мог и мечтать. Страх перед смертью — самый сильный, и, получив его от тебя, по силе я был бы равен самому Питчу. Я ведь чуть тебя не убил, понимаешь? — Хэддок поднимает голову, встречаясь взглядом с призраком. — Моя рука дрогнула лишь в самый последний момент, ведь ты… не испугался. Что с тобой не так? Почему ты не можешь быть таким же, как и все?

— Ты ошибаешься, Джек, — отвечает ему покоритель драконов. — Я такой же, как и все. Немного ниже ростом, немного смышлёнее, но, в целом, мы все одинаковы. Из плоти и крови, боящиеся чего-то своего, бегущие от страхов, не в силах с ними ужиться. Но, знаешь, в один прекрасный момент понимаешь, что далеко от них всё равно не оторваться, поэтому приходится останавливаться и ждать, пока они ворвутся в твою жизнь, чтобы продолжать идти с ними нога в ногу. Но смерть — это не то, чего должен бояться человек.

— Из-за меня погибло множество людей, — признался босоногий юноша. — Каждый из них бился в предсмертных судорогах, вопя от страха, а я смотрел на всё это и мне самому было страшно. Их сила не переходила ко мне, их страх принадлежал далеко не моей сущности. Но ты… Я слишком долго гнался за силой, за тем, чтобы стать чем-то значимым. В меня стали верить, но только сейчас я понимаю, что то была вера далеко не в меня.

— Питч, — догадался Хэддок, на что ледяной дух кивнул.

— Он обманул меня. Я знал, что это так, но отчего-то не мог ему противостоять. Уже дважды я чуть было не встал на противоположную сторону, но он плёл свои сказки о том, что тёмный мир — это наша с ним стихия! Что тьма и холод должны сосуществовать вместе, как единое целое, и тогда весь мир падёт к ногам. Почему я каждый раз ему верю? Только потом, оставаясь один, я понимаю, что всё это — бред, но пойти против не могу. Он… он спас меня. Вытащил из погрязшего одиночеством мира и дал возможность вновь жить. Только теперь я думаю, что лучше бы тогда отказался.

Джек затихает, опуская голову и вновь начиная думать о чём-то своём. То же самое делает и Иккинг, обдумывая его слова, ситуацию, которая в итоге вылилась из всего этого. Чувство благодарности, мысли о том, что должен ему как-то отплатить. Фрост движем тем, что обязан своему спасателю жизни, хотя тот не совсем его спас — лишь заставил ещё больше погрязнуть в хаосе, окончательно разрушая наивного, ещё совсем юного парня. Ведь, если судить по внешности, умер Джек не успев повидать мир, не испытав на себе его проблемы, не научившись различать до конца, что хорошо, а что плохо.

Сам Хэддок до сих пор не понимает, что является правильным в его поступках, а что — глупым и необдуманным. Каким бы умным он не был, сколько бы изобретений не изобрёл, придумать машину — это одно, а осознать последствия или причину своих поступков совсем другое дело. Даже сейчас, думая об этом, он сомневается в правильности собственных действий, не различая, где его иллюзии, а где самая настоящая реальность. Может быть, даже мысли об этом являются плодом его больного воображения?

— Однажды он избавится от меня, я уверен в этом, — нарушает тишину Джек. — Когда добьётся своей цели, когда всё падёт к его ногам. Я ему буду не нужен.

— Тогда опереди его! — выдаёт внезапную мысль Иккинг, заставляя призрака посмотреть на того, как на полоумного.

— Опередить? О чём ты?

— Если он желает свергнуть тебя при первой удобной для него возможности, сделай это раньше. Загони его обратно под землю, так, чтобы он ещё нескоро смог оттуда выбраться.

— Абсурд! — Фрост махнул рукой. — Это просто нереально! Вся сила, которая накопилась за эти три месяца, перешла к нему. Я остался ни с чем, он намного сильнее меня, как ты этого не понимаешь?!

— Нет, это ты не понимаешь, — Иккинг усмехается, заставляя своего собеседника удивлённо распахнуть глаза, в которых встал немой вопрос. — Тогда, когда в наши края пришли морозы, никто не говорил о том, что их приносит какой-то там бабайка из-под кровати. Каждый в деревне говорил о тебе, Джек Фрост. Люди верят в тебя, пусть и не как в доброго духа, но каждый здесь это знает. Сидя в Зале Вождей я часто слышал, как даже самый суровые викинги по пьяни рассказывали сказки о призрачном ребёнке, что погребает здесь всё под снег. Страх не главное, ты ведь понимаешь? Вера — то, что является самой настоящей силой. А люди верят в тебя. Я верю в тебя.

Парнишка улыбается: несколько измученно от боли, сковавшей его тело, но, тем не менее, стараясь приободрить призрачного знакомого. А тот, глядя на него неверующими глазами, только сейчас начал понимать, как жестоко облажался. Как он, забывая о главном, забывая о том, ради чего он на самом деле это делал, гнался за эмоциями, которые не имеют в конечном итоге ничего значимого. Те жертвы, которые пали на пути к тому, что они имеют сейчас — всё зря. И от этого становилось тошно, противно от самого себя. Он слепо следовал за тем, кто его дурачил, кто пытался извлечь какую-то выгоду, но, в итоге, остался совершенно ни с чем.

Стиснув зубы, он сжал в ладонях волосы, пытаясь выдрать их, но только чтобы пульсирующая боль в голове прекратила его тревожить. Чтобы голоса, обвиняющие его, — голоса жертв, что пали от его руки, — перестали говорить одновременно, из раза в раз напоминая о том, что это всё из-за него. Один Джек во всем виноват, и только он понесёт бремя вины; только он должен будет за неё поплатиться.

— Мне так… жаль, — говорит ледяной дух. — Мне правда жаль, что всё так вышло. Прости меня, я был таким идиотом, даже не знаю, как искупить свою вину.

— Что было — то прошло. Но, — Иккинг положил здоровую руку тому на плечо, уверенно заглядывая в глаза, — ты можешь остановить настоящего виновника этого происшествия. Не ты виноват в этом, Джек. У тебя не было выбора. Но ещё есть шанс исправить положение. Ты намного сильнее Питча.

Сбоку раздалось тихое урчание, а потом большой чёрный дракон с силой боднул призрака в плечо, отчего тот пошатнулся и удивлённо распахнул глаза. Беззубик недовольно что-то проворчал, а потом глянул на того, на кого он, вроде бы, должен злиться, но, видя, как его хозяин залился смехом впервые за такое долгое время, он просто не может этого делать. И Фрост до конца не понимает, что подтолкнуло его к действиям — этот жест со стороны крылатой рептилии или слова простого смертного, который помог ему во всём разобрать. Это не важно! Главное, что он, поднявшись с пола, уверенно глянул на юного викинга, подавая тому руку.

— Я всё исправлю, — говорит Джек, когда Иккинг, выпрямляясь, встаёт напротив него.

— Я в тебя верю, — с улыбкой отвечает ему покоритель драконов.

Фрост улыбается в ответ и уже делает шаг в сторону, чтобы прямо сейчас отправиться в логово своего так называемого руководителя, но тут же замирает, не в силах, кажется, даже пошевелиться. Хэддок, шагнув в его сторону, обхватил здоровой рукой шею призрачного знакомого, притягивая тем самым его к себе, затягивая в объятия. До дрожи холодные для одного, до головокружения жаркие для другого. Наследный вождь стоит так пару секунд, утыкаясь носом куда-то в плечо, пытаясь запечатлеть этот короткий момент в памяти, словно первый и последний. А потом, отстраняясь, отводит смущённый взгляд в сторону.

— На удачу, — в своё оправдание говорит Иккинг, вызывая тихий смешок со стороны ледяного духа.

Он чувствует, как чужая рука ложится на его плечо, чуть сжимая его, притягивая к себе, а затем — обжигающее холодом прикосновение к своим губам, разносящее жар по всему юному телу. То был даже не поцелуй — мимолётное мгновение, казавшееся одновременно до бесконечности долгим и мучительно коротким. Дракон, сидящий в стороне, склоняет голову набок, что-то бурча себе под нос и стараясь отвести взгляд, делая вид, что совсем ничего не заметил. А Хэддок не успевает и опомниться, как Джек отстраняется, глядя на него снизу-вверх и расплываясь в улыбке.

— На удачу, — говорит ему белобрысый юноша, голубые глаза которого, кажется, блестели ярче летнего солнца.

***

Иккинг ещё какое-то время смотрит вслед удаляющемуся меж деревьев силуэту, обдумывая всё то, что случилось за последние три месяца. Даже события двухгодовой давности, тогда, когда драконы стали их соседями, не так сотрясали разум молодого викинга. Он чувствовал себя героем какого-то фантастического рассказа, детской сказки, которую рассказываю перед сном непослушным детям, дабы напугать их как следует. Но ведь это не сказка? Не сон? Всё происходит по-настоящему?

В спешке перевязывает руку какой-то старой тряпкой, чтобы та не болталась и не пачкала всё кровью. А потом, подзывая за собой своего дракона, выбегает на улицу. Не страшась тьмы, которая его окружает, не страшась теневых гостей, которые могут в ней прятаться, он седлает Беззубика и, покрепче ухватившись за седло, несётся в сторону леса. Он должен помочь. Должен сделать так, чтобы всё вновь не пошло под откос. Нет, Иккинг не сомневался в Джеке. Но плохое предчувствие не покидало его ни на секунду.

Они неслись меж деревьев, не обращая внимание на ветки, которые больно хлыстали по лицу и открытым участкам кожи, не обращая внимание на холодный ветер: не такой обжигающий, как обычно, но заставляющий всякий раз вздрагивать. Ведь Хэддок выбежал их дому, даже не подумав как следует одеться — самым тёплым на нём была жилетка. Но он, не обращая на это внимание, просто гнал вперёд, осматриваясь по сторонам, размышляя, куда он мог уйти. Ничего дельного в голову не приходило.

И именно в этот момент они выбегают на открытую местность. Длинный Пляж — так называется это место, усыпанное толстым слоем снега, где вода, обычно тёплая даже в самый лютый мороз, покрылась толстым слоем льда. Здесь, перед входом в какую-то пещеру, Иккинг заметил нескольких кошмаров — огромных, шипастых, голодных. Они, заметив незваного гостя, двинулись в его сторону, не торопясь перебирая огромными когтистыми лапами.

Тогда Хэддок решил отступить, но, повернувшись, увидел ещё нескольких кошмаров. Справа, слева — они окружали со всех сторон. И только сейчас Иккинг понял, что в деревне он не встретил ни одного отпрыска Короля Страха.