Король во власти нищего

— Иккинг, что с тобой? — спросила Астрид, кладя ладонь тому на плечо. Юноша вздрагивает, а потом, глянув на неё, отрицательно качает головой. Мол, всё в порядке. — Прости, что тогда посмеялись над тобой. Все слишком напуганы, чтобы воспринимать слова подобного рода всерьёз.

— Я понимаю и не злюсь, — он улыбнулся. — Всё хорошо.

Хофферсон улыбается в ответ, а потом, желая Хэддоку удачи, удаляется обратно к ребятам, сидящим за соседним столом и явно нежелающим пока что иметь каких-то дел со своим другом. Иккинг ещё какое-то время проводит на небольшой скамье у стены, слушая разговоры сидящих здесь, в Зале Вождей, викингов, а потом, поднимаясь, выходит на улицу. Чувствует, как его проводят виноватые взгляды молодых викингов, но, стараясь не обращать на это внимание, скрывается за высокими массивными дверьми.

Скоро стемнеет, а это значит, наступит комендантский час — его не так давно установил Стоик. Как только солнце скроется за Высокими Скалами, каждый викинг племени Лохматых Хулиганов должен будет пройти в свои дома и ему не следует выходить до того момента, пока на землю не упадёт первый солнечный луч. Конечно, Иккингу не нравилось, что отец, после пропажи нескольких викингов, начал слишком сильно следить за ним, но подобная идея в общих чертах казалась ему неплохой. Он бы мог даже сказать, что никогда бы не подумал, что вождю может прийти в голову нечто столь гениальное. Как бы это не звучало оскорбительно, умом тот не блистал.

Пока ещё можно было находиться на улице, Хэддок ходил вокруг деревни, стараясь не заходить глубоко в лес. Так он делал уже несколько дней, с того самого момента, когда бросил скрученного на снегу от боли призрака, там, где-то неподалёку от места их встречи, к которому он, увы, вернуться более не смог — его исчезновение бы заметили, а потом вообще запретили покидать пределы собственной комнаты. Именно поэтому приходилось довольствоваться малым, проходя меж редких деревьев, иногда тихо подзывая духа, произнося его имя: тогда, когда никто его точно не услышит. Но всё было без толку. Джек как в воду канул.

Послышалась песня большого рога — знак того, что пора возвращаться домой. Иккинг оставляет пустые попытки найти ледяного духа и идёт обратно. Не торопясь, раскидывая снег под ногами, выдыхая белый пар изо рта, стараясь тем самым согреть ладони, которые покраснели от холода. По пути видит, как каждый житель деревни, прощаясь друг с другом, скрывается за дверью собственного домика: уютного и тёплого, ведь не зря они так долго старались сделать так, чтобы лютый холод не проникал внутрь. Иккинг видит, как его друзья, махая друг другу руками, пропадают из виду за деревянными дверями. А потом и сам Хэддок, глядя на деревню с небольшого холмика, на котором расположился их дом, заходит внутрь, прикрывая за собой дверь.

Его, радостно кряхтя и фыркая, встречает довольный Беззубик. Иккинг кормит дракона, а затем собирается пойти наверх, но перед этим выслушивает указы отца, который куда-то собрался. Не выходить, никого не впускать, ничего не трогать. Юноша согласно кивает, а потом, проводив Стоика взглядом, направляется к себе наверх, чтобы немного отдохнуть. День был несколько утомительный, хотелось вытянуть ноги и немного вздремнуть перед тем, как отец вновь попросит его что-нибудь сделать. Только вот Иккинг залез под тёплую шкуру и ушёл в полудрём, в комнату ворвался прохладный ветерок, приносящий с собой не только немного снега, но и того, кто, якобы, не так давно пропал.

Приоткрывая глаза и замечая ледяного духа, который стоял у окна, Хэддок тут же садится, немигающими глазами глядя на внезапного гостя. Джек был угрюм, крепко сжимал посох тонкими пальцами. Глаза горят золотым огнём, кажутся мрачными из-за тёмных кругов под ними. Дух не весел, как это бывало обычно. Он сер и будто бы чем-то недоволен. Иккинг замечает несколько тёмных синяков — на шее, скуле, открытых частях рук. Они словно чёрный песок на белом снегу — невозможно не заметить. Но, догадавшись, куда смотрит человек, Фрост старается всё это прикрыть, раздражённо при этом фыркая.

— Я пришёл сюда не для того, чтобы выслушивать жалость и сопереживания касательно меня, — резко говорит Джек, перемещая посох в другую руку. Он не двигался. Всё так и стоял у окна, словно не решался более вести себя так же нагло, как до этого.

— Что тогда случилось? — всё же решил спросить Иккинг, делая вид, что не замечает строгости и серьёзности в голосе незваного гостя.

— Я не могу тебе этого сказать. Но зато могу посоветовать, нет, даже не так… Тебе нужно прекратить попытки остановить всё это. Тьма неизбежна, она уже полностью поглотила землю. Отсчёт начался уже давно, и всё зашло слишком далеко, чтобы так просто можно было это остановить.

— Не понимаю, о чём ты! Почему уже поздно? Что ты такое несёшь? Джек, ответь мне! Не уходи, стой!

— Если хочешь дожить до конца, лучше не ходи в лес, когда наступит тьма, — последние, что сказал призрак, прежде чем вновь покинуть комнату.

Когда тот скрылся на улице, Хэддок тут же вскочил с кровати, чуть не запинаясь о деревяшку, за которую зацепился протезом, а потом, чуть ли не попрыгав всё расстояние в три широких шага, высунулся из окна. Силуэт ледяного духа он заметил почти сразу: тот скрылся в лесу прямиком за домом. И, наплевав на то, что летает он намного быстрее того, как бежит сам неуклюжий Иккинг, он хватает со спинки кровати меховой жилет, сбегая по лестнице вниз. Накидывает шарф, подзывает Беззубика и уже собирается выбежать через заднюю дверь, как передняя открывается и на пороге появляется Стоик Обширный.

— Ты куда это собрался? — несколько удивлённо спрашивает вождь племени, двигаясь в сторону своего сына. Тот начинает копошиться рукой в волосах, нетерпеливо перепрыгивая с ноги на ногу, явно желая выбежать из дому как можно скорее.

— Я на пару минут, мне нужно кое-что проверить, пожалуйста, всего пару минут! — просил отца Иккинг, но то, с каким видом мужчина закрывает дверь у него перед носом, он понимает, что все попытки его тщетны.

— На улице темень, мало ли, что с тобой может случиться! А теперь иди в комнату.

— Со мной ничего…

— В комнату! — обрывает его Стоик.

Иккинг опускает плечи и, стягивая с себя шарф, бредёт в сторону лестницы. Беззубик, виновато что-то пробурчав, двигается вслед за ним. Уже там, наверху, юноша несколько резко падает на кровать, раздраженно стуча по жесткому дереву кулаками, да так, что те начали пульсировать болью, отчего ярость, скопившееся в груди молодого викинга, выплеснулась из него громким рыком. Он был близок, он мог догнать и узнать, что случилось! Но теперь ему просто придётся ждать. Чего? Спасения? Гибели? Он и сам не знал.

Но одно он знал точно. То, о чём говорил Джек, было правдой. Тьма поглотила землю. Днём следующего дня солнце не появилось на небе.

***

Землю окутал мрак. Люди с каждым днём всё больше стали напоминать оживших мертвецов: бледные и испуганные, не видя ни солнца, ни луны, живущие во мраке, который разгоняется яркими факелами. Да и то ненадолго: сильный ветер, идущий с севера, почти тут же задувал любое пламя. Неведомые твари, тени, ночные кошмары. Они все уже давно перестали бояться выходить из тени, отчего в открытую расхаживали по улице, меж домов, утаскивая за собой самых маленьких и неспособных защищаться. Совсем скоро в деревне не осталось ни одного ребёнка до тринадцати лет.

Ситуация совсем выходила из-под контроля. В один прекрасный день несколько взрослых в сопровождении вождя улетели за провизией. Должны были вернуться через три дня. Вестей от них не слышно вот уже две недели. Сказать то, что все были в панике — ничего не сказать. Голод и мороз, пошатнувшийся разум и вечные драки за маленький кусок пищи, который на самом деле пищей-то не являлся — просто кусок отодранной коры. Один умник предложил охотиться на чёрных чудищ, расхаживающих в темноте. Вся деревня слышала, как этот смельчак кричал, давясь собственной кровью.

Бесстрашные викинги, гроза морей и Римской Империи. Они потонули в страхе и отчаянье, боясь открывать двери, не желая выходить на улицу. Они те, кто пали и духом, и телом. Питаясь лишь какими-то жалкими остатками, сидя целыми днями на воде. Сил не хватало даже на то, чтобы подняться утром с кровати. И Иккинг, глядя на это через своё окно, слыша, как кто-то бредит в предсмертных муках, не мог это так оставить. Именно поэтому он, оставив Беззубика спать на своей тёплой уютной подстилке, оделся потеплее и, не страшась ничего, выдвинулся в путь.

При нём не было ни факела, ни какого-либо другого источника света. Здесь, в лесу, он должен быть тихим и незаметным. Он слышал, как рядом, громко фыркая и рыча, бродили ночные кошмары. Чёрные животные из песка, они уже не просто видение, они — живые существа, с разумом, силой. Почти что непобедимые, ведомые своим хозяином, который решил стереть этот забытый всеми край с лица земли. И кто всем этим руководил — викинг не знал. Но то был точно не Джек. Он всего лишь пешка, король, танцующий под дудку крестьянина. Раньше бы эта мысль развеселила Иккинга. Но сейчас было не до смеха.

Искать Фроста было равносильно иголке в стоге сена. Он мог быть где угодно, да даже на другом острове! Но Хэддок не останавливался. Он, не теряя надежды, шёл вперёд, то и дело делая остановки, приседая, чтобы кошмары прошли мимо него, а потом, отряхиваясь от снега, продолжал свой путь. Куда он шёл — не знал и сам. Его ноги вели вперёд, несмотря на то, что край протеза, тот самый железный крепёж до боли начинал холодить кожу, да так, что молодому викингу казалось, что следующий шаг станет его последним.

Вскоре деревья закончились, и он вышел на просторную поляну. Если память ему не изменяет, значит, если пройти пару метров на северо-запад, он выйдет к оврагу с замёрзшим озером. Выбора особого не было — Иккинг двинулся в его сторону, то и дело озираясь по сторонам. Глаза, привыкшие к темноте, позволяли замечать движения меж деревьев — пускай недалёкие, зато он вовремя успевал прятаться за куст, дерево, или же нырять в какой-нибудь особенно большой сугроб. Пока что его ещё никто не заметил.

Щель между камнями, через которую он протиснулся, тут же вывела его на заснеженную местность. Редкие голые деревья, вместо песочного берега — низкие сугробы. Неглубокое озеро покрыто толстым слоем льда, ровного, обычно блестящего от лучшей луны или солнца, но сейчас мутного, отражающего в себе тёмные тучи, плывущие по небу. Иккинг проходит дальше, оглядываясь, в надежде найти здесь хотя бы кого-то. Стоять так, на открытой местности, было невероятно опасно, но он не страшился. Кажется, страх уже давно покинул его, уступая место безумной и глупой храбрости отчаявшегося человека.

Он прошел немного в сторону, загребая снег ботинком, протезом, который тщательно замотал в тряпку, которая, увы, не помогала ему. Смотрел по сторонам, прислушиваясь к звуком, к завыванию ветра и скрипу снега, чтобы никто не подошёл со спины, не застал его врасплох. Кошмары были неуклюжи, чрезмерно громкие, пропустить их было просто невозможно, но подстраховаться тоже не мешало. Именно из-за этого останавливается, прислушиваясь к тишине, почти сразу же улавливая чьё-то прерывистое дыхание за спиной. Наконец-то нашёл.

Иккинг поворачивается, не быстро, но и не медленно. Глядит обеспокоенно на духа, который стоял за его спиной, зло и раздражённо смерив взглядом простого смертного. Джек был не рад такой встрече, это заметно невооруженным взглядом. Но юноша этого не пугается, его это не отталкивает, наоборот, хочется только больше выяснить, что же такого случилось. Что произошло, отчего прошли такие большие перемены? Что случилось в тот день, когда Хэддок не остался помочь, а сбежал, как трус, спасая свою жизнь? Сколько вопросов и ни единого ответа.

— Какого чёрта ты здесь делаешь? — спрашивает призрак, не сводя тяжелого взгляда с ночного странника. Иккинг дёргает плечом: ему стало как-то не по себе, но показывать этого не хотелось.

— Я должен был прийти, — отвечает ему Хэддок, на что Джек презрительно фыркает. — Мне нужны ответы. Мне нужны объяснения. Я не могу смотреть на то, что творится в деревне, зная, что есть шанс всё исправить.

— Шанс исправить? Неужели ты не помнишь, что я тебе говорил? Этого не избежать. Уже ничто не остановить, как бы этого не хотелось. Ваш жалкий островок — это начало конца света. Совсем скоро всё потонет во мраке, всё погибнет, захлёбываясь собственным страхом.

— Ты понимаешь, как звучат твои слова?! Если всё погибнет, тогда откуда брать страх? Откуда брать то, чем ты, как меня уверяешь, питаешься? Если не остается ни одного человека, то и ты сам вскоре погибнешь.

— Чушь! Вы — твари живучие, вас темнотой не возьмёшь. А сейчас проваливай отсюда, возвращайся обратно домой, пока не влип в неприятности.

— Я никуда не пойду, — отвечает Иккинг, уверенно, без страха, заставляя Джека на мгновение удивлённо распахнуть глаза, но потом, нахмурившись, тихо присвистнуть.

Тогда, как по зову, со всех сторон, стали появляться чёрные силуэты ночных кошмаров. Они, маленькие, слабые, почти ничего из себя не представляющие, значительно отличались от тех, что ходили по деревне. Но это не мешало им скалить зубы, капая слюной на снег. Звери, переминаясь с ноги на ногу, медленно двигались в сторону молодого викинга, который лишь на мгновение гляну в их сторону, а потом вновь перевёл уверенный взгляд прямиком в глаза призраку, стоявшему перед ним. Было видно, что такие трюки с ним более не пройдут.

Джек же, заметив это, как-то странно хмыкнул, совсем по-иному глянув на простого смертного. Как-то оценивающе, совершенно не ожидая того, что этот трус, коим он на самом деле является, решится показать свои острые зубки бесстрашного зверя. Именно поэтому, щёлкнув пальцами, ночные кошмары рассыпались по земле, вновь превращаясь в песок, уходя под снег, под землю, дожидаясь следующего раза, тогда, когда они понадобятся. Однако это не означало то, что победа осталась за самим Иккингом.

Если не уйдёт он, уйдёт сам Джек. С такой мыслью ледяной дух без лишних слов сделал шаг назад, уже собираясь взлететь и покинуть это место, пока на запах живой плоти сюда кто-нибудь не сбежался, но тут Хэддок хватает его за руку: крепко, с силой сжимая запястья, отчего тёмные синяки, всё ещё красовавшиеся там, заболели по новой, заставляя Фроста громко зашипеть. Такая наглость явно переходила все границы. Тогда, схватив его за край плотной туники, Джек как следует встряхнул Иккинга и с силой прижал того к камню.

От удара спиной к каменной поверхности на мгновение спёрло дыхание. Чужая рука, сжимающая ткань в области шеи, надавливала на грудную клетку, так, что Хэддок не с самого начала мог прийти в себя. В глазах на мгновение побелело, отчего белые круги теперь мельтешили перед глазами, не позволяя увидеть точной картины, а звук, раздающийся в ушах, поначалу заглушал и голоса, и ветер, и далёкий вой чёрных волков. Но, придя в себя, Иккинг тут же наткнулся на гневный, прожигающий нутро взгляд самого пламени, взгляд разъярённого призрака, который, наклонившись ближе к лицу, зашипел, словно змея:

— Если ты не свалишь отсюда, — начал тот, — то я превращу тебя в кровавые осколки, которые будут падать на головы твоих драгоценных дружков.

— Давай, — чуть откашлявшись, несколько хрипловато отвечает ему Иккинг. — Чего же ты ждёшь? Убей меня! Меня это вовсе не смущает. Я, может быть, даже не буду кричать. Смотри, я здесь, в твоих руках. Какой лакомый кусочек, не думаешь? Ведь ты так долго вынашиваешь меня, в то время как остальные дохнут один за другим! Давай же, повелитель чёртового холода! За твоей спиной не одна гибель!

Джек ещё какое-то время сверлит его взглядом, но и сам Хэддок не отстаёт — смотрит в глаза, почти не моргая, с вызовом и болью. Именно из-за этого, громко и яростно рыкнув, он разжимает ладонь, выпуская ткань из своей хватки и отходя на пару шагов в сторону. Ходит туда-сюда, а потом раздражённо отпинывает от себя снег, который, взметнувшись вверх, почти тут же падает обратно на землю. Викинг смотрит на него, потирая шею, чтобы дискомфорт ушёл и дышать стало легче.

Иккинг смотрел на то, как ледяной дух стоял чуть поодаль, почти что отвернувшись от него, дыша сквозь крепко сжатые зубы, пытаясь унять злобу, гнев, раздражение, которые закипали в нём. И наследный вождь мог поклясться, что видел отблеск голубизны в его глазах: совсем мимолётно, на какое-то жалкое мгновение, но глаза духа вновь изменили свой цвет, как тогда, пару недель назад, когда он, вроде как, спас его. И именно после этого злость на лице Джека сменилась какой-то безысходностью, грустью, печалью, невыносимой виной.

— Ты ведь прекрасно знаешь, что я этого не сделаю! — повысив голос, воскликнул Фрост. Он, растрепав ладонью волосы, повернулся в сторону ночного странника. — Знаешь, что я не смогу убить! Тогда почему ты провоцируешь, для чего все эти тупые уловки?!

— Для того, чтобы ты сам для себя всё понял, — отвечает ему Иккинг. — Для чего все эти угрозы? Для чего эти чёрные твари выбрались из своих нор? Зачем они шастают по округе, пугая народ, поедая каждого, кто проходит мимо? Просто ответь мне, Джек, для чего всё это?

Он замолкает, отводя взгляд в сторону. Ему нельзя говорить, если он скажет — подпишет смертельный приговор для себя. Ему уже точно не выпутаться из этой передряги так просто, с парочкой синяков — его убьют, разнесут над землёй, как пыль, как обычный кошмар, который растворился в небытие. Но и молчать он не может. Вся боль, вина, отчаянья, накапливаясь с каждым днём, создало пустоту в груди; груди простого призрака, сердце которого уже давно не бьётся, но отчего-то болит, как у живого. И именно из-за этой пустоты хотелось кричать, наполнить её чем-то иным, не таким больным. Пониманием, состраданием, чем-то светлым и не ломящим душу. И тогда он решается рассказать.

— Это всё Питч, — тихо говорит Фрост, вновь переводя взгляд на собеседника. Иккинг приподнимает одну бровь, а потом, догадавшись, о ком тот говорит, распахивает глаза, не веря в услышанное. — Он приказал мне всё это сделать. Приказал наслать морозы в это место, говоря, что люди боятся холодов. Но никого они здесь не брали: вы, викинги, слишком терпеливый народ. Тогда он убрал солнце, призвал этих… кошмаров! Он сказал, что это окончательно скуёт людей в оковы страха, благодаря которому мы сможем жить. Жить, а не прятаться под землёй, со стороны наблюдая за теми добряками, которые получают всё! Только я не до конца понимал, к чему всё это приведёт. Это всё не пугает людей — оно губит их!

— Почему ты не скажешь об этом ему? — спрашивает Хэддок. — Почему ты не объяснишь, что подобное не приведёт к желаемому? Он только усугубит всю ситуацию!

— Не выйдет. Он безумен, просто сошёл с ума от власти, которая пала в его руки. Ваш остров был только началом. Набравшись сил, он пошёл дальше. Тьма окутала не только Олух, Иккинг. Она ползёт по всему миру.

— Тогда давай я поговорю с ним! — высказал свою безумную идею наследный вождь, отчего Джек, подорвавшись с места, вцепился тому в плечи, с паникой глядя прямиком в испуганные глаза викинга.

— Нет! Только не это! — внезапно выдал ледяной дух, вызывая недоумение со стороны собеседника.

— Но почему?

— Потому что от тебя он приказал избавиться в первую очередь, — уже более тихо отвечает Фрост, разжимая хватку. Он отступает на шаг назад, а затем продолжает: — Питч говорит, что ты мешаешь. Шастаешь под ногами! Пудришь мне мозг пустыми надеждами на прекрасную светлую жизнь! Именно из-за этого я просил тебя не высовываться, не приходить. Он всё видит, он знает даже о том, что именно в эту минуту я рассказываю тебе об этом, но я не могу более умалчивать! Это сводит меня с ума, я теряю контроль над ситуацией.

Иккинг на мгновение замирает, с жалостью и тоской глядя на призрака, который опустил голову, так, словно в чём-то провинился. Молодой викинг делает шаг в его сторону, протягивая ладонь вперёд, в надежде хоть как-то утешить того, кто так страдает. Но тот внезапно выпрямляется, прислушиваясь к чему-то. В глазах вновь загорелась паника.

— Тебе нужно уходить, — говорит Фрост. — Он уже близко. Если ты сейчас не уберёшься, точно больше не сможешь ничего сделать.

— Но Джек!

— Ты не в силах помочь! — заверил его ледяной дух. — Ни мне, ни кому либо ещё.

Слова застревают в горле: Хэддок хочет что-то сказать, что-то сделать, но, желая удачи, срывается с места, направляясь в сторону расщелины. Он чувствовал, как тьма приближается, как страх, неизвестно откуда взявшийся, охватывает его с головой, заставляя сердце биться, как бешенное. Он выбегает наружу, прислоняясь спиной к стене, пытаясь успокоить дыхание. Слушает тишину, такую непривычную для такого тревожного периода. Казалось, всё замерло: время, облака, воздух. Даже кроны деревьев не покачивались, как это бывало обычно. И именно в этот момент Иккинг услышал громкий крик за спиной.

Молодой викинг подорвался с места, рванул обратно в расщелину, в надежде помочь, в надежде успеть. Но поляна уже была пуста.