Вступление. Исчерпание ренессансного принципа свободного развития и взгляда на человека как меру вещей породило на рубеже XVI–XVII вв

Исчерпание ренессансного принципа свободного развития и взгляда на человека как меру вещей породило на рубеже XVI–XVII вв. широкую реакцию, в которой наряду с интонациями скепсиса и разочарования можно различить и другие, например, звучащие в призыве Монтеня «ввести человека в пределы природы», в доводах Бруно в пользу необходимости отдать всего себя борьбе с пороками времени, пренебрегая личными влечениями и склонностями, в появившемся из-под пера Кампанеллы — автора наиболее знаменитой социальной утопии XVII столетия — сонете «Против себялюбия» и проч. В этих произведениях выразился пафос не личности, как в эпоху Возрождения, а общества. Именно вокруг этого смыслового центра формируются все иные проблемы эпохи — человека как обладателя прав и свобод, науки как способа рационального преобразования действительности, искусства как нормативной системе, подчиняющейся тем же правилам, что и общество в целом.

Ренессансный антропоцентризм, превратившийся сначала в трагическую, затем в трагикомическую иллюзию (от Гамлета, Отелло, Лира — к Дон Кихоту) или выродившийся в жестокий, разрушительный эгоцентризм (пример тому — образы шекспировских «макиавеллей», героев-злодеев Макбета, Яго, Эдмунда), находит свое историческое отрицание в идее общества. Общество было призвано стать таким же эпохальным завоеванием Нового времени, каким в период Возрождения явилась свободная, самодеятельная личность. Пафос общественности — гражданственности, общезначимости и общепринятости — выступает как положительная антитеза субъективистского произвола и создаваемого им хаоса и анархии, как синоним блага,истины, красоты. Общее в форме морального долга или дисциплинирующей, упорядочивающей нормы приобретает одновременно широкогуманистический и эстетический смысл^[1].