Осуждения. Право не быть дважды судимым или наказанным

16.1. Статья 3 Протокола N 7 к Конвенции

о защите прав человека и основных свобод.

Право на компенсацию в случае незаконного осуждения

В силу ст. 3 Протокола N 7 "если какое-либо лицо на основании окончательного решения было осуждено за совершение уголовного преступления и если впоследствии вынесенный ему приговор был пересмотрен или оно было помиловано на том основании, что какое-либо новое или вновь открывшееся обстоятельство убедительно доказывает, что имела место судебная ошибка, то лицо, понесшее наказание в результате такого осуждения, получает компенсацию согласно закону или практике соответствующего государства, если только не будет доказано, что ранее неизвестное обстоятельство не было своевременно обнаружено полностью или частично по его вине".

По делу "Шиляев против Российской Федерации" Суд обратил внимание, что конвенционные положения п. 5 ст. 5 Конвенции <1> и ст. 3 Протокола N 7 к Конвенции предусматривают право на компенсацию тем лицам, лишение свободы которых было признано незаконным по одному из оснований, предусмотренных в ст. 5 Конвенции, а также право на компенсацию в случае ненадлежащего осуществления правосудия, если заявитель был осужден за совершение преступления вступившим в законную силу решением суда и отбыл соответствующее наказание. Однако указанные конвенционные положения не запрещают государствам-участникам присуждать компенсацию в зависимости от возможности заинтересованного лица доказать наличие убытков, возникших вследствие нарушения Конвенции и/или национального законодательства, а также предусматривать какой-либо определенный размер компенсации. Принимая во внимание обстоятельства дела, Суд подчеркнул, что национальные власти признали факт ненадлежащего осуществления правосудия по уголовному делу в отношении заявителя, отменили обвинительный приговор от 24 октября 1997 г. как незаконный и присудили заявителю компенсацию в размере 70 тыс. руб., что составляло около 2740 евро <2>. Указанная сумма не является произвольной или неразумной, поскольку суды двух инстанций тщательно рассмотрели все обстоятельства, касающиеся положения заявителя, включая существо уголовного дела против него, общий срок лишения свободы, последствия уголовного преследования для репутации заявителя, и приняли разумное решение о размере компенсации. Заявитель имел полное право участвовать в указанных процедурах, и присужденная компенсация не кажется непропорциональной даже с позиции национальной практики. Принимая во внимание вышеизложенное, Суд пришел к выводу, что жалоба в соответствующей части является явно необоснованной по смыслу п. 3 ст. 35 Конвенции и должна быть отклонена согласно п. 4 ст. 35 Конвенции ("Шиляев против Российской Федерации", п. п. 20 - 22 Постановления от 6 октября 2005 г.).

--------------------------------

<1> Как подчеркивалось выше, согласно п. 5 ст. 5 Конвенции "каждый, кто стал жертвой ареста или заключения под стражу в нарушение положений настоящей статьи, имеет право на компенсацию".

<2> 24 октября 1997 г. Пермский областной суд приговорил заявителя к 19 годам лишения свободы за совершение убийства и изнасилования. 19 февраля 1998 г. указанное решение было оставлено без изменений Верховным Судом РФ и вступило в силу. 20 января 1999 г. областной суд отменил приговор в связи с вновь возникшими обстоятельствами и возвратил дела на новое рассмотрение в прокуратуру. 8 февраля 1999 г. прокурор принял решение, полностью оправдывающее заявителя.

16.2. Статья 4 Протокола N 7 к Конвенции о защите прав

человека и основных свобод.

Право не быть дважды судимым или наказанным

В силу ст. 4 Протокола N 7 "1. Никакое лицо не должно быть повторно судимо или наказано в уголовном порядке в рамках юрисдикции одного и того же государства за преступление, за которое это лицо уже было окончательно оправдано или осуждено в соответствии с законом и уголовно-процессуальными нормами этого государства. 2. Положения предыдущего пункта не препятствуют повторному рассмотрению дела в соответствии с законом и уголовно-процессуальными нормами соответствующего государства, если имеются сведения о новых или вновь открывшихся обстоятельствах или если в ходе предыдущего разбирательства были допущены существенные нарушения, повлиявшие на исход дела. 3. Отступления от выполнения настоящей статьи на основании положений статьи 15 Конвенции не допускаются".

Защита в отношении дублирования уголовных процедур является одной из важнейших гарантий, сопряженных с общей гарантией справедливого уголовного разбирательства ("Никитин против Российской Федерации", п. 35 Постановления от 20 июля 2004 г.).

Сама возможность пересмотра уголовного дела не противоречит Конвенции, включая гарантии, предусмотренные в ст. 6. Однако то, как это фактически осуществляется, не должно подрывать существо справедливого судебного разбирательства. Сама возможность пересмотреть уголовное дело должна быть реализована государством, насколько это возможно, соблюдая баланс между интересами частного лица и необходимостью обеспечивать эффективность национальной судебной системы. Принимая во внимание сущность надзорного порядка, Конвенция обязывает государство уважать обязательную силу окончательного судебного решения и позволяет возобновить уголовные процедуры только в том случае, если законные цели перевешивают принцип правовой определенности ("Фадин против Российской Федерации", п. 33 Постановления от 27 июля 2006 г.).

Цель ст. 4 Протокола N 7 заключается в том, чтобы запретить повторение уголовных процедур, завершившихся окончательным решением.

По делу "Сергей Золотухин против Российской Федерации" заявитель первоначально был признан виновным в совершении беспорядков, наказываемых в административном порядке, и был привлечен к административной ответственности в виде трех дней лишения свободы; впоследствии заявителю было предъявлено обвинение в совершении беспорядков и в уголовном порядке. Рассматривая указанное дело, Суд обратил внимание на то, что применимость ст. 4 Протокола N 7 сторонами не оспаривалась. Необходимо было убедиться, было ли первоначальное лишение свободы результатом осуждения, осуществленного "в соответствии с законом и уголовно-процессуальными нормами". Суд подчеркнул, что словосочетания "уголовный порядок" <1> и "уголовно-процессуальные нормы" <2> должны толковаться в свете основных принципов, касающихся словосочетаний "уголовное обвинение" и "уголовное наказание", содержащихся в ст. ст. 6 и 7 Конвенции. Поэтому Суд принял во внимание такие факторы, как квалификация правонарушения согласно национальному праву; существо правонарушения; квалификация мер ответственности по национальному праву; их цели, сущность и уровень тяжести; налагаются ли меры ответственности вслед за обвинением в совершении уголовного правонарушения; а также существо процедур, связанных с принятием соответствующих мер. Применительно к классификации с точки зрения национального права Суд уже обращал внимание, что как российская правовая система, так и правовые системы некоторых других государств в понятие "административное правонарушение" включают и такие правонарушения, которые, будучи по своему характеру уголовно-правовыми, являются незначительными для того, чтобы регулироваться нормами уголовного и уголовно-процессуального права. Утрата свободы, накладываемая в качестве наказания за правонарушение, относится по своей натуре к уголовной сфере отношений, если только по своему характеру, продолжительности и манере исполнения не причиняет особого ущерба. Правонарушение за незначительные беспорядки согласно ст. 158 Кодекса об административных правонарушениях наказывается до 15 суток лишения свободы. Административные процедуры, возбужденные в отношении заявителя, привели к наказанию в виде трех суток лишения свободы, которое было отбыто в милицейском участке. Указанные обстоятельства позволили Суду заключить, что правонарушение в виде беспорядков, за совершение которого заявитель 4 января 2002 г. был признан виновным, привело к уголовному осуждению для целей ст. 4 Протокола N 7. Суд далее обратил внимание, что ст. 4 Протокола N 7, наряду с иными аспектами, запрещает повторное осуждение, базирующееся на одном и том же поведении обвиняемого. Однако указанное положение не может быть истолковано таким образом, чтобы исключить повторное осуждение за поведение, состоящее из различных эпизодов, даже если по своей сути последующее поведение было аналогичным ранее совершенным действиям. Власти Российской Федерации утверждали, что осуждение заявителя за оскорбление и угрозу насилием против должностных лиц государства основывалось на фактах, отличных от тех, на которых было основано осуждение <3> за совершение беспорядков. Суд подчеркнул, что беспорядки были осуществлены утром 4 января 2002 г. до того, как было составлено постановление об административном правонарушении. Как следует из решения районного суда, заявитель оскорблял и угрожал насилием сотрудникам милиции во время составления протокола о совершении заявителем беспорядков. Заявитель ругался после того, как прибыл в милицейский участок, а также в машине, по мере следования к участку. Из этого следовало, что рассматриваемые правонарушения были различны и совершались в различное время. Тем не менее власти Российской Федерации не оспорили, что наказание заявителя в административном порядке и его последующее преследование согласно ст. 213 УК РФ были связаны с одними и теми же фактами, т.е. совершением беспорядков до его прибытия в милицейский участок утром 4 января 2002 г. Суд отметил, что правонарушение в виде "незначительных беспорядков", предусматриваемое в ст. 158 КоАП РФ, и правонарушение, содержащееся в ст. 213 УК РФ, имеют те же самые необходимые признаки, а именно - нарушение публичного порядка. Привлекая заявителя по ст. 213 УК РФ, следовало иметь в виду, что он преследовался за это же самое правонарушение по ст. 158 КоАП РФ. Суд не разделил позицию властей Российской Федерации о том, что нарушение ст. 4 Протокола N 7 отсутствует, так как заявитель был оправдан применительно к правонарушению, предусмотренному ст. 213 УК РФ. Суд вновь подчеркнул, что ст. 4 Протокола N 7 не ограничивается правом не быть дважды наказанным, но охватывает право не преследоваться и не быть судимым дважды <4>. Если бы не возникало такой ситуации <5>, не было бы необходимости в одновременном упоминании слов "наказанным" и "судимым", так как это было бы простым повторением. Статья 4 Протокола N 7 применяется, если человек преследовался и такое преследование не увенчалось осуждением. Суд обратил внимание, что ст. 4 Протокола N 7 содержит три самостоятельные гарантии и предусматривает, что ни одно лицо не может дважды представать перед судом, не может быть осуждено или наказано за одно и то же правонарушение. Поэтому тот факт, что заявитель был оправдан по делу о беспорядках, не имеет значения для дела, так как он преследовался и был судим по этому обвинению второй раз. После того как заявитель отбыл трехдневный срок заключения в виде административного ареста за беспорядки, совершенные утром 4 января 2002 г., он был 23 января 2002 г. обвинен в совершении того же самого правонарушения и помещен под стражу. До 1 февраля 2002 г. указанное обвинение оставалось единственным обвинением против заявителя. Впоследствии оно не было снято, наоборот, преследование продолжалось на протяжении последующих 10 месяцев до тех пор, пока суд не вынес решения от 2 декабря 2002 г. Указанное дело отличается от дела "Никитин против Российской Федерации", где Суд не нашел нарушения ст. 4 Протокола N 7, потому что уголовное разбирательство не было возобновлено, несмотря на требования прокуратуры. Статья 4 Протокола N 7 не распространяется на все случаи инициации процедур за одно и то же правонарушение. Ее объект и цели подразумевают, что даже в отсутствие ущерба, испытываемого заявителем, только новые процедуры, принимая во внимание наличие факта осуждения заявителя, могут нарушить это положение. По этим причинам в деле "Zigarella v. Italy" <6> Суд отклонил жалобу заявителя по ст. 4 Протокола N 7, потому что национальные суды прекратили преследование, как только были проинформированы о том, что было нарушение принципа non bis in idem <7>. Применительно к настоящему делу Суд подчеркнул, что уголовные процедуры против заявителя по обвинению в совершении беспорядков были инициированы и осуществлялись тем же отделом милиции, который знал о привлечении заявителя к административной ответственности решением суда от 4 января 2002 г. В этих обстоятельствах Суд пришел к выводу, что национальные власти допустили повторение уголовных процедур при полном понимании того, что заявитель уже был осужден за то же самое правонарушение. В конце концов Суд отметил, что основанием для оправдания заявителя явилось не нарушение принципа non bis in idem, а, как следовало из решения суда, недоказанность вины заявителя. Решение суда не содержало факта признания повторения судебных процедур. Заявитель преследовался и был судим дважды за правонарушение, за которое он уже был осужден и отбыл срок лишения свободы. Соответственно, имелось нарушение ст. 4 Протокола N 7 к Конвенции ("Сергей Золотухин против Российской Федерации", п. п. 28 - 39 Постановления от 7 июня 2007 г.). 10 февраля 2009 г. Большая Палата Суда оставила указанное Постановление без изменений.

--------------------------------

<1> In criminal proceedings.

<2> Penal procedure.

<3> В административном порядке.

<4> По смыслу толкования соответствующих положений, речь идет прежде всего о недопустимости неоднократной инициации уголовных судебных процедур, человек не должен за одно и то же действие более одного раза "находиться" под "уголовным судом".

<5> Заявитель был привлечен к административной ответственности и за то же самое действие уголовное преследование, будучи возбужденным в отношении заявителя, впоследствии было прекращено.

<6> Постановление Европейского Суда по правам человека от 3 декабря 2002 г.

<7> Запрет дважды привлекать лицо к ответственности за одно и тоже правонарушение.

Важно отметить, что надзорное судопроизводство, возобновление рассмотрения дела по вновь возникшим или новым обстоятельствам при прочих равных условиях не являются несовместимыми с конвенционными положениями.

По делу "Фадин против Российской Федерации" Суд отметил, что российское законодательство допускало возможность пересмотреть вступившее в силу решение суда по уголовному делу в связи с новыми или вновь открывшимися обстоятельствами. Указанная процедура полностью охватывается п. 2 ст. 4 Протокола N 7. В дополнение существует система, позволяющая пересмотреть дело в связи с допущенными нарушениями норм материального и процессуального права (пересмотр дела в порядке надзора). Предметом указанных процедур остается то же самое обвинение и законность предыдущих выводов. Если просьба удовлетворена и процедура возобновлена с целью последующего рассмотрения дела, последствиями надзорной процедуры будут отмена всех ранее принятых судами решений и определение уголовного обвинения в новом решении. В этой связи последствия надзорного пересмотра такие же, как и пересмотр дела в связи с новыми или вновь возникшими обстоятельствами, поскольку обе представляют собой форму продолжения ранее начатых процедур. Суд подчеркнул, что для целей принципа non bis in idem надзорный порядок может рассматриваться в качестве специального вида процедуры пересмотра дела, охватываемой п. 2 ст. 4 Протокола N 7 ("Фадин против Российской Федерации", п. 31 Постановления от 27 июля 2006 г.). По указанному делу окончательное судебное решение было отменено в связи с допущенными серьезными нарушениями норм процессуального права и дело было вновь рассмотрено двумя судебными инстанциями, которые вынесли окончательное решение. Как в деле "Никитин против Российской Федерации", предметом новых процедур охватывалось то же самое обвинение и законность ранее сделанных выводов. Принимая во внимание вышеизложенное, Суд заключил, что надзорное судопроизводство в настоящем деле составляет пересмотр дела в связи с фундаментальными нарушениями, допущенными в ранее осуществленных процедурах, по смыслу п. 2 ст. 4 Протокола N 7. Соответственно, отсутствуют основания для рассмотрения дела с позиции п. 1 ст. 4 Протокола N 7 (п. 32 Постановления от 27 июля 2006 г.).

Достаточно детальный анализ реализации ст. 4 Протокола N 7 был осуществлен Судом при рассмотрении уже вышеупомянутого дела "Никитин против Российской Федерации". Суд обратил внимание, что, изучая вопрос о возможности отмены оправдательного приговора в надзорном порядке, необходимо было ответить на следующие основные вопросы: имелось ли окончательное решение до начала надзорного судопроизводства и являлось ли надзорное производство неотъемлемой частью обычных процедур, обусловливающих принятие окончательного решения; был ли заявитель судим снова во время рассмотрения дела Президиумом Верховного Суда РФ; был ли заявитель повторно наказан на основании протеста Генерального прокурора РФ; Суд также должен исследовать вопрос, может ли надзорное судопроизводство в принципе обусловливать повторное привлечение к ответственности, противоречащее ст. 4 Протокола N 7.

Применительно к первому вопросу, был ли заявитель окончательно оправдан перед инициацией надзорного судопроизводства, Суд обратил внимание на Пояснительный доклад к Протоколу N 7, который, в свою очередь, основывался на Европейской конвенции о международной действительности уголовных решений. Как следует из указанных документов, решение является окончательным, если, согласно традиционным подходам, приобрело силу res judicata <1>. Это случай, когда оно становится непоколебимым, когда недоступны обычные средства защиты своих интересов, когда стороны исчерпали такие средства или истек срок для обращения к таким средствам. Суд отметил, что в рассматриваемый период времени <2> определенным должностным лицам была предоставлена возможность подвергнуть сомнению законность вступивших в силу решений. Основания для надзорного судопроизводства были такие же, как и основания для инициации кассационного судопроизводства. Применительно к оправдательным приговорам требование о надзорном судопроизводстве могло быть заявлено в течение одного года с момента вступления в силу решения. Исходя из того что Президиум Верховного Суда РФ инициировал рассмотрение протеста Генерального прокурора РФ, последующее решение являлось бы единственным решением по делу заявителя, отсутствовали иные решения, имевшие обязательную силу, и соответствующее решение надзорной инстанции было бы окончательным. Представляется, что правовая система Российской Федерации <3>, действовавшая в исследуемый период времени, не рассматривала оправдательные приговоры в качестве окончательных решений до истечения сроков для обжалования такой категории судебных актов. В связи с этим решение Президиума Верховного Суда РФ от 13 сентября 2000 г., оставившее в силе оправдательный приговор, могло явиться "окончательным" решением по настоящему делу. При таком толковании ст. 4 Протокола N 7 по настоящему делу могла не применяться, поскольку все решения, имеющиеся в распоряжении Суда, относятся к судопроизводству по одному делу. Однако Суд обратил внимание, что надзорный протест, направленный на отмену окончательного решения, является необычной экстраординарной формой обжалования, которая недоступна подсудимому, зависит от усмотрения определенных должностных лиц. Суд, к примеру, не признает надзорное судопроизводство в качестве эффективного средства правовой защиты как по уголовным, так и по гражданским делам <4>. С учетом вышеизложенного Суд посчитал, что решение кассационной инстанции от 17 апреля 2000 г., которым оправдательный приговор оставлен без изменений и, соответственно, в этот же день вступил в силу, явилось окончательным решением для целей ст. 4 Протокола N 7. Что касается следующего вопроса был ли заявитель вновь судим при рассмотрении дела Президиумом Верховного Суда РФ, Суд отметил, что Президиум рассмотрел протест Генерального прокурора РФ в отношении оправдательного приговора. На указанной стадии компетенция Президиума Верховного Суда РФ была ограничена вопросом, удовлетворить ли надзорный протест. Президиум не удовлетворил протест и окончательным решением осталось решение кассационной инстанции от 17 апреля 2000 г. Из этого следует, что заявитель не был вновь судим по смыслу п. 1 ст. 4 Протокола N 7 во время судебных процедур, когда Президиум Верховного Суда РФ отказал в удовлетворении протеста Генерального прокурора РФ о пересмотре оправдательного приговора. В отношении вопроса о том, был бы заявитель вновь наказан, если бы протест был удовлетворен, Президиум Верховного Суда РФ, руководствуясь ст. 380 УПК РСФСР в редакции, действовавшей в момент рассмотрения дела, должен был принять одно из решений, предусмотренных в данной статье. Важно отметить, что Президиум не наделялся возможностью по-новому рассмотреть дело, а наделялся только возможностью решить, удовлетворять ли протест Генерального прокурора. Похоже, что потенциал для возобновления процедур по данному делу был очень неясным и отдаленным и не связан с "наказанием" по смыслу п. 1 ст. 4 Протокола N 7. Хотя все вышесказанное свидетельствует о том, что деятельность надзорной инстанции по настоящему делу не привела к нарушению ст. 4 Протокола N 7, Суд подчеркнул, что существуют и иные, более важные основания, позволяющие прийти к точно такому же выводу. Суд посчитал существенным аспектом по настоящему делу, что надзорное судопроизводство в любом случае по смыслу п. 1 ст. 4 Протокола N 7 не может привести к дублированию судебного процесса по следующим причинам. Статья 4 Протокола N 7 четко разделяет повторное привлечение к ответственности, осуждение, что запрещено первым пунктом указанной статьи, и возобновление производства в исключительных случаях, которые содержатся во втором пункте рассматриваемой статьи. Пункт 2 ст. 4 Протокола N 7 явно предусматривает возможность, что в отношении частного лица может быть вновь рассмотрено дело согласно национальному закону, если возобновление производства последовало за появлением новых или вновь открывшихся доказательств по ранее уже осуществленным процедурам. Суд подчеркнул, что национальное законодательство Российской Федерации в редакции, действовавшей в рассматриваемый период времени, позволяло возобновить рассмотрение уголовного дела, по которому уже принято окончательное решение, на основании новых или вновь открывшихся обстоятельств (ст. ст. 384 - 390 УПК РСФСР). Указанная процедура, очевидно, охватывается п. 2 ст. 4 Протокола N 7. Однако Суд отметил, что в дополнение существует процедура, позволяющая пересмотреть дело в связи с судебными ошибками, касающимися применения материального и процессуального права (надзорное судопроизводство, регулируемое ст. ст. 371 - 383 УПК РСФСР). Существо указанных процедур касается одного и того же обвинения и действительности прежних решений. Если протест удовлетворяется и процедуры возобновляются с целью дальнейшего рассмотрения дела, окончательным результатом таких процедур может быть отмена ранее принятого решения и принятие нового решения. В этой связи последствия надзорного судопроизводства такие же, как и возобновление судопроизводства на основании новых или вновь открывшихся обстоятельств, поскольку указанные процедуры представляют собой формы продолжения уже существующих процедур. Суд пришел к выводу, что для целей принципа non bis in idem надзорное судопроизводство может рассматриваться в качестве особой формы возобновления, охватываемой п. 2 ст. 4 Протокола N 7. Аргумент заявителя о том, что надзорное судопроизводство не было необходимым и явилось злоупотреблением процессом, не относится к вопросу о соблюдении ст. 4 Протокола N 7. То, как осуществлялись полномочия, является относимым к вопросу о справедливости всей уголовной судебной процедуры и не может быть решающим для целей установления возобновления процедур и повторного осуждения. Обстоятельства настоящего дела свидетельствуют, что процедуры, связанные с надзорным судопроизводством, были скорее попыткой возобновить производство по делу, нежели повторно привлечь человека к суду. Суд пришел к выводу, что заявитель не был повторно судим или наказан по смыслу п. 1 ст. 4 Протокола N 7 к Конвенции и, соответственно, не было нарушения данного конвенционного положения ("Никитин против Российской Федерации", п. п. 36 - 49 Постановления от 20 июля 2004 г.).

--------------------------------

<1> Право, основанное на судебном решении.

<2> Речь идет о 2000 г.

<3> Как следует из контекста рассуждений, Суд понимает под правовой системой национальное право государства.

<4> Ради справедливости следует отметить, что Суд все-таки допускает реализацию надзорных полномочий при наличии фундаментальных нарушений, допущенных нижестоящими судебными инстанциями. Подробнее см. в соответствующей части Лекцию 7.

Практика судов общей юрисдикции Российской Федерации

по реализации ст. 4 Протокола N 7 к Конвенции

о защите прав человека и основных свобод <*>

--------------------------------

<*> Представлена на компакт-диске. Не приводится.