У;":./;,;, л ;;*■:.*,

умею хвалить то, что дурно. Поэтому-то лучше, если комитет будет единодушным» [1883].

«Мне пришлось еще раз остаться в составе комитета <...>. Щед­рых на деньги членов комитета много, но нет никого, кто вникал бы в суть дела. <...> Теперь выполняющая должность начальника Хлопо­нина, очень ограниченная, флегматичная, а к тому же крайне мелоч­ная и самолюбивая личность, немалое достоинство ее, впрочем, со­ставляет доброта к детям и честность, но первое в некотором отношении приносит иногда страшный вред детям <...>. Хлопонина находит разумным только то, что ей — «начальнице», придет в голову, а иначе ни советов других, ни доказательств не принимает» [1884].

«Относительно печатания книг по Брайлю, конечно, также ниче­го не выйдет, если на каждом шаге будут такие затруднения и то, что допущено везде, не может быть допущено у нас, только оттого, что цензоры не знают знаков Брайля. Да неужели же вопрос этот так ничтожен, что ничего не хотят сделать для этого, и мы будем ползти, когда всюду идут быстро вперед. Горько и обидно!» [1884].

«Кроме того, [Хлопонина] желает приобрести книги Человеко­любивого общества. Но еще сегодня я старалась убедить ее, что не стоит бросать деньги на них и платить так дорого за плохие книги, не знаю, послушается ли она меня? Главное столкновение на засе­дании произошло из-за чтения книг. Я узнала, что детям читают вслух какие-то романы и «Мертвые души» Гоголя. Я сказала, что это вообще рано и что, как и прежде я говорила, а теперь снова повто­ряю, не следует детям читать книги без разбора. А на это мне отве­тили, что слепым можно все читать, как и зрячим, и что это одна фантазия, что слепых надо иначе воспитывать, что разницы никакой нет. Потом в виде снисхождения было прибавлено, что если уж я так восстаю всегда против выбора книг, то пусть я составляю про­грамму, что можно читать, что нет. <...> Потом перешли к выбору новой помощницы. Без меня, оказывается, секретарь уже приводил свою какую-то родственницу, которая была в деревне школьной учительницей.

Надзирательница тоже желает поместить свою знакомую — люди все совсем незнакомые с этим делом. Тогда я передала сведения о рекомендованной мною мадам Блессинг — особе, которая в Лозан­не несколько лет находилась при школе слепых и здесь, в Петербурге, занималась в школе, знает хорошо рукоделия, музыку и некоторые другие предметы, интересуется собственно делом слепых, за жалова­нием не гонится, имеет свои средства. Чтобы ее узнали, желает рабо­тать год без оплаты, чтобы показать, насколько она может быть полез­на. Приедет на свои средства. Тут мы ничем не рискуем, а можем попасть на хорошего человека, полезного нам.

Мне едва дали начать, едва я сказала слово об этой особе, как надзирательница Хлопонина и секретарь подняли буквально крик, что нам такой не надо, что мы не нуждаемся в опытных людях, что у нас все идет прекрасно, что нам надо просто учительницу, а под­готовки к этому не требуется, что это так все легко, только стоит войти в заведение, чтобы все знать. Надзирательница Хлопонина при этом прибавила, что вот я же не готовилась воспитывать сле­пых, а как веду дело. <...> [Хлопонина] не совсем хорошо слышит и очень плохо видит, ей бы следовало носить очки, она сама сознает­ся, что не видит, как дети сидят в классе» [1885].

СИСТЕМА СПЕЦОБРАЗОВАНИЯ

«Не могу прийти в себя от удивления, что подобные вещи могут официально совершаться. Возмутительно и обидно за Россию, что бе­зо лжи, происков и желаний выставиться ни одно дело у нас не ведет­ся. В деле о слепых важно бы только факты констатировать. А то ведь веры и правды не будет, когда все убедятся в этом вечном хвастовст­ве представителей дела. Думала я, что будет прикрашено положение дела, но подобных поступков не ожидала ни в каком случае» [1885].

«Я была и в канцелярии по делам печати, там тоже ничего не до­билась. Если иначе не устроится, то надо подавать прошение гене­рал-губернатору. <...> Буду ждать, инспектор по делам печати все не мог усвоить, что это такое — шрифт для слепых, а не для глухо­немых. Мне пришлось взять у председателя свидетельство, что я состою при комитете школы слепых. Вообще я не думала, что будут делать столько затруднений при разрешении получить шрифт и пресс» [1885] [24, с. 31—50].

Пройдя стажировку в Венском и Дрезденском институтах сле­пых (1884), Адлер прилагает немало усилий, дабы внедрить понра­вившиеся ей австрийскую и немецкую модели на родине. Прежде всего она организует издание книг для незрячих по Брайлю, пер­вым выходит в свет «Сборник статей для детского чтения» (1885).

Адлер также становится одним из инициаторов и деятельных участников первых российских съездов по проблемам обучения незрячих, создания Обществ слепых. Россияне только начинали осваивать ценности третьего периода, а потому точно так же, как в свое время западноевропейцы, поначалу плохо понимали энтузи­астов. Общей бедой институтов для слепых (глухонемых) на на­чальном этапе строительства сети специальных школ и в Европе, и в России являлась их замкнутость, автономность и разобщен­ность. На Западе изменить ситуацию помогло создание специали­зированных журналов¹, профессиональных союзов, проведение международных съездов², по тому же пути пошли и наши соотече­ственники.

В 1886 г. попечительство выпускает журнал «Русский слепец», знакомя заинтересованного читателя с проблемами призрения, вос­питания, общего и ремесленного обучения слепых. Первым редакто­ром и издателем журнала выступил управляющий делами попечи­тельства о слепых О. К. Адеркас³. Юрист, обладавший опытом журналиста, Оттокар Карлович, получив от единоверца К. Грота

¹ Одним из первых можно считать «Журнал немецких институтов сле­пых и глухонемых», на его страницах учителя могли делиться опытом. Осно­ванный в 1854 г., журнал выходил ежемесячно, его первым редактором стал директор Фрибдергского института глухонемых д-р Матиас.

Первый европейский съезд учителей состоялся в Вепс (1873), до начала Первой мировой войны съезды по вопросам, касающимся улучшения быта слепых, проводились в США, Англии, Франции, Италии, Египте.

³ Адеркас Оттокар Карлович (Эммануил Гуго Евгений Оттокар) фон А. (1859—1921) — журналист, юрист, филантроп. Первый управляющий делами Мариинского попечительства о слепых, впоследствии директор канцелярии по управлению всеми детскими приютами; редактор-издатель журнала «Рус­ский слепец» (1886-1888).

1::.^;

4*г,А *•'•■',

!к.^л^:'.л-."К:.ьк*'''

ЙЙ51,»' («А

й™™,:.-■:•■■■* ИИ™'"*

лСлл «й««

Г

... _И1&^

\

приглашение на службу в попечительство, первым делом совершает ознакомительную поездку в известные институты Европы. Их вы­бор определила религиозно-культурная ориентация Адеркаса. По возвращении он публикует «Отчет об осмотре заведений для сле­пых в Австрии, Швейцарии, Германии и г. Риге» (1885). Знакомст­во с положением дел за рубежом наводит россиянина на мысль о необходимости отечественного специализированного издания, коих в Европе имелось уже немало. Используя финансовую поддержку попечительства, Адеркас приступает к выпуску «Русского слепца». Со временем на его страницах (с 1889 г. журнал выходит под назва­нием «Слепец») наряду с переводными появятся статьи российских авторов (Г. П. Недлера, К. Ф. Лейко, М. К. Мухина, Г. П. Мельникова и др.). Если на Западе журналы подобного рода возникали по иници­ативе учебных заведений, пожелавших заявить о себе, поделиться опытом или размышлениями об актуальных вопросах обучения, вос­питания, организации быта слепых, то в России появление специали­зированного периодического издания инициировалось сверху. Идея создания «Русского слепца» вызрела в недрах совета попечительства, таким образом, выход первого номера журнала случился прежде, чем на него возник спрос. А так как поначалу журнал знакомил исключи­тельно с положением дел в лучших европейских школах, отклики с мест отличались критической оценкой российской ситуации. Срав­нивая отечественную практику с исключительными образчиками из стран-лидеров, авторы находили много поводов для недовольства. Впервые получившие возможность публично обмениваться мнения­ми, они тотчас начинают попрекать попечительство за недостаточ­ную активность в деле улучшения жизни слепых. Издатели предпо­лагали совместно с читателями искать способ вывести российские школы на уровень немецких, тогда как авторы с мест, негодуя, спра­шивали, почему в их родных краях до сих пор нет училищ, подобных Венскому или Дрезденскому? Критики, казалось, забыли, что на мо­мент рождения журнала в Российской империи существовало от силы пять учебных заведений, чей возраст колебался от года до че­тырех лет, и требовали плодов с еще не выросших деревьев. Несо­впадение позиций авторов писем с мест объясняется и тем, что в пределах громадной страны сеть заведений для слепых складыва­лась своеобразно. В столичных городах — Петербурге, Москве, Варшаве, где, образно говоря, календарь отсчитывал третий пери­од, стремительно набирали силу вполне современные учебные за­ведения для слепых. Другие регионы готовились сделать шаг от благотворительных приютов к открытию маленьких частных школ, здесь на календаре время медленно текло от второго к тре­тьему периоду. Население же Урала, Сибири, Дальнего Востока, Средней Азии, мусульманского Кавказа относилось к слепым в традициях второго, а то и первого периода. Отметим это крайне важное для понимания общей картины обстоятельство и вернемся в те города империи, где велось активное строительство учебных заведений для слепых. Здесь время летело на удивление стремитель­но. В 1881 г. создается первое училище, в 1886 г. начинает издава­ться специализированный журнал, в 1898 г. проблема общего и ре-

' <«!> ил»,'

' Й|.С"И:

СИСТЕМА СПЕЦОБРАЗОВАНИЯ

месленного обучения слепых дискутируется в рамках все­российской научно-практиче­ской конференции.

Актуальные вопросы

^,;-..:Ч;У

:::

Шрифт Л. Брайля

тифлопедагогики и тифло-психологии начинают обсуж­даться на научных фору­мах — II Съезде русских де­ятелей по техническому и профессиональному образо­ванию (1889), I Всероссий­ском съезде по педагогиче­ской психологии (1906), [ Всероссийском съезде по се­мейному воспитанию (1913), I Всероссийском съезде по на­родному образованию (1913). Более того, в 1901 и 1909 гг. I фошли два специальных съезда, организованных По-[ 1ечительством о слепых. Формировалась традиция I [аучно-практических обсуж­дений актуальных вопросов общего, специального и ре­месленного обучения сле­пых, их семейного воспитания, проблем педагогической психоло­гии. Поражает стремительность, с которой только что появив­шееся направление педагогики и психологии начинает развивать­ся. На начало XX столетия в империи действовало чуть более двух десятков профильных учебных заведений, тем не менее вопросы образования слепых и их гражданские права обсуждались уже на всероссийском уровне. В этом аспекте, как мы можем убедиться, Россия более не уступала странам-лидерам.

Вновь открываемые училища остро нуждались в тифлопедагогах, и Александро-Мариинское училище по мере сил принялось испол­нять функцию учебно-методического центра, выращивающего пе­дагогические кадры. Только в 1902/03 учебном году стажировку в Петербургском училище прошли 10 человек¹. Отсутствие достаточ­ного числа квалифицированных педагогов, нехватка учебников, ху­дожественной литературы и пособий, напечатанных брайлевским шрифтом, в известной мере осложняют работу специальных школ. Истает вопрос об организации издания книг шрифтом Брайля, одной из первых за его разрешение берется уже известная нам Анна Адлер.

То были инспекторы Саратовского, Тверского и Черниговского училищ слепых, а также 4 учителя Смоленского, Вологодского, Полтавского училищ, 2 мастера Елабужского и Самарского училищ, а также питомец петербург­ского Воспитательного дома Н. Днепровский.

на.<;#>,: (,***;

::, ' ■■-

•ш-_::