Скандинавская модель общества 4 страница

Само практическое руководство по осуществлению мер эко­номического планирования возложено на исполнительную власть. Выше мы уже говорили, что система органов планирова­ния исполнительной власти состоит из плановых отделов каж­дого министерства. Причем эти плановые отделы представляют собой также бюджетные отделы, то есть здесь, на уровне структур исполнительной власти, мы видим, как планирование близко со­прикасается с финансовой политикой государства. Кроме того, планы, как правило секторальные, не требующие прямых ассиг­нований, не нуждаются в одобрении парламентом, поскольку в доктрине северных стран признается, что на правительство воз­ложена ответственность за экономическое и административное правовое регулирование, совершаемое в рамках общих делегиро­ванных полномочий. Как отмечали шведские государствоведы С.Экхольм и Л.Рунстрём, “под планированием понимается спо­соб, с помощью которого правительство будет действовать в раз­личных областях, например, в области социальной политики и строительства и т.д., а также планирования различных альтерна­тивных решений, касающихся каких-либо реформ”⁴⁰.

Само планирование может подразделяться на отраслевое, цен­тральное и региональное. Причем последнее осуществляется на базе специализированных субъектов местных органов власти. Центральное и отраслевое планирование ведется центральными органами государственного управления. Наконец, в северных странах осуществляют еще планирование в области окружающей среды, которое здесь часто называют физическим планированием.

Высшим органом, объединяющим и координирующим дея­тельность различных плановых структур в Швеции, является Экономический плановый совет (Ekonomiska planerings radet); в Дании — Координационный экономический совет (Del okononus-ke samordningsrad). Примечателен состав этих советов. Они отра­жают практически весь корпоративный спектр общества: в их со­став входят члены правительства, парламента, Национального банка, объединений профсоюзов и предпринимателей, но что самое главное, — ведущую роль в них играют ученые-экономисты этих стран. В Финляндии, так же как и в Норвегии, практические мероприятия по планированию осуществляются соответствующими отделами министерств и ведомств.

Норвежская система органов планирования не так четко оформлена, как датская или шведская. Поскольку Стортинг бе­рет на себя всю основную ответственность за проведение эконо­мической политики, то и координация мероприятий в рамках планирования возложена на Стортинг и его соответствующие комитеты. Стортинг осуществляет эту деятельность в тесном взаимодействии с Министерством финансов, на которое с 1965 года возложена обязанность долгосрочного планирования на срок более 5 лет.

В основном методы планирования, помимо финансовых, можно охарактеризовать как административные, поскольку пла­ны как таковые устанавливают определенные правовые или нор­мативные рамки для последующего действия субъектов государ­ственного общения в сфере экономики. Этому, кстати, можно дать следующее объяснение. Так, например, М.А-Могунова гово­рит, что бюджет является “выражением правительственных пол­номочий как программа правительственных действий на кон­кретный промежуток времени”⁴!. Поэтому, если считать, как это делают сами скандинавские юристы, что “бюджет есть прогноз нормативного характера”⁴², то получается, что содержанием бюджета является ряд приказов государственной власти своим органам, позволяющих им тратить средства ради достижения по­ставленной цели. Поэтому меры, предпринимаемые во исполне­ние бюджета, — в данном случае планирование — будут отно­ситься к административному управлению государства. Но плани­рование как часть такого управления является им лишь в узком смысле. Реализация целей государством есть также в определен­ном роде и политическая работа, то есть планирование в более широком смысле есть акт не только административный, но и по­литический одновременно.

Политическая составляющая планирования заключается в том, что скандинавы, признавая за человеком право не быть объ­ектом такового, поскольку оно само по себе уже носит антиде­мократический характер, в то же самое время полагают, что го­сударство как инструмент распределения благ в обществе пред­ставляет собой приспособление (тот же инструмент), с помощью которого индивиды (население) влияют на свою судьбу. Харак­терно, что мы можем найти следы этого воззрения и в теории планирования, применяемой в северных странах: “Важной ис­ходной точкой долгосрочного планирования является, как и для всякого другого планирования, возможность для индивида иметь как можно больше влияния на него. Любое долгосрочное плани­рование, во всяком случае, имеет своей целью улучшение усло­вий жизни людей. Поэтому в стране с демократическим правле­нием является само собой разумеющимся, что люди имеют опре­деленное влияние на процесс планирования.

Однако есть два решающих фактора, которые ограничивают влияние индивида на этот процесс. Во-первых, планирование регионального развития является настолько общим и долгосроч­ным, что индивид не может вычислить, какие именно результаты будут ему полезны. Это же затрудняет для него принятие разум­ным образом участия в этом процессе, соответственно, опреде­ление своего отношения к нему. Во-вторых, планирование разви­тия охватывает такой большой географический регион, что даже если оно станет известен индивиду, то все равно — это будет очень абстрактное знание, в котором затрагивается политика всего государства. Соответственно, очень трудно увидеть, как влияние граждан на планирование развивалось бы, если бы не было собраний в ленах и коммунах, представляющих интересы граждан перед центральной администрацией”⁴³, как, впрочем, и корпоративного сектора политического общения, также вовле­ченного в процесс планирования. Мы потому позволили себе столь обширную цитату, что в ней как нельзя лучше выражено все то, что должно привлечь наше внимание по исследуемой проблеме. Помимо всего прочего, эта мысль не оставляет также никакой возможности для комментариев, поскольку является ис­черпывающей.

Вопрос осуществления государством собственной экономической деятельности напрямую связан с вопросом о государственной собственности. Скандинавия в этом смысле не является исклю­чением, и в государственной собственности здесь исстари нахо­дились традиционные объекты: земля, вода, полезные ископае­мые и, конечно же, леса. В Норвегии, Финляндии и Швеции ле­са составляют один из главных объектов государственной собст­венности, например, в Норвегии до сих пор действует закон о лесах от 22 июня 1863 г. наряду с более поздними, последний из которых от 1992 года: lov om skogsdrift m.v. statsallmenningene, № 60. В Дании же леса практически не сохранились.

Очень важный объект государственной собственности в скан­динавских странах составляют полезные ископаемые. Для Нор­вегии и Дании это нефть и газ в 200-мильной экономической зо­не Северного и Баренцева морей, в Швеции — высококачествен­ная железная руда. Единого акта о регулировании государствен­ной собственности нет ни в одной из северных стран. Правовые вопросы регулируются множеством отраслевых нормативных ак­тов, посвященных регулированию различных объектов собствен­ности, актами министерств (департаментов), судебной практи­кой. В то же время и конституционные акты ничего не говорят о праве государственной собственности, за исключением общих формулировок о государственной казне (Statskassen Valtiorakasto) — по терминологии. Однако доктрина и практика выводят широкое право государственной собственности из правомочия государст­венной власти осуществлять экспроприацию частной собственно­сти. В этом, кстати, можно видеть опять-таки сильную позицию res iudicata в правовых системах северных стран.

Помимо права государства являться собственником опреде­ленных объектов, за ним признается исключительное право осу­ществлять определенные виды деятельности. Традиционно этими видами деятельности в северных странах являются проведение лотерей, монополия на продажу алкоголя и табака (последнее не относится к Дании) и т.п. Форма государственных предприятий практически одинакова во всех странах этого региона — это юридическое лицо, очень часто организованное по типу акцио­нерного общества.

Классификация госпредприятий может быть весьма обшир­ной. Например, в Швеции и Финляндии они подразделяются на “производственные предприятия” (affarsdrivende verk) и на “госу­дарственные акционерные общества” (Statlig Bolag). Британский исследователь Д. Верни переводит эти наименования как Trading Agencies и State Companies соответственно. В Норвегии аналог шведского государственного предприятия по типу affarsdrivende verk является forvaltningsbedrift. Однако сейчас в Норвегии при­нято иное обозначение: “foretak” по аналогии со шведским “fore-tag”, при этом датчане продолжают придерживаться названия “bedrift”.

К первому типу предприятий относятся такие, как Forenade fabriks verkens (FFV) — производство вооружений и взрывчатых веществ; Postverket — почта; Televerket — государственные теле- и радиопсредающие предприятия и т.д. Причем основное отличие этой группы от остальных, поскольку организационная структура у них общая, заключается в принципе финансирования. Произ­водственные предприятия финансируются в основном за счет государственного бюджета, в то время как государственные акцио­нерные компании финансируются за счет своей собственной прибыли. Это общий принцип, который устанавливает зависи­мость структуры госпредприятия от принципа его финансирова­ния и, следовательно, влияет на его, предприятия, форму.

Также здесь можно отметить то, что в управленческом плане госпредприятия подчинены министерству (департаменту), в сфе­ре деятельности которого они функционируют, т.е. они не явля­ются юридическим лицом в полном значении этого слова.

Вторая группа состоит из собственно компаний-монополий с фискальными задачами, таких как АВ Vin- och Spritscentralen в Швеции; Vinmonopol — в Норвегии; Alko — в Финляндии. В Да­нии таких строгих ограничений в области производства, продажи и потребления спиртных напитков, как в других северных стра­нах, нет. Равно к этой группе относятся предприятия, работаю­щие на конкурентной основе в различных отраслях промышлен­ности. Например, в Дании это Dansk Olie- og Naturgas (DONG) A/S; в Норвегии — Norsk Hydro; в Швеции — LKAB. Наиболее часто такие предприятия встречаются в области транспорта: De Danske statsbaner (DSB) или его норвежский аналог — Norske statsbaner (NSB). При этом следует помнить, что общескандинав­ская авиакомпания SAS тоже есть государственное предприятие, вернее, межгосударственное, т.к. акционерный капитал этой авиакомпании разделен между государствами скандинавских стран.

Структура государственного предприятия однотипна, поэтому, чтобы не повторяться, мы взяли за основу нашего анализа струк­туру норвежского госпредприятия. Недавно, в 1992 году, вступил в силу новый закон о государственном предприятии, заменивший собой старый, еще от 1965 года. Так, государственным предпри­ятием признается то, которое находится в государственной соб­ственности или в отношении которого правительство применяет закон о госпредприятии (§ 1). Кроме того, к государственным относятся те предприятия, контрольный пакет акций которых, включая дочерние компании, принадлежит государству (ч. 2 § 2 и § 12), а равно те, на деятельность которых государство оказывает влияние (ч. 3 § 2). Это положение норвежского закона необходи­мо сравнить со шведской практикой.

Так, Р.Терсман приводит следующие основания, в соответст­вии с которыми та или иная компания, предприятие в широком смысле этого слова, относится к разряду государственных: (1) ак­ционерный капитал полностью принадлежит государству; (2) го­сударство владеет только контрольным пакетом акций, а осталь­ные акции принадлежат частным лицам; (3) государство вообще не владеет никакой долей в акционерном капитале, но в силу закона правительство может определять способы осуществления экономической деятельности этой компании; (4) правительство очень легко может возбудить вопрос об экспроприации компа­нии; (5) в обязательном порядке в правлении компании пред­ставлены в пропорциональном соотношении представители госу­дарства и частных владельцев акций компании⁴⁴.

Право учреждения госпредприятий принадлежит только пра­вительству (Kongen og stasradet), оно же определяет, какое мини­стерство представляет государство в правлении (§7 норвежского закона). Параграф 46 закона дает государству в лице правитель­ства еще и право упразднять госпредприятие.

Руководство государственного предприятия представлено правлением и административным директором (§ 18). Правление избирается на собрании акционеров (учредителей), администра­тивный директор не входит в правление (§ 19), но назначается им на должность (§ 26). Закон различает два уровня общего управле­ния предприятием: наряду с собранием учредителей (foretaksmo-tet) на предприятиях с числом занятых более чем 200 человек со­брание учредителей назначает общее собрание предприятия (bedriftsforsamling) — § 33. Роль министерства при этом сохраня­ется, оно руководит деятельностью собрания учредителей, а че­рез него правлением и общим собранием предприятия. Законом предусмотрено существование также ревизионных и контрольных органов на предприятии (гл. 9 §§ 43—45). Руководящие органы во главе с правлением следят за тем, чтобы деятельность предпри­ятия соответствовала его уставным целям (§ 23).

Необходимо отметить, что госпредприятие наделено само­стоятельной правосубъектностью (§ 3 норвежского закона).

В остальном деятельность государственных предприятий, об­разующихся по типу акционерного общества, подчинена общему закону об акционерных обществах: в Норвегии — Закон от 6 ию­ля 1957 года, в Швеции — Закон № 1385 1975 г., в Дании — За­кон № 370 от 13.06.1973 г., в Финляндии — № 734 от 29.09.1978 г. Еще раз хотим подчеркнуть, что, хотя общие вопросы управле­ния, ревизии и т.п. регулируются общими законами, министерст­ва и ведомства, в сфере управления которых эти компании нахо­дятся, могут оперативно регулировать их деятельность с помо­щью актов делегированного законодательства. В то же время компании эти имеют полное право проводить экономическую политику на свой страх и риск, поскольку их имущество отделе­но от собственности государственной казны.

Управление рынком труда сейчас является официальной зада­чей государства, закрепленной в конституциях скандинавских стран с середины 50-х годов этого столетия. Именно тогда в кон­ституции были внесены параграфы, признавшие право на труд в качестве основополагающего права человека. Однако корпора­тивные организации, защищавшие права рабочих, появились еще в конце прошлого столетия и незамедлительно, как, впрочем, и организации предпринимателей, были признаны государством. Того, что произошло с американскими профсоюзами, когда к ним были применены нормы антитрестовского законодательства, в Скандинавии быть не могло. В то же время фабричное законо­дательство в северных странах развивалось по таким же направ­лениям, как, например, в Англии и других странах Западной Ев­ропы.

В Скандинавии очень сильно развита отрасль законодательст­ва, для которой существует общее наименование — Arbeidsmi-Ijolover. В этот свод входит множество различных актов: от зако­нов, регулирующих условия труда, его продолжительность (собст­венно arbeidsmiljolov), до законов, определяющих деятельность суда по трудовым спорам. В данном случае название Arbeid-smiljolover можно воспринимать в качестве аналога нашего отече­ственного КЗОТ, хотя последний представляет собой единый ко­дификационный акт, в то время как в Скандинавии такой коди­фикации нет.

Первое направление регулирования государством рынка труда представляет собой прямое вмешательство государства в эту об­ласть. Старый тезис приверженцев laissez-faire о том, что вмеша­тельство в сферу трудовых отношений противоречит принципу свободы договоров, применим к этой ситуации в полной мере. Сюда же мы бы отнесли и косвенное регулирование государством в этой области, когда оно судится с той или иной корпорацией, отстаивая свой собственный raison d'etat.

Подобное вмешательство можно было бы охарактеризовать как прямое законодательствование, установление норм импера­тивного плана для регулирования отношений в этой сфере. По­мимо чисто нормотворческой деятельности, можно назвать здесь и прямое, непосредственное вмешательство государства в тот или иной конфликт, которое можно было бы расценить как предло­жение услуг миротворца и т.п. bons offices. Причем последнего рода вмешательство осуществляется в двух организационных формах: в суде по трудовым спорам, где судьи — государствен­ные чиновники, и в рабочей инспекции (Arbeidertilsynet).

Остановимся на этом подробнее. Государство в рамках обще­ственного сектора берет на себя роль управляющего националь­ной рабочей силой. При этом государство наделяет себя доста­точно широким набором действенных мер по такому управле­нию, которые можно подразделить на: (1) административные (жесткие) и (2) экономические (гибкие). К жестким относятся законодательные акты, а также акты, наделяющие администра­тивные органы правом контроля за состоянием дел в той или иной сфере, осуществляемом посредством инспекции, ревизии, надзора и т.п. Ко второму, гибкому, методу относятся инвести­ционная, пенсионная, социальная и пр. политика государства — то, где задействована экономическая мера как средство регули­рования. Особо здесь стоит подчеркнуть опыт Норвегии. Это единственная страна Севера Европы, где рынок труда не инсти-туционализирован полностью в связи с тем, что норвежцы с са­мого начала управляли им через индустриализацию страны (создание рабочих мест) и дешевый кредит. Поэтому они и не нуждаются в институтах голого администрирования, предпочитая управлять рабочей силой посредством финансовой политики.

Общее представление о практике органов, управляющих рын­ком труда, можно получить из следующей таблицы:

	Дания	Финляндия	Норвегия	Швеция
Год образования управления (Arbeidertilsynet)			I960
Количество мест, предостав­ленных с помощью этих управлении	15%	30%	15%	60%
Численность занятых в управлениях на 1000 рабо­тающих	0,46	0,76	0,70	0,60

Источник: Esping-Andeisen G., Korpi W. Op. cit. P. 26

Ко второму виду вмешательства государства в эту сферу мож­но было бы отнести своеобразное сращивание государства с кор­поративными организациями не только в сфере трудовых отно­шений, но вообще по всему спектру государственного управле­ния.

Помимо законодательных актов, таких, как датский закон о суде по трудовым спорам 1972 года, норвежский закон о трудо­вых спорах 1927 года, шведский закон о совместных решениях в трудовых отношениях 1976 года и финляндский закон о суде по трудовым спорам 1974 года, большое, если не сказать главное, значение имеют акты корпоративных организаций: Генеральное соглашение объединения профсоюзов с объединением предпри­нимателей, заключаемое при посредничестве государства, к нему прилагают тарифные соглашения в различных отраслях промыш­ленности, а также отдельные соглашения между отраслевыми объединениями профсоюзов и предпринимателей.

Само Генеральное соглашение не является объемным доку­ментом, в нем всего несколько пунктов, изложенных более или менее подробно:

(1) Стороны признают за собой право на объединение.

(2) За предпринимателем (работодателем) признается право на управление предприятием. Право собственности подобными до­говорами нс затрагивается⁴⁵.

(3) Стороны соглашаются, что уровень зарплаты и условия труда будут определены в дополнительных тарифных соглашени­ях или в коллективных соглашениях на конкретном предприятии.

(4) Стороны обязуются решать все конфликты мирным путем, то есть путем переговоров. Право на забастовку подобным дого­вором никак не регулируется, поскольку на этот счет имеется императивная норма закона.

(5) Стороны обязуются в случае нарушения договора переда­вать дело в суд по трудовым спорам (arbeidsrett, arbeidsdomstol) или же в арбитраж ad hoc.

Гораздо более объемным документом является отраслевое со­глашение профсоюза с предпринимателями. Рассмотрим, к при­меру, подробнее один из таких договоров: Договор профсоюза торговых и конторских служащих Дании (Overenskomst af Handels-og Kontorfunktionaeremes Forbund i Danmark) от 1 марта 1991 года.

Первое, что обращает на себя внимание, — срок, на который он заключен, — 3 месяца, не более; затем происходит его про­лонгация или перезаключение вновь. Генеральное соглашение — документ более длительного срока, сейчас, например, в Дании действует Соглашение 1973 года с дополнениями 1981, 1986 и 1992 годов. Во всяком случае, отраслевое соглашение продолжает действовать, пока не будет заключен новый договор (ч. 2 § 21 до­кумента).

Сам договор регулирует достаточно широкий круг вопросов:

от продолжительности рабочего дня до организации комитета профсоюза на предприятии. Так, в Дании продолжительность ра­бочего дня тогда составляла 37 часов в неделю или 269 часов за 8 недель. Важно также то, что несовершеннолетние (до 18 лет) ра­ботают только 15 часов в неделю. Поэтому рабочий день в стране победившего ревизионизма, если вспомнить недавние передови­цы газеты “Правда”, длится 6 часов (при шестидневке), а при пя­тидневке — 7.

Предусмотрена продолжительность отпуска (6 недель в год), рабочего времени. Определены начало и конец работы, продол­жительность перерыва на обед, а также выходные дни. Догово­ром предусмотрен оплачиваемый отпуск по беременности и при усыновлении ребенка (ч. 3 § 11). Установлен оплачиваемый бюл­летень по болезни (Laegeattest). Подробно рассмотрен такой важ­ный вопрос, как величина заработной платы, и приведены ее ставки в зависимости от квалификации и занимаемой должности согласно тарифной сетке, не забыты при этом несовершеннолет­ние и ученики (clever), оплата сверхурочных. Регулированию подвержена только минимальная ставка оплаты труда (Minimal-Ion), при этом подразумевается, что высшие ставки назначаются самим работодателем, желающим отличить своих работников (средняя минимальная ставка колеблется от 10000 до 12000 крон (DK) — 1818—2181 $ по курсу 1992 года, который с тех пор не претерпел значительных изменений).

Особо регулируется деятельность профсоюзной организации на предприятии. Главный вопрос здесь — выборы доверенных лиц рабочего коллектива (tillidsrepraesentanter) — ч. 3 § 15, кото­рые ведут переговоры с работодателями при возникновении тру­довых конфликтов. Они же следят за соблюдением трудовой дис­циплины на рабочем месте и самого договора. Сама профсоюз­ная организация существует в виде клуба (ч. 4 § 15). Наконец, договор содержит общую отсылку на основной, легитимирующий его содержание документ — Генеральное соглашение между объ­единением профсоюзов и предпринимателями (работодателями), поскольку он является его составной частью (§ 20).

Судебная практика показывает, что в основном споры, ка­сающиеся Генерального соглашения и прилагаемых к нему доку­ментов, подразделяются на два вида: связанные с нарушением условий соглашений и связанные с толкованием текста этих со­глашений.

Суд по трудовым спорам (Arbejdsret) в Дании состоит из 12 судей, председателя и трех его заместителей. Заместители назна­чаются заинтересованными сторонами в споре. На решение суда по трудовым спорам не допускается подача апелляции.

Суд в Норвегии состоит из председателя и 6 судей, четверо из которых выбираются заинтересованными сторонами. Апелляции здесь также не допускаются. Стоит отметить, что суды первой инстанции в Норвегии правомочны решать некоторые категории споров, связанных с исполнением тарифных соглашений.

Подобный суд в Швеции состоит из 13 судей: из них трое могут быть докладчиками, 4 — содокладчиками. Заинтересован­ные организации назначают по 1 докладчику, 1 содокладчику и 3-х членов. Апелляция на решение суда тоже не допускается. Правда, суд по трудовым спорам в Швеции может сам выступать в качестве апелляционной инстанции (§12 гл. 4 Закона о поряд­ке разрешения трудовых споров).

В Финляндии суд по трудовым спорам (arbetsdomstol) состоит из президента, советника и 14 членов, причем 8 из них назнача­ются в качестве представителей от центральных организаций профсоюзов и предпринимателей, остальные же являются про­фессиональными юристами (§ 2 Закона о суде по трудовым спо­рам 1974 г. № 646).

В основном, как мы видим, материальные нормы в этом во­просе в северных странах унифицированы, процессуальные же различия сохраняются, но они незначительны. В то же время, ра­зумеется, конфликты на почве трудовых отношений не исчерпы­вают в полной мере сущности корпоративного строя скандинав­ских стран. Просто сфера трудового права является одной из об­щих институционализированных сфер правовой системы, при­званной регулировать нормативным образом взаимодействия корпораций между собой, что показывает особую роль государст­ва и его органов. Это видимая часть айсберга, поскольку она объективирована в нормах формального права. Невидимую его часть составляют нормы, сложившиеся в ходе корпоративного общения организаций с государством, — в отношении них вооб­ще нет никакого формального акта, который предписывал бы процедуру взаимоотношений при слиянии государства с корпо­рациями. Конкретными формами этого слияния являются разде­ление компетенции между государственными органами и корпо­рациями, в также процедурное согласование их интересов.

* * *

Особый интерес может представлять практика осуществления подобного взаимодействия корпораций с государством. В 1990 году в скандинавских странах были проведены социологические исследования о характере взаимодействия профсоюзов с прави­тельством⁴⁶, которые показали однотипность возникающих при таком взаимодействии проблем.

Выше мы уже характеризовали скандинавскую модель обще­ства и говорили, что основная задача правительства северных стран состоит в достижении возможно более полной занятости. Основной инструмент в этом смысле — денежная политика, на­правленная на уменьшение реального уровня заработной платы во время инфляции, что вызвано, в свою очередь, увеличением денежной массы и девальвацией национальной валюты. Денеж­ная политика — один из существенных элементов скандинавской модели инфляции. Политика государства volens nolens ведет не только к хроническому балансированию экономикой, но и к хроническому конфликту межцу правительством и профсоюзами. Объективно, даже с учетом известной политической задачи, пра­вительство склонно к установлению высокой заработной платы, но низкого уровня занятости (в этом вопросе на него постоянно оказывают давление работодатели). Причина этого в том, что уровень занятости определяется после того, как установлен уро­вень зарплаты. Профсоюзы в подобной ситуации берут на себя роль лидера, правительство — роль “наблюдателя”. Но у прави­тельства есть возможность, по согласованию с предпринимателя­ми, изменить уровень занятости в более короткий срок, чем тот, который установлен для поддержания уровня зарплаты, поэтому оно склонно добиваться лидирующего положения, нарушая усло­вия соглашения с профсоюзами. В обществе, таким образом, идет постоянная борьба, складываются условия для объективного конфликта, фактически отражающего необходимость балансиро­вания экономикой. Отсюда такая жесткая детерминированность избирательных кампаний от экономической конъюнктуры в стране. Общественный сектор институционализирует этот про­цесс, помогая государству сохранять за собой объективную роль управляющего. Снова государство вмешивается, не вмешиваясь.

Наконец, последнее, на что стоит обратить внимание в вопро­се регулирования государством рынка рабочей силы, — это на так называемую “производственную демократию” (Virksomheds-demokrati), обусловленную опять-таки ролью общественного сек­тора в политической системе стран Севера Европы. На первом плане производственная демократия выражается в институте пе­реговоров различных сил общества по поводу распределения об­щественных благ, поэтому сама экономика скандинавских стран нередко именуется как forhandlingsokonomi — “консенсуальная экономика”.

На втором плане — это реальные институты производствен­ной демократии, которые стали внедряться в этом регионе с конца 50-х годов. Дорогу в этом отношении проложила Швеция, однако всех опередила Норвегия, когда в 1980 году в конститу­цию этой страны была внесена поправка, гарантирующая рабо­чим право на участие в управлении собственным предприятием. Шведы, однако, еще в 1976 году приняли специальный закон о представительстве в правлениях лиц, служащих в акционерных обществах и экономических объединениях. В то же время прак­тика использования этого института в северных странах показы­вает, что в полной мере осуществление идей производственной демократии имеет место только на крупных предприятиях, где развито представительство профсоюзов. Цель производственной демократии видится на современном этапе в “стимулировании талантов, занятых на производстве, что в конце концов будет способствовать увеличению производительности труда”⁴⁷.

§ 3. Социальное дело (Social tryghed) как элемент общественного сектора

Существование общественного сектора оказывает громадное влияние на решение социального вопроса в странах Скандинавии и Финляндии, в связи с чем социальное дело и все, что с ним связано, рассматривается скандинавскими политологами в каче­стве составляющего элемента общественного сектора. Отношение это формализуется в рамках взаимодействия “объект <-> инстру­мент <-” субъект”, где составляющими одновременно выступают как люди, так и само общество, государство и общественный сектор.