Papa roach. Take me

http://pleer.com/tracks/949304E8Z

— Take me and let me in

Don't break me and shut me out

So take me and let me in

Don't break me and shut me out

I lit my pain on fire

And I watched it all burn down

Now I'm dancing in the ashes

And theres no one else around

Cause I wanna be apart of something

This is just a story of a broken soul

As days go by, my heart grows cold

I can't seem to let this all pass me by

So take me and let me in

Don't break me and shut me out

— Эй-эй, стоп-стоп, — Сэм замахал руками, делая знак остальным перестать играть. — Джим, чувак, ты вообще здесь?

Джим удивленно уставился на него, плохо понимая, что, собственно, стряслось. Обычно нареканий к нему на репетициях не возникало. Он машинально бросил взгляд на Спока, но тот, выкрутив звук на бас-гитаре до минимума, сам себе что-то наигрывал и не смотрел на него. Мысль о том, что его намеренно игнорируют, была мимолётна, но от этого не менее неприятна. Кирк нахмурился и снова взглянул на Сэма, который, скрестив руки на груди, смотрел на него в упор.

— А что, что-то не так? — поинтересовался Джим, но, оглядев остальных, быстро понял: да, что-то не так. Лучше и не скажешь.

Мартин красноречиво закрыл глаза ладонью. Кирк моментально почувствовал себя образцом идиотизма. Сэм покачал головой.

— Какого чёрта с тобой происходит, Джим? — спросил он.

— Слушай, сегодня, видимо, день тупого меня, но я не понимаю, о чем ты, — ядовито усмехнулся Кирк.

— Дома перед зеркалом порепетируй и полюбуйся на себя, — в тон ему отозвался из-за барабанов Фрэнк. — Ты похож на ходячий манекен. Прости, дружище, но вакантное место парня, который должен безупречно играть и так же безупречно открывать рот в нужных местах, уже занято.

Спок оторвался от своей гитары и с видом «уберите от меня этого ненормального» (Джим частенько развлекался, классифицируя его излюбленные приёмчики и давая им названия — вот как сейчас) посмотрел на Фрэнка.

Тот как ни в чем не бывало кивнул вулканцу:

— Да, я именно о тебе. Ни у кого из нас лучше не получится, будь уверен.

— Поскольку я не могу расценить это как комплимент, от благодарности воздержусь, — сухо ответил тот.

— Да ладно вам, парни, завязывайте, — примирительно бросил Сэм. — Спок, извини, тебя никто не хотел обидеть.

— Вулканцы… — начал Спок.

— … не обижаются, — на автомате закончил Джим за него и нервно рассмеялся, когда все, включая Спока, уставились на него как на полного придурка. — Ну чего опять? Все со мной отлично, — гораздо менее уверенно, чем хотелось бы, сказал он.

Однако, и в этом он хотя бы себе должен был признаться, до «отличного» его состоянию было далеко. Он пел, прокручивая в голове текст, который как нельзя лучше отражал то, что творилось у него внутри.

… take me and let me in… don't break me… и прочее.

Дерьмо.

Он пытался всеми силами отключиться от неудобной темы о привязанности и прочих соплях, но не мог и сам не понимал, почему. В самом деле, ему ведь не пятнадцать! Он должен смотреть на вещи трезво и рационально. Но бесконтрольно пляшущие в голове мысли неимоверно мешали сосредоточиться на чём-то, кроме Спока и их «отношений» (возможно, без кавычек это слово смотрелось бы лучше, но Кирк не был уверен в том, что может употреблять его без кавычек).

— Вот именно, — смерив его «ну я же говорил» взглядом, Сэм снял с плеча гитару и пожал плечами. — Думаю, на сегодня нам всем хватит. У меня еще в лаборатории работы выше крыши, в последнее время Комак сам не свой бегает.

— Не говори, — Мартин, с сожалением проведя рукой по клавишам, выключил питание и начал сворачивать шнуры. — Мне завтра на какие-то внеплановые тестирования назначили, так что, возможно, на репетицию не успею. Если что, начинайте без меня.

— Да? — Сэм странно посмотрел на него. Мартин ответил ему не менее странным взглядом. Кирк насторожился.

— А вот теперь моя очередь спрашивать, — подбоченясь, заявил он. — Все в порядке, парни?

— Если честно, пока сам не знаю, — помедлив, ответил Мартин. — В последний раз меня дёргали куда-то перед отправкой на миссию в составе «Республики».

— То есть, ты скоро от нас свалишь? — поинтересовался Фрэнк.

— Вряд ли, — усмехнувшись, покачал головой Мартин. — У меня в разработке проект, которому до завершения еще пара лет точно, так что такой радости я тебе не предоставлю. Вы в любом случае всё узнаете первыми.

Джим нахмурился и принялся зачехлять гитару. Просто отлично. Не хватало ещё, чтобы все по галактике разъехались. Черт, и Спок смотрит с таким подозрением, что хочется сесть и написать явку с повинной. И хоть для всех остальных взгляды вулканца казались одинаково бесстрастными и ничего не выражающими, Кирк за эти несколько месяцев научился безошибочно определять малейшие изменения в настроении Спока.

Небольшая вертикальная складка на переносице — «вулканцы не понимают человеческих шуток». Бровь, вздёрнутая чуть ли не до середины лба и внимательный взгляд — «это поразительно». Тяжёлый вздох и едва заметные морщинки в уголках глаз — «ты чрезвычайно нелогичен, Джим».

Но сейчас, пожалуй, впервые, он не мог понять, что скрывается за устремлённым на него настороженным взглядом. И это ему не нравилось. Он не мог понять, что сказал или сделал не так — а другой причины и быть не могло, он не мог представить, чтобы в упорядоченной и логичной жизни Спока что-то пошло наперекосяк не из-за него. Он ведь настоящий мастер рушить свои и чужие планы.

За этими мыслями он не заметил, как все потихоньку смылись, и они со Споком остались вдвоём.

— Джим, если ты не планируешь оставаться здесь на ночь, то советую поторопиться, — заметил Спок.

Кирк вздёрнул подбородок и, прищурившись, посмотрел на него.

— А у тебя есть предложения получше? — с внезапным для него самого вызовом спросил он.

Вот. Снова оно. Промелькнувшее в глазах Спока сомнение не заметить было просто невозможно.

— Да, — когда Джим уже было решил, что сегодня ему лучше вернуться к Боунзу и его бурбону, ответил Спок. Но облегчения это почему-то не принесло.

— О’кей, — Кирк закинул чехол с гитарой на плечо. — Тогда поехали.

— Ух ты!

Джим вышел из клуба и восхищенно огляделся. Снег падал крупными белыми хлопьями, заваливая улицы, перекрывал дороги и тротуары огромными пушистыми сугробами, искрил в ярком свете уличных фонарей, невольно заставляя вспомнить недавнее привычно теплое бесснежное Рождество. Сегодня у коммунальных служб точно прибавилось работы. На улицах не было ни души, лишь иногда проезжали припозднившиеся автомобили, и, казалось, что в мире, кроме них двоих, больше никого не осталось. Холодным вечером буднего дня всем нормальным людям полагается сидеть дома у телевизора, но Джим к нормальным людям себя не относил, а Спок вообще человеком не был. Так что оставалось только радоваться окружающей уютной тишине и яркому свету фонарей. Романтика, ничего не скажешь.

Но не для всех. Спок зябко повёл плечами и застегнул куртку под самое горло.

— С чем связано столько бурное выражение восторга? — недовольно спросил он, надевая перчатки. Кирк расхохотался, сгрёб руками снег и, слепив маленький снежок, бросил его в Спока. Тот неожиданно ловко увернулся, отступив в сторону, и возмущённо посмотрел на Джима.

— Я был бы очень признателен, если бы ты объяснил, в чём суть данного враждебного акта, — сухо сказал он.

— О, господи, — Кирк, улыбаясь, сокрушённо покачал головой и хитро посмотрел на нахмурившегося вулканца. — Это игра такая. Снежки называется. Очень бодрит, знаешь ли. И весело. Попробуй?

— Очаровательно, — судя по сведённым к переносице бровям, эта идея Споку не понравилась. — Вряд ли я смогу в полной мере насладиться данным видом деятельности.

— Ты не можешь знать точно, пока не попробуешь, — заявил Джим и, не церемонясь, запустил в него ещё один снежок. — Да ладно тебе, Спок, хватит уже дуться, давай!

— Вулканцы не «дуются», — сообщил ему Спок, но всё же наклонился и сгрёб руками немного снега.

— Теперь лепи. Только в перчатках, конечно, неудобно, но уверен, ты справишься, — подсказал ему Кирк и на всякий случай отступил подальше. Спок аккуратно соорудил небольшой комок и, помедлив, бросил его в Джима. Тот без труда уклонился и погрозил ему пальцем:

— Не так, — и запустил в вулканца новым снежком уже сильнее.

— Джим, боюсь, если я применю всю свою силу, тебе понадобится помощь доктора Маккоя, — вскинув бровь, ответил Спок, но от следующего отправленного им в Кирка снежка отпрыгнуть было уже сложнее.

— Вот, так гораздо лучше! — весело крикнул Джим и начал интенсивно обкидывать его, но ответная реакция была на высоте. Спок умудрялся, организовав массированную снежную атаку с лёгкостью и изяществом уворачиваться от подач, сохраняя абсолютно бесстрастное выражение лица и вызывая этим у Кирка приступы искреннего хохота. Он отбегал от Спока, придумывал обманные манёвры и обходные пути, отскакивал и пригибался, но неизменно ощутимо получал снежками по самым разным частям тела. Он не знал, сколько прошло времени, может, минуты, а может быть, — часы, и в итоге вконец запыхался. У Спока же был такой вид, словно он стоял в учебном классе и командовал толпой зелёных кадетов, пытающихся пройти Кобаяши Мару. У него даже дыхание не сбилось!

— Блин, я всё равно в тебя попаду, — тяжело дыша, выпалил Кирк и, схватив огромный ком слипшегося снега, развернулся к Споку — но внезапно обнаружил себя в кольце его рук.

— Джим, хватит, — Спок крепко прижал его к себе и внимательно посмотрел в глаза. — У тебя всё равно не получится.

Какие все самонадеянные!

— Поцелуй меня, и я это признаю, — ухмыльнулся Кирк. Спок вскинул бровь, наклонился и поцеловал его.

Снег выпал из ладони Джима и шлёпнулся на асфальт, а он сам обхватил Спока за шею, вжимаясь в него сильнее и порывисто отвечая на поцелуй, даже через разделяющие их несколько слоёв одежды ощущая тепло чужого тела. Они впервые вот так вот просто целовались на улице, и у Кирка перехватывало дыхание от того, что можно делать это, не скрываясь и не боясь.

— М-м-м, поехали отсюда, — шепнул он в перерывах между поцелуями. — Я хочу тебя.

Спок прихватил его нижнюю губу своими, чуть оттянул и выпустил.

— Ты хочешь прямо здесь? — ухмыльнулся Джим, глядя на него. — Я, конечно, не против, но холодно, не находишь?

Он хотел сказать ещё какую-то фигню, призванную скрыть рвущуюся наружу чёртову нежность, но от устремлённого на него странного взгляда Спока все слова моментально вылетели из головы.

— Что? — тихо спросил он, пытаясь скрыть замешательство.

Спок, не отрывая от него взгляда, в котором было чуть больше эмоций, чем требовалось, чтобы Джиму удавалось сохранить хоть какую-то видимость спокойствия, чуть склонил голову набок и ответил:

— В одном из исследований Вулканской Академии наук упоминалось о том, что 2,4 миллиарда лет назад у Вулкана была планета-спутник.

— И что? — непонимающе вскинул брови Кирк.

— Согласно предложенной гипотезе, из-за специфической смеси атмосферных газов и воздействия света нашей звезды видимое с её поверхности пространство могло быть синего цвета. Лишь немногим более ярким, чем твои глаза.

Джим шокированно открыл рот и, не веря своим ушам, уставился на него.

По ходу дела, он потихоньку сходит с ума, потому что этого просто не могло быть.

Или…

— Спок, — он не мог не уточнить, хоть и понимал, что ничем хорошим это не закончится, — мне послышалось, или ты только что сравнил цвет моих глаз с цветом неба вашей несуществующей луны?

Спок замер, и Кирк почувствовал, как он напрягся.

— Прошу прощения, — моментально закрывшись, Спок сбросил его руки со своих плеч и отступил на шаг назад так стремительно, что Джим испугался.

Чёрт бы побрал его болтливый язык!

— Эй, извини, — Джим не на шутку переполошился и, порывисто шагнув навстречу Споку, обхватил его лицо ладонями. — Ой, чёрт. Ты же ледяной!

— Я думаю, нам следует поторопиться, — Спок высвободился из его рук, резко развернулся и быстрым шагом (если бы он не был вулканцем, то Кирк с чистой совестью мог бы сказать «побежал») пошёл в сторону стоянки аэротакси. Джим, ругая себя на чем свет стоит, потопал следом.

Это же надо было так облажаться! Ну вот зачем, зачем тебе нужно было это уточнять?! Сидел бы и радовался логичным вулканским комплиментам, дома, под одеялом, МОЛЧА!

— Если ты не возражаешь, я бы хотел сначала заехать в Академию, нужно забрать кое-какие документы, — сказал Спок, как только они уселись в автомобиль. Аэрокар плавно поднялся в воздух и полетел в сторону кампуса.

— Не возражаю, — сухо отозвался Джим, пытаясь отогреть закоченевшие руки.

Спок неодобрительно покосился на него и отвернулся к окну. Кирк остервенело дышал на пальцы, которые, кажется, превратились в ледышки, и торжественно клялся себе больше никогда (никогда!) не делать Споку замечаний и не комментировать его слова и действия (разве что за исключением случаев, когда его об этом попросят напрямую, например, в постели), злился и переживал.

Спок вновь посмотрел на него, помедлил, а потом без лишних слов придвинулся ближе, снял перчатки и сжал его ладони в своих.

— У тебя руки еще холоднее, — скептически отозвался Джим, наблюдая, как Спок быстро и методично растирает ему пальцы. Но на самом деле ему, конечно, доставила удовольствием такая искренняя (и очень редко проявляемая в открытую) забота. На душе потеплело, он моментально забыл про свой недавний косяк и, улучив момент, начал легонько поглаживать подушечками пальцев запястья Спока.

На суровых и логичных вулканских парней это действовало безотказно. И не то чтобы он был таким знатоком суровых и логичных вулканских парней…

Короче, Спок точно не мог устоять.

— Джим, - строгий взгляд в сочетании со слегка расширившимися зрачками был уже не так внушителен. — Не стоит.

— А то что? — Кирк поиграл бровями и, наклонившись к нему, шепнул в острое ухо: — Трахнешь меня прямо здесь?

Он вжался носом в шею Спока, провел по ней языком и зарылся в выбившиеся из-под шапки волосы.

— Джим, — Спок тихо выдохнул и сильнее стиснул его пальцы. — Ты совершенно не умеешь держать себя в руках.

Безусловно, Кирк воспринял это как руководство к действию и, сдвинувшись так, чтобы их бедра плотно прижимались друг к другу, закинул на него ногу. Спок расстегнул на нем куртку и, забравшись руками под свитер, принялся поглаживать по спине, то и дело недвусмысленно царапая кожу ногтями.

Мягкая полутьма салона не способствовала тому, чтобы оба быстро успокоились.

— Ну и кто из нас не умеет держать себя в руках? — ухмыльнулся Кирк и, откинув голову на спинку сиденья, посмотрел на него.

Спок быстро, жестко поцеловал его и отодвинулся к двери, оставив между ними достаточно расстояния для соблюдения приличий.

Не сказать, чтобы Кирка это остудило, скорее, наоборот.

— Ты знаешь, что ты невыносим? — он с разочарованием посмотрел на свои оставленные без внимания руки и пообещал. — Учти, тебе это так просто не пройдёт.

Спок одарил его странным взглядом и тихо, но так проникновенно, что у Джима по всему телу побежали мурашки предвкушения, сказал:

— Могу сказать то же самое о тебе.

Через несколько минут аэрокар плавно опустился напротив главного учебного корпуса Академии. Ввиду позднего часа двери, естественно, были уже заперты, поэтому Споку пришлось воспользоваться своим ключом. Кивнув угрожающего вида охраннику, которого, казалось, кроме футбола в установленной напротив входа плазменной панели больше ничего не интересовало, он направился к турболифту, указав Джиму следовать за ним. Они поднялись на третий этаж и по полутемному коридору пошли к кабинету Спока.

Вокруг было тихо и пусто. Джим шел впереди, чувствуя на себе обжигающий взгляд, и едва сдерживался от того, чтобы не наброситься на его обладателя прямо посреди коридора. Он остановился у дверей аудитории, и тут Спок прижал его к стене и впился в губы жестким, горячим поцелуем. Джим застонал, вжимая его в себя и обнимая так, словно боялся, что он может вот-вот раствориться в воздухе, и так же яростно целуя в ответ.

Камеры видеонаблюдения в этой части этажа должны были установить только на следующей неделе. Упустить такой момент было бы просто неприлично.

В темную аудиторию они завалились, едва не разнеся к чертям замок, а вместе с ним — и саму дверь. Не прекращая целовать Джима, Спок подтолкнул его к столу, и, подхватив под задницу, усадил на него.

— Чёрт, нахрена тебе столько одежды? — Кирк стянул с него куртку и толстовку, расстегнул рубашку и, наконец дорвавшись до обнажённого тела, принялся целовать в шею.

— Джим, ты забываешь о том, что температура твоего тела выше, чем моего, — выдохнул Спок ему в ухо, стащил с него свитер и футболку, опрокинул на стол и навалился сверху, снова целуя в губы.

— Сейчас я тебя согрею, — зажатый между холодной столешницей и прохладным, но от этого не менее желанным, Споком, Джим дотянулся до его штанов, кое-как справился с непослушным замком и, столкнув вниз, устроил ладони у него на заднице. Спок, не оставшись в долгу, выпрямился, расстегнул его джинсы и сдёрнул их с такой силой, что Кирк проехался спиной по столу и едва не свалился с него.

— Блядь, я сейчас грохнусь отсюда, — Джим, потеряв опору, попытался ухватиться за края стола, но Спок удержал его за бёдра, стащил с него трусы, ботинки, носки и снова накрыл собой, жадно целуя и царапая ногтями голые плечи. Кирк обнял его за шею и, скрестив ноги на талии, начал яростно тереться своим членом о его, часто дыша и постанывая ему в губы.

— Трахни меня, ну же, давай, хочу тебя, — выпалил он, просунул руку между их животами и, обхватив ладонью оба члена, с силой сжал их. Спок глухо застонал Джиму в плечо, толкнулся в его руку и с животным голодом начал вгрызаться в шею, заставив Кирка закусить губу от смешанной с удовольствием боли. Он резко двинул рукой, но Спок неожиданно оторвался от него, схватил за запястья и свёл их у него над головой, прижимая к столу.

— Я сам, — прорычал он в губы Джиму и, удерживая одной рукой его запястья, второй прошёлся по его телу, выкручивая соски, стискивая кожу до царапин и синяков, и, обхватив ладонь их члены, начал с оттяжкой двигать ею, кружа большим пальцем по сочащимся предъэякулятом головкам. Кирк вскрикнул и выгнулся навстречу его руке, но жестко зафиксированные запястья оставляли немного свободы для движений. Он упёрся пятками в края стола и, шире раздвинув ноги, начал вскидывать бёдра в такт движениям Спока, почти теряя сознание от возбуждения даже несмотря на неудобную позу.

— Какого ты тянешь? — простонал он, понимая, что ещё немного — и он кончит от сумасшедшего трения, от бешеного темпа и осознания силы Спока, которая заводила его едва ли не больше, чем то, как Спок эту силу к нему применял.

Вместо ответа Спок стиснул их члены так, что у Джима перед глазами заплясали звёзды, и провернул ладонь, заставив его выгнуться дугой и вымученно застонать.

— Громче, Джим, — услышал Кирк безапелляционный приказ и, неожиданно разозлившись, замотал головой.

— Вставь мне, тогда будет громче, — рявкнул он — и сразу же сорвался на стон, когда влажные от естественной смазки пальцы скользнули в него, растягивая и раскрывая. Он задушенно всхлипнул, подаваясь бёдрами назад и кусая губы. — Блядь, ублюдок, чёрт, ненавижу тебя, ненавижу!

— Джим, ты забываешь о том, что я чувствую всё, что чувствуешь ты, — Спок толкнулся глубже, сорвав с губ Кирка хриплый стон, вытащил пальцы и, одной рукой закинув его ноги себе на плечи, прихватил губами распалённую кожу на бедре. — Я знаю, что ты меня не ненавидишь, — и с этими словами одним грубым, резким толчком вошёл в него. Джима подкинуло над столом, он вскрикнул, и Спок, отпустив его руки, навалился сверху, практически складывая пополам, сминая его губы властными, горячечными поцелуями. Кирк обхватил его руками за шею, не зная, что делать — дышать или целовать, но в конце концов решил, что дышать вовсе необязательно, а вот без поцелуев он точно долго не протянет. Спок трахал его, глубоко, ритмично, целовал и лапал везде, куда мог дотянуться, и Джима адски трясло под ним, и он чувствовал себя просто восхитительно, насаженный на его член и заполненный Споком до предела.

— Спок, — пауза, — я, — вдох, — больше, — поцелуй, — не, — укус, — могу, — выдох — и последовавшая за ним вспышка яркого, нереального удовольствия. Кирка выгнуло в оргазме, ноги соскользнули с плеч Спока, мышцы инстинктивно сжались, и Джим, скорее угадав, чем услышав приглушённый стон, улыбнулся сквозь рваные вдохи, чувствуя, как горячая сперма толчками заполняет его.

Спок упал на него, прижимая к себе и жадно целуя в шею. Чёрт, как по оголённым нервам. После оргазма любое прикосновение чувствовалось гораздо более остро, и Кирку стоило большого труда хоть немного восстановить дыхание. Спок, безусловно, справился с этим гораздо быстрее, а вот Джиму всегда требовалось на пару минут больше на то, чтобы успокоить бешено колотившееся в груди сердце.

Он глубоко вдохнул, запустил пальцы в волосы Спока, взъерошив их, прихватил губами кончик острого уха и, взяв за руку, переплёл их пальцы. Спок провёл носом по его щеке, прошёлся поцелуями по плечу и, приподнявшись над ним на локтях, посмотрел в глаза.

— Слушай, — Джим скользнул указательным и средним пальцем по его запястью, ладони и выше, целуя по-вулкански, — почему мы никогда не занимались этими вашими вулканскими штучками?

— Я не понимаю, о чём ты говоришь, — Спок расслабленно потёрся носом о его ключицу, захватил губами сосок, прикусил, и Кирк закрыл глаза от удовольствия, накручивая на палец длинную чёрную прядь.

— О слиянии разумов, — выдохнул он. — Хочу знать, как ты себя во мне чувствуешь.

Спок на секунду остановился, а потом переключился на второй сосок и потеребил его языком.

— М-м-м, слушай, хватит, — Джим потянул его за волосы, вынуждая остановиться, и посмотрел ему в глаза. — Ты не ответил.

— У тебя неверное представление о том, что представляет из себя этот процесс, как и о его предназначении, — сказал Спок и приподнялся на вытянутых руках, нависая над ним. — Откуда ты узнал о слиянии разумов?

— Читал, — уклончиво ответил Джима, не отрывая от него пристального взгляда. — Ты что мне не доверяешь? Или боишься, что я подсмотрю в твоей голове что-то крайне не вулканистое, м?

— Джим, твоё предположение в высшей степени абсурдно, — Спок выпрямился и потянул его за руку. Кирк сел и поёжился — в помещении было довольно прохладно. Заметив, что он дрожит, Спок — он-то, как всегда, был почти одет! — обнял его и, прижав к себе, добавил: — Помимо этого, в стандартном нет слова «вулканистый».

— Теперь есть, — буркнул Джим ему в шею. — И ты опять уходишь от прямого ответа.

Спок вздохнул и провёл ладонями по его спине. Теплее Кирку не стало, но вот приятнее — определённо.

— Джим, слияние разумов — очень личная процедура. Более того — она может быть опасна для существ, не обладающих телепатическими способностями.

— Я читал другое, — упрямо отозвался Кирк.

Спок посмотрел на него, и в его тёмных глазах промелькнуло раздражение.

— Я предлагаю оставить эту тему, — твёрдо сказал он и, подобрав с пола вещи Джима, передал ему. — Одевайся.

— Да, босс, — буркнул Кирк, слез со стола и принялся натягивать шмотки. На душе, честно говоря, было крайне стрёмно, и кошек, жаждущих поскрести по живому, туда сегодня набежали целые полчища. Он не понимал, почему Спок не доверяет ему. Если бы доверял, то пустил бы в свою голову, так?

А может быть, дело в другом? Кирк, осенённый внезапной догадкой, посмотрел на сосредоточенно роющегося в куче паддов Спока и нахмурился.

Что, если дело не в нём? Что, если действительно может узнать то, что ему знать не следует? Что-то такое, чего по определению в голове вулканца быть не должно? Что-то очень… эмоциональное?

Бред. Полный бред. Кирк тряхнул головой, натянул свитер и облачился в куртку. Поразмыслив, подхватил с пола забытую футболку и вытер ей стол — трахаться без последствий они ещё не научились.

— Ты готов? — Спок уже стоял около дверей.

— Иду, — Джим скрутил футболку, сунул её в карман куртки, радуясь его необъятным размерам, и собрался было на выход, но вдруг остановился, сбитый с толку несвоевременной мыслью.

— Джим, что-то случилось?

— Слушай, — Кирк обнаружил, что если внимательно смотреть на свои руки, то на Спока можно не смотреть. — А куда потом делся ваш спутник?

Спок помедлил, выглянул в коридор, потом окинул Джима пристальным взглядом, но всё же ответил:

— Он постепенно отдалился от Вулкана на расстояние, достаточное для того, чтобы преодолеть его гравитацию, и перешёл на собственную орбиту. Пойдем, — и первым вышел из аудитории.

Кирк, помедлив, посмотрел в окно на выплывшую из-за облаков Луну. Она ведь тоже отдаляется от Земли... Кто знает, может, и его планета когда-нибудь останется без спутника.

Он вздохнул, непонятно из-за чего почувствовав неприятную тяжесть в груди, вышел вслед за Споком и закрыл за собой дверь.

Пару месяцев спустя.

В главном актовом зале Академии с самого утра творилось настоящее столпотворение. Джим с трудом протолкался к предусмотрительно занятым Боунзом местам в середине амфитеатра и плюхнулся на скамью рядом с ним.

— Спока не видел? — вместо приветствия спросил он.

Маккой закрыл глаза рукой — ну хоть не закатил, и на этом спасибо.

— И тебе доброго утра, Джимми. У твоего остроухого в связи с приездом папочки забот выше крыши. Бегает как в задницу ужаленный.

Кирк вытянул шею, высматривая Спока, и почти сразу же увидел его — у края сцены, в компании адмирала Пайка и немолодого представительного вулканца в длинной чёрной мантии. Сам Спок был облачён в парадный серый мундир и выглядел настолько сногсшибательно, что Джим восхищённо заулыбался, рассматривая его.

— Боже, я хочу это развидеть, — Боунз рядом с ним прочно обосновался в говорящей позе «рука-лицо».

Словно почувствовав направленное на себя внимание, Спок повернул голову, пробежался взглядом по толпе и увидел Кирка.

«Привет», — одними губами прошептал Джим.

Спок отрывисто кивнул ему и отвернулся, вновь сосредоточившись на своих собеседниках.

— По-моему, гоблину сегодня не до тебя, — язвительно сообщил Маккой. Кирк легко пожал плечами.

— И его можно понять. Будь я на его месте, тоже бы озадачился. В конце концов, вулканская делегация не каждый день приезжает.

— И слава богу, — заметил Боунз. — Ежедневной повышенной концентрации остроухих на квадратный метр моя психика бы не выдержала.

— Моя же выдерживает, — ухмыльнулся Джим и подтолкнул его локтем.

— Просто ты извращенец, — обрадовал его Маккой. — Не равняй нормальных людей по себе.

— Боунз, успокойся, тебе до нормального человека ещё дальше, чем Споку, — расхохотался Джим.

— Мистер Кирк?

Чёрт, когда Спок успел подойти к ним? Джим, моментально забыв о Маккое, уставился на стоявшего рядом вулканца. Тот склонился над их столом (видимо, чтобы в окружающем шуме его слова расслышали точно) и оперся о него рукой, почти соприкасаясь ею с ладонью Кирка. На Джима дохнуло свежим ароматом дорогого одеколона и ещё чем-то чисто споковским, неуловимо-пряным и бесконечно знакомым.

— После того, как закончится официальная часть, руководство Академии собирает преподавательский состав и лучших кадетов в банкетном зале. Вы с доктором Маккоем также приглашены, — вполголоса сообщил Спок, глядя при этом только на Джима.

— Серьёзно? — честно говоря, эта идея Кирку не слишком понравилась, но вот почему, он сказать не мог. — А это надолго? Мы ведь сегодня играем, не забыл?

— У меня эйдетическая память, Джим. Безусловно, я всё помню, — сухо ответил Спок. Кирк кивнул и придвинул свою руку чуть ближе к его, так, что их пальцы соприкоснулись. Спок едва заметно вздрогнул, пробежался взглядом по его лицу и остановился на губах.

Джим почувствовал, как у него узлом скручивает низ живота. Да что это, блядь, такое, Спок что, орионскими феромонами по утрам обливается?! Почему он его постоянно хочет?!

Маккой рядом с ним шумно прокашлялся. Спок, словно очнувшись, нахмурился, выпрямился и, кивнув им, пошёл обратно к сцене. Кирк проводил его долгим взглядом, подумывая о том, чтобы забить на афтерпати и после приёма затащить Спока в какую-нибудь пустующую аудиторию, а уж там…

Однако развить эту мысль дальше ему не дали. Маккой схватил его за локоть и, сжав его мёртвой хваткой, в ярости зашипел на ухо:

— Ну и что это было, Джим? Он же был готов тебя прямо здесь завалить и трахнуть! Вы что, совсем охренели?!

— Да ладно, Боунз, ты преувеличиваешь, — начал отнекиваться Кирк, правда, не слишком уверенно.

— Нет, я как раз преуменьшаю! — шёпотом рявкнул на него Маккой. — Он тебя использует на полную катушку, а ты втрескался в него по уши и не видишь нихрена дальше собственного носа! Опомнись, Джим! Что вы творите?!

Твою мать!

На Кирка словно вылили ушат ледяной воды. Слова Маккоя эхом повторялись в его голове, но с каждым разом не затихая, а становясь всё громче и в конце концов превратившись в набат. Он вперил в разъярённого Боунза ошарашенный, потерянный взгляд, отказываясь верить самому себе, но со всей ясностью понимая, что тот был прав.

Прав!

Пелена отрицания, потревоженная наконец озвученной мыслью о том, в чём он сам не хотел себе признаться, словно спала с глаз. То, что он чувствовал и интуитивно знал, но не решался высказать вслух, больше не нуждалось в прикрытиях и заместительных синонимах, даже на сотую процента не отражавших реального положения дел.

Он сам не понял, как это произошло.

Он не понял, как это произошло, но его на самом деле угораздило подсесть так, что теперь непонятно было, как соскочить.

Чёрт побери.

Дерьмо.

Всё очень-очень плохо.

— Дошло наконец? — Маккой устало покачал головой и с жалостью посмотрел на него. — Говорить больше ничего не буду, сам всё понимаешь.

— Ты о чём? — помедлив, хрипло спросил Кирк, глядя на него почти с ненавистью.

— Я о том, что твой ненаглядный Спок не станет человеком и не даст тебе того, что тебе нужно, даже если ты в лепёшку разобьёшься. Он на это просто не способен.

— С чего ты взял, что мне от него вообще что-то нужно? — Джим перевёл взгляд на сцену, где уже минут десять адмирал Комак вдохновенно разглагольствовал о важности поддержания дружественных человеческо-вулканских отношений и взаимном проникновении культур.

Да уж, у них со Споком эти самые отношения были в высшей степени дружественными — дружественнее некуда. Про взаимное проникновение лучше было вообще помолчать.

— Джим, ты меня за конченого идиота держишь? — Маккой адресовал ему безнадёжный взгляд. — Я тебе говорил о том, как вы выглядите со стороны. И это тоже было преуменьшением. Последи за своим лицом хотя бы пару минут, и сам всё поймёшь.

Кирк дёрнул щекой и, отвернувшись от него, уставился на сцену, по большей части потому, что смотреть на сочувствующего — не язвительного, не саркастичного, не ворчащего, а, мать его, сочувствующего! — Маккоя было невыносимо. Тем временем вулканец, которого он заприметил ранее, перенял у Комака ораторскую эстафетную палочку и начал длинно и витиевато рассказывать о том, каких успехов добились объединённые исследовательские группы учёных Вулкана и Земли в сфере исследования и освоения космоса за последние пятьдесят лет. Джим зацепился взглядом за Спока, стоявшего чуть поодаль от вулканца, мимоходом отметил безусловное сходство, и неосознанно стиснул кулаки. Ему было чертовски, катастрофически, просто невероятно паршиво, и даже призрачная надежда, что — теоретически, только теоретически — Спок мог испытывать к нему что-то отдалённо похожее на тот шквальный поток чувств, захлёстывающих самого Кирка при одном только взгляде на него, не могла развеять тучи подкреплённых разумными доводами сомнений.

Блядь, да их «отношения» (в кавычках, Джим, в кавычках) при ближайшем рассмотрении оказывались ни чем иным, как одним сплошным непрекращающимся вулканским диктатом. Спок диктовал ему условия везде: в Академии, на репетициях, даже наедине…

Стоп!

Чёрт возьми-и-и…

Кирк вскинул голову и в упор посмотрел на Спока, обалдев от внезапного осознания. А связывало ли их что-то, кроме, пусть офигенного, умопомрачительного, мозговыносящего, но только секса? Учёба и музыка в счёт не шли автоматом, поскольку существовали ещё до того, как они оказались в одной постели (хоть и в немалой степени этому способствовали). Прокрутив в голове события последних месяцев, Джим понял, что не может с уверенностью сказать, что из себя представляют их отношения, как и чётко обозначить свой статус в них. Он с ужасом понял, что начиная с их первой ночи, у него ни разу не возникло ни единого порыва, а тем более — желания пойти и перепихнуться где-то на стороне. Но что шокировало ещё больше, так это то, что ничего, кроме отвращения, подобные мысли не вызывали — у него, заядлого плейбоя, на которого всегда вешались самые классные девчонки.

Полный финиш.

Получается… он что, реально втрескался в Спока?!

— О-о-о, — протянул Маккой, и Кирк сразу же захотел его убить. — Я смотрю, тут кто-то начинает понимать всё. Поздравляю, Джимми-бой, лучше поздно, чем никогда.

— Отвали, Боунз, — угрожающе прорычал Кирк. — Реально, заткнись.

— Я-то заткнусь, но вот только тебе это вряд ли поможет, — пожал плечами Маккой. — Вы такую кашу заварили, что всему Флоту не расхлебать.

— Я поговорю с ним, — глухо, но твёрдо сказал Джим.

— Иди вон лучше с терминалом в коридоре поговори, толку больше будет, — Маккой раздражённо вздохнул и покачал головой. — Знаешь, если бы мне кто-нибудь сказал пару месяцев назад, что у вас так далеко зайдёт, я бы вколол этому дебилу транквилизаторов и отправил в психушку. Но теперь понимаю, что туда надо было тебя отправлять, и уже давно.

Кирк зло зыркнул на него и стиснул зубы. А ведь в самом деле — о чём он собрался разговаривать со Споком? При одной мысли о том, что ему придётся стоять и выслушивать обвинения в нелогичности и напоминания о том, что вулканцы «не чувствуют» (что было ещё большим бредом, чем вся их долбаная логичная философия), к горлу подкатывала тошнота. Но он понимал, что обязан это сделать.

Хотя бы для того, чтобы решить для себя, насколько глубоко увяз.

— Эй, Джим, ты идёшь?

Он поднял глаза на Маккоя и обнаружил, что тот выжидательно смотрит на него, а также то, что официальная часть приёма закончилась. Заполонившие помещение кадеты повскакивали со своих мест и ринулись к дверям. От понимания того, что вот сейчас, уже скоро, ему придётся вытащить Спока на жутко неприятный откровенный разговор, сердце заколотилось у самого горла и под ложечкой противно заныло. Он заставил себя подняться и вслед за Маккоем пошёл к выходу.

Кое-как выбравшись из толкучки, они, влекомые группой кадетов под предводительством адмирала Пайка, направились прямиком на четвёртый этаж — в банкетный зал. Таких «избранных» как они, оказалось всего три десятка человек, в числе которых были Ухура, Чехов и Сулу, остальных Джим знал лишь шапочно. Усевшись рядом с Боунзом за стол, он с отвращением посмотрел на окружавшие его тонны еды, естественно, натуральной, а не реплицированной, и по большей части вегетарианской. Грёбаная политкорректность.

Есть не хотелось, зато выпить было просто необходимо. Он не привык начинать беседы на скользкие темы на трезвую голову. Так проще. Удобнее. Если сболтнул лишнего или в угаре набил морду кому-то не тому, можно списать на действие алкоголя. Отличный выход, ничего не скажешь.

За всеми этими мыслями он не заметил, как к столику, за которым они сидели, подошёл Пайк.

— Джим, пойдём со мной, я тебя кое с кем познакомлю, — сказал адмирал и поманил его за собой к тому самому вулканцу, с которым Кирку хотелось встречаться меньше всего. Артачиться не стоило — Кирк был обязан Пайку многим, поступлением в Академию, в частности, и твёрдо дал себе обещание хотя бы безропотным выполнением просьб и приказов отдавать долг. Собравшись с духом, он встал, одёрнул китель и, для полной картины нацепив фуражку, пошёл на воображаемую гильотину.

— Познакомьтесь, — Пайк дождался, пока Джим подойдёт ближе и представил их друг другу: — Джим, это мистер Сарек, посол Вулкана на Земле, глава вулканской делегации и, как ты, наверное, уже догадался, отец мистера Спока. Мистер Сарек, разрешите вам представить одного из наших самых перспективных кадетов, Джеймса Тиберия Кирка.

От устремлённого на него холодного изучающего взгляда Сарека Кирка бросило в дрожь. У него возникло стойкое ощущение, что его видят насквозь — премерзкое, надо сказать, ощущение. Он всегда чувствовал, когда его оценивали, но в тёмных глазах вулканца сейчас читалась открытая неприязнь. Джим видел это так же чётко, как почти отеческую заботу в глазах Пайка, но понятия не имел, чем мог уже заочно заслужить такое отношение. Тем не менее, он всё же выдавил из себя улыбку и, словно в поисках поддержки бросив быстрый взгляд на застывшего рядом с отцом Спока, который усиленно делал вид, что Кирка здесь нет, сказал:

— Для меня большая честь познакомиться с вами, сэр, — и, повозившись пару секунд (для него это всегда было сложно, сколько Спок ему ни показывал), изобразил их традиционный приветственно-прощальный жест, втайне желая, чтобы он был больше прощальным, нежели приветственным.

Спок вскинул бровь — что означало, что Кирк здесь всё-таки есть. Пайк одобрительно улыбнулся. Сарек, повторив движение, чуть склонил голову и ответил — низким приятным баритоном, очень похожим на тембр голоса Спока:

— Взаимно, мистер Кирк. От мистера Пайка я наслышан о ваших успехах и могу охарактеризовать данную вам оценку как весьма лестную. Такие молодые люди нужны Федерации.

Какого ж хрена ты на меня тогда так пялишься?

— От мистера Пайка наслышаны, а от мистера Спока, значит, нет?

Слова сорвались с языка раньше, чем он успел понять, чем это может быть чревато. Пайк удивлённо посмотрел сначала на него, потом на Спока, а сам Спок уставился на Джима так, как будто тот сдал клингонам засекреченные коды доступа всех федеральных звёздных баз. Но давать заднюю было поздно, поэтому Кирк вскинул подбородок и с вызовом посмотрел на него, догадываясь, впрочем, что Спок понятия не имеет о том, чем спровоцировано такое поведение. Нахлынувшая внезапно злость на самого себя (и, как ни странно, на Маккоя — хотя почему странно, очень даже понятно) компенсировала закономерную оторопь и не менее закономерное смущение, и не оставила другого выхода, кроме как рвануть напропалую.

На лице Сарека не дрогнул ни один мускул.

— Я осведомлён о том, что вас связывают отношения, — он посмотрел на Спока, который, кажется, превратился в каменного истукана и смотрел мимо Джима куда-то вдаль, — определённого характера. Однако не считаю необходимым в данный момент заострять на этом внимание.

ЧТО?!

ОТНОШЕНИЯ ОПРЕДЕЛЁННОГО ХАРАКТЕРА?!?!?!…

Сердце Кирка рухнуло в земные недра и, достигнув ядра, взорвалось к чертям собачьим как торпеда, попавшая в цель. И почему он был уверен, что Сарек говорит отнюдь не о совместных занятиях музыкой?

Спок что, рассказал отцу о том, что они...

Джим понял, что все, чего хочет сейчас — это провалиться сквозь землю.

Челюсть Пайка с грохотом обрушилась на пол. Он медленно перевёл взгляд на слегка позеленевшего Спока, потом на отчаянно краснеющего Джима, потом — на бесстрастного Сарека и с видимым трудом закрыл рот.

— Пожалуй, я оставлю вас, — кашлянув и наконец взяв себя в руки, выдавил он. — Джим, мистер Спок, после того, как вы тут, — он неопределённо взмахнул рукой, — в общем, после того, как пообщаетесь, жду вас у себя. Посол, — он кивнул Сареку, тот склонил голову в ответ, и Пайк с заметным облегчением удалился восвояси.

Воцарившаяся после его ухода немая сцена была достойна пера лучших земных драматургов века этак шестнадцатого. Кирк уставился на стену за спиной Спока с таким интересом, словно она была вулканским забором с написанными на нём неприличными вулканскими словами. Сарек сверлил его откровенно уничижающим взглядом и сохранял убийственное молчание. Спок, в свою очередь, изучал ближайший к ним стол с вулканской жратвой с таким интересом, как будто планировал в ближайшее время съесть всё, что на нём стояло, вместе со столовыми приборами и белой кружевной скатертью.

— Я могу охарактеризовать данную ситуацию как крайне неудовлетворительную, — в конце концов через пару световых лет безэмоционально изрёк Сарек.

— Склонен согласиться с данной характеристикой, — тоном, которым можно было заморозить бурбон во всех окрестных забегаловках, подытожил Спок.

Джим вспыхнул, и его наконец прорвало.

— «Крайне неудовлетворительная»? Потрясно! — он вздёрнул подбородок и адресовал им обоим по испепеляющему взгляду. — Просто потрясно!

— На вашем месте, мистер Кирк, я предпочёл бы вести себя более сдержанно, — бесстрастно прокомментировал его попытку бунта Сарек.

Три! Два! Один! Ущемлённое чувство собственного достоинства Джеймса Тиберия Кирка — дубль …дцатый. Мотор!

Он терпеть не мог, когда ему пытались указать его гипотетическое «место».

— На вашем месте, мистер Сарек, я бы… — начал было он.

— Джеймс, — Спок посмотрел на него столь убедительно, что Кирк сразу же поник и уставился на свои ботинки. — Не стоит, руководствуясь первоначальным эмоциональным порывом, говорить то, о чём ты впоследствии пожалеешь.

— Знаешь, Спок, а вот на твоём месте я бы точно помолчал, — сквозь зубы процедил Кирк.

— Джим, но ты не на моём месте, — веско парировал Спок. — И только поэтому в данный момент мы находимся здесь.

— Я бы точно предпочёл оказаться где-нибудь подальше отсюда, — Кирк поднял на него потухший взгляд, но Спок даже бровью не повёл.

— Своими необдуманными репликами ты лишь усугубляешь ситуацию, — сказал он и, сцепив руки за спиной, окончательно закрылся от Джима.

— Извините, — Кирк протолкнул слова сквозь зубы с такой яростью, будто они кололи ему рот. — Но я не могу стоять и молча смотреть на то, как мою жизнь пытаются решить за меня.

— Вы неверно истолковываете факты, мистер Кирк, — наконец подал голос Сарек. — Ваша связь с моим сыном, — Спок снова позеленел, а Джим покраснел и возненавидел себя за то, что выглядит сейчас точь в точь как провинившийся школьник в кабинете директора, — является недопустимой и компрометирующей. Прошу обратить особое внимание: компрометирующей, помимо вас и Спока, так же Звёздный Флот.

Чёрт, почему с ним разговаривают так, как будто он Спока насильно на себя затащил? Он что, один во всем виноват? Он что, сам себя трахал?!

Кирк вскинул голову и поджал губы.

— Если бы вы не пробол…

— Джим, — твою ж мать, ну почему, почему стоит только Споку назвать его по имени, как всё желание высказать всё, что думаешь, улетучивается безвозвратно?!

Джим резко выдохнул, дёрнул шеей и, глядя на Сарека в упор, отчеканил:

— Если бы вы не заявили во всеуслышанье о нашей, как вы выражаетесь, «компрометирующей связи», — он заставил себя произнести эти два слова, но сделал это с таким отвращением, как будто они обладали дурным привкусом, — то всё было бы нормально. И, кстати, я до сих пор не знаю, хоть и догадываюсь, — он испепеляюще посмотрел на Спока, но тот сразу же отвёл взгляд, — откуда вы сами о ней узнали.

— Это не имеет значения, мистер Кирк. Ваши отношения ненормальны сами по себе, — надменно заявил Сарек с таким видом, как будто собаку съел на «нормальных» отношениях, и смерил сына взглядом, от которого Джим бы на месте Спока прямо сейчас повесился. — Помимо того, что они неправомерны с точки зрения Кодекса преподавательской этики и Устава Звёздного Флота, они противоречат также нормам морали и…

— Отец, — Спок впервые за всё время их трёхстороннего «общения» (которое на самом деле сводилось к тому, что страшный развратный кадет соблазнил бедного ничего не подозревающего преподавателя) посмотрел на Сарека в открытую, и Кирк с удивлением услышал в его голосе резкие нотки. Ну, такие, какие он обычно использовал в случаях, когда Джим косячил или совал голову не туда.— Я попрошу тебя воздержаться от субъективных оценок, не имеющих отношения к действительности, — и, к ещё большему удивлению Кирка шагнув вперёд, встал сбоку между ним и Сареком на одинаковом от обоих расстоянии. Словно стремился защитить его или хоть как-то уравновесить их положение.

Ну да, мечтай, Джимми. Хрен дождёшься.

Между точёных бровей Сарека пролегла глубокая вертикальная складка. Он адресовал Споку жёсткий взгляд и отрезал:

— Ты стал слишком эмоциональным, сын. Предполагаю, что жизнь среди людей не идёт тебе на пользу.

— Да вам кажется, — съязвил Джим, вдохновлённый поддержкой (ну он по крайней мере, думал, что это именно поддержка) Спока. — Такого крутого неэмоционального вулканца ещё поискать.

Спок и Сарек посмотрели на него столь красноречиво, что Джим догадался — ему лучше заткнуться.

— Не уверен, — холодно отозвался Сарек и посмотрел на сына. — Спок, у меня нет намерения препятствовать тебе в дальнейшем осуществлении того, что ты считаешь нужным делать. Я уважаю твой выбор, но прошу ещё раз всё обдумать. Вулканская Академия наук готова принять тебя в любое время. Ни в коей мере не умаляя тех успехов, которых ты добился на службе в земном подразделении Звёздного Флота, я всё же склонен считать, что на Вулкане у тебя несравнимо больше перспектив. Там ты бы уже командовал звездолётом…

— У меня нет желания командовать звездолётом, — перебил его Спок, заслужив тем самым неодобрительный взгляд и еще более неодобрительное поднятие брови. — Как нет желания обсуждать это сейчас, отец. Уверен, мы сможем разрешить наши разногласия по данному вопросу в более приемлемой обстановке и без посторонних.

А под посторонними, догадался Джим, подразумевался именно он. Это было несколько обидно... Если честно, это было чертовски обидно и несправедливо, потому что никакой он не посторонний… по крайней мере, Спока посторонним он не считал. Видимо, у Спока на этот счёт имелось своё особое мнение.

— Это приемлемо, — Сарек склонил голову, развернулся и направился к остальным вулканцам, одарив Джима напоследок взглядом, под которым тот, видимо, должен был испариться.

Кирк понял, что и дальше разглядывать его спину бесполезно, и посмотрел на Спока. Кажется, им нужно было кое-что обсудить.

Но не сейчас — стоило только Джим открыть рот, чтобы предложить удалиться в более подходящее для разговора по душам место, как у Спока в кармане запищал коммуникатор.

— Адмирал Пайк ждёт нас, — прочитав сообщение, сообщил он. — Предлагаю отправиться прямо сейчас.

— Ладно, пошли сдаваться, терять всё равно уже нечего, — бросил ему Джим. Надо сказать, что в свете последних событий его слова прозвучали почти зловеще.

Спок кивнул и направился к выходу из зала. Кирк угрюмо потопал за ним. Обернувшись на пороге, он заметил, что Сарек внимательно смотрит им вслед и, невольно вспомнив слова Маккоя об остроухих и квадратных метрах, мысленно с ним согласился.

— Как вы можете это объяснить, мистер Спок?

Адмирал Пайк прищурился и посмотрел на вытянувшегося перед ним по струнке ваулканца.

— Что вы подразумеваете под словом «это»? — бесстрастно спросил Спок, глядя прямо перед собой.

Кирк, красный как рак, но изо всех сил силящийся сохранить остатки невозмутимости, стоял чуть в стороне и пытался слиться со стеной.

— Под «этим», коммандер, я подразумеваю ваши внеуставные отношения, — испепеляющий взгляд на Джима, — с кадетом Кирком.

Вышеупомянутый кадет в очередной раз за этот день испытал острое желание стать простейшим одноклеточным.

— Предполагаю, что наиболее логичное и правдивое объяснение не будет воспринято вами в качестве приемлемого, — отчеканил Спок, под взглядом которого идеально ровная штукатурка, казалось, вот-вот пойдёт трещинами.

— А вы его предоставьте для начала. Там посмотрим, — сквозь зубы процедил Пайк.

— Как будет угодно, — Спок по-прежнему являл собой наглядный пример истинного адепта учения Сурака — по крайней мере, внешне. Джим от души ему позавидовал. — В результате совокупных физико-химических реакций, катализатором которых явилась крайняя степень…

— Довольно! — Пайк с такой силой грохнул кулаком по столу, что лежавшие на нём стопками падды и файлы, а также массивные держатели с медалями и знаками отличия, подпрыгнули в воздух и повалились во все стороны. — Что за цирк вы здесь устроили?! Вы, оба! Но в особенности вы, мистер Спок! Вы — преподаватель! Вы прекрасно осведомлены о том, что подобного рода отношения неэтичны и недопустимы! Более того — они напрямую запрещены Уставом Звёздного Флота и Кодексом преподавательской этики Академии! Чем вы думали? — он всплеснул руками, вскочил со своего кресла и принялся ходить перед ними взад-вперёд. — Хотя, чем вы думали, я как раз могу понять, учитывая причину, — обвиняющий тычок в сторону Джима, который, пожалуй, впервые в жизни пожалел о щедрости природы по отношению к нему. — Но вы — вулканец! Вы что, не смогли справиться со своим членом?!

Блядь, да почему сегодня все говорят о нём, как о вещи?!

— Сэр, но получается, что я тоже не смог, — набравшись смелости, кашлянул Кирк, но заработав от Пайка взгляд, от которого его язык сразу же провалился в желудок, понял, что лучше не встревать.

Пайк закрыл глаза, глубоко вдохнул, выдохнул и, вновь посмотрев на Спока, сказал — уже тише, но от этого не менее убийственно:

— Я могу понять вас, коммандер. У кадета Кирка, — ещё один предсказуемый кивок на Джима, — удивительная способность подчинять окружающих своей воле, — серьёзно? Он не знал. — Но я не предполагал, что на вас это тоже подействует. Чёрт возьми, я даже в страшном сне не мог себе представить подобный разговор. Вы отдаёте себе отчёт в том, чем это вам грозит?

Спок, который был чуть выше Пайка, посмотрел на него сверху вниз и отрывисто кивнул.

— Да, сэр. Я признаю свою ошибку и готов понести любое наказание, — крайне безэмоционально, так, словно речь шла о ком-то другом, ответил он. Кирк, несмотря на крайне щекотливую ситуацию, выцепил из его реплики слово «ошибка» и разозлился.

— Так, — Пайк устало потёр пальцами переносицу и вздохнул. — Мне, как и вам, крайне неприятен говорить обо всём этом, но вывод из данной ситуации один, и он не обсуждается, — он поочерёдно просверлил Джима и Спока тяжёлым взглядом и обрубил: — Если я ещё хотя бы раз хоть краем уха, хоть во сне услышу, узнаю или почувствую, что вы продолжаете… — он запнулся и, неопределённо взмахнув рукой, возвёл глаза к потолку, — в общем, заниматься тем же самым — выгоню обоих. Это понятно?

— Да, сэр, — бесстрастно кивнул Спок.

— Понятно, — буркнул Кирк, гипнотизируя свои ботинки.

— Я так понимаю, вам нужно кое-что обсудить, — Пайк с видимым облегчением направился к дверям, бросив на ходу: — Даю вам полчаса. И если вы решите использовать их не по прямому назначению.. — он красноречиво посмотрел сначала на низкий кожаный диван, потом на собственный стол, потом на Джим (почему-то только на Джима), — я вам не завидую.

— Да вы что, издеваетесь? — взорвался Кирк. — Или думаете, что мы совсем себя в руках держать не умеем?

— Я в этом очень сильно сомневаюсь, — отрезал Пайк. — И, кстати, — он остановился у самых дверей и проникновенно посмотрел теперь уже только на Спока. — Мистер Спок, прошу вас отнестись к этому со всей серьёзностью. В том случае, если обо всей этой истории узнает Комак, кадету Кирку особо ничего не будет. Из Академии попрут, только и всего, — да, действительно, какая безделица, Джим! — А вот вы… — он вздохнул и сокрушённо покачал головой. Спок поднял на него взгляд, и Пайк, с честью выдержав его, закончил: — Вы пойдёте под трибунал.

Шах и мат.

Дверь захлопнулась.

Кирк и Спок посмотрели друг на друга.

Молча.

Прошла минута, затем другая. Электронные часы, свалившиеся на пол после применённого Пайком к собственному столу рукоприкладства, любезно известили их о том, что минуло четыре часа пополудни. Каверзные вопросы, вертевшиеся у Джима на языке, желали быть высказанными немедленно, но он тоже хотел выглядеть крутым и сдержанным как Спок, и потому прикусил щёку изнутри, лишь бы не открыть рот.

Но, блядь, это было просто невозможно!

— Значит, «ошибка»? — в конце концов процедил он, глядя на Спока в упор.

Тот поджал губы и, сцепив руки за спиной, спросил:

— Что ты хочешь от меня услышать, Джим?

Отвечать вопросом на вопрос — как-то не по-вулкански, Спок.

— То есть, ты на самом деле считаешь наши… — Джим прикусил язык и поправился, — то, что между нами было, ошибкой?

Спок отвёл от него взгляд — а когда вновь посмотрел, то в его глазах было столько неприкрытого холода, что Кирк поневоле покрылся мурашками.

— Да, — глядя Джиму в глаза, безжалостно сказал он.

Кирк понял, что это слово всё же нужно сказать — чтобы расставить все точки над «i».

— То есть, наши отношения, — зверея, прорычал он, — это, по-твоему, «ошибка»?!

— Я не считаю то, что между нами происходило, отношениями, — Спок продолжал беспощадно резать его по живому.

Кирк сглотнул и почувствовал, как земля уходит у него из-под ног.

— Вот как? — фигура Спока расплывалась у него перед глазами, и мир тоже плыл от захлестнувшей с головой чёртовой, ненавистной, но простой и понятной человеческой обиды — обиды на того, чьи одобрение и поддержка, как Джим понял только вот сейчас, в эту секунду, были для него важнее одобрения и поддержки всех остальных разумных существ вместе взятых.

— Именно, — жестоко подтвердил Спок. Кирк отступил к стене и, резко вдохнув, закрыл глаза, слушая, как Спок продолжает методично и хладнокровно рвать его душу на мелкие кровоточащие ошмётки: — И ты сам это понимаешь, Джим. Между нами нет отношений в том смысле слова, в котором это понимает земная мораль и культура. И уж точно между нами нет отношений в том смысле, в котором их понимает культура вулканская. Мне жаль, если я дал тебе повод думать, что это не так.

— Тебе… «жаль»? — Кирк сглотнул подкатывающий к горлу отвратительный комок и сжал кулаки так, что ногти впились в ладони. — То есть… — он всё-таки нашёл в себе силы открыть глаза и посмотреть на того, кто за непростительно короткое время, сам того не ведая, стал для него чуть ли не центром вселенной. — То есть, по-твоему, мы просто трахались — и всё? Ничего более?

По лицу Спока пробежала тень, но взгляда он не опустил. И продолжая смотреть в глаза Джиму, твёрдо ответил:

— Да. Ничего более.

Сердце Кирка пропустило удар — а потом рвануло в галоп и бешено затрепыхалось в горле. Хотя, лучшее, что он сейчас мог желать для себя — это чтобы оно вообще остановилось. Не в состоянии вымолвить ни слова, он стоял напротив Спока, но не узнавал его. Сейчас перед ним стоял совершенно другой, незнакомый, чужой…

Вулканец. Жёсткий, логичный, бесчувственный. Именно такой вулканец, каким Спок всегда хотел быть.

Вулканец, которого Джим, никогда бы не смог понять и подпустить к себе так близко.

— Это ты поэтому сейчас так защищал меня перед своим отцом? — кое-как разлепив пересохшие губы, прохрипел он. — Потому что, кроме секса, между нами ничего нет?

— Я не «защищал» тебя, Джим, — от звука собственно имени, произнесённого убийственно безразлично, Кирк вздрогнул как от удара. — Мной руководило лишь стремление пресечь взаимные оскорбления и сосредоточиться на констатации фактов. Эти факты таковы, что дальнейшее развитие… — он на мгновение остановился, выбирая слова, — данной ситуации крайне нежелательно. Результат для тебя и меня с большой вероятностью может оказаться неудовлетворительным. В этом мы могли убедиться сегодня, и желания проверять это снова у меня нет.

Нокаут. Полный и безоговорочный нокаут.

Горло сдавило тисками, ноги стали ватными и непослушными, и Джим почти физически почувствовал, как его грёбаная жизнь стремительно катится под откос.

— Ясно. Я понял, — Кирк услышал свой голос как будто со стороны и скривился от того, как хрипло и надрывно прозвучали его слова. — Понял, — смотреть на такого Спока было невыносимо больно, и находиться здесь с каждой секундой становилось все сложнее. Он кое-как оторвался от стены и на негнущихся ногах поплёлся к двери. Но взявшись за ручку, он всё-таки обернулся и, в последний раз взглянув на того, кто, как оказалось, был для него всем, горько усмехнулся: — Ты даже не представляешь, насколько сильно ошибаешься.

А потом открыл дверь и, от души хлопнув ею, но не испытав облегчения, пошёл прочь. Спустившись вниз на турболифте, он вышел из здания, сел на стоявший у обочины дороги мотоцикл и поехал куда глаза глядят, каждой милей отсекая всё, что их со Споком когда-то связывало.