Статья «Отзвуки века джаза»

Век джаза — это десятилетие между первой и второй Мировыми Войнами, хронологические
рамки — 1919-1929 гг., второе название - «ревущие двадцатые». Это было бурное, очень непростое
десятилетие. Как писал Френсис Фицджеральд, один из самых ярких представителей ВД в
литературе: аЭто был век чудес, век искусства, век крайностей и великой сатиры». ВД глубоко
связан с последствиями Первой Мировой Войны, в США было особое отношение к войне. В
начале (из речи президента Вудро Уильсона, апрель 1917 г., мобилизовал Сенат и народ во
вступление в войну) стояла задача спасти мир для демократии, США — единственная страна,
способная выдержать эту великую миссию. США участвовали в войне 18 месяцев, вступили
поздно, но это участие имело глубокое воздействие на национальное сознание и культуру. По
окончании Первой Мировой, после заключения Версальского мира и основании Лиги Нации у
граждан США окрепла самоуверенность. Даже если этого не признавали в Европе, сами
американцы верили, что именно благодаря им война закончилась.

58. ОСОБЕННОСТИ ПОВЕСТВОВАНИЯ В РОМАНЕ Ф.С. ФИЦДЖЕРАЛЬДА "ВЕЛИКИЙ ГЭТСБИ"

Джаз играет определяющую роль в "Великом Гэтсби". Это не только музыка, являющаяся фоном эпохи (Фицджеральд называл свое время "веком джаза"). Джаз - это также и принципы построения музыкальной пьесы, элементы которой самым неожиданным образом были использованы в литературном произведении - романе "Великий Гэтсби".

Во избежание путаницы с терминами "композиция", "сюжет" и "фабула" будем придерживаться их определенной трактовки:

фабула - схема события,

сюжет - схема произведения,

композиция - построение художественного произведения, система средств раскрытия образов, обусловленная авторским мировоззрением.

Фабула произведения заключается в следующем. Главный герой, Джей Гэтсби - нувориш, о богатстве которого ходят легенды. Он добился своего благосостояния только для одной цели - ради расположения красавицы Дэзи Фей. Когда-то в молодости Гэтсби не смог жениться на ней из - за разницы в социальном положении. Дэзи была дочерью богатых родителей, привыкшей к роскоши и развлечениям, Гэтсби - простым военным. В то время, пока Гэтсби служит на войне и зарабатывает на нелегальной продаже алкоголя во время "сухого закона", Дэзи успевает выйти замуж за Тома Бьюкенена - такого же, как она, выходца из богатой семьи, получившего свое состояние по наследству. Все это - так называемая "линия прошлого" в романе.

Настоящее начинается с того момента, когда в произведении появляется еще один важный персонаж - Ник Каррауэй. Это герой, глазами которого читатель видит все происходящее, поскольку Ник и является рассказчиком - человеком, от лица которого ведется повествование. Будучи одним из главных героев, Ник напрямую связан с остальными персонажами романа (согласно сюжету, он знаком со всеми тремя основными героями - Томом, Дэзи и Гэтсби). С Томом Ник учился еще в университете, Дэзи приходится ему троюродной кузиной (которую, впрочем, он видит довольно редко), и, вдобавок ко всему, Ник - ближайший сосед Гэтсби. В развязке произведения выяснится, что Ник будет единственным другом главного героя.

Таким образом, Ник не только является связующим звеном между прошлым и настоящим романа, но он также концентрирует героев "Великого Гэтсби", пространство и время в один фокус.

Ник постепенно узнает об истории любви Гэтсби к Дэзи, является очевидцем их отношений в настоящем и становится свидетелем крушений надежд и трагедии главного героя. Что же касается пространственного соотношения, то таким местом становится Уэст Эгг - место, где живут Ник и Гэтсби.

При этом движение времени не останавливается с появлением Ника, ведь он - не пассивный наблюдатель, а активный участник всего происходящего. Ник также является единственным героем в романе, чей характер не статичен. Его взгляды начинают постепенно меняться, когда его установки в начале романа не совпадают с реальными духовными требованиями. Достаточно сравнить Ника до произошедших событий и после. В так называемом "прологе" романа (поскольку композиционно он включен в состав первой главы, а не в отдельную составляющую) уже видны первые особенности этого произведения. На протяжении романа Ник сменит свои категоричные взгляды на окружающих, сделав исключение для Гэтсби.

В данном случае пролог предваряет не только действие (дается первое упоминание о Гэтсби), но и смысл предшествующих событий. Происходит определенная "настройка" читателя на нужное русло. Фицджеральд как бы подсказывает, что нужно обратить внимание на уникальность Гэтсби.

Впоследствии этот ход послужит важным моментом в создании образа Гэтсби, вернее, ореола таинственности вокруг него. А пока в прологе видны первые противоречия, которые впоследствии также станут частью характеристики Джея Гэтсби, - ненависть и одновременно восхищение всем, что он собой олицетворял.

В романе можно выделить три временные линии.

Во-первых, это уже свершившееся прошлое. Сюда входят события Октября 1917 г. (время последней встречи Дэзи и Гэтсби), а также все, что последовало за этим (свадьба с Томом, рождение дочери, проживание в Чикаго). Эта линия касается и прошлого всех остальных героев - Ника, Тома, Джордан, Миртл Уилсон и самого Гэтсби. Поскольку все эти герои, согласно фабуле, так или иначе связаны друг с другом, то экспозиция каждого дается в сочетании с описаниями прошлого остальных.

Во-вторых, это события "настоящего ", то есть те, которые начинаются с того момента, когда в непосредственное развитие действия включается Ник. То есть временная последовательность событий выглядит так: в линию прошлого как бы вплетается еще одна нить - появляется Ник Каррауэй. Причем этот переход прошлого в настоящее едва заметен для читателя, так как дается прошлое и настоящее Ника. Его линия экспозиции начинается с рассказа о семье, получении образования, об участии в войне и приезде в Уэст-Эгг. Эпизод со случайным прохожим и ощущения Ника после этого и есть та граница между прошлым (которое, как выяснится, будет связано и с Томом, и с Дэзи, и с Гэтсби) и настоящим.

И в-третьих, информация, данная читателю в прологе, уже говорит о том, что рассказчик будет говорить об уже свершившемся событии. То есть пролог в данном случае как бы выполняет функцию эпилога, давая заключительные выводы рассказчика. А это говорит о том, что существует третий взгляд на события, который, окольцовывая с помощью пролога и эпилога все произведение, является "взглядом снаружи" и наиболее приближен к авторской точке зрения, его идее.

На сюжетную линию Гэтсби нужно обратить особое внимание, поскольку ее развитие представляет собой сочетание самых различных приемов. Несмотря на то, что в романе - множество эпизодов, задерживающих непосредственное развитие действия (ретардация), на фоне этого линия Гэтсби продолжает развиваться вполне логично. Здесь можно провести параллель с джазовым произведением, когда импровизация строится вокруг основной темы. Могут меняться мотивы, способы звукоизвлечения, инструменты, но главная линия остается неизменной. Музыка в "Великом Гэтсби" ощущается как бы подсознательно, и этот эффект достигается с помощью композиции глав и способа развития действия.

В начальных главах "Великого Гэтсби" очень много деталей экспозиции - дается информация о прошлом Ника, Тома, отчасти Дэзи (моменты, не связанные с личными отношениями с Гэтсби), Миртл. Причем ни одна "биография", ни одно описание не остается лишним, все моменты задержания развития действия несут в себе определенный смысл. Если это воспоминания героев о прошлом, касающемся Гэтсби или Дэзи, то эта ретардация служит для характеристики героев. Если это описания, данные рассказчиком, то они носят символический характер. Как, например, описание природы во время визита Дэзи к Гэтсби: изображено, как цветут в саду Гэтсби весенние цветы, хотя по хронологии произведения время визита, скорее всего - конец лета - осень (что является, вероятно, символом обновления и очищения отношений).

Описание "Долины Шлака" в начале второй главы - не только ключ к символической "серости" (налет которой покрывает и предметы, и людей), но и джазовый лейтмотив в произведении. В девятой главе даются воспоминания Ника о детстве. Этот "flashback" так же имеет важное композиционное значение: он является не просто ностальгическим воспоминанием, но и служит для характеристики двух противоположных полюсов - Востока и Запада.

Немаловажное значение приобретают параллельные мотивы в романе. Композиционное построение некоторых глав иногда очень похоже. Так, например, можно провести параллель между построением первой и второй главы. Непосредственно "настоящее" начинается в первой главе с того момента, когда Ник указывает дорогу заблудившемуся прохожему. Далее идет описание Уэст - Эгта, а вторая глава начинается с описания Долины Шлака. Прибыв в дом к Бьюкененам, Ник видит Тома, в изображении которого подчеркивается сила и мощь. Говоря о Миртл во второй главе, рассказчик подчеркивает ее земную чувственность. Когда Ник встречается с Дэзи и Джордан, всей лексикой подчеркивается легкость, царящая в доме (хлопающие занавески, легкие платья, белый цвет и т. д.). В каморке Уилсона о такой легкости напоминает разве что шлаковая пыль, покрывающая все вокруг.

Встречаются и параллельные мотивы внутри одной главы. Например, шлаковая пыль в начале второй главы и сигаретный дым в конце. Смысл этой параллели, скорее всего такой: как ни стремится убежать героиня в Нью-Йорк от своего шлакового мирка, она опять попадает в этот плен.

Параллельные мотивы неизбежно ведут к тому, что некоторые проблемы, уже указанные автором, позже начинают повторяться, следовательно, возникает прием художественного предварения. Так, например, окончательный выбор Дэзи был предопределен многими мотивами (легкое отношение к жизни на фоне "воздушной" атмосферы в первой главе, ее голос, в котором "звенят деньги" и т. п.).

Параллелизм, в свою очередь, напрямую связан с джазом. Джаз характеризуется, во-первых, наличием постоянного ритма и пульсации. Во-вторых, импровизации всегда строятся вокруг одной темы, которая придает форму импровизации солиста, не дает зайти ей слишком далеко. То есть фантазия музыканта сама по себе может быть безгранична. Наличие же одной темы, постоянное возвращение к ней, является организующим моментом, позволяющим солисту не забывать о слушателе. Умение импровизировать также означает умение воплотить свою мысль в такую форму, чтобы она была понятна слушателю.

59. Библейские аллюзии в романе Дж. Стейнбека «Гроздья гнева».

Джон Стейнбек (1902-1968) родился в Калифорнии, в семье мелкого служащего, с
юных лет познакомился с тяжелым трудом: за жалкие гроши работал сборщиком фруктов,
землекопом.

В 1929 году выходит первое произведение писателя — роман «Чаша золота», затем
романы «Небесные пастбища» (1932), «Квартал Тортилья-Флэт» (1935). Основным героем
про сведений Стейнбека становится простой человек в его повседневной жизни, поисках,
сомнениях.

В 1939 году он создает свой шедевр - «Гроздья гнева».

В 30-х гг. в США разразился экономический кризис, принесший неисчислимые
бедствия: на огромных пространствах Запада (Оклахома, Канзас, Аризона, Нью-Мексико)
миллионами разорялись мелкие фермеры. Многотысячные толпы хлынули к
плодородному Югу (Калифорния) в поисках работы и хлеба - на сбор хлопка и фруктов.
Наплыв переселенцев понижал цену на рабочие руки, поро>кдая голод, преступления,
полицейский террор. Стейнбек пошел пешком на Юг вместе с караванами безработных
батраков и разоренных фермеров, он сделался живым свидетелем страданий людей,
погибавших прямо в поле, у обочин бесконечных асфальтированных шоссе от голода,
тифа, холода, в то время как в пароходных и паровозных топках сжигали горы кофе, риса,
пшеницы по распоряжению министерства сельского хозяйства в соответствии с
«политикой выравнивания цен».

«Гроздья гнева» — национальный эпос. В романе на широком фоне общественно-
политических жизни страны в годы кризиса Стейнбек повествует о судьбе фермерской
семьи Джоудов, одной из многих тысяч, попавших между жерновов кризисной машины.
Джоуды погружают свои нехитрые пожитки в старенький автомобиль и направляются на
Запад. Как и другие переселенцы из центральных штатов, которых погнала в Калифорнию
засуха, семья Джоудов проходит свой путь разочарования. В сознании вчерашнего
фермера все еще прочно сидит собственническое «я», ему нет дела до судьбы соседской
семьи. Но на дорогах Америки, по которым движется полмиллиона отчаявшихся людей на
ветхих, изломанных грузовиках, бензин и деньги на исходе, продовольствие кончается, а
работы нет, их сознание начинает меняться. В горниле бед и лишений рождается единство
и солидарность.

«Гроздья гнева» (The Отарез of Wrath, 1939) — самый популярный роман Стейнбека.
Осуждением социальной несправедливости он вызвал когда-то резонанс не меньший, чем
в XIX веке «Хижина дяди Тома». Роман назван по стиху из Откровения Иоанна
Богослова (Апокалипсиса), который для американ>1ев имел не только духовный но и
политический смысл, так как входило в «Боевой гимн республики» времен Гражданской
войны. Направленность романа очевидна. Основанный на фактических данных, он вызвал
неподдельное сочувствие к исковерканным судьбам, а также неприятие тирании,
представленной банками и землевладельцами, предпочитающими уничтожать плоды
земли (и таким образом надругаться над ней), нежели отдавать их голодающим.

В «Гроздьях гнева» чередуются две повествовательные линии драматическая и
публицистическая. Помимо автора свое суждение о происходящем высказывает бродячий
проповедник Кейси. Созревание народного протеста (напоминающее аналогичную
ситуацию в «Жерминали» Э. Золя) привлекает Стейнбека не только как автора
злободневного репортажа, испытывающего симпатию к людям хотя и некни>кным, но не
забывающим о высоком достоинстве человека труда. Не менее важно в романе неприятие
механических сил современности, выхолащивающих природную силу нации, толкаюп>их

ее на «самопоедание». Стейнбековская идея «фаланги» получила в этом романе наиболее
политизированное воплощение. Хотя сам Стейнбек придерживался независимых
убеждений и никогда не ассоциировал себя с конкретной партией, в «Гроздьях гнева» он
выступает союзником той социально ориентированной экономики, чертами которой в
годы Великой депрессии был отмечен «новый курс» Рузвельта.

Путь к свободе, в стейнбековской интерпретации, путь к коллективизму, к отказу

от губительной власти богатства. Во имя этой новой религии труда проповедник Кейси
начинает отрицать веру в Христа, произносит слова о том, что «все живое свято», а в
заключительной сцене произведения Роза Сарона, родившая мертвого младенца, кормит
погибающего от измождения незнакомца своим молоком.

Дорога в страну надежды, какой представлялась Калифорния, становится стержнем
повествования и композиции романа, определяет его особенности как «романа дороги» с
линейной композицией. Путешествие осложняется болезнями, смертью престарелых,
поломкой старого грузовика. Семьи несут в себе боль, страдания и надежды обездоленных
и незащищенных простых арендаторов. Лагерь переселенцев, которым встречает их
Калифорния, далек от их надежд, Джоудов ждут унизительные поиски работы, стычки с
полицией.

Главой семьи Джоудов, ее душой была мать - одна из самых больших творческих удач
писателя. Ма - женщина огромной воли, простонародной мудрости, чуткости, глубокой
веры в людей. Ма — единственный человек из всей семьи, кто сохраняет ясность мысли и
мужество перед лицом тяжких испытаний. «Мы народ, Том, - говорит она старшему сыну,
- мы живые люди, нас не уничтожишь. Мы народ - мы живем и живем... Богачи по>кивут,
поживут и умирают, и дети у них никудышные, неживучие. А мы, Том, - нам конца краю
не видно».

Именно мать сумела понять первой великую истину: единственное спасение бедняков
- в единении и взаимопомощи.

Покорно переносят тяготы бесконечного пути, голод, произвол властей и
плантаторов члены семьи. Все это вызывает их негодование, но настоящего
сопротивления не вызывает. Рушится патриархальный уклад семьи, дети постепенно
оставляют отца и мать, семья распадается (уходит в борьбу Том, женится Эл, уходит вниз
по реке неудачник Джон, брат отца). Только старший сын Том решает посвятить свою
жизнь борьбе за права народа. «И когда наш народ будет есть хлеб, который сам же
посеял, будет жить в домах, которые сам выстроил, там буду и я», - говорит он матери.

Символическое название романа выразило не только социальный протест и
трагическую судьбу, но и стремление автора дать биологический срез событий, проверить
натуралистические мотивировки.

39. Антивоенный пафос пьесы Брехта «Мамаша Кураж и её дети»

Брехт родился в семье торгового служащего, вскоре ставшего директором крупной бумажной фабрики. Окончив гимназию, он изучал медицину в Мюнхенском университете, был мобилизован в армию, послан в военный госпиталь. Это были последние годы войны. Молодому санитару пришлось увидеть страшные увечья - как физические, так и душевные. Одно из первых произведений "Легенда о мертвом солдате" - о мертвеце, которого, выкопав из могилы, заставили снова воевать. А вслед за ней и пьеса о немецкой действительности в пору революционного кризиса - "Барабаны в ночи".