Что за «скандал в философии» устроили Беркли и Юм?

Британские философы Джордж Беркли (1684/85—1753 и Дэвид Юм (1711 — 1776) выступают с положениями, ставящими под вопрос устоявшийся образ реальности. Они, опираясь на идеи сенсуализма, находят теоретически необоснованным утверждение об объективном существовании материи, пространства, времени и вообще того, что принято считать законами универсума. По их мнению, убежденность в том, что присутствующие в наших восприятиях явления (феномены) адекватно представляют реальный вещественный мир, есть не более чем следствие удобной привычки, а также философских предрассуд­ков. Идеи Беркли и Юма содержат в себе мировоззренческий вызов и создают ситуацию, которую Кант расценивает как «скандальную». Он пишет: «Нельзя не признать скандалом для философии и общечеловеческого разума необходимость прини­мать лишь на веру существование вещей вне нас (от которых мы ведь получаем весь материал наших знаний даже для наше­го внутреннего чувства) и невозможность противопоставить ка­кое бы то ни было удовлетворительное доказательство этого су­ществования, если бы кто-нибудь вздумал подвергнуть его со­мнению».

Аргументация обоих британских философов идет в русле традиции эмпиризма, субъективистские тенденции которого они критически заостряют. Однако цели философских постро­ений Беркли и Юма во многом различны.

Беркли — преподаватель теологии, епископ Англиканской церкви в Ирландии — главную задачу своей философии, кото­рую он называет идеализмом, видит в защите христианства, опровержении материализма и деизма. Его основные философ­ские труды — «Трактат о началах человеческого знания» (1710), «Три разговора между Гиласом и Филонусом» (1713), «Сейрис» (1744). Исходный тезис Беркли: существовать значит быть вос­принимаемым (esse — esse percipi). Все качества предметов (цвет, звук, запах, вкус, температура, форма, тяжесть и т. д.) обусловлены нашими ощущениями. Вещь — «совокупность на­ших ощущений». Чувства нам представляют общую идею вещи, но не материи. Например, идея яблока складывается из ощущений красного, гладкого, круглого, сладкого и проч., ни­какого ощущения материи нет. Идея материи — «лишняя под­порка» для комплекса ощущений, она не нужна. Эти простые рассуждения ведут к крайностям субъективного идеализма, к нелепости солипсизма (от лат. solus — единственный и ipse — сам) — позиции, согласно которой признается единст­венно реальным существование сознания данного человека. Дени Дидро, отстаивая материалистические взгляды, сравнива­ет человека с чувствующим инструментом, по клавишам кото­рого ударяет окружающая природа и сами люди; человек — од­новременно и инструмент, и музыкант. Солипсизм — фантазия «сумасшедшего фортепиано», вообразившего, «что оно есть единственное существующее на свете фортепиано и что вся гармония Вселенной происходит в нем». Солипсизм лишает смысла науку и человеческую деятельность вообще, поэтому философы субъективно идеалистической ориентации стремятся уйти от него, для чего допускают существование родового, сверхиндивидуального сознания или Бога. Для Беркли послед­нее совершенно очевидно: восприятия людей схожи, поскольку на них действует внешняя сила — Дух, а то, что они представ­ляют как вещи, суть «суммы идей в уме Бога».

Своеобразные черты приобретает британское Просвещение в философии Юма (шотландца по происхождению), в которой ценность совершенствования индивида, существа разумного и общественного, в его земной, практической деятельности утверждается с позиций скептицизма, субъективизма и психо­логизма. Интересы Юма сосредоточены в общественно-поли­тической сфере, современникам он известен как философ, историк и дипломат. Главные философские произведения Юма — «Трактат о человеческой природе» (1739), «Исследова­ние о человеческом познании» (1748), «Исследование о прин­ципах морали» (1751). Д. Юм выражает сомнение в существо­вании не только материальной, но и духовной субстанции, предвосхищая тем самым идеи позитивистов. Для подтвержде­ния своих воззрений он обращается к гносеологии сенсуализ­ма, развивая положения Локка и Беркли в направлении агно­стицизма. Юм рассматривает в качестве первичных данных со­знания непосредственные впечатления опыта (ощущения). Производными от них являются вторичные данные: 1) чувст­венные образы памяти — «простые идеи»; 2) впечатления внут­реннего опыта (аффекты, желания, страсти). Сложные идеи — «ассоциации простых». Выйти за пределы феноменов сознания нам не дано (феноменализм). Объективная причин­но-следственная связь недоказуема. «Следствие» не содержится в «причине», логически не выводится из нее. То, что мы назы­ваем «причинностью», есть регулярное следование друг за дру­гом («во времени») и друг подле друга («в пространстве») явле­ний А и В. Уверенность в том, что из А следует В, вызвана привычкой. Детерминизм, по Юму, присущ отношениям между различными психическими компонентами: «идеи» — результат впечатлений и ассоциаций. Всякое психическое движение обу­словлено, поэтому свободы воли не существует, хотя есть сво­бода как исполнение намерения. При этом Юм не отрицает моральной ответственности, полагая, что человек сам выбира­ет, в какой степени следовать или не следовать добрым врож­денным склонностям и разуму. Юм не признает наличия ду­ховной субстанции, того, что считается основанием единства души, личности. То простое и непрерывное, что мы называем своим Я, по его словам, не существует. Личность — «не что иное, как связка или пучок (bundl or collection) различных вос­приятий, следующих друг за другом с непостижимой быстро­той и находящихся в постоянном течении, в постоянном дви­жении».

Юм обнаруживает серьезные изъяны в фундаменте класси­ческой философии. Антиметафизическая направленность его мысли более радикальна, чем у Беркли. В свете философии Юма выглядит проблематичным наличие того, что начиная со Средних веков было основными предметами метафизики: Бога, Души и Мира вещей. Это действительно «скандал для философии». Беркли и Юм стимулируют философскую дискуссию по основополагающим вопросам онтологии и гносеологии, подго­тавливают поворот к субъекту, к исследованию созидательных возможностей человеческого сознания, что приводит, в частно­сти, к возникновению новаторского учения Канта.