Эмоциональное табуирование / детабуирование

В последнее время всё более очевидна озабоченность современного человека вопросами здорового образа жизни и взаимосвязанными с ним вопросами старения и продолжительности жизни. Современные СМИ настойчиво привлекают наше внимание к проблемам, связанным со здоровьем человека (ТВ программы «О самом главном», «Жить здóрово» и др.), пропагандируя отказ от курения, рекламируя товары, ориентированные на снижение веса, стимулируя интерес к спортивным занятиям. Модным становится посещение тренажерных залов и фитнес-центров. Массмедиа обучают внимательно вглядываться в характеристики продуктов, анализировать их состав, считать калории, жиры и углеводы. Нет сомнений, что речь идет об экостиле жизни человека, немаловажную роль в котором играет окружающая среда. Манифест экологически здорового образа жизни не может, на наш взгляд, не учитывать вопросы коммуникативного взаимодействия человека, интенциональность и стратегичность коммуникативного поведения, не может не принимать во внимание контроль за негативными эмоциями и конфликтогенами (в понимании В. Шейнова, «способствующие конфликту» [Шейнов, 1999]), другими словами, вербальными / невербальными действиями, «заряженными» конфликтом. Однако, как правило, вопросы о психическом и эмоциональном здоровье человека или полностью игнорируются, или чаще всего ограничиваются рекомендациями избегать стрессовых ситуаций. На наш взгляд, актуальным сегодня является экология человеческого общения, непосредственно влияющая на психоэмоциональное здоровье человека.

Вопрос об эмотивной лингвоэкологии впервые был сформулирован В.И. Шаховским, обратившим внимание на зависимость модуса экологичности языка / речи от эмоций говорящего и слушающего в конкретных коммуникативных ситуациях [Шаховский, 2013]. «Поскольку вся речевая деятельность, как и прочие деятельности человека, сопровождается эмоциями, было странным, что долгое время лингвисты не обращали внимание на то, как эмоции влияют на здоровье и языка, и человека» [Там же. С. 55].

Очевидно, что необходимость говорить об экологичности человеческого общения назрела давно. Неслучайно, значительное количество публикаций последних лет посвящено описанию коммуникативных неудач, стратегиям оптимизации общения, эффективности коммуникативного взаимодействия. Напомним, что в понятие эффективности коммуникации традиционно включается соответствие моральным и этическим нормам. Логика речевого взаимодействия требует соблюдение принципа коммуникативного сотрудничества, что призвано обеспечить эффективность и достижение коммуникативных целей, прагматических устремлений и взаимопонимания. Принято считать, что успешность и эффективность коммуникации напрямую зависят от кооперативного взаимодействия коммуникантов. Если же говорящий руководствуется своими интересами, при этом не заботится об интересах адресата, он проявляет некооперативность, а отсутствие взаимопонимания и согласия между участниками коммуникации маркирует неэффективное общение.

На наш взгляд, важно учитывать не только максимальную точность и истинность передачи информации, соответствие вербальных и невербальных сигналов вкладываемому в них смыслу, беспристрастность и искренность в разделении взглядов и чувств. Представляется, что без целеустановки говорящего на экологичное общение невозможно достичь эффективного коммуникативного взаимодействия, поскольку говорящему, помимо соблюдения постулатов и принципов кооперации, следует заботиться о поддержании позитивного эмоционального состояния партнера по коммуникации, его психического здоровья. Речь, таким образом, идет о экологической стратегии взаимодействия коммуникантов, которая предполагает ненанесение вреда Другому, в том числе, вреда психоэмоционального, нарушающего душевное равновесие человека, влияющего на качество его жизни.

Сегодня не подвергается сомнению, что значительная часть повседневного общения стратегична и может быть обусловлена оппозитивными стратегиями, направленными на сотрудничество или конкуренцию. Например, У. Лабов и Д. Феншел выделяют две разнонаправленные дискурсивные стратегии – mitigation (стратегия митигации, ориентируемая на смягчение речи и избегание оскорбления) и aggravation (раздражение / гнев) [Labov, Fanshel, 1977]. Очевидно, что данные стратегии представляют непосредственный интерес для экологичного коммуникативного взаимодействия, коррелируя с установкой на экологичное и неэкологичное общение. Межличностная коммуникация, как известно, рассматривается как диалогическая форма интеракции со сменой ролей адресанта и адресата, характеризуется ориентацией на собеседника. Это существенным образом меняет взгляд на коммуникативное взаимодействие, в котором адресат выполняет активную роль, выступая соавтором говорящего, детерминируя выбор говорящим стратегии, тактики и языковых средств, их вербализующих.

Признание активной роли адресата в процессе организации и реализации коммуникативного взаимодействия, ориентированность говорящего на адресата, учёт его психоэмоционального состояния (эмоциональной стабильности или импульсивности), способность говорящего прогнозировать возможную реакцию собеседника, сопереживать ему (коммуникативная эмпатия), имеет прямое отношение к стратегии экологичной коммуникации, так как подразумевает учёт говорящим реакции, в том числе, эмоциональной, со стороны партнера по коммуникации. Ведь не секрет, что в состоянии эмоционального возбуждения человек теряет контроль и перестает думать о последствиях своего поведения, что нередко приводит к дестабилизации отношений и взаимному разрушению. Другими словами, для экологичной коммуникации немаловажным является умение узнавать и распознавать эмоции, умение понимать эмоциональное состояние – своё и собеседника.

В идеале экологичная коммуникация предполагает отсутствие каких бы то ни было конфликтов, эмоциональной распущенности и бесконтрольного выброса негативных эмоций, тем не менее, в реальной коммуникации «стремление к полной бесконфликтности и жажда любой ценой оградить себя от любых столкновений представляет собой опаснейшею иллюзию» [Прикладная конфликтология, 1999]. В процессе повседневного общения мы неизбежно сталкиваемся с различного рода противоречиями, в частности, конфликтны по сути своей целеустановки «говори, что думаешь» и «думай, что говоришь». На наш взгляд, экологичной можно считать коммуникацию, если соблюдается позитивная направленность общения, исключается негативное эмоциональное сопровождение, в речи отсутствуют потенциальные конфликтогены, способные спровоцировать нежелательную эмоциональную реакцию собеседника, при этом сохранен баланс интересов обоих участников взаимодействия – адресанта и адресата.

В повседневном общении человек постоянно оказывается перед выбором: быть откровенным, честно сказать о том, что его волнует, беспокоит, быть искренним с партнером по интеракции или скрыть свои истинные чувства, свое мнение из страха обидеть, вызвать болезненную реакцию у адресата, показаться невежливым и т.п.; уличить партнера во лжи / обмане или промолчать, сделав вид, что не распознал ложь; выплеснуть свои эмоции на собеседника или «проглотить» обиду, раздражение, злость и т.д. Безусловно, в последнем случае поведение чаще всего зависит от эмоционально-личностных характеристик говорящего, от его импульсивности / способности контролировать свои эмоции, эмоциональной компетенции, способности к саморефлексии и т.д.:

И дальше не могла остановиться, пока не выплеснула всего, что подобно илу, отстоялось на душе (Л. Леонов. Русский лес);

Он был зол, но не зная, на что конкретно, выплеснул всё это на своего напарника: – Слушай, Док, творится какая-то фигня! (С. Осипов. Страсти по Фоме).

В связи с этим, актуальным является вопрос, выбор какого поведения следует признать более экологичным? С одной стороны, целесообразность выбора говорящим негативного эмоционального «выплеска» может быть обусловлена потребностью в сиюминутной психоэмоциональной разрядке, возможностью дать выход своим эмоциям, что, как принято считать, способствует релаксации, психологическому здоровью говорящего и, следовательно, для него подобное поведение может считаться экологичным. Ведь, как известно, «основная идея катарсиса заключается в том, что выплеск эмоций наружу ослабляет эту эмоцию «изнутри» и улучшает самочувствие индивида, испытующего эту эмоцию» [Волкова, 2009, с. 9]:

А Жанна плачет, и лицо ее уродует гримаса. Странная у нее манера реветь: выплеснула всё – и как ни в чем не бывало (Ю. Азаров. Подозреваемый);

Тимонина быстро остывала, она выплеснула все эмоции и выдохлась (А. Троицкий. Удар из прошлого).

С другой стороны, в последнее время идея катарсиса и связанной с ним оздоравливающей функции психологами не поддерживается. В частности, Д. Гоулман утверждает, что «вспышки ярости, как правило, усиливают активацию эмоционального мозга, заставляя людей испытывать не меньший, а более сильный гнев» [Цит. по: Волкова, 2009, с. 11]. Всё чаще высказывается мысль, что негативные эмоции разрушают прежде всего их источник, что негатив, который исходит от человека к нему же и возвращается – в виде проблем, несчастий и болезней. Кроме того, нельзя не учитывать, что подобное поведение ведет к дестабилизации эмоционального состояния слушающего и тем самым наносит ущерб его психологическому и физическому здоровью.

Ей показалось, что его слова ударили ее по лицу, раз и два; злые, хриплые, они делали больно, как будто рвали щеки, выхлестывали глаза (М. Горький. Мать).

И в действительности для адресата совершенно неважно, что стало причиной выброса эмоций – вспыльчивость партнера, его плохое самочувствие, желание избавиться от негатива или просто личная неприязнь – данное действие как минимум несет разрушающий эффект, как максимум провоцирует ответную реакцию, что может в итоге привести к эскалации конфликта [Шейнов, 1999].

– Я проклинаю тот день, когда связалась с тобой, когда тебе поверила, – говорила Тимонина. – В твоих глазах я аморальна, потому что мне нужны деньги. Потому что я не люблю, никогда не любила Леонида. Потому что я сплю с другими мужчинами. А чем ты лучше меня? Ну, чем? У тебя комплекс собственной гениальности. Ты один самый умный, а все остальные – грязь у твоих ног и дерьмо на лопате.

Казакевич испытал зуд в ладонях. Он был готов остановить машину на обочине и вцепиться в горло Тимониной (А. Троицкий. Удар из прошлого).

Таким образом, выброс негативных эмоций является дестабилизирующим по сути для обоих участников коммуникации и тем самым характеризует неэкологичную коммуникацию. Говорящий, способный к саморефлексии своего коммуникативного поведения, не может не осознавать своей несдержанности, не может не понимать её разрушительной силы и вредоносности:

Андрей всегда был для нее окрашен в песочно-желтый цвет. Сначала Наташа думала, что это цвет тепла и покоя, когда отбрасываешь от себя каждодневные хлопоты и можешь бездумно валяться на горячем песке черноморского пляжа, понемногу выдавливая из себя и утапливая в зыбучем месиве накопившиеся за год раздражение, усталость и боль от крупных и мелких разочарований. И только несколько лет спустя Наташа, в очередной раз глядя на Андрея, вдруг подумала: «Он как губка. Я выливаю на него свои эмоции, а он их впитывает. Такая желтенькая губка, которой мама вытирала воду с кухонного стола» (А. Маринина. Тот, кто знает).

Но, как показал наш экспресс-опрос (37 человек в возрасте от 27 до 73 лет), большинство (83,8 % из числа опрошенных) воздерживается от комментирования своего эмоционального поведения на следующем шаге коммуникативной интеракции. Лишь небольшой процент коммуникантов способен признать «неправильность» своего поведения и/или попросить прощение, что позволяет урегулировать речевое взаимодействие и способствует его оптимизации:

Я ужасно виновата перед вами … Выплеснула на вас этакое … (Е. Маркова. Отречение);

Спасибо вам за ваше терпение. Столько я выплеснул всякой всячины на вашу голову – вы уж простите. Мужчина обязан быть более сдержанным (Л. Зорин. Казанские гастроли).

Таким образом, способность к пониманию мотивов, чувств собеседника в процессе их проявления, к сопереживанию и контролю своего эмоционального поведения, умение учитывать позицию собеседника, его психоэмоциональное состояние является не только признаком высокой психологической культуры и коммуникативной компетенции, но и параметром экологичного общения. В дальнейшем представляется целесообразным определить типологию коммуникативных ситуаций в соответствии со стратегиями экологичного / неэкологичного общения.