Тетива (рус.) из тентива

29. keu/kev череп kefalos (греч.) череп

30. upsoro/ussoro за- uter- чрево, или: uxor (лат.)

пазуха, чрево, лоно жена

31. kata по, вдоль по kata (греч.) по

32. retar белый ruad (древнеирл.) белый, Понятия ‘красный– белый’

rodr/rudhirah (санскр.) красный, в ряде древних языков отождествляются (1)

рудый (укр.) красный, рыжий

33. rok сидеть, на- loc(us) (лат.) место; В айнск. яз. нет звука ‘l’,

ходиться в данном лог, лог(ово), он заменяется на 'r' (2)

месте, жить (бер)лог(а) (слав.)

34. han жениться, gamos (греч.) брак

выйти замуж

35. cip лодка skafe (греч.) лодка

36. horokeu волк vorkah/vrokah (санскр.) волк, Налицо «звукоряд»

vilkas (лит.) волк, vrk – vlk – brk – hrk

бирюк (укр., русск.) волк

37. uari варить virti/verdu (лит.) варить

варить (русск.)

38. asikin(ne) пять cinco (исп.), cinci (рум.) пять

39. rup(a itak) разорван- (cor)rup(tion) (лат.) разрушение,

ные слова (речитатив) разламывание

40. ta ударять, бить; со- tak (греч.) выбивать; делать;

бирать, заготавливать отрабатывать

41. kotan селение; ме- ko-to-na (крито-мик.) земля обще-

сто/местность; земля ственной собственности

42. met(otuspe) среди mes(os) (греч.) средний;

(гор) находящееся су- med(io) (лат.) среди, посреди

щество (бог-медведь)

43. pen- относящийся pen- (англ. из лат.) пред-(шествую-

к верху тела, истокам щий)

реки, передней части

животного

44. pan- относящийся pan- (англ. из лат.) все-(общий)

к низу тела, устью реки,

задней части животного

45. ara/ari настоящий, ar (ностр.) понятие старшинства,

подлинный; совсем, превосходства, верховенства

совершенно

45. ko- префикс соеди- co- из cum (лат.) с, вместе с – префикс

нения, слияния, совме- соединения, слияния, совместного действия;

стного действия пример: co-operatio

46. u- объединительный unio (лат.) объединение

префикс

47. e- префикс переход- e- (лат.) то же значение;

ного, направленного примеры: e-missio изливание,

вовне действия e-manatio излучение

48. i- префикс, показы- -i (рум.) частица, показывающая дей-

вающий действие в от- ствие в отношении 3-го л. мн. ч. муж. р.

ношении 3-го л.

49. han из ha an отрица- a- (греч.) отрицательная частица: не, без

тельная частица; не, без a- (санскр.) отрицательная частица: не, без

50. va прийти, прибыть, vad-, vag- (ром. языки) корни, связанные с

достигнуть; перейти; движением, переправой; примеры: Quo vadis?

переправа, брод Куда идешь? (лат.); vadear переходить

вброд; vado брод на реке; vagar бродить (исп.)

50. para широкий para- (лат. из греч.) около, вокруг

51. ciri птица pteros (греч.) птица

52. ru путь, дорога; след route (англ.) путь, дорога; рух (укр.) движение

53. siri земля; гора terra (лат.) земля, sierra (исп.) горный хребет

54. usiu раб; слуга servus (лат.) раб; слуга

Этим перечнем образцы «опасного сходства» не исчерпываются, но некоторые из них я пока не помещаю, считая нуждающимися в проверке.

__________________

* «…Японский архипелаг географически не был изолирован от континента вплоть до конца плейстоцена… Знакомство с коллекциями докерамических культур Японии даже при самой осторожной их оценке дает основание высказать предположение о том, что в палеолите было две значительных волны проникновения людей с материка. Первая такая волна, по-видимому, достигла островов более 40 тыс. лет назад… Второе переселение больших групп палеолитического человека в Японию произошло позже, где-то 20-10 тысяч лет назад» (Васильевский, 1981. С. 20, 23). «Каменный инвентарь начального дзёмона не дает представления о преемственности с культурами финала плейстоцена» (Васильевский, Лавров, Чан Су Бу, 1982. С. 187).

** «Глоттохронологический возраст древнейшего из известных праязыков – ностратического – составляет не менее 15 тыс. лет…» (Клягин, 1996). «Предложенный в середине XX в. Моррисом Сводешем метод глоттохронологии позволяет предположить, что распад ностратического языкового единства произошел не раньше, чем за 15 тысяч лет до Р. Х. С учетом того, что данные глоттохронологии для очень удаленных от нас периодов времени дают несколько завышенные результаты, время распада ностратического языка, вероятно, правильнее отнести к несколько более позднему времени – 12-11 тысяч лет до Р. Х.» (Гаршин И. Ностратические языки. – http://katori.pochta.ru/linguistics/languages/ nostratic /index.html).

*** «Во второй половине верхнего плейстоцена, вплоть до голоцена, существовали наиболее благоприятные связи с материком на севере через Хоккайдо и Сахалин. На юге сухопутный мост перестал существовать, хотя пролив между Кореей и островами Цусима, составлявшими единое целое с другими островами Японского архипелага, не являлся, видимо, серьезным препятствием для преодоления его животными и человеком. Возможно, что в это время на юге имели место и узкие сухопутные перешейки... В раннем голоцене отмечена мощная трансгрессия, которая привела не только к отделению Японии от материка, но и к тому, что современные низменности с отметками 10 метров над уровнем моря в то время находились под водой». (Деревянко, 1984. С. 25-26).

(1) «Перепутывание» или уподобление таких цветов, как красный и белый, не должно удивлять. Изначально они входили в единую «светло-теплую» область цветов, противопоставленных «холодным» и «темным». «Светло-теплыми» были белый, желтый и красный. Можно предполагать единое первобытное название для них, а затем на его основе – обозначение разделившихся в человеческом восприятии цветов. Эта область распалась в различных языках на белый, красный и желтый относительно поздно; отсюда понятно, почему то, что у одних народов «белое», у других – «красное». (См., напр.: Самарина, 1992). Так, айнск. retar – ‘белый’, а явно генетически родственное ему (rtr – rdhr) rudhira (санскр.) – ‘красный’. Можно напомнить в этой связи, что в русском языке солнечный свет называется красным, при том, что он желтый или, скорее, ослепительно белый.

(2) «Чередования, наблюдающиеся в некоторых случаях между ‘r’ и ‘l’, относятся к общеиндоевропейской эпохе» (Мейе, 1951. С. 191).

Некоторая использованная литература

Андреев Н. Д. Раннеиндоевропейскй язык. Л., 1986.

Васильевский Р. С. По следам древних культур Хоккайдо. Новосибирск, 1981.

Васильевский Р. С., Лавров Е. Л., Чан Су Бу. Культуры каменного века Северной Японии. Новосибирск, 1982.

Гамкрелидзе Т. В., Иванов В. В. Индоевропейский язык и индоевропейцы. В 2-х тт. Тбилиси, 1984.

Гаршин И. Ностратические языки. – http://katori.pochta.ru/linguistics/languages/ nostratic /index.html.

Деревянко А. П. Палеолит Японии. Новосибирск, 1984.

Дыбо В. А. Ностратическая гипотеза: Итоги и проблемы. – Известия АН СССР: Серия литературы и языка. Т. 37. 1978. № 5.

Дьячок М. Т., Шаповал В. В. Генеалогическая классификация языков. Новосибирск, 2002.

Иванов В. В. Социальная организация индоевропейских племен по лингвистическим данным. – Вестник истории мировой культуры, № 1. М., 1957.

Иванов В. Г. История этики древнего мира. Л., 1980.

Клягин Н. В. Происхождение цивилизации: Социально-философский аспект. М., 1996. – www.

Мейе А. Общеславянский язык. М., 1951.

Нисудзуру Т. Карафуто айну. № 5. Тоёхара, 1945 (на яп. яз.).

Романия и Барбария: К этнической истории народов зарубежной Европы. М., 1989.

Самарина Л. В. Традиционная этническая культура и цвет: Основные направления и проблемы зарубежных исследований. – Этнографическое обозрение, № 2. М., 1992. С. 147-156.

Топоров В. Н. Миф о Тантале: Об одной поздней версии трагедии Вяч. Иванова. – Палеобалканистика и античность. М., 1989.

Хелимский Е. А. Проблема границ ностратической макросемьи языков. – Лингвистическая реконструкция и древнейшая история Востока. М., 1984.

Yamada R. Jomon Earthenwear. 2003. – www.mnsu.edu/emuseum/archaeology/artifacts/jo-monartifact.html.

26.01.2006.

Александр Акулов «Краткий очерк истории айну»

В настоящее время пока достоверно неизвестно как именно айну попали на Острова, но достоверно известно, что в эпоху Дзёмон они населяли все Японские Острова – от южных островов Рюкю до Хоккайдо, а также Курильские Острова, южную половину Сахалина, а также южную треть Камчатки, о чем свидетельствуют данные топонимики, например, Цусима <- айнск.: туйма – «далекий», Фудзи <- айнск.: хуци – «бабушка», «камуй очага»; Цукуба <- айнск.: ту ку па – «голова двух луков», Яматай <- айнск.: я ма та и - «место, где бухта вдается глубоко в землю», немало примеров айнских топонимов севера Хонсю можно найти у Киндаити.
Древние айну были собирателями, охотниками и рыболовами, и не практиковали земледелие. Для существования их культуры было совершенно необходимо обширное пространство дикой природы. Для айну было жизненно важно поддерживать естественное равновесие в природе и в человеческой популяции, поэтому у айну никогда не существовало больших поселений, наибольшей социальной единицей была локальная группа, на языке айну – утари.
Согласно Ока Масао, примерно в середине эпохи Дзёмон на южной части Японских островов появляются мигранты из Юго-Восточной Азии, говорящие на австронезийских языках. Основным хозяйственным занятием этих австронезийских мигрантов было земледелие. Земледелие нарушило равновесие, существовавшее в природе, и айну, которые напрямую зависели от природных ресурсов, были вынуждены двинуться на север. Так началась айнская миграция на Сахалин, Курильские острова и Камчатку.
Когда айну двигались на север они оказали серьезное влияние на культуры нивхов, ительменов, орочей. Этот факт находит свое подтверждение в языке, например, айнское слово котан - "поселение", "населенное место" существует в таких языках как: старописьменный монгольский – gotan, в языке гольдов – hoton, в маньчжурском – hotan, в нивхском – hoton со значением "укрепленное поселение", "палисад”. Айнское слово инау, обозначающее застуженную палочку – один из наиболее важных атрибутов айнской религии, в то же значении существует в нивхском языке – нау, в языке орочей – илау. Ительменское слово камуль – "дух, живущий в вулканах и гейзерах", по всей видимости, происходит от айнского камуй – «сверхчеловеческое существо».
Айну явно были более пассионарным и воинственным народом, чем нивхи, ительмены, орочи и пр. Доказательством этого, на наш взгляд, служит исконно айнское слово эасирки – вспомогательный глагол, выражающий модальность «надо», "должно".
В ительменском, нивхском, орочском, чукотском и прочих языках малых народностей Дальнего Востока, Сибири и Крайнего Севера не было своих слов для выражения модальности "надо", потому что не было такой модальности. Было только две модальности: "хочу", и "не могу", и для их выражения существовали свои исконные слова, а для модальности "надо" слова не было, и поэтому слова для выражения модальности "надо" заимствовались из других языков. А в языке айну имелось собственное айнское, исконное, не заимствованное из других языков слово для выражения модальности "надо", "должно" – эасирки, что в буквальном переводе означает «делать в первую очередь».
Конечно, не имея в языке модальности "надо", можно тоже неплохо жить, не испытывая при этом абсолютно никакого дискомфорта, но нельзя не признать, что наличие в языке в языке некоего народа исконного, незаимствованного слова для выражения модальности "надо", является знаком того, что такая модальность изначально присутствует в менталитете данного народа, и этот факт выводит данный народ на совершенно иной уровень. Модальность "надо" чем-то подобна письменности: простым охотникам и собирателям она ни к чему, но в государстве не обойтись без письменности и без слова "надо".
Несмотря на то, что у айну никогда не было государства, и на тот факт, что они с трудом воспринимали японские конфуцианские догматы о необходимости почитания императора, социум айну был очень хорошо организованной структурой.
Поэтому, наверно, можно говорить об айнской колонизации Нижнего Амура, Южного Сахалина, Курильских островов и Южной Камчатки.

Пока айну продвигались на север, на Японских островах появляются и другие этнические группы: в конце периода Дзёмон – начале Яёй (Яёй – название квартала в Токио, в котором впервые была найдена керамика нового типа, отличающаяся от уже известной на тот момент керамики Дзёмон; датировки Яёй ~500 до н.э – 200~300 н.э.) с юга Янцзы (мяо древнекитайских хроник); алтайско-язычная группа из Северо-Восточной Азии, прибывшая на Острова в начале Яёй; группа из Юго-Восточной Азии (древние китайцы называли эту этническую группу юэ) прибыла на Острова в период раннего Яёй; последняя этническая группа также носитель языка алтайского типа, покорившая ряд племен в Манчжурии и Корее и прибывшая на Острова. Считается, что именно эта последняя этническая группа и положила начало императорскому роду тэнно, т.е. японской государственности.
Когда начинает складываться государственное образование Ямато, то начинается эпоха постоянной войны между японцами и айну.
Длительное время (начиная с восьмого и почти до пятнадцатого века) граница государства Ямато проходила в районе современного города Сэндай и северная часть Хонсю была очень плохо освоена японцами. В то время по вооружению айну не отличались существенно от японцев и поэтому были достоточно серьезными противниками. Вот как описываеются айну в японской хронике «Нихон сёки», здесь они фигурируют под именем эмиси/эбису слово эмиси по всей видимости происходит от айнского слова emus – «меч»: «Среди восточных дикарей самые сильные – эмиси. Мужчины и женщины у них соединяются беспорядочно, кто отец, кто сын – не различается. Зимой они живут в пещерах, летом в гнездах [на деревьях]. Носят звериные шкуры, пьют сырую кровь, старший и младший братья друг другу не доверяют. В горы они взбираются подобно птицам, по траве мчатся как дикие звери. Добро забывают, но если им вред причинить – непременно отомстят. Еще – спрятав стрелы в волосах и привязав клинок под одеждой, они, собравшись гурьбой соплеменников, нарушают границы или же, разведав, где поля и шелковица, грабят народ страны [Ямато]. Если на них нападают, они скрываются в траве, если преследуют – взбираются в горы. Издревле и поныне они не подчиняются владыкам [Ямато].» [Даже если учесть, что большая часть этого текста из «Нихон сёки» является стандартной характеристикой любых «варваров», заимствованной японцами из древнекитайских хроник «Вэньсюань» и «Лицзи», то все равно айну охарактеризованы достаточно точно. В военном отношении японцы очень долго уступали айну и лишь через несколько веков постоянных стычек из японских военных отрядов, оборонявших северные границы Ямато сформировалось то, что впоследствии получило наименование «самурайства». Самурайская культура и самурайская техника ведения боя во многом восходят айнским боевым приемам и несут в себе множество айнских элементов.Только в середине пятнадцатого века небольшой группе самураев во главе с неким Такэда Нобухирō удалось переправиться на Хоккайдо (который тогда назывался Эдзо) и основал на южной оконечности острова (на полуострове Осима) первое японское поселение. Такэда Нобухирō считается основателем клана Мацумаэ, который правил островом Хоккайдо до 1798 года, а затем управление перешло в руки центрального правительства. В ходе колонизации острова самураям клана Мацумаэ постоянно приходилось сталкиваться с вооруженным сопротивлением со стороны айну.
Из наиболее значительных выступлений следут отметить: борьбу айну под предводительством Косямаина (1457 г.), выступления айну в 1512 – 1515 годах, в 1525 г., под предводительством вождя Танасягаси (1529 г.), Тариконны (1536 г.), Мэннаукэи (1643 г.), и под предводительством Сягусяина (1669 г.), а также множество более мелких выступлений.
Следует, однако, отметить, что эти выступления, в сущности, не были только «айнской борьбой против японцев», а среди повстанцев было немало японцев. Это была не столько борьба айну против японцев, сколько борьба жителей острова Эдзо за независимость от центрального правительства. Это была борьба за контроль над выгодными торговыми путями: через остров Эдзо проходил торговый путь в Маньчжурию.
Наиболее значимым из всех выступлений было восстание под предводительством Сягусяина.
По многим свидетельствам Сягусяин не принадлежал к айнской аристократии – ниспа, а был просто неким харизматическим лидером. Очевидно, что вначале его поддерживали далеко не все айну. Здесь также следует учитывать, что на протяжении всей войны с японцами айну по большей части действовали отдельными локальными группами и никогда не собирали большие соединения. Путем насилия и принуждения Сягусяину удалось прийти к власти и объединить под своей властью очень многих айну южных районов Хоккайдо. Вероятно, что по ходу осуществления своих планов Сягусяин перечеркивал некоторые очень важные установления и константы культуры айну. Можно даже утверждать, что вполне очевидно, что Сягусяин был не традиционным вождем – старейшиной локальной группы, а что он смотрел далеко в будущее и что он понимал, что айну совершенно необходимо осваивать современные технологии (в широком смысле этого слова) если они хотят и дальше продолжать независимое существование.
В этом плане Сягусяин, пожалуй, был одним из наиболее прогрессивных людей культуры айну.
Первоначально действия Сягусяина были очень удачными. Ему удалось практически полностью уничтожить войска Мацумаэ и выгнать японцев с Хоккайдо.
Цаси – укрепленное поселение Сягусяина находлось в районе современного города Сидзунай на самой высокой точке при впадении реки Сидзунай в Тихий Океан.
Однако его восстание было обречено, как все другие, предшествующие и последующие выступления.
На наш взгляд, причина поражения Сягусяина и не только Сягусяина, но и вообще причина поражения айну в их борьбе с японцами коренится вовсе не в том, что айну были менее искусными воинами, а в том, что основные парадигмы культуры айну радикальнейшим образом отличались от основных парадигм японской культуры.
Культура айну – охотничья культура, культура, которая никогда не знала больших поселений, в которой самой крупной социальной единицей была локальная группа. Айну всерьез полагали, что все задачи, которые ставит перед ними внешний мир, могут быть решены силами одной локальной группы. В культуре айну человек значил слишком много, чтобы его можно было использовать как винтик, что было характерно для культур, основой которых было земледелие, а в особенности – рисоводство, которое позволяет жить очень большому числу людей на крайне ограниченной территории.

Система управления в Мацумаэ была следующей: самураям клана раздавались прибрежные участки (которые фактически принадлежали айну), но самураи не умели и не желали заниматься ни рыболовством, ни охотой, поэтому сдавали эти участки в аренду откупщикам. Поэтому все дела вершили откупщики. Они набирали себе помощников: переводчиков и надсмотрщиков. Переводчики и надсмотрщики совершали множество злоупотреблений: жестоко обращались со стариками и детьми, насиловали айнских женщин, ругань в отношении айну была самым обычным делом. айну находились фактически на положении рабов. В японской системе “исправления нравов” полное бесправие айну сочеталось с постоянным унижением их этнического достоинства. Мелочная, доведенная до абсурда регламентация жизни была направлена на то, чтобы парализовать волю айну. Многие молодые айну изымались из своего традиционного окружения и направлялись японцами на различные работы (например, айну из центральных районов Хоккайдо на морские промыслы Кунашира и Итурупа, которые также были колонизированы японцами), где жили в условиях неестественной скученности, не имея возможности поддерживать традиционный образ жизни.
По сути дела, здесь можно говорить о геноциде айну. Все это привело к новым вооруженным выступлениям: восстанию на Кунашире в 1788 и в 1789 под руководством вождя Мамэкири.
Центральное сёгунское правительство прислало комиссию. Чиновники центрального правительства рекомендовали пересмотреть политику в отношении аборигенного населения: отменить жестокие указы, назначить в каждый район врачей, обучить японскому языку, земледелию, постепенно приобщать к японским обычаям. Так началась ассимиляция. Настоящая колонизация Хоккайдо началась лишь после реставрации Мэйдзи имевшей место в 1868: мужчин заставляли стричь бороды, женщинам запрещали делать татуировку губ, носить традиционную айнскую одежду. Еще в начале 19 века были введены запреты на проведение айнских ритуалов, в особенности, медвежьего праздника.
Стремительно росло число японских колонистов Хоккайдо: так в 1897 на остров переселилилось 64 тысячи 350 человек, в 1898 – 63 тысячи 630, а в 1901 – 50 тысяч 100 человек. в 1903 году население Хоккайдо состояло из 845 тысяч японцев и всего лишь 18 тысяч айну. Начался период самой жестокой японизации хоккайдоских айну.
Курильские и сахалинские айну в силу известных исторических обстоятельств оказались как бы между молотом и наковальней: и Япония и Россия претендовали на эти исконно айнские территории. На Сахалине, однако, айну издревле соседствовали с нивхами, ороками, орочами и т. п., на Курильских же островах кроме айну вообще никто не жил. И абсолютно все названия Курильских островов айнские: Цаца котан (о.Атласова, Араито) - Селение отцов/предков, Шумушу <- Сюмусю (пока интерпретировать не удалось), Парамушир <- Поро мосири – Большой остров, Маканруши <- Макан ру сири – Остров северного пути/Остров на северном пути, Онекотан <- Онне котан – Старое селение, Харимкотан <- Харим котан – Остров лилий (Остров саранный), Экарма <- Экарума – Меняющийся, Неспокойный, Чиринкотан <- Цирин котан – Очень маленький остров, Шиашкотан Сиас котан – Остров сивучей, Рахкоке – Место, где водятся морские выдры (каланы), Матуа – пик, (пик горы), Расшуа (пока не интерпретировано), Ушишир <- Уси сири – Остров с бухтой, Кетой <- Ки той – Земля поросшая травой, травяной остров, Симушир <- Си мосири – Крупный остров, Уруп – «лосось», Итуруп <- Эторопа – «медуза», Кунашир <- Куннэ Сири «Черный остров» (такое название дано острову потому что он весь порос хвойным лесом и над ним часто висят облака, поэтому когда подходишь к нему, то остров кажется черным), Шикотан <- Крупный остров (по сравнению с другими островами гряды Хабомаи)
По Симодскому договору 1855 года Сахалин был в общем японско-русском пользовании, а Курильские острова разделены следующим образом: Япония владела грядой Хабомаи, Кунаширом и Итурупом, а Россия – островами от Урупа до Шумушу. И Курильские Айну более тяготели к русским, нежели к японцам: многие из них владели русским языком и были православными. Причина подобного положения вещей заключалась в том, что русские колониальные порядки, несмотря на многие злоупотребления сборщиков ясака и вооруженные конфликты, спровоцированные казаками, были куда мягче японских. Айну не вырывались из своей традиционной cреды, их не заставляли радикально менять образ жизни, не низводили до положения рабов. Они жили на там же, где жили и до прихода русских и занимальсь теми же самыми занятиями. Поэтому многие курильские айну тяготели к русским: неплохо знали русский язык и были православными.
В 1875 по Петебургскому договору весь Сахалин был закреплен за Россией, а все Курильские острова переданы Японии. Северокурильские айну не решились расстаться со своей родиной. И тогда их постигла самая тяжкая участь: японцы перевезли всех северокурильских айну на остров Шикотан, отняли у них все орудия лова и лодки, запретели выходить в море без разрешения; вместо этого айну привлекались на различные работы, за которые получали рис, овощи, немного рыбы и сакэ, что абсолютно не соответствовало традиционному рациону Северокурильских айну, который состоял из мяса морских животных и рыбы. Кроме того, курильские айну оказались на Шикотане в условиях неестественной скученности, в то время как характерной этноэкологической чертой курильских айну было расселение мелкими группами, притом многие острова оставались вообще незаселенными и использовались айну как охотничьи угодья щадящего режима. Нужно также учитывать, что на Шикотане жило много японцев. Очень многие айну умерли в первый же год. Разрушение традиционного уклада Курильских айну привело к тому, что к 1941 году, по японским данным, большинство жителей резервации ушли из жизни. Однако об ужасной участи Курильских айну очень скоро стало известно японской и зарубежной общественности. Резервацию ликвидировали. Уцелевшую горстку – не более 20 человек, больных и обнищавших, - вывезли на Хоккайдо. В 70-е годы имелись данные о 17 курильских айну, однако, сколько из них являлись выходцами с Шикотана – неясно.
На Сахалине, в то время, когда он был в совместном японско-русском пользовании, айну находились в кабальной зависимости от сезонных японских промышленников, приезжающих на лето. Японцы перегораживали устья крупных нерестовых рек, поэтому рыба просто-напросто не доходила до верховий, и айну приходилось выходить на берег моря, чтобы добыть хоть какое-то пропитание. Здесь они сразу же попадали в зависимость от японцев. Японцы выдавали айну снасти и отбирали из улова все самое лучшее, свои собственные снасти айну иметь запрещалось. С отъездом японцев айну оставались без достаточного запаса рыбы, и к концу зимы у них почти всегда наступала голодовка. Русская администрация занималась северной частью острова, отдав южную произволу японских промышленников, которые понимая, что их пребывание на острове будет недолгим, стремились как можно интенсивнее эксплуатировать его природные богатства. После того как по Петербургскому договору сахалин перешел в безраздельное владение России положение айну несколько улучшилось, однако нельзя сказать, что устройство на Сахалине каторги способствовало развитию культуры айну…
После Русско-Японской войны, когда южный Сахалин превратился в губернаторство Карафуто, старые японские вернулись вновь. Острнов интенсивно заселялся иммигрантами, вскоре пришлое население многократно превысило айнское. В 1914 всех айну Карафуто собрали в 10 населенных пунктах. Передвижение жителей этих резерваций по острову ограничивалось. Японцы всячески боролись с традиционной культурой, традиционными верованиями айну, пытались заставить айну жить по-японски. Так, например, был запрещен медвежий праздник, в домах айну наряду с инау появляются буцудана и камидана. Ассимиляционным целям служило и обращение в 1933 всех Айну в японских подданных. Всем присвоили японские фамилии, а молодое поколение в дальнейшем получало и японские имена. После поражения Японии именно как японские подданные Айну попали под репатриацию. Содействию репатриации советская администрация в то же время предлагала всем, кто пожелает, остаться на Сахалине. Остались только около 200 человек, большинство айну изъявило желание покинуть Сахалин. Причин тому может быть несколько: во-первых, это достаточно сильная японизация сахалинских айну, ведь многие браки были смешанные айнско-японские; кроме того, у многих были родственники на Хоккайдо. Большая часть Айну – свыше 1000 человек отбыли на Хоккайдо в 1947 – 1948 гг., и к 1949 на Сахалине осталось не более 100 айну. Вероятно, многие из них также вскоре покинули остров, потому что в 1979 на Сахалине было зарегестрировано лишь три человека, у которых в паспорте, в графе национальность значилось «айну».

В настоящее время в айну остались только в Японии. В ходе полевых исследований проведенных 2006 году было установлено, что всего насчитывается около тридцати тысяч айну, из них около 25 тысяч проживают на Хоккайдо, остальные – в других частях Японии. Большинство из них являются членами организации «Утари» и подчас само членство в этой организации служит маркером того, что данный человек – айну. При этом имеются весьма противоречивые данные о числе людей, говорящих на языке айну. Это, на наш взгляд, связано, прежде всего с тем, что японские айноведы не имеют четкого определения носителя языка и рассматривают в качестве носителей тех, кто таковыми не является.
Кого можно рассматривать как носителя языка «Х»?
Для того чтобы ответить на этот вопрос, мы, прежде всего, должны задуматься над тем, что значит само по себе слово «говорить».
"Говорить" значит - "производить спонтанные высказывания на языке Х". Человек говорит на языке Х в том случае, если он или она может производить спонтанные высказывания на языке Х.
Следует обратить особое внимание на то, что абсолютно не важно, каким образом он или она выучила язык Х: является ли язык Х его mother tongue или он был выучен во взрослом состоянии. Совершенно не играет никакой роли. Если человек может производить спонтанные высказывания на языке Х, он – носитель языка Х.
Если мы хотим определить: является ли человек носителем языка Х или нет, нам следует обращать внимание только на его способность производить спонтанные высказывания т.е. только на его коммуникативную способность.
Имея такое определение носителя языка мы можем легко увидеть, что те айну, которые рассматриваются как носители языка айну японскими антропологами, на самом деле едва ли могут считаться таковыми.
Эти так называемые носители айнского языка всего лишь помнят наизусть и могут воспроизвести тексты некоторых легенд, песен и т.д., но их коммуникативная способность равна нулю. Язык айну был их родным языком в детстве и юности, но на протяжении всей жизни они были вынуждены говорить на японском языке и, поэтому утратили способность производить спонтанные высказывания. Они всего лишь помнят и могут воспроизвести некоторые услышанные ими в детстве тексты легенд., не понимая значения слов и даже без знания грамматики айнского языка.
Очевидно, что это не имеет ничего общего с понятием «говорить».
Говорить означает порождать спонтанные высказывания. Например, человек, который вошел в магазин, и говорит, например, "I milk two" в действительности есть носитель английского языка, а, например, человек, который помнит и может пересказать текст «Гамлета», но не в состоянии выразить что-либо по-английски, - не носитель.
В случае английского языка все предельно ясно и очевидно. Но точно так же и с другими языками. И коль скоро язык айну - один из человеческих языков, то и язык айну не является исключением. Поэтому если мы хотим оценить число носителей языка айну, нам следует обращать внимание только на коммуникативную способность на языке айну.
Обследование современного состояния языка айну, проведенное мной в ноябре-декабре 2006 года показало, что говорить на языке айну могут около двух процентов, от общего числа айну (около 30 тысяч), т.е. примерно шестьсот человек.
При этом, важно отметить, что сфера употребления языка айну почти исключительно ограничивается так называемыми этнографическими мероприятиями, традиционной культурой и ритуальными действами, язык айну не используется в сфере образования, на нем не издают книги, нет радио и телепередач на айну, язык не используется ни в официальной сфере, ни в бытовой, нет ни одной матери, колторая бы говорила со свои ребенком по-айнски.
Хотя в 1997 году и был принят закон о сохранении и поддержании языка и культуры айну, хотя и существует множество центров, фондов, обществ по изучению языка айну, но все это лишь полумеры, потому что сохранить язык, и не только айнский, но и любой другой, может только автономия. Однако, дело в том, что сами айну в большинстве своем очень мало заинтересованы в поддержании и развитии своего языка и культуры и вполне довольны своим настоящим положением. Сами айну зачастую не рассматривают свой язык как значимый маркер принадлежности к айнской народности.
Вся культура айну поставлена на службу туризму и, по сути дела, представляет собой разновидность театра. Японцы и сами айну культивируют экзотику на потребу туристам. Наиболее яркий пример – бренд: айну и медведи: на Хоккайдо почти в каждой сувенирной лавке можно встретить маленькие фигурки медвежат, вырезанные из дерева. Вопреки расхожему мнению у айну существовало табу на изображение медведя, а вышеупомянутое ремесло было, по свидетельству Эмико Онуки-Тирни, привезено японцами из Швейцарии в 1920-е годы и только потом внедрено среди айну.
Два процента говорящих – это гибель не только языка, но и гибель культуры.
Что такое культура в наше время? Что означает само понятие «культура»? Что мы имеем ввиду, когда мы произносим слово «культура»?
В настоящее время, когда глобализация нарастает, когда антропологические различия между культурами стираются, когда почти все культуры используют одни и те же технологии, что может служить основой для идентификации личности как представителя какой-то конкретной этнической группы? Что может служить основой для определения культурной традиции?
В ситуации с айну, мы не должны смотреть на антропологические типы, т.к. после смешанных браков между айну и японцами, имевших место на протяжении веков, айну практически утратили свой изначальный дзёмонский антропологический тип. Мы не должны смотреть не тех, кто показывает так называемые «традиционные айнские обряды» или носит айнскую одежду: большинство из «традиционных айнских обрядов» на самом деле были изобретены японцами для привлечения туристов.
Если мы хорошенько задумаемся что такое культура, то мы поймем, что культура – это не предметы и не одежда. Культура – это, прежде всего, образ мышления, стиль поведения. А поскольку образ мышления и стиль поведения наилучшим образом находят отражение в языке, то язык и является основой любой культуры.
Согласно Уорфу, если люди используют какой-то определенный язык, то через язык они усваивают определенный образ мышления, определенное видение мира. Язык является ключом и первоосновой любой культурной традиции.
В связи с этим, в случае с айну, мы полагаем, что можно утверждать следующее: на самом деле те, кто идентифицирует себя с айну, носит айнскую одежду, но не умеет говорить на языке айну, не должны рассматриваться как айну.
Таким образом, айну – это те, кто идентифицирует себя как айну, и может говорить на языке айну. Поэтому мы полагаем, что реальная численность айну равна количеству носителей айнского языка.

Все попытки сохранить "традиционную айнскую культуру", такие как создание музеев, организация фестивалей, фонды или даже проект Iwor - проект организации особой резервации, где айну могли бы якобы жить по "своей традиционной культуре": жили бы вместе со зверями на лоне природы, а японцы бы их изучали - все это всего лишь разновидность театра.
Современные айну являются частью японского социума: они привыкли пользоваться автоматами по продаже кофе, покупать еду в комбини, петь караокэ и играть в патинко. Кроме того, современные айну подчас знают о своей культуре еще меньше чем японцы. Наконец, в современной Японии совершенно невозможно вести традиционный образ жизни, потому что просто-напросто нет уже таких пространств нетронутой природы. Да и, вообще, в современном мире на самом деле нет ни одной традиционной культуры, все более-менее живые аборигенные культуры активно усваивают достижения запада и развивают свои языки так, чтобы они могли описать любое явление современной действительности.
А если ограничить область функционирования айнского языка только как языка традиционной культуры, то это всего лишь театр, а вовсе не нормальное функционирование языка. Это вовсе не сохранение, а гибель и языка и культуры.
Таким образом, когда мы имеем дело с так называемыми endangered languages / погибающими языками в современном мире и хотим как-то оценить их дальнейшие перспективы, возможности восстановления и пр., то нужно, на наш взгляд, уделять внимание следующим параметрам:
1) какой процент людей, называющих себя людьми Х могут производить спонтанные высказывания на языке Х;
2) как люди народности Х воспринимают язык Х, насколько язык Х является значимым маркером при определении этничности;
3) насколько хорошо на языке Х можно описать явления современной цивилизации.
Из всего вышесказанного мы видим, что процент говорящих на языке крайне невысок, айнский язык не является языком высокого статуса, и сами айну не рассматривают умение говорить на языке айну в качестве значимого маркера этнической принадлежности, и, наконец, важно отметить, что язык айну старательно оберегают от того, чтобы на нем можно было бы выразить современные реалии.
Поэтому приходится констатировать, что в современных условиях возрождение языка и культуры айну почти что невозможно.
Если бы айну были как баски, то им следовало бы отказаться от «традиционной культуры» и заняться экономической борьбой:
заняться крупным бизнесом, организовывать айнские этнические корпорации, постепенно скупать земли на Хоккайдо, развивать промышленность, развивать технологии, а полученные деньги вкладывать в развитие языка айну, и только тогда, на наш взгляд, обретя определенный вес, они могли бы уже будет ставить вопрос об автономии и каком-то более-менее приемлемом статусе айнского языка, и это как раз и будет нормальным существованием культуры и функционированием языка.
К сожалению, сами айну не могут понять этого, и не могут что-либо предпринять. Уже много лет они слишком подавлены, чтобы предпринимать что-то серьезное. Они не могут действовать. Они подобны медведю, который сидит в клетке и ждет конфет. Медведь, который забыл, кто он на самом деле, что он может легко сломать клетку и уничтожить тех, кто его туда посадил. Вся современная айнская культура подобна медведю в клетке.

«Кто вложил мудрость в сердце,

или кто дал смысл разуму?»

(Иов.38.36)