Ю. К. ПЛЕТНИКОВ Против старого и нового догматизма

Ход дискуссии убедительно доказывает, какие огромные изменения произошли в нашем сознании за последние пять лет. Перестройка в буквальном смысле раскрепостила мысль. В своих суждениях и оценках мы стали свободными. Но осознаем ли мы параметры этой свободы?

К сожалению, нет. Слишком крепко сидит еще в нас дух догматического мышления. Поэтому с величайшей легкостью одни стереотипы догматизма заменяются сейчас другими. Марксизм, который совсем недавно представлялся в нашей пропаганде в виде истины в последней инстанции, столь же просто преподносится теперь радикальными публицистами как утопия и мифотворчество. Далеки от поисков истины и "критики" марксизма, подменяющие научный анализ, достоинство и честь банальными суждениями о личной "ущербности" К. Маркса, Ф. Энгельса, В. И. Ленина, их доктринальной ответственности за сталинщину и вообще все смертные грехи современной эпохи, включая полпотовский геноцид. Безусловно, марксизм не может и не должен находиться вне критики. Но критика - не самоцель. Важно различать непреходящие научные ценности марксизма и политические и идеологические установки, соответствующие конкретным историческим реалиям. В любом случае критика, используя слова В. И. Ленина, должна быть "не голым", "не зряшным" отрицанием, а отрицанием как моментом связи, моментом развития с удержанием положительного.

Таким удержанием положительного - итогом развития всей европейской культуры, начиная с античной эпохи, выступает в марксизме прежде всего диалектико-материалистический метод. По словам Ф. Энгельса, "все миропонимание... Маркса - это не доктрина, а метод. Оно дает не готовые формы, а отправные пункты для дальнейшего исследования и метод для этого исследования" '. Поэтому и представления о будущем обществе не могут быть завершенной картиной. Они должны постоянно соотноситься с историческими фактами и процессами развития и вне этого соотнесения, вне научной критики, поисков и исследований теряют свой теоретический и практический смысл.

Отсюда и границы прогностической функции марксистской теории. В исторических условиях середины прошлого века К. Маркс, например, даже при самом обостренном внимании к таким новым явлениям капиталистической экономики, как зарождение акционерных обществ и акционерного капитала, не предвидел и не мог предвидеть специфические черты современного капитализма, возможности социализации капитала (перераспределение на основе демократических институтов государственной власти прибылей частных предпринимателей и монополий, учитывающее определенные интересы трудящихся слоев населения) как прямого результата классовой борьбы и противоборства социализма и капитализма на международной арене.

Конечно, с вершины рубежа нового тысячелетия в теоретических разработках К. Маркса можно найти и потерявшие связь с жизнью устаревшие положения и пропущенные страницы - теоретические вопросы, оставленные в свое время без ответа. К. Маркс не предвидел, хотя должен был бы предвидеть не только положительные, но и отрицательные последствия передачи основных средств производства в руки пролетарского государства. Полемика с М. А. Бакуниным, особенно конспектирование его книги "Государственность и анархия", давали достаточные основания для критической оценки перспектив государственного социализма, возможностей его эволюции в тоталитарную систему отчуждения человека труда от собственности, власти, культуры. К. Маркс не предвидел, но должен был предвидеть на опыте якобинской диктатуры возможности перерождения государства диктатуры пролетариата в режим личной власти, террор по отношению к самому рабочему классу, его коммунистическому авангарду.

Но правомерны ли эти или другие подобные претензии?

Несмотря на свою гениальность, К. Маркс был человеком, сыном своей эпохи с ее борьбой классов, политическими потрясениями, войнами, революциями, интригами друзей и клеветой врагов. К. Маркс жил в координатах тогдашнего времени и отвечал на вопросы, поставленные им. Поэтому неправомерны завышенные, экстраполированные на современность ожидания от теоретического наследия К. Маркса.

Но вдвойне неправомерны полуправда и домыслы. Нельзя, например, согласиться с тем, что вытекающее из теоретической концепции К. Маркса деление человеческой истории на предысторию и подлинную историю - это якобы попытка начать отсчет исторического времени с самого себя. В действительности речь идет у К. Маркса о коренном переломе в естественноисторическом процессе развития человеческого общества, связанном с исторической необходимостью утверждения нового отношения людей к природе и нового отношения между людьми. Объяснять этот перелом чьей-либо "злой волей" по меньшей мере наивно.

Приведенные основания марксистской периодизации исторического процесса далеко не единственные, и о них нельзя забывать, отвечая на вопрос - умер ли марксизм?

К. Маркс - родоначальник формационного и цивилизационного анализа человеческой истории. Наряду с широко известным формационным членением исторического процесса он выделял также по другим, более широким основаниям характеристики истории как первичной формации и вторичной формации. Принципиальный интерес представляют сейчас и теоретические соображения К. Маркса о трехчленной периодизации исторического процесса: отношениях личной зависимости, вещной зависимости и свободной индивидуальности, основанной на универсальном развитии человека '.

Отмеченное деление человеческой истории на три этапа получает в наше время все большее признание мирового философского сообщества. Своеобразной технологической интерпретацией рассматриваемой проблемы является, в частности, широко распространенная на Западе трактовка человеческой истории как доиндустриального (аграрного), индустриального и постиндустриального (информационного, информационно-экологического и т. п.) общества. Причем в любом случае (и в этом связь с идеей Маркса об общественных отношениях, основанных на универсальном развитии человека) концепции постиндустриального общества характеризуются обостренным вниманием к проблеме человеческой индивидуальности, развития ее творческого потенциала. Хотят этого противники марксизма или нет, но коммунистический идеал - свободное развитие каждого как условие свободного развития всех - обретает в данном контексте черты общечеловеческой ценности.

По самой своей сути марксистская теория критична и революционна, ибо для диалектики нет ничего раз и навсегда данного и святого. Но это вовсе не означает, что весь поток современной критики марксизма обладает достоинством действительного. Остановимся на трех проблемах теории К. Маркса, критические замечания вокруг которых чаще других актуализируются нашей прессой.

1. К. Маркса упрекают в том, что он отрицал необходимость товарно-денежных отношений при социализме.

Действительно, в первом томе "Капитала" (1867) К. Маркс писал, что товарное производство несовместимо с новым обществом. Но что понимал К. Маркс под новым обществом? Социализм? Не совсем так. Есть основания говорить о собственно коммунистических отношениях, то есть

о завершенных формах нового общества. Кстати сказать, понятие социализма в современном смысле утвердилось сравнительно недавно. Оно появилось в России уже после Октябрьской революции. Во избежание путаницы этот факт также надо иметь в виду, ибо Ф. Энгельс, например, использовал понятие социализма в "Анти-Дюринге" как синоним понятия коммунизма, коммунистической общественно-экономической формации.

Впервые вопрос о выделении двух фаз коммунистической формации был поставлен К. Марксом в "Критике Готской программы" (1875). Доказательство необходимости на первой фазе коммунистической формации, то есть при социализме, распределения по труду привело К. Маркса к выводу об обязательном наличии эквивалентного обмена. Каждый работник, считал он, получает от общества за определенным вычетом в общественные фонды ровно столько, сколько сам дает ему, труд в одной форме обменивается на равное количество труда в другой форме. К этому было сделано и весьма существенное добавление: в отличие от простых рыночных отношений эквивалентный обмен должен реализоваться не в среднем, то есть стихийном, а в каждом отдельном случае.

В тексте рассматриваемой работы К. Маркс заменяет слово "деньги" словом "квитанции". Однако, если вещи называть своими именами, речь шла все же о тех функциях, которые выполняют деньги.

Обоснование необходимости эквивалентного обмена при социализме заставляет К. Маркса внести определенные коррективы в его понимание исторических рамок категорий товарного производства. В третьем томе "Капитала" он пишет: "... по уничтожении капиталистического способа производства, но при сохранении общественного производства определение стоимости остается господствующим в том смысле, что регулирование рабочего времени и распределение общественного труда между различными группами производства, наконец, охватывающая все это бухгалтерия становится важнее, чем когда бы то ни было" '.

Высказанная К. Марксом идея товарно-денежных отношений при социализме, включающая в себя и догадку о наличии регулируемого рынка (эквивалентный обмен в каждом отдельном случае), не получила дальнейшего развития. Практика того времени не выдвигала подобной задачи. К сожалению, рассматриваемая идея ускользнула из поля зрения друзей и учеников К. Маркса. В. И. Ленин приходит к идее товарно-денежных отношений при социализме лишь в 1921 году, когда со всей остротой встал вопрос о новой экономической политике.

2. Считают, что К. Маркс не определил своего отношения к крестьянству.

Действительно, взгляды К. Маркса по аграрному вопросу не лишены противоречия. Как соединить "руки мелкого, живущего своим трудом крестьянина" и контроль "ассоциированных производителей"? ' Так формулировал К. Маркс суть этого противоречия. Но каковы конкретные пути решения этой задачи? К. Маркс не ответил, да и не мог в свое время ответить на поставленный вопрос. Такого выверенного жизнью ответа нет и сейчас. Поэтому здесь незачем искать вину К. Маркса. Напротив, К. Маркс (и в этом его величайшая заслуга) смог найти выдержавшее проверку временем направление научного поиска и практического действия. Для того чтобы пролетариат, писал он, "имел хоть какие-нибудь шансы на победу, он должен быть в состоянии... сделать для крестьян непосредственно по меньшей мере столько же, сколько французская буржуазия во время своей революции сделала для тогдашнего французского крестьянина" ^ 3. К. Маркса обвиняют в преувеличении роли насилия как средства решения общественных задач.

Обратимся прежде всего к широко цитируемым словам К. Маркса: насилие является повивальной бабкой всякого старого общества, когда оно беременно новым. Задумаемся, в каком контексте стоят приведенные слова. Они являются обобщением процесса так называемого первоначального накопления капитала, точнее, колониальной политики и колониальных войн, ускоривших превращение феодального способа производства в капиталистический. Можно ли ставить под сомнение ту роль, которую играло здесь насилие? Речь ведь идет о хорошо известных исторических фактах. Что же касается классовой борьбы пролетариата, то К. Маркс вовсе не придавал в этой связи революционному насилию всеохватывающего, абсолютного значения. Достаточно вспомнить хотя бы его предупреждение: "Восстание было бы безумием там, где мирная агитация привела бы к цели более быстрым и верным путем" \ Есть и другой аспект данной проблемы. Нельзя забывать многообразие форм самого насилия. Оно может, например, выступать и в форме вооруженного подавления сопротивления, и в форме принуждения.

Нет необходимости специально обсуждать вопрос о том, что в современных условиях война перестала быть средством решения политических задач. Отсюда и вполне обоснованное требование утверждения в отношениях между государствами системы ненасильственного мира. Но применимы ли эти требования к внутренним отношениям государства? По всей видимости, нет. Самая совершенная форма демократии предполагает подчинение меньшинства большинству, то есть определенное принуждение применительно к этому меньшинству. Отсюда, в частности, возникает такая проблема, как защита прав меньшинства. Можно, видимо, утверждать, что общественная жизнь вообще невозможна без принуждения как формы насилия. Поэтому представляется весьма спорной постановка вопроса о так называемой ненасильственной этике. Расширительная трактовка принципов этой этики может превратиться и превращается в одну из форм современной утопии.

Подведем итог. Есть основания согласиться с парафразой: "Марксизм умер, да здравствует марксизм!" Если же говорить серьезно, то речь должна идти не о смерти марксизма, а в первую очередь о его самоочищении от всех извращений и вульгаризаций. Наше время - это время возрождения марксизма как живого, творчески развивающегося учения.

Современное состояние марксизма не предсмертные судороги, а родовые схватки.

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 17. С. 635.