Инсценирование. Из хроники суда

Чтец. Из судебного иска и стенограммы суда Екатерины Никитичны Платициной, матери погибшего майора Александра Платицина: «В монологе, напечатанном в газете и книге, искажен мой рассказ о сыне... Статья оскорбляет и унижает мои честь и достоинство... Я люблю то государство, в котором мы жили, СССР, потому что за него погиб мой сын. А вас ненавижу! Мне не нужна ваша страшная правда. Она нам не нужна...»
Чтец. Из судебного иска и выступления Инны Сергеевны Головневой, матери погибшего старшего лейтенанта Юрия Головнева: «Я ей верила, я ждала книгу. Я ждала правду, за что убили моего сына. Она... не напечатала правду моего сына. Другой правды быть не может, правда у тех, кто там был... Алексиевич хочет доказать, что я — мать-убийца. И мой сын тоже убивал. Что выходит? Я его туда послала? И дала ему в руки оружие? Мы, матери, виноваты, что там была война? Что там убивали, грабили, курили наркотики? И эта книга опубликована за границей. В Германии, во Франции. По какому праву Алексиевич торгует нашими погибшими сыновьями? Добывает себе славу и доллары? Пусть признает, что это вымысел, клевета...»
Чтец. Из выступления на суде Светланы Алексиевич: «Я до конца не верила, что этот суд состоится... И я бы не пришла в этот суд, если бы здесь не сидели матери, хотя я знаю, что не они со мной судятся, а судится со мной бывший режим... Мы — те же. Из соцлагеря. С прежним лагерным мышлением... Но я пришла поговорить с матерями. У меня все тот же вопрос, что и в моей книге: кто же мы? Почему с нами можно делать все, что угодно?.. Почему мы сейчас сидим в суде друг против друга? Что же произошло за это время? За это время исчезла с карты мира, из истории страна, коммунистическая империя... Все хотят забыть Афганистан. Забыть этих матерей, забыть калек. Забвение — тоже форма лжи. Матери остались один на один с могилами своих мальчиков. У них даже нет утешения, что смерть их детей не бессмысленна... Я преклоняюсь перед матерями. Преклоняюсь за то, что, когда Родина бросила в бесчестье имена их сыновей, они стали их защитниками. Сегодня только матери защищают погибших мальчиков. Другой вопрос — от кого они их защищают?..
Я хочу сказать матерям: не мальчиков своих вы здесь защищаете. Вы защищаете страшную идею... Вне законов литературы, вне законов жанра творится примитивная политическая расправа, низведенная... на бытовой... коммунальный уровень...»
После второго отказа в литературной экспертизе Светлана Алексиевич покинула зал заседания. При этом она сказала: «Как человек, я прошу прощения за то, что причинила боль, за этот несовершенный мир... Но как писатель, я не могу, не имею права просить прощения за книгу, за правду!»
Учитель. Затем было широкое обсуждение, назывались правые и виноватые...
Чтец. «В нашем театре уже два года идет спектакль по повести С. Алексиевич „Цинковые мальчики“. Я хочу сказать, что зрительный зал всегда заполнен, а после окончания спектакля люди встают и молчат и долго не расходятся. Поэтому, когда мы узнали, что против С. Алексиевич затеяли судебный процесс, все были поражены: сколько же зла и лжи посеяно в человеческих душах... В нашем театре — это любимый спектакль, потому что он не столько о войне, сколько о том, кто мы, какие... Спасибо за правду, которую мы не знали. Пусть нас простят погибшие мальчики...» (Цыганова).
Чтец. «Уважая личное мужество солдат и офицеров, посланных брежневским руководством КПСС сражаться в чужую, до этого дружественную, страну, искренне разделяя скорбь матерей, чьи сыновья погибли в афганских горах, писательница вместе с тем бескомпромиссно разоблачает все попытки героизировать позорную афганскую войну, попытки романтизировать ее, развенчивает лживую патетику и трескучий пафос... Это пришлось не по душе тем, кто хотел бы поставить знак равенства между участием в Великой Отечественной войне и в несправедливой... афганской. Эти люди не вступают в полемику с писательницей... не показывают своего лица. Руками других, все еще заблуждающихся... они возбуждают... судебное дело...
[Светлана Алексиевич] не изображала их романтическими героями, но лишь потому, что твердо следовала толстовскому завету: „Герой... которого я люблю всеми силами души... был, есть и будет — правда“. Так можно ли оскорбляться за правду? Можно ли ее судить?» (Писатели — участники Великой Отечественной войны Микола Аврамчик, Янка Брыль, Василь Быков...)
Чтец. «В декабре 1979-го сыновья ветеранов Отечественной и ученики (мой, в частности, Боря Громов, впоследствии главнокомандующий 40-й армией, которого я учил тактике в военном училище) вторглись в Афганистан... в той грязной войне ни за что наши солдаты погубили более миллиона афганцев и потеряли свыше пятнадцати тысяч своих... Убийство не может быть оправданным никаким „интернациональным долгом“... Безмерно жалко их матерей, осиротевших детей... Сами же они получили не награды за кровь безвинных афганцев — цинковые гробы... Писательница в своей книге отделяет их от пославших убивать, она испытывает к ним жалость... Не понимаю, за что хотят ее судить? За правду?» (Григорий Бранловский, инвалид Великой Отечественной войны.)

Можно ли судить книгу?

Горбачев Тарас. Книга вызвала такую реакцию, потому что в ней «приземлены» поступки наших солдат, действия нашего правительства, цели нашей страны. Солдаты, рисковавшие жизнями, были преданы государством, а книга «вскрыла» эту правду. Смириться с этим было нельзя, значит — суд. Судить книгу нельзя, тем более книгу, несущую правду, судить нельзя.
Османова Екатерина. Я уважаю Светлану Алексиевич за то, что она поведала правду об афганской войне, и все же нужно понять и тех, кто судился с писательницей. Ведь каждый мог оказаться на месте тех матерей и отцов, кто потерял своих детей. Эти люди устали, они не хотят знать, за что же воевали их дети. Их ум уже просто не в состоянии принять новую, горькую правду той войны. Я действительно не могу сказать, была ли права Алексиевич, можно ли судить книгу. Не знаю.
Иванова Анна. Книга Алексиевич — необыкновенная книга, необычна ее судьба. Никогда я до этого не слышала, чтобы судили книгу. Ведь книга не человек. Разве ее можно судить? Даже если бы осудили, стало ли кому-нибудь от этого легче? Кого-нибудь бы это спасло? Сама С. А. Алексиевич ответила на вопрос, почему судили ее книгу: «Это такая страшная правда...» Позвольте мне согласиться с ее мнением.
Синев Евгений. Люди, которые были в Афганистане, не хотят того, чтобы их соотечественники знали всю правду, потому что она ужасна; они охраняют нас от нее — это и есть причина суда над книгой С. Алексиевич.
Канонич Анастасия. Матерей, подавших в суд на книгу, можно понять. Они пережили великое горе. Но только обратились они не по адресу. Не писатель виноват, да и вообще сейчас уже слишком поздно искать виноватых.
Сысоев Денис. Книгу не стоит судить. Осуждая книгу, каждый человек пытается оправдаться перед собой.

Так какие же «правды» столкнулись в непримиримом поединке-суде над писателем и его книгой?

«...Матери всегда правы в любви к сыновьям; писатели правы, когда говорят правду; солдаты правы, когда живые защищают мертвых. Вот что столкнулось на самом деле на этом гражданском процессе. Режиссеров и дирижеров, политиков и маршалов... в зале суда нет. Здесь одни пострадавшие стороны: любовь... правда... честь...» (Павел Шетько, участник афганской войны.)
«...Говоря о наших военнослужащих, которых при молчаливом согласии народа... направляли в пекло выполнять воинский долг, надо быть корректным. Клеймить стоит тех, кто принимал решения, кто, имея вес в обществе, молчал...» (Н. Чергинец, генерал-майор милиции, бывший военный советник в Афганистане.)
«...Нравственные перемены в жизни общества связаны прежде всего с формированием самосознания, основанного на принципе „мир без насилия“. Те, кто хочет суда над Светланой Алексиевич, толкают общество во враждебность, в хаос самоистребления...» (Члены Российского общества мира.)
«Пользуясь царящей в обществе моральной невнятицей (Афган — грязная война, но ее участники — герои-интернационалисты)... матерей используют — вовсю эксплуатируя их праведный гнев, их святую печаль...» ²
...Скорбь остается скорбью, а вот прозрение, наступит ли оно и когда? На суде в качестве защитника писательницы присутствовал отец Василий Радомысльский, обратившийся к матерям: «Молитесь за себя и за детей своих. Нет покаяния, нет утешения... Вы были слепы. А когда открыли глаза свои, то увидели только труп своего сына. Кайтесь...»
Реплики матерей в ответ: «Что нам до афганских матерей... Мы своих детей потеряли...»
«Кровь афганской войны на многое открыла глаза ныне живущим. Дорогой ценой. Прозреть бы раньше... Кровью отмыты глаза наши...
Мы знаем официальную статистику наших потерь. А вот официальные данные о них, об афганцах: полтора миллиона погибших, пять миллионов беженцев, бросивших свою страну...»
Из выступления Светланы Алексиевич. «Если бы здесь речь шла о чести и достоинстве, то мы встали бы и молчали перед памятью почти двух миллионов погибших афганцев... погибших там, на своей земле...»
Учитель. Возвращаясь к вопросу, постигать правду или отречься от нее, давайте уточним:

Чем опасно, какими последствиями чревато это отречение?

Учитель. Если не постигать правду, это чревато весьма гибельными последствиями:
а) одни участники войны, вернувшиеся в мирную жизнь, могут психологически навсегда остаться один на один с ней, стать «невозвращенцами», а это алкоголь, наркотики, психиатрические клиники...
б) другие из воевавших поведут себя иначе... Об этом было уже сказано (предсказано!) в умной и честной книге Эриха Марии Ремарка «Черный обелиск»: «Странная перемена... продолжается. Война, которую все солдаты в 1918 году ненавидели, для тех, кто благополучно уцелел, постепенно превратилась в величайшее событие их жизни... помимо их воли и почти без их участия, она выглядит совсем иначе, она подкрашена и подменена.
Массовое убийство представало как приключение, из которого удалось выйти невредимым...»
в) «Все хотят забыть Афганистан. Забыть этих матерей, забыть калек... Забвение — это тоже форма лжи» (С. Алексиевич).
Чтец. «Как будто я сплю и вижу большое море людей. Все возле нашего дома. Я оглядываюсь, мне тесно, но почему-то не могу встать. Тут до меня доходит, что я лежу в гробу, гроб деревянный... Открывают ворота, все выходят на дорогу, и меня выносят на дорогу... Что случилось? Почему я в гробу? Вдруг процессия остановилась, я услышал, как кто-то сказал: „Дайте молоток“... Я услышал, как хлопнула крышка, застучал молоток, один гвоздь попал мне в палец. Я начал бить головой в крышку, ногами. Раз — и крышка сорвалась, упала. Люди смотрят — я поднимаюсь, поднялся до пояса. Мне хочется закричать: больно, зачем вы меня заколачиваете гвоздями, мне там нечем дышать. Они плачут, но мне ничего не говорят. Все как немые. И я не знаю, как мне говорить с ними так, чтобы они услышали... Тогда я лег назад в гроб. Лежу и думаю: они хотят, чтобы я умер, может, я действительно умер и надо молчать. Кто-то опять говорит: „Дайте мне молоток...“ (Тарас Кецмур, «афганец»).

Если мы выберем постижение правды, а она страшна, то как с ней справиться?

Горбачев Тарас. Отречение от правды, афганской правды, опасно предательством тех людей, которые сражались... Тех, кто с нами, тех, кого с нами нет. Мы должны выбрать правду. Обязаны. С любой правдой можно справиться. Только об этом не нужно молчать. С любой правдой можно справиться только вместе.
Иванова Анна. Я думаю, отречение от правды — это очень страшно. Ведь ложь, как известно, никогда не приводит ни к чему хорошему... По-моему, люди смогут справиться с правдой, осознать ее, переболеть. Пусть это будет непросто, но мы должны стремиться к справедливости, а без правды ее невозможно достичь.
Синев Евгений. Отречение от правды опасно повторением того, что уже было...
Канонич Анастасия. Отречение от правды, на мой взгляд, просто не может быть приемлемо в нынешнее время. Неужели мы настолько привыкли ее не знать, что уже не можем трезво смотреть на вещи?
Никишин Роман. Знать правду мы обязаны, обязаны себя и других уберечь... Уроки книги С. Алексиевич следующие: война не бывает романтичной, без убийства, без жертв... Книга говорит о том, что нельзя принимать необдуманные решения, а если все же совершена ошибка, то нужно попытаться исправить ее...
Зайцев Станислав. Если не стремиться узнать правду, бежать от нее, то неправда поглотит нас. И те, кто придумывает для нас неправду, сделают нас просто марионетками. Познание правды всегда тяжело, но это необходимо хотя бы для того, чтобы не потерять свое человеческое лицо. Любую правду, даже такую страшную, как правда о войне в Афганистане, просто необходимо знать, как бы тяжело это ни было.
Учитель. «...Давайте все-таки наберемся мужества узнать о себе правду. Невыносимо. Нестерпимо. Знаю...
...Два пути: познание истины или спасение от истины... У нас было много богов... Сделаем же богом Истину. И будем отвечать перед ней каждый за свое, а не как нас учили — всем классом, всем курсом, всем коллективом... Всем народом... Будем милосердны к тем, кто заплатил за прозрение больше нас...» (С. Алексиевич).
Чтец. «...Нас к серьезному делу не подпускают... Я был в растерянности, пока мне один умный человек не объяснил: „А что вы умеете? Только стрелять?“ Тогда я задумался... Сказал себе: будь проклят мой автомат...»
Чтец. «...„Афганцы“... сами боятся своей правды об афганской войне... Мы должны пройти через переосмысление нашей роли в войне как орудия убийства, и если есть в чем каяться, то покаяние должно прийти к каждому человеку...»
Чтец. «...Нам сейчас не о памятниках „афганцам“ надо спорить... а о покаянии думать. Нам всем надо покаяться за мальчиков, что обманутыми погибли в этой бессмысленной войне, покаяться за их матерей, тоже обманутых властью, покаяться за тех, кто вернулся с покалеченными душами и телами. Покаяться надо перед народом Афганистана, его детьми, матерями, стариками — за то, что столько горя принесли их земле...» (А. Масюта, мать двоих сыновей, жена бывшего воина-интернационалиста, дочь ветерана Великой Отечественной войны).
Учитель. «Нам всем надо покаяться за мальчиков...»
Сразу же после публикации отрывков из книги «Цинковые мальчики» на автора обрушился шквал мнений, оценок, вопросов... Писали, звонили, приходили.
«Невозможно читать... Хочется плакать, кричать... Может, только сейчас понял, что это была за война... Бедные мальчики, как мы перед ними виноваты!.. Каждого бы обнял, у каждого попросил прощения...» (Из письма).

Каковы уроки книги?

Зайцев Станислав. В этом году мне и многим моим одноклассникам исполнилось по шестнадцать лет. Мы ходили в военкомат, где нас тестировали, после чего распределили в различные рода войск. Меня определили в военно-морской флот. Зачем я об этом рассказываю? Наверное, затем, что я сейчас часто думаю о войне, примеряю на себя, так как в наше время война не память, не рассказы участников Великой Отечественной войны, а «груз двести», ежедневно прибывающий в различные уголки нашей страны; сироты, растущие рядом со мной...
Синев Евгений. Лучше было бы, если бы мы не читали таких произведений, как книга С. Алексиевич. Не потому, что это плохая книга, а потому, что она о смерти, о крови, о гибели молодых людей, которые могли бы жить, любить и растить детей...
Соловьева Юлия. Война не спросит тебя о том, сколько тебе лет, сколько детей дожидается тебя дома. Она просто заберет тебя с собой, жестокая, алчная... На войне для мальчишек границы нравственности очерчены военным приказом. Стрелять — значит стрелять. Сколько стоит война? Убито и ранено в Афгане пятнадцать тысяч... Погибших в Великой Отечественной еще сегодня считаем и хороним. Ах, мальчишки, мальчишки, за что эта плата?
Жолейкис Ольга. Мое знакомство с творчеством С. Алексиевич произошло случайно. Учитель литературы предложила сделать сообщение по книге С. Алексиевич «У войны не женское лицо». Я согласилась. Затем была прочитана книга «Цинковые мальчики». Алексиевич ничего не приукрашивает, поэтому читать довольно трудно. Лично я так и не смогла читать, не останавливаясь. Обязательно к горлу подступал ком, глаза застилали слезы.
Война всегда трагедия. И наука ненависти, и школа гуманизма. Нужно помнить об этом. Этому учит книга С. Алексиевич. Нужно изъять из словесного обращения, из человеческого общения само слово, саму мысль о войне. И этому тоже учит эта книга.

Михаил

ВЕЛЛЕР

Т. Ю. Угроватова

Роман М. Веллера
«Приключения майора
Звягина» (1991)

Цель урока: познакомить учеников с биографией и произведением современного писателя.
Информация для учителя. Для обязательного прочтения предлагаются следующие главы из романа: «Что такое не везет и как с ним бороться», «Некрасивая», «Любит — не любит».
Ученики получают предварительные домашние задания.
Индивидуальное задание 1: рассказ о жизни и творчестве М. Веллера (по материалам, найденным в Интернете). На доске — таблица для выполнения задания на уроке (см. ниже).
Индивидуальное задание 2: сообщение о жанре романа.
Групповое задание. Подготовить выразительное чтение отрывка из романа «Приключения майора Звягина», из главы «Еще не эпилог. „Вечные вопросы“» от слов «Что такое счастье?» до слов «Нервная система, стремясь к свежести и остроте чувств, всегда переходит от положительных ощущений к отрицательным и обратно».

Ход урока

Первая учебная ситуация

Знакомство с писателем

Учитель. Сегодня мы познакомимся с творчеством Михаила Веллера. Прослушайте индивидуальное сообщение и заполните таблицу, представленную на доске (см. ее на с. 132).