Философия Ф. Джеймисона

По Ф. Джеймисону такие понятия как тревога и отчуждение не уместны бо­лее в мире постмодернизма Это изменение в динамике культурной па­то­ло­гии может «быть охарактеризовано как сдвиг, в результате которого от­чуж­де­ние субъекта замещается его распадением. Эти термины неизбежно на­по­ми­на­ют об одной из наиболее модных в современной гуманитаристике тем — «смер­ти» субъекта — конце автономной буржуазной монады, или эго, или индивидуума и сопутствующего акцента» на децентрации, в виде; ли не­ко­то­ро­го нового нравственного идеала или же эмпирического описания, этого ра­нее центрированного субъекта или души. Из двух возможных версии этой кон­цеп­ции:

· исторической, полагающей, что ранее существовавший цент­ри­ро­ван­ный субъект периода классического капитализма и атомарной семьи сегодня в условиях общества управленческой бюрократии распался;

· более радикальной постструктуралистской (постмодернистской) по­зи­ции, для которой такой субъект никогда и не существовал, но пред­став­лял собою нечто вроде идеологического миража, — Джеймисон явно склоняется к первой. Последняя должна в любом случае принять во внимание что-то вроде «реальности внешнего проявления». Не­об­хо­ди­мо подчеркнуть ту степень, в которой модернистское понятие сти­ля и сопутствующие общественные идеалы художественного или политического авангарда сохраняются или рушатся вместе с этим ста­рым понятием (или опытом) так называемого центрированного субъ­ек­та.

Конец буржуазного эго или монады, несет с собой также и конец пси­хо­па­то­ло­гий этого эго — то, что Джеймисон называл угасанием аффекта. Но это означает — конец стиля, например, в смысле уникального и личного, конец отличительного индивидуального (символизируемого возникающим гос­под­ст­вом механической репродукции). Что касается выражения чувств или эмо­ций, освобождение в современном обществе от прежнего отсутствия цен­нос­тей, свойственного центрированному субъекту, означает также не просто ос­во­бож­де­ние от тревоги, но освобождение «и от всякого другого рода чувства, поскольку в настоящем не существует более Я, чтобы чувствовать Это не зна­чит, что культурная продукция эпохи постмодернизма полностью лишена чувств, скорее эти чувства — что, по Ж.-Ф. Лиотару, может быть лучше и точ­нее названо «интенсивностями» — сейчас текучи и имперсоналъны и имеют тенденцию к подчинению особому виду эйфории, к существу которой мы на­ме­ре­ны вернутся позднее.