Культурологическая концепция О. Шпенглера

Освальд Шпенглер (1880–1936) – немецкий философ и культуролог, автор знакового труда "Закат Европы" (1918), оказавшего мощнейшее влияние на развитие научной мысли XX века. Его теория строится на идее сопоставления и противопоставления культуры и цивилизации. В свете данного подхода мыслитель изучает историю культуры и прогнозирует ее дальнейшее развитие.

Культура в понимании Шпенглера – это сложившийся в веках исторический феномен, историко-культурная целостность, в основе которой лежит религия. Цивилизация – это последняя, неизбежная фаза всякой культуры. В "Закате Европы" Шпенглер пишет: "Под этим углом зрения падение западного мира представляет собой ни более, ни менее как проблему цивилизации, логического следствия, завершения и исхода культуры. У каждой культуры есть своя собственная цивилизация, это <…> неизбежная судьба культуры. Цивилизация – это те самые крайние и искусственные состояния, осуществить которые способен высший вид людей. Они – завершение, они следуют как смерть за жизнью, как неподвижность за развитием, они – неизбежный конец" [12]. Исходя из такой посылки, легче понять историческую миссию римлян – варваров, "стоящих между эллинской культурой и пустотой", следующих за расцветом, олицетворяющих интеллект и цивилизацию в противовес греческой душе и культуре.

Шпенглер подчеркивает, что культура национальна, а цивилизация – интернациональна, культура – органична, а цивилизация – механистична. Культура основана на неравенстве и качестве, цивилизация же тяготеет к равенству и количеству. Место философии и искусства – в культуре, в цивилизации же они не нужны.

Шпенглер не рассматривает всемирную историю как планомерный однонаправленный процесс, структурированный делением на эпохи (Древний мир, Средние века, Новое время), считая, что "прогресс" и "цель" в истории – лишь выдумки философов. У истории нет всеобщей логики, она исчерпывается биологическим содержанием: рождением, развитием и умиранием культурных организмов. Каждому такому организму заранее отмерен определенный (1200–1500 лет) срок; умирая, культура перерождается в цивилизацию, в которой невозможно рождение новых религий, великих философских, научных или художественных произведений. Завершается этот период либо войнами, либо катаклизмами. По мнению Шпенглера, Европа уже вступила в стадию цивилизации, характеризуемую высоким уровнем развития науки и техники, урбанизацией, унификацией ценностей и упадком в духовной сфере. Народ теряет "душу культуры", ее символическое тело. Единственно возможная философия на этой стадии – скептицизм. Механизм развития культурного кризиса сугубо внутренний.

Философ выделяет восемь культур: египетскую, индийскую, вавилонскую, китайскую, "аполлоническую" (греко-римскую), "магическую" (византийско-арабскую), "фаустовскую" (западноевропейскую) и культуру майя. Каждая из них неповторима и замкнута. Шпенглер отрицает возможность преемственности и диалогичности культур и подчеркивает неизбежность и фатальность трансформации их в сторону цивилизации. "Аполлоническая" и "фаустовская" души культуры взаимно противоположны. Если прасимволом аполлонической души выступает чувственно-явленное тело, то фаустовской – чистое безграничное пространство. Если "аполлоническим является изваяние обнаженного человека, то фаустовским – искусство фуги. Аполлонические – механические статика, чувственные культу олимпийских богов, политически изолированные греческие города, рок Эдипа и символ фаллоса, фаустовские – динамика Галилея, католическая и протестантская догматика, великие династии эпохи барокко с их кабинетной политикой, судьба Лира и идеал Мадонны от Беатриче Данте до концовки Фауста. Аполлоничкая – живопись, очерчивающая контурами отдельные тела, фаустовская – живопись, соединяющая пространства посредством света и тени… Аполлоническое – существование грека, обозначающего свое "Я" как soma и чуждого идеи внутреннего развития, а значит, и действительно внутренней или внешней истории; фаустовское – существование, ведомое с глубочайшей сознательностью и наблюдающее себя, решительно личностная культура мемуаров, рефлексий, итогов и перспектив, а также совести [13] ". Совершенно иной является культура, имеющая магическую душу, например, арабская или византийская. Она не статична, как аполлоническая, и не динамична, как фаустовская. В ее рамках существует совершенно иное представление о времени и пространстве, о месте человека и его предназначении. Только в границах этой культуры могло родиться представление об алхимии и философском камне, о магии как средстве изменения наличного бытия. Наиболее ярко магическая душа арабской культуры проявляется в теологических воззрениях исламистов.

Достаточно подробно описывает Шпенглер душу египетской культуры, которую он считал высшим культурным типом, поскольку она способна говорить сама за себя, не прибегая к вербальным способам выражения[14]. Он пишет: "Египетский стиль наделен такой полнотой выражения, которая при других условиях оказывается абсолютно недостижимой… Египтяне не пишут и не говорят, вместо этого они строят и делают. Неимоверное молчание– для нас первое, что бросается в глаза при соприкосновении со всем египетским, – вводит в заблуждение относительно мощи этой витальности. Нет культуры с большей степенью душевной силы. Никакой агоры, никакой болтливой античной общительности, никаких нордических нагромождений литературы и публицистики, одна только объективная и уверенная, само собой разумеющаяся деятельность…Египет обладал математикой высшего ранга, и она до конца выявилась в образцовой строительной технике, в несравненной оросительной системе, в изумительной астрономической практике, не оставившей ни единого теоретического труда [15] ".

Касается Шпенглер и проблемы души русской культуры. Ее прасимволом он видит бесконечную равнину. Душа русской культуры, считает философ, пока не оформилась окончательно. Она находится в мучительном поиске, о чем свидетельствует хотя бы сходство с магической душой византийско-арабского мира. Об этом говорит о отсутствие стиля, отличавшего бы ее от всех других. Если базовой этической установкой фаустовской культуры является совершенствование "Я", оправдание "Я" верой и добрыми деяниями, уважение другого ради собственного "Я", то человеку русской культуры это кажется суетным и достойным презрения[16]. "Русская безвольная душа… анонимно тщится затеряться в горизонтальном братском мире. Помышлять о ближнем, отталкиваясь от себя, нравственно возвышать себя любовью к ближнему, каяться ради себя – все это выглядит знаком западного тщеславия и кощунством, как и мощное взыскание неба наших соборов в противоположность установленной куполом кровельной равнине русских церквей [17] ".

Культуры, по Шпенглеру, должны рассматриваться как организмы, развивающиеся диахронно и синхронно. Под первым понимается процесс последовательного развития культур, когда одна культура следует за другой во времени. Под вторым – процесс одновременного развития культур, существующих в различных географических мирах. Идея диахронности лежит в основе деления мировой истории на Древний мир, Средние века и Новое время, которое является общепризнанным, но весьма неэвристичным хотя бы потому, что совершенно неприменимо для Китая, Индии, Мексики и множества других стран. Шпенглер предпочитает принцип синхронности, который позволяет схватить процесс развития мировой культуры в целом. Именно в силу большего распространения диахронного подхода "отдельные миры, имеющие одинаковое значение в общей картине истории и часто превосходящие античность грандиозностью душевной концепции, силой взлета, занимают нисколько не привилегированное положение [18] ".

Вслед за Дильтеем Шпенглер разграничивает "науки о духе" (о культуре) и "науки о природе"; свое оригинальное учение "морфологию всемирной истории" он противопоставляет истории природы, отделяя мир судьбы и логики времени от мира законов, причинно-следственных связей и логики пространства. Он освобождает историческое познание от методов естественных наук, утверждая релятивистский подход (релятивизм – признание относительности всего существующего, включая ценности).

Главной своей задачей Шпенглер видел создание "философии судьбы" или новой философии истории, где развитие стран, анродов, культур рассматривалось через призму их планиды и исторического предназначения. Это был принципиально новый взгляд на историю, отличающийся от тех представлений о сути исторического процесса, которые имели место в работах его предшественников – Гердера, Гегеля и Вольтера – заложивших основы историософии. В работе "Пессимизм ли это?" (1922 г.) Шпенглер пишет: "Судьба и случай безусловно принадлежат совсем другому миру, нежели познание причины и действия, основания и следствия. Опасность в том, чтобы не счесть понятие судьбы за другое обозначение причинного ряда, который действительно здесь содержится" [19].

Судьба, по Шпенглеру, не понимается, не "схватывается" с помощью методов рационального познания, она прочувствуется. Для того, чтобы постичь судьбу, например, культуры, необходимо быть в "потоке переживаний", ощутить происходящее на эмоционально-интуитивном уровне. Переживание,– пишет он, – столь же несомненный, сколь же необъяснимый факт. Идея судьбы – главная идея Шпенглера, о которой необходимо говорить, анализируя его теоретическую конструкцию. Именно опираясь на эту идею, он ставит перед собой грандиозную задачу постижения смысла всей человеческой истории через анализ судьбы Культуры вообще и отдельных (локальных) культур в частности. Вот как он определяет замысел своего главного труда во введении к первому изданию "Заката Европы": "В этой книге впервые делается попытка предопределить историю. Речь идет о том, чтобы проследить судьбу культуры, именно единственной культуры, которая нынче на этой планете находится в стадии завершения, западноевропейской- американской культуры, в ее еще не истекших стадиях" [20].

Таким образом, теория культуры Шпенглера явилась побочным продуктом его размышлений над непростыми проблемами: существует ли логика истории? Есть ли нечто общее в судьбах различных этносов? Каковы ступени исторического развития и что детерминирует переход от эпохи к эпохе? Каковы временные промежутки, в рамках которых происходит зарождение, расцвет и гибель тех или иных культур? Есть ли нечто общее в состоянии различных культур, пребывающих на одной и той же стадии развития? Шпенглер вводит понятие мира-как-истории, имея в виду противоположность последнего миру-как-природе, который был основным объектом научного любопытства всех его предшественников. Вторая базовая идея Шпенглера заключается в том, что история (а, следовательно, и культура) суть целостность. Множество событий, происходящих в одно историческое время, теснейшим образом связаны друг с другом. Все "культурные формы" взаимосвязаны. Отсюда вытекает задача постижения внутреннего строения культуры через обращение к ее внешнему образу (гештальту). Третья конструктивная идея Шпенглера заключается в том, что в каждую историческую эпоху, в каждой культуре существуют свои понятия о времени, пространстве, о конечных целях человеческого бытия. Например, прошлое для древних греков в эпоху эллинизма "превращалось в некую безвременно неподвижную, мифически оформленную подоплеку ежемгновенно протекающего настоящего, так что история Александра Великого еще до его смерти начала сливаться для античного чувства с легендой о Дионисе, а Цезарь не считал абсурдным свое происхождение от Венеры" [21].

Четвертая конструктивная идея, опираясь на которую Шпенглер выстраивает свою культурологическую теорию, подробно раскрыта в последнем труде ученого "Первовопросы", в котором однозначно утверждается, что предметом философской рефлексии должна стать органическая жизнь: "Органическая жизнь есть первофеномен, идея, которая развертывает себя из состояния возможности; перед нашим видящим оком процесс, который всецело есть тайна. Идея жизни повсеместно наделена сходной внутренней формой: зачатие, рождение, рост, старение, гибель идентичны от малейшей инфузории до великих культур" [22].

В культурологической концепции Шпенглера проявилась общая тенденция отхода от ценностей классической философии (таких как рационализм и панлогизм) и стремление к новому осмыслению культуры. Плюсы его концепции – отказ от европоцентризма, признание вариативности культурно-исторического процесса, ставка на анализ жизни во всем богатстве ее проявлений, а не на сухое теоретизирование. Его работы открыли целое направление в культурологии, связанное с выявлением смыслового своеобразия различных культур. Минусы: игнорирование социальных факторов и принудительное упрощение разноликого материала, схематизирование.