Нравственность перед искушением иномириостью

своих ног прах вчерашнего дня? В каждое последующее мгновение я иной, каждая эпоха моего бытия пишется с красной строки, и моя открытость и спонтанность разве­ивают останки моего «я» в бурлящем потоке вечного ста­новления.

Прекрасный принцип открытости миру, доведенный до своего логического предела, порождает беспамятного оборотня, потерявшего свою целостность монстра. Дан­ный принцип работает только при сохранении нашей монадности как во времени, так и в пространстве. И эта идея открытой монады прекрасно высказана М. М. Бах­тиным, когда он говорит о непрерывном человеческом диалоге. Для М. М. Бахтина каждая личность совмеща­ет в себе единое и единственное место в мире с актуаль­ной изменчивостью, принципиальной незавершенностью в том смысле, что каждый из нас способен завтра мыс­лить и действовать иначе, чем вчера. Но такое новое мыш­ление все же мое, именно мне принадлежащее при пол­ной моей вменяемости, самоотчетности и ответственно­сти не только за мои вчерашние поступки, но и за сего­дняшние переживания. Здесь как всегда важно «не вы­плеснуть с водой и ребенка», борясь против овеществления личности, не отбросить вместе с нею само душевно-ду­ховное ядро, которое все же ограничено и не идентично космическому абсолюту.

Идея принципиальной открытости человеческой лич­ности, превращения ее в свободный поток впечатлений еще более конкретизируется, когда речь заходит о конк­ретных независимостях: независимости от влияния роди­телей и вообще прошлого, независимости от житейских человеческих установок и связанных с ними страхов.

Идея независимости от родительского программиро­вания очень четко выражена в психоанализе, особенно в работах Э. Берна. Человек должен найти расколдовыва-тель, дабы избавиться от заложенной в него с младенче­ства «программы», делающей из него марионетку, реали-