Теория коммуникации 28 страница

2. Контроль и управление с помощью сбора информа­ции, проверки других людей.

Например: Мы стараемся определить, нуждаются ли они в нашей финансовой помощи.

3. Попытки влиять, убеждать, доказывать свою точку зрения.

Например: Мы постараемся убедить его в важности этих переговоров.

4. Предоставление помощи, совета, поддержки, когда о них и не просили.

5. Влияние на других и мир в целом, упоминание (за­бота о) славы, престижа, репутации.

Например: К сожалению, престиж нашей страны низок.

6. Сильная эмоциональная реакция (позитивная или негативная) на чужие действия.

Например: После выступления волна энтузиазма охва­тила толпу.

Д. Винтер предлагает также такие дополнительные за­мечания:

1. Отдельное предложение можно учитывать для раз­ных мотивов только один раз.

2. Если один и тот же мотив встречается в двух сосед­них предложениях, он подсчитывается только один раз.

3. Если же этот повтор разделен появлением нового мотива, тогда все случаи употребления мотивов подсчи­тываются.

4. В интервью каждый ответ-вопрос рассматривается как отдельный текст, поэтому вышеприведенные правила не работают.

Как пишет Д. Винтер: "Все эти правила предназначе­ны для того, чтобы отделить мотивы, которые повторя­ются просто для того, чтобы разъяснить позицию (или по техническим причинам), от мотивов, которые повторяют­ся, поскольку говорящего или пишущего особо интересу­ют данные мотивы" [590, р. 22]. В случае обработки запи­санного на магнитофон материала, он первоначально разбивается на пятнадцатиминутные отрезки. И каждая такая единица подсчитывается на предмет наличия моти­вов.

Вероятно, отталкиваясь от наблюдений Д. Винтера можно получить соответствующие показатели, основыва­ясь на невербальном материале. Так, в своей работе [595] он предлагает использовать мотивировку для отбора сот­рудников. Высокие уровни по близости предполагают от­бор сотрудников, которые близки президенту. В то же время президенты с высоким уровнем воли к власти от­бирают советников по другим параметрам, разрешая раз­нообразие, не боясь выступить в роли арбитра в своем ка­бинете. Президенты с высоким уровнем власти отбирают к себе больше юристов, высокие по близости президенты — меньше. Президенты с высокими показателями воли к власти в свое окружение выбирают советников с опытом работы в конгрессе или на уровне законодателей штатов, с высокими показателями по достижениям — с опытом в соответствующей отрасли исполнительной власти. То есть в одном случае требуется опыт власти, в другом — опыт работы в соответствующей сфере. По этой причине президенты с высоким уровнем оценок по достижениям

получают хорошие профессионально советы, но они ока­зываются наивными или "непроходимыми" в законода­тельных органах. Президенты с высоким уровнем власти выдвигают идеи, которые смогут быть приняты законода­телями, но они будут невысоко оценены экспертами со­ответствующих отраслей.

Президенты с высоким уровнем по близости могут попадать в скандальные ситуации, поскольку они часто находятся в зависимости от эгоистического поведения других. Сюда можно отнести таких американских прези­дентов, как Хардинг, Трумэн, Эйзенхауэр, Никсон.

Президенты с высоким уровнем власти ассоциируются с войной и отсутствием договоров о сокращении вооруже­ний. Президенты с высоким уровнем мотивации по бли­зости и достижениям вступают в соглашения по сокраще­нию вооружений. В целом достижения связаны с рациональным сотрудничеством, близость — с сотрудни­чеством при определенных условиях, власть — с эксплуата­цией и конфликтом.

КОГНИТИВНОЕ КАРТИРОВАНИЕ И ОПЕРАЦИОННОЕ КОДИРОВАНИЕ

Теперь мы остановимся на когнитивном моделировании политики, в основе которого лежит анализ коммуника­тивных потоков, на основании чего делается предсказа­ние будущего поведения. Речь идет о поиске определен­ных структур, в рамках которых происходит реальная переработка информации человеком. Одной из первых работ этого направления была статья Э. Толмена [321].

Сегодня проблема когнитивного моделирования фор­мулируется как поиск корреляции "между лингвистичес­кими структурами текста и структурами представлений его автора" [236, с. 398]. Под концептуальной реконструк­цией автор понимает "выявление того, каким образом в структурах семиотических объектов проявляются структу-

ры представлений об устройстве внешнего мира, прису­щие использующим семиотические объекты лицам" [236]. Ранние работы этого направления (Leites, 1951, 1953) выросли из анализа повторяющихся тем в сочинениях Ленина и Сталина, где были обнаружены следующие высказывания: "политика — это война", "нажимать до предела", "не бывает нейтралов", "избегать авантюр", "сопротивляться с самого начала", "отступить перед пре­восходящими силами", "война с помощью переговоров". Операционный код большевиков в этом подходе получил представление в виде следующих мотивационных имид­жей:

1. Вопрос "кто — кого", касающийся правильной оцен­ки существующего соотношения сил.

2. Боязнь уничтожения.

3. Принцип стремления к власти [цит. 577, р. 180].

Оле Хольсти предложил следующую классификацию возможных представлений о сути политической жизни [495, р. 182]:

Каковы фунда­ментальные ис­точники кон­фликта?	Какова фундаментальная суть политического мира?
Гармоничность (конфликт являет­ся временным)	Конфликтность (конфликт являет­ся постоянным)
Человеческая сущность	А	D
Характеристики наций	В	Е
Международная система	С	F

В конфликте типа А условиями мира становятся луч­шее знание, образование; типа В — реформы, устранение агрессивных деятелей; типа С — трансформация между­народной системы; типа D — поддержание баланса меж­дународной системы, профессиональные и просвещен­ные лидеры; типа Е - поддержание баланса между

политическими агентами с помощью союзов, коллектив­ной безопасности; типа F - разработка механизмов мир­ных изменений внутри международной системы.

Соответственно наблюдается сближение мотивацион­ных имиджей, рассмотренных выше, с данными типами конфликтности. Президентам с высокой потребностью в близости и низким уровнем стремления к власти и дос­тижениям будет присущ тип А системы представлений. Президенты с высокой волей к власти и достижениям в сочетании с низкой потребностью в близости должны иметь систему представлений типа В. Президенты с вы­сокой потребностью к власти и низкой потребностью к достижениям и близости будут иметь тип представлений DEF. Разные мотивационные профили и операционные коды приведут к порождению разного типа риторики в период международных кризисов. Лица типа А в своей риторике в период кризиса покажут меньшую степень стремления к власти и большую близость, чем риторика кризиса в случае типа В или типа DEF. Тип А также ско­рее будет использовать тактику умиротворения, тип В — запугивания, тип DEF — тактику взаимных ответов.

Можно привести такой пример подобного анализа. X. Олкер и др. анализируют речи Н. Хрущева, Э. Шеварнадзе, Д. Раска, чтобы найти когнитивные механизмы, стоящие за порождением этих речей [421]. В результате они при­ходят к интересному выводу о том, что советская ментальность рассматривала ситуацию как объективный про­цесс, а не как субъективные действия тех или иных лидеров. Например: "Анализ мировой обстановки, как она сложилась к началу шестидесятых годов XX века, не может не вызвать у каждого бойца великого коммунисти­ческого движения чувства глубокого удовлетворения и за­конной гордости". В английском же переводе исчезает фраза "как она сложилась", поскольку она является избы­точной для непроцессного представления.

Предложены два варианта такого подхода: когнитив­ное картирование и операционное кодирование. Когни­тивная карта представляет собой графическую репрезен­тацию, где представлены политические альтернативы,

разнообразные причины и следствия, цели. Все это изоб­ражено графически в виде узлов, связанных между собой стрелками [1, 226, 237, 300, 301, 302, 364, 368]. Современ­ные исследователи считают подобный когнитивный стиль определенным "гипотетическим конструктом", ко­торый может объяснить переход от стимула к реакции, описывая то, как индивид концептуально организовыва­ет модель реальности [468].

Когнитивная карга представляет собой ориентирован­ный граф, в котором совокупность узлов связана стрелка­ми. Стрелки и выражают каузации: положительные, отри­цательные, нулевые. Тогда аргументом становится "цепочка вершин, соединенных каузальными связями, и заканчива­ющимися в вершине, которую можно рассматривать как связанную с позитивной или негативной ценностью" [301, с. 57]. Когнитивная карта, как считает П.Б. Паршин, делинеаризирует текст, представляя его в виде "картинки", од­нако при этом отражается только одна из возможных тексто­вых макроструктур — структура каузального рассуждения. Общая схема существующих методов предстает в следующем виде [237, с. 68]:

Корреляция с поведением
Анализируется система	Анализируется текст (тексты)
"Герменевти­ческий" ас­пект	"Риторичес­кий" аспект
Качественный аспект	Количес­твенный аспект
Исследования по "языку по­литики"	Теория лин­гвистичес­кого воз­действия
Прикладной макроструктурный анализ (пример: когни­тивное картиро­вание)	Контент-анализ

В рамках когнитивной карты возникает понятие цен­тральности каузальной цепочки, которое определяется по критерию частотности: чем большее количество стре­лок входит в узел и выходит из узла, тем выше частота.

Это важно знать, так как "человек выбирает в качестве базиса для принятия политического решения наиболее "центральную" цепочку" [364, с. 388]. В целом авторы оп­ределяют когнитивное картирование следующим обра­зом: "Когнитивная карта — это способ репрезентации мыс­лительных структур, ориентированный на конкретную проблему и позволяющий моделировать процесс мышле­ния политика при обдумывании им действия, которое способствует идентификации будущих событий" [364, с. 384]. То есть на основании принятия решения в прош­лом, определения решающих факторов, способствующих принятию того или иного решения, моделируется и пред­сказывается будущее решение политика.

Если когнитивная карта дает конкретные представле­ния об индивидууме по тем или иным проблемам, то опе­рационный код дает такие предсказания в более свобод­ной манере. "Операционный код обеспечивает основу для отбора когнитивных ориентации, занимающих централь­ное место в когнитивной структуре индивидуума — пред­ставлений, которые он использует в оценке событий по­литической жизни" [364, с. 386]. Эти представления определяются по материалам прошлой истории лидера. Для определения положения относительно центра важно знать, какие из них стабильны, а какие изменяются. Опе­рационный код работает со следующими вопросами, от­ражающими подход того или иного лица [364, с. 382-383]:

1) Конфликтен или гармоничен мир политики? Как оцениваются политические противники?

2) Оптимистичен или пессимистичен лидер по отно­шению к достижению соглашения?

3) Можно ли предсказывать будущее в политике?

4) Можно ли контролировать историю?

5) Какова роль "случайности" в политике? Операционный код и когнитивная карта представлены в следующей результирующей таблице [364, с. 397] (с. 432).

ОПЕРАЦИОННЫЙ КОД

Репрезентация - Процесс - Предсказание

Репрезентация когнитив­ных представлений, принадлежащих понятийной системе, Содержание/Структура

Другие имеющиеся каузальные переменные

Политические пристрастия

КОГНИТИВНАЯ КАРТА

Репрезентация — Процесс — Предсказание

Репрезентация поня­тий: эмоциональные понятия; когнитивные понятия; политические понятия; понятия-цен­ности: содержание

а) Поиск релевантных понятий и каузальных утверждений; б) Разрешение дисбаланса; структура

Политические предпочтения, вычисленные на основе лексиког­рафического (или других исчисле­ний) процесса принятия решений

При этом с помощью когнитивной карты возможно смоделировать сам процесс принятия решений. "Когни­тивное картирование предлагает объяснение/предсказа­ние выбора, совершаемого политиком" [364, с. 398]. Дэ­вид Винтер говорит, что операционные коды подобны портретам: они отражают индивидуальность изображае­мого, но разные портреты разных лидеров не так легко сравнивать [586].

В целом мы видим, что вербальные характеристики лидеров дают ключ к их когнитивным моделям, что поз­воляет с определенной степенью достоверности осущест­влять предсказание их будущего поведения. При этом специально проведенные исследования показали, что ли­деру очень сложно менять сложившиеся стереотипные представления. И чтобы их не менять мы используем

специальные техники, позволяющие законсервировать эти представления надолго.

"Вместо того чтобы поменять свой имидж Советского Союза, многие американские политические аналитики в конце 1980-х прибегли к разнообразным ухищрениям, желая сохранить уже существующие когнитивные струк­туры. Политика Горбачева была вначале дискредитирова­на как уловка в области паблик рилейшнз, цинично заду­манная для того, чтобы изменить западное восприятие имиджа СССР" [447, р. 54].

Оле Хольсти исследовал систему представлений об СССР Джона Фостера Даллеса. Этот вариант имиджа был негибок. Информация, которая соответствовала имиджу, легко использовалась им. Но в случае, когда она не сов­падала с его стереотипным представлением, он мог дис­кредитировать источник сообщения, мог реинтерпретировать его, чтобы он стал соответствовать его представлениям, или же начинал искать новую информа­цию, которая больше соответствовала его представлени­ям. (Вспомним, как в свое время не воспринимались "на­верху" донесения советских разведчиков, которые сообщали о начале военных действий со стороны Герма­нии). Позитивные сдвиги, исходящие от Советского Со­юза, воспринимались Даллесом как приметы внутренней слабости, но он никогда не пересматривал своей общей негативной оценки. Подобное негативное представление практически невозможно изменить, так как фактически для любого позитивного действия можно найти свою ре-интерпретацию.

Стивен Уолкер проанализировал принятие решений в области внешней политики посредством анализа опера­ционного кода президента Вудро Вильсона [576], показы­вая, какие чувства влияли на принятие им решений. "Его мотивационные образы сместились с простого использо­вания силы, ассоциированных с операционным кодом типа DEF, в более сложную связь власти и достижений, согласующихся с операционным кодом типа В" [576, р. 715]. Уолкеру также удалось проанализировать различные

циклы холодной войны и разрядки с помощью измене­ний в операционных кодах советских и американских ли­деров [575].

НАРРАТИВНЫЙ АНАЛИЗ

Хейуорд Олкер предложил использовать для описании международных событий инструментарий нарративного анализа, ведущий свое происхождение в том числе и от работ такого советского ученого, как В. Я. Пропп, иссле­довавшего сказки [226, 425]. Повествовательные грамма­тики, предложенные для описания литературных текстов, как он считает, можно применить и для описания реаль­ных исторических событий. В другой своей работе он вводит даже более сильное утверждение: определенный сказочный каркас дает не просто описание, а является су­щественным элементом структуры определенных собы­тий: "экономическая, социальная и политическая дея­тельность обычно структурируется при помощи (...) "мифов", "сказок", "нарративов" или "рассказов"; они пе­редают своим рассказчикам и реципиентам смысл, поря­док, идентичность и практические уроки о идеальных, типических возможностях или же о тех из них, которых следует избегать" [423, р. 304].

Владимир Пропп [275] анализировал строение сюжета волшебной сказки. Открытием его исследований стало понятие функции как поступка действующего лица, зна­чимого для дальнейшего хода действия. При этом удалось снять разграничение, кто выполняет этот поступок. Например, такая функция, как запрет - для сюжета как тео­ретического конструкта все равно, кто наложил этот зап­рет (но, конечно, не для конкретной сказки). Примеры иных функций: отлучка (герой отлучается из дома), нару­шение (нарушение запрета), выведывание (антагонист пытается произвести разведку) и др. Всего В. Пропп для описания сказок предложил 31 функцию.

Идея Олкера состоит в попытке описания историчес­ких ситуаций в терминах современного когнитивного мо­делирования типа сценариев Р. Шенка [376, 542]. Сущес­твенной чертой этого направления стала необходимость добавления знания о мире в виде разнообразных сцена­риев для моделирования понимания.

Идею перехода к подобным глубинным структурам X. Олкер объясняет следующим образом: "Глубинные се­мантические структуры, действующие в качестве мотива­ций, - это и есть то, что побуждает людей, истолковывая мир, создавать и пересоздавать "царство политики" [226, с. 421]. Он ставит вопрос, почему такие простые форму­лы, графы, грамматики работают? И отвечает: "Простые сказки являются распространенной частью многих раз­личных культур, потому что они особо значимы и пос­троены так, чтобы их особенно легко было запомнить. Приведенные же формулы и схемы представляют различ­ные версии исключительно простых и запоминающихся структур" [226, с. 427]. Кстати, значимость сказочных персонажей подтверждают и эксперименты В.Ф. Петрен­ко, который просил студентов оценить в рамках ряда факторов как реальных преподавателей вуза, так и ска­зочных героев. К примеру, в случае первого фактора, где были представлены такие характеристики, как "реши­тельный", "смелый", "уверенный"... и "послушный","плакса", "усталый", был получен следующий вывод. "Боль­шинство сказочных героев более решительны, энергичны и предприимчивы, чем реальные люди (преподаватели), большинство из которых оказались ближе к отрицатель­ному полюсу этого фактора, не достигая, однако, песси­мизма Пьеро и ослика Иа-Иа" [242, с. 81].

X. Олкер считает, что мировая история управляется социальными или политическими целями символическо­го (мифологического) характера, ради которых законно убивают или умирают и которые предопределяют наибо­лее существенные политические акции.

Мы можем даже усилить предложенное X. Олкером сопоставление исторического и литературного текста тем, что современное общество еще дальше продвинулось в

аспекте влияния символизации из-за воздействия на ре­альные политические процессы такого явления, как масс-медиа, которое часто существенным образом предопреде­ляет те или иные события. К примеру, президенты часто приурочивают время своего визита к выходу телевизион­ных новостей, чтобы "прозвучать" в прямом эфире. Все это связано с тем, что поле воздействия теперь формиру­ется масс-медиа. Именно там — на страницах газет, на экране телевизоров — происходит формирование сущес­твенных для любой страны решений. Вот что пишет Ли Сигельман о кампании по выдвижению кандидатов в президенты США:

"Кампании по выдвижению являются по многим параметрам событиями масс-медиа. Они, среди другого, режиссируются в основном для масс-медиа. При этом затрачиваются значительные усилия на то, чтобы достичь

знания имени как можно раньше и получить постоянное

благоприятное освещение. Кандидаты представляются

публике в основном с помощью масс-медиа; в наши дни,

когда кандидаты попадают в некоторый город, их визит

очень часто сводится к ускоренной пресс-конференции в

аэропорту, откуда следует перелет в другой аэропорт на

другую пресс-конференцию" [549, p. xvii].

Моделированием поведения политических лидеров в Советском Союзе в свое время занималась Лаборатория моделирования принятия военно-политических решений Института США и Канады (В.М. Сергеев и др.). В отк­рытой печати они публиковали статьи, анализировавшие поведение Отто фон Бисмарка, что, однако, предполага­ло совсем другие объекты в иной исследовательской про­дукции.

X. Олкер с коллегами также попытались смоделиро­вать действия Иисуса Христа [422]. Поскольку ни один текст в истории не имеет значения, равного Библии, ав­торы пытаются дать ответы на ряд вытекающих из него вопросов: какую мотивационную силу или харизму со­держит данный "миф", какие основные структуры объяс­няют его силу, каким образом самые глубинные тексты

переписаны в поверхностные. Для этого была построена модель сюжета. Был создан граф, состоящий из 109 по­зитивных состояний ментальности, 57 — негативных и 149 - нейтральных. Было выделено 504 сюжетных единицы.

В США существует также другая группа исследовате­лей в области нарративного анализа (Эндрю Эббот, Ларри Гриффин и др.), в основе методологии которой лежат близкие постулаты. Например, нарратив понимается как набор событий, расположенный внутри ограничивающих их структур ([420]. При этом, как и у Олкера, нарратив представляется анализом процесса.

Э. Эббот предложил три характеристики нарратива. Первая — это сцепка, нарратив строится шаг за шагом. Вторая — порядок, соответствие четкому порядку собы­тий. Третья — конвергенция, степень совпадения соци­ального события со стабильным состоянием, к которому уже применимы ненарративные методы.

Существенной проблемой нарративного описания ста­новится то, что любое событие может иметь множество нарративных причин и множество нарративных последс­твий. В результате предстает целая сеть нарративных свя­зей. Тем самым нарративное значение становится фун­кцией настоящего и прошлого контекстов. Об этом же писал в свое время X. Олкер:

"Определение действия как угрожающего, обещающе­го или насмехающегося определяется восприятиями, ин­терпретациями, обязательствами и разделяемыми всеми участниками мнениями. Правильное описание социально­го действия является больше, чем просто достоверным совпадением точек зрения кодировщика и дипломата; его значение и идентичность задается множеством интерпре­тационных перспектив основных действующих лиц этих событий" [424, р. 5].

П. Абелль предложил восемь глобальных типов деятель­ности, создаваемый пересечением трех дихотомий: делание с намерением/без намерения, активное делание/ воздержа­ние от действия, при этом разрешая или предотвращая.

Ларри Гриффин определяет нарратив как аналитичес­кий конструкт, объединяющий ряд действий в единое це-

лое [485]. Нарративы должны иметь начало, серию после­дующих действий и конец. Процессный характер нарратива существенным образом соответствует социологическому объекту. Важной характеристикой нарративного описания становится встроенная в него темпоральность, которой нет в большинстве социологических объяснений.

В целом, нарративный анализ, являясь качественным, а не количественным анализом, представляет социальные фе­номены как организованные во времени последовательнос­ти. Эти последовательности могут ничем не завершаться. Некоторые могут даже повторяться, не идя к завершению. Л. Грифит отмечает: "Хотя предыдущие действия устанавли­вают или другим образом формируют возможность будуще­го действия, они обычно не предопределяют будущее дейс­твие или то, как событие будет развертываться" [486, р. 413].

И вновь возникает проблема неоднозначности. 'То же са­мое действие может иметь разные причины и следствия, ес­ли порядок его появления отличается от одного набора к другому" [486, р. 416]. При этом вводится понятие коллигации как конструкта, объединяющего некое число прошлых и нынешних событий в единое целое, которое может дать зна­чение и объяснить любой из составляющих его элементов. Чтобы превратить событие в нарратив, следует представить его как коллигацию взаимозависимых, развертывающихся действий с единой центральной темой.

Нарратив становится особой логикой объяснения, ибо то, как происходят события может объяснить, почему эти события происходят [Аминзаде из 486, р. 419].

ДВУХФАКТОРНЫЙ ВАРИАНТ КОНТЕНТ-АНАЛИЗА

Ли Зигельман и Эрик Ширяев предложили свой упро­щенный вариант контент-анализа для исследования язы­ка политических лидеров [548]. В существующих вариан­тах анализа главным являются параметры оценки ("хороший-плохой"), потенции ("сильный-слабый") и ак-

тивность ("активный-пассивный"). Поскольку люди реа­гируют в первую очередь в рамках оценки "хороший-пло­хой", именно этот параметр предопределяет впечатление, которое остается от лидера.

Авторы же предлагают обратить внимание на параметр удовлетворенность/неудовлетворенность. При этом, как они считают, любое высказывание несет в себе в импли­цитном виде такую оценку. Статическая констатация "Зав­тра будет дождь" может быть связана с удовлетворением или нет в зависимости от негативного или позитивного впечатления, которое несет для говорящего это высказыва­ние. В случае динамики говорящий выказывает оптимизм, если говорит о желаемом развитии событий, или песси­мизм, если о нежелаемом. Пессимизм как бы задерживает, блокирует желания и интенции коммуникатора. Из слож­ного предложения оценке подлежит только его часть, где эта оценка высказывается. Так, в предложении Дж Форда "Наши отношения с Китайской Народной Республикой ос­нованы на шанхайском коммюнике 1972 г., а это коммю­нике призывает к нормализации отношений с Соединен­ными Штатами и Народной Республикой" первая часть не несет никаких оценок. Вторая часть может рассматривать­ся как говорящая о том, что Форд приветствует нормали­зацию.

В итоге измеряется общий баланс удовлетворения, не­удовлетворения, оптимизма и пессимизма. При 36 выска­зываниях неудовлетворенности в сообщении из 120 оце­ночных высказываний частота неудовлетворенности составит 36/120, то есть.30. Относительная частота может принимать значения от 0, если этот тип оценки не встре­чается до 1, если только он один упоминается. Вводится также понятие доминирующего отношения. Например, если удовлетворенность имеет частоту.60, а остальные частоты принимают значение —.20,.10 и.10, то удовлет­воренность является доминирующей оценкой. Две оцен­ки в сумме в состоянии стать доминирующими, доже если каждая из них в отдельности не может стать индивидуаль­но доминирующей. Например, удовлетворенность —.35, неудовлетворенность -.20, оптимизм -.35, пессимизм -.10,

при этом удовлетворенность и оптимизм могут быть наз­ваны совместно доминирующими.

Так, выступление Франко Делано Рузвельта в декабре 1941 г. можно проанализировать следующим образом:

Пропагандисты держав оси пытались различными дес­труктивными путями разрушить наше предназначение и нашу мораль (Н). Не преуспев в этом (У), они пытаются теперь разрушить нашу веру в союзников (Н).

Они говорят, что британцы выдохлись (Н), что рус­ские и китайцы собираются сдаться (П). Патриотические и понимающие американцы должны отвергнуть эти аб­сурдные предположения (О). И вместо того, чтобы слу­шать эту грубую пропаганду, они должны вспомнить не­которые вещи, которые нацисты и японцы говорили и продолжают говорить о нас (О).

С тех самых пор как наша нация стала залогом демок­ратии (У) — со времен ленд-лиза — была одна повторяю­щаяся тема во всей пропаганде держав оси. Этой темой является высказывание, что американцы явно богаты (У) и что у американцев есть значительная индустриальная мощь (У), но американцы не подготовлены к лишениям и находятся в упадке (Н), что они не могут и не будут объединяться, работать и сражаться (Н).

В сумме в этом отрывке на 12 оценочных высказыва­ний четыре (.33) выражают удовлетворенность, пять (.42) — неудовлетворенность, два (.17) - оптимизм, одно (.08) -пессимизм. Здесь совместно доминирующими являются неудовлетворенность и удовлетворенность, а пессимизм -подчиненной тенденцией.

Результаты подсчетов других текстов, которые проде­лали авторы, имеют следующий характер.

Анализ речи от 1935 г. Хью Лонга, оппонента Рузвель­та, являвшегося радикальным критиком большого бизне­са и социального неравенства, показал следующие ре­зультаты: неудовлетворенность (.44), пессимизм (.29) стали совместно доминирующими, оценка по оптимизму составила (.21), что тоже достаточно высоко, а удовлетво­ренность (.06) оказалась подчиненной темой.

Исследование двух ранних речей А. Гитлера показали следующее. В речи 1923 г. доминирующей оценкой была