О материальных основах природы 4 страница

Как же теоретически правильно ответить на вопрос, что такое хаос? Определение хаоса как нерегулярного движения с непериодически повторяющимися, неустойчивыми траекториями, где для корреляции пространственных и временных параметров характерно случайное распределение – представляется эвристически значимым[113]. В этом определении заложено понимание универсальности данного процесса. Хаос – это ирругулярное движение, движение, лишенное регулярности, при котором как сами траектории движения, так и временные и пространственные хоординаты оказываются случайными.

В человекоразмерном бытии происходит некая социологизация категорий порядка и хаоса, что отзывается исключительной ориентацией на идеалы порядка и негативным отношением к хаотическим структурам. Социальная практика осуществляет экспансию против хаосомности, неопределенности, сопровождая их сугубо негативными оценочными формулами, стремясь вытолкнуть за пределы методологического анализа. Последнее выражается в торжестве рационалистических утопий и тоталитарных режимов, желающих установить «полный порядок» и поддерживать его с «железной необходимостью». Эта трактовка вступает в конфликт не только с реальным общецивилизационным процессом, но и с данными современной науки.

Современная наука делает шаг к конструктивному пониманию роли и значимости процессов хаотизации в современной картине мира. Якобы вредная и «бесцельная деятельность хаоса», определенного как нерегулярное движение с неустойчивыми траекториями, переводит мир в состояние, характеризующееся все большей и большей вероятностностью. Хаос начинает пониматься как системообразующий фактор.

Между тем прозорливые представления, признающего хаос наряду с упорядоченностью универсальными характеристиками мира, обнаруживаются уже в древнейшей историко-философской традиции. Начиная от Гесиода, хаос мыслится как все собой обнимающее и порождающее начало. «Прежде всего, во Вселенной хаос зародился,

А следом широкогрудая Гея, всеобщий приют безопасный,

Сумрачный тартор в земных залегающий недрах глубоких» –

писал Гесиод, намечая череду земных сущностей.

В интуициях античного мировосприятия безвидный и непостижимый хаос наделен формообразующей силой. «Хаос», этимологически означающий «зев», «зияние», первичное бесформенное состояние материи и первопотенцию мира, разверзаясь, изрыгает из себя ряды животворно оформленных сущностей. Хаос как беспорядочная материя, как слепое буйство стихий все раскрывает, развертывает, всему дает возможность выйти наружу. В этом качестве он выступает как нечто «живое, животворное, как основа мировой жизни». Исследователь античной культуры В. Иванов отмечал, что к такому пониманию в большей мере тяготела языческая Эллада, нежели Рим. «Рассудочные и устойчивые в вихре аффекта римляне не умели приобщиться к греческим экстазам»[114]. Героев трагедии римлянина Сенеки хаос страшит. Он мрачен, слеп и алчен и всякий раз готов поглотить в разверстой бездне отчаявшихся и обезумевших. В Древней Греции хоас, олицетворенный культом Дионисия, жизнерадостный, жизнью упоенный и славящий вакханалии. Всеохватывающее неистовство и экстатическое состояние в дионисском богослужении предполагают активное и равноправное участие всех поклонников. Бог животворящих восторгов никогда не является богом обилия как покоя и достигнутой цели. Он бог бесчисленных возможностей, бесконечно разверзающихся в несказанной полноте и силе и через миг исчезающих для новой смены, – такова блистательная характеристика дионисова культа, данная В. Ивановым.

Таким образом, хаос – это не только буйство слепых стихий, сумбур необузданных страстей и желаний, искушение абсурдным действием. Это еще и рождение новых возможностей, их спонтанная явленность в бурлящем и клокочущем вихре перемен. Слепой и алчный хаос делает непостижимой тайну хаоса творческого.

Впоследствии русский философ Н. Бердяев напишет: «Два противоположных начала легли в основу формации русской души: природная, языческая, дионисическая стихия и аскетически-монашеское православие». «В русской стихии всегда сохранялся и сохраняется и доныне дионисический, экстатический элемент»[115].

Философская мудрость, связывающая настоящее и далекое прошлое, призвана сделать человека зрячим, постигающим хаосомность не только как буйство слепых стихий, но и как лоно вечного становления. Видимо не случайно в поэтическом мировосприятии Марины Цветаевой Творец – это бездна состояний и изменений, весь творческий хаос. «Творению я несомненно предпочитаю творца... За пределами творения (явленного) еще целая бездна – Творец: весь творческий хаос, все небо, все недра, все завтра, все звезды – все, обрываемое здесь земной смертью»[116].

Понимание хаоса как принципа становления было утрачено в классической картине мира. И хоть хаотические явления давали о себе знать, например, Кеплер отмечал нерегулярности в движении Луны вокруг Земли, на хаос досадовали как на помеху, препятствующую однозначному описанию явлений. (Впоследствии, в конце прошлого века, американский астроном Дж. Хилл объяснил отступление Луны от траекторий, рассчитанных по законам механики Ньютона, притяжением солнца).

Однако, постепенно стали обращать внимание на случайность как реальное свойство взаимодействий, от которой нельзя избавиться, даже изучив систему детально. В 60-е годы обратили внимание на то, что даже в механических системах, в особенности в нелинейных колебательных системах, возможны случайные явления, которые не исчезают даже при уточнении начальных условий и исчерпывающем описании воздействий на систему. Ярким примером тому шарик в двух ямах разделенных барьером, при неподвижной подставке он имеет два полоржения равновесия, при колебаниях подставки он может перепрыгивать из одной ямы в другую.

Помимо случайности, порожденной колебательными движениями, на систему могут действовать некоторые случайные силы, так называемого средового характера, даже при незначительной величине они могут накопиться и за длительное время привести к непредсказуемому поведению системы.

В ХХ веке чуждые лирике физики докажут – на микроуровне хаос выполняет функции генетического начала. Бесконечная пляска электронов во всем аналогична древнегреческому принципу спонтанного становления. Э. Шредингер придет к выводу о том, что «могущественный порядок точных физических законов возникает из атомной и молекулярной неупорядоченности»[117]. На вопрос может ли хаос быть источником порядка И. Пригожин и И. Стенгерс ответят: «Мы знаем, что вдали от равновесия могут спонтанно возникать новые типы структур. В сильно неравновесных условиях может совершаться переход от беспорядка, теплового хаоса – к порядку»[118]. Советские исследователи С.П. Курдюмов и А. Самарский поставят проблему инструментария исследования процессов, кажущихся хаотическими. Дело в том, что «хаос может выступать как сверхсложная упорядоченность, а среда, предстающая перед нашим взором совершенно беспорядочным случайным скоплением элементов, на самом деле заключает в себе все необходимое для рождения огромного числа упорядоченных структур разного типа, сколь угодно сложных и законченных»[119]. Таким образом хаос выступает как одно из состояний системы и условие возникновение порядка.

Спустя более, чем двадцать веков по отношению к древнегреческому истолкования хаоса как лона становления Дж. Глейн в работе «Хаос: создавая новую науку», заметит, открытие динамического хаоса – это по сути дела открытие новых видов движения, столь же фундаментальное по своему характеру, как и открытие физикой элементарных частиц, кварков и глюонов в качестве новых элементов материи. Наука о хаосе – это наука о процессах, а не о состояниях, о становлении, а не о бытии[120].

Современный уровень исследований приводит к существенным дополнениям традиционных взглядов на процессы хаотизации. Попытки создания теории направленного беспорядка опираются на обширные классификации и типологии хаоса. Последний может быть простым, сложным, детерминированным, перемежаемым, узкополосным, крупномасштабным, динамическим и пр. Самый простой вид хаоса – «маломерный», встречается в науке и технике и поддается описанию с помощью детерминированных систем. Он отличается сложным временным, но весьма простым пространственным поведением. «Многомерный» хаос сопровождает нерегулярное поведение нелинейных сред. В турбулентном режиме сложными, не поддающимся координации будут и временные, и пространственные параметры. Под понятием детерминированный хаос подразумевают поведение нелинейных систем, которое описывается уравнениями без стохастических источников, с регулярными начальными и граничными условиями[121].

Динамический хаос, например, замечателен тем, что за внешне совершенно непредсказуемым поведением системы кроется детерминизм, и все, происходящие в системе процессы, можно математически рассчитать. Другая особенность динамичкеского хаоса заключается в том, что он может служить источником самозарождения строго упорядоченных структур. Так, например, за быстро плывущей лодкой в турбулентном потоке можно наблюдать так называемую «дорожку Кармана», т.е. устойчивые вихри.

Таким образом, в современной научной картине мира упорядоченность, структурность, равно как и хаосомность, стохастичность признаны объективными, универсальными характеристиками действительности. Они обнаруживают себя на всех структурных уровнях развития.

Нерегулярность, неустойчивость траектории или случайное распределение – признаки, характеризующие хаосомность.Методологи настаивают на разграничении понятий хаосомность и беспорядок. В силу того, что невозможно проследить движение каждой молекулы газа, Краузиус в свое время ввел «принцип элементарного беспорядка».

Современные ученые, например, Дж. Зейман, в попытках разграничить понятия беспорядок и хаос утверждают: «Беспорядок – это не только хаос, этот термин предполагает наличие испорченного порядка. Говоря о неупорядоченном состоянии, мы должны представить себе идеал порядка, который в данном случае не реализуется»[122]. В определении О. Рослера хаос – это «бесконечное число неустойчивых траекторий и несчетное число непериодически повторяющихся траекторий»[123].

Проблема иррегулярного поведения неравновесных систем в центре внимания многих научных дисциплин и, прежде всего, синергетики, сделавшей своим предметом выявление наиболее общих закономерностей спонтанного структурогенеза. Творец синергетикиГ. Хакен определяет хаос как нерегулярное движение.

Представляется очевидным, что две эволюционные ветви: организмическая и неорганическая не допускают идентичных способов упорядочивания. Мир живого подтверждает уникальную способность производства упорядоченных форм, как бы следуя принципу «порядка из порядка». Стремлением косной материи является приближение к хаосу, увеличение энтропии с последующим структурогенезом. В основе точных физических законов лежит атомная неупорядоченность. Главной эволюционной особенностью живого является минимальный рост энтропии.

Антитеза современного регулятива естествознания («достоверно то, что подавляюще вероятно») и поштучный анализ неожиданных, маловероятных (и, в силу этого, максимально информационно емких) событий в постнеклассическом обществознании позволяет говорить лишь с огромной степенью гипотетичности о приоритетах в разработке фундаментальных проблем на стыке философии и науки. В одной из возможных интерпретаций постнеклассической картины мира указывается на такое состояние универсума, когда, несмотря на непредсказуемость флуктуаций (случайных возмущений и изменений начальных условий), набор возможных траекторий (путей эволюционирования системы) определен и ограничен. Cлучайные флуктуации и точки бифуркаций труднопредсказуемым образом меняют траекторию системы, однако сами траектории тяготеют к определенным типам – аттакторам и вследствие этого приводят систему, нестабильную относительно мельчайших изменений начальных условий, в новое стабильное состояние.

Роль принципаэнтропии

Современная наука располагает фундаментальными знаниям, позволяющими обнаружить и описать закономерности развития универсума. Для этих целей ее разработан специальный понятийный аппарат, который как инструмент в руках хирурга позволяет точно описать современное состояние и динамику развития универсума. В условиях, далеких от равновесия, действуют бифуркационные механизмы. Они предполагают наличие точек раздвоения и неединственность продолжения развития. Результаты их действия труднопредсказуемы. По мнению И. Пригожина, бифуркационные процессы свидетельствуют об усложнении системы[124]. Н. Моисеев утверждает, что в принципе каждое состояние социальной системы является бифуркационным. А в глобальных измерениях антропогенеза развитие человечества уже пережило, по крайней мере, две бифуркации. Первая произошла в палеолите и привела к утверждению системы табу. Вторая – в неолите и связана с расширением геологической ниши: освоением земледелия и скотоводства. «Духовный мир, рожденный вместе с разумом, – это результат бифуркации, куда более глубокой, чем мы себе представляем», –утверждал академик Н Моисеев. Бифуркационные механизмы проявляют себя и в сфере этногенеза, «возникновение, расцвет и закат этносов, как и другие процессы самоорганизации, – это формирование из хаоса тех или других квазистабильный образований, которые однажды неизбежно распадутся, предоставив тем самым материал для нового этапа этногенеза»[125].

Можно сделать вывод, что понятие бифуркации уже принято в современном обществоведческом анализе. Поскольку общество предстает как сложная, далекая от равновесия система, его кризисы и переломные эпохи свидетельствуют о приближении к точкам бифуркации – точкам неединственного продолжения развития[126]. В более широком смысле понятие «бифуркации» употребляется для обозначения всевозможных качественных сдвигов.

Флуктуации в общем случае означают возмущения и подразделяются на два больших класса: класс флуктуаций, создаваемых внешней средой и класс флуктуаций, воспроизводимых самой системой. Возможны случаи, когда флуктуации будут столь сильны, что овладеют системой полностью, придав ей свои колебания, и по сути изменят режим ее существования. Они выведут систему из свойственного ей «типа порядка», но обязательно ли к хаосу или к упорядоченности иного уровня – это особый вопрос.

Примечательно, что к идее флуктуации обращался Ч. Дарвин, хотя отводил ей ничтожную роль. «Каждое слабое уклонение в строении, которое было бы по чему-либо вредно, беспощадно уничтожалось. А продолжительное накопление благотворных вариаций должно было неизбежно привести к возникновению столь разнообразных, так прекрасно приспособленных к разным целям и так превосходно координированных структур, как те, какие мы видим у окружающих нас животных и растений»[127].

Система, по которой рассеиваются возмущения, называется диссипативной. По сути дела – это характеристика поведения системы при флуктуациях, которые охватили ее полностью. Основное свойство диссипативной системы – необычайная чувствительность к всевозможным воздействиям и в связи с этим чрезвычайная неравновесность.

Понятие «энтропии» в общем случае указывает на меру хаотизации. Роль энтропии стала очевидной благодаря естественнонаучным открытиям и, в частности, вследствие установления связи между механическим и тепловыми явлениями, открытия принципа сохранения энергии и понятия необратимости. Постоянный обмен энергией, лежащий в основе всех процессов, заставлял задуматься как об ее источнике, так и об угрозе рассеивания. Больцман первым понял, что необратимое возрастание энтропии можно было бы рассматривать как проявление все увеличивающегося молекулярного хаоса, постепенного забывания любой начальной асимметрии. В основе порядка точных физических законов лежала атомная и молекулярная неупорядоченность. Можно было бы предположить, что энтропия свидетельствует о безостановочном соскальзывании системы к состоянию, лишенному какой бы то ни было организации, однако лауреат нобелевской премии И. Пригожин сформулировал теорему о минимуме производства энтропии.

Из теоремы о минимуме производства энтропии следовало, что когда граничные условия мешают системе перейти в состояние равновесия, она делает лучшее из того, что ей остается – переходит в состояние энтропии, которое настолько близко к состоянию равновесия, насколько это позволяют обстоятельства. Иными словами, минимальный рост энтропии как стремление к наименьшей из всех прочих степеней хаотизации ‑ одна из существенных эволюционных особенностей[128]. В иной формулировке теорема о минимуме энтропии утверждает, что производство энтропии системой, находящейся в стационарном состоянии, достаточно близком к равновесию, минимально.

Экстраполяция второго начала термодинамики или закона возрастания энтропии (меры хаотизации) на всю Вселенную привела к идее тепловой смерти Вселенной. Второй закон термодинамики, сформулированный Сади Карно в 1829 году, в общем виде указывал на то, что замкнутая система стремится от наименее вероятностного состояния к своему наиболее вероятностному состоянию. Примером из повседневной жизни, разъясняющим это положение, может служить следующая ситуация. Если кипящий чайник убрать с огня, то он будет далее не нагреваться, что было бы наименее вероятностным состоянием, а остывать, что, естественно, более вероятно. Это так. В замкнутой системе происходит выравнивание температур, система стремится к своему термодинамическому равновесию. В физической картине мира принцип возрастания энтропии соответствует одностороннему течению явлений, т.е. в направлении хаоса, беспорядка, дезорганизации.

Однако, заметим, закон рассчитан на замкнутые системы, (что удачно отражено в примере), и это является абстракцией огромной силы, так как в мире большинство систем – незамкнутые. Когда второе начало термодинамики было распространено на Вселенную, проинтерпретированную как замкнутая система, по расчетам получалось, что все энергетические процессы должны происходить в одном направлении. Энтропия как физическая величина, характеризующая процессы превращения энергии, возрастала. Иными словами творился невероятный хаос. Все виды энергии превращались в тепловую, затем они рассеивались в пространстве. Вселенная начинала остывать. Наступление абсолютного теплового равновесия означало тепловую смерть Вселенной.

Суть философской критики этих положений состояла в указании на недопустимость качественного уничтожения движения, невозможность превращения многообразных видов энергии в тепловую. Однако концепция тепловой смерти Вселенной оказывается несостоятельной и с естественнонаучной точки зрения. Возможность экстраполяции второго начала термодинамики на всю Вселенную предполагает произвольное допущение о ее структуре и, в частности, представление о ее замкнутости, изолированности и однородности, т.е. системы без притока и оттока энергии. Однако Вселенная не является замкнутой системой, она состоит из бесконечного числа частиц и элементов. Земля также принадлежит к открытым системам, она бесконечно получает потоки лучистой энергии, идущей от солнца. Более того, разные части Земли получаю и отдают избыток энергии по-разному, что обуславливает дожди ветры, грозы, ураганы и пр.

Еще античный философ Лукреций Кар в поэме «О природе вещей» прозорливо восклицал:

«Нет краев у нее и нет ни конца, ни предела

И безразлично, в какой ты находишься части Вселенной:

Где бы ты ни был, везде, с того места, что ты занимаешь,

Все бесконечней она остается во всех направлениях...»

В современной релятивистской космологии конкурируют несколько объяснительных моделей Вселенной, однако ни в одной из них состояние термодинамического равновесия для Вселенной неприемлемо.

Понятие энтропии сыграло весьма важную критериальную роль в решении проблемы выявления отличий живого от неживого. Конечно же, на память приходит универсальное определение жизни, возникшее еще во второй половине ХIХ века, которое современная наука не опровергает, а лишь детализирует. «Жизнь – это способ существования белковых тел». Наиболее важными компонентами живого являются белки, аминокислоты, нуклеиновые кислоты. Отличительной способностью живого является воспроизведение, рост и обмен веществ. Способность к самовоспроизведению обеспечивается таким типом химических реакций, который не встречается в неживой природе и называется матричным синтезом. Однако академик В.А. Эндельгард указывает на еще одну существенную характеристику живых систем, а именно способность «создавать порядок из хаоса», т.е. антиэнтропийный характер жизненных процессов. Живые организмы способны творить упорядоченность из хаотического теплового движения молекул. В.И. Вернадский подчеркивал, что жизнь не укладывается в рамки энтропии», антиэнтропийные процессы в мире живого эквивалентные появлению новых более организованных и совершенных организмов.

Ученые выделяют такую структуру как аттракторы – притягивающие множества, образующие собой центры, к которым тяготеют элементы. К примеру, когда скапливается большая толпа народа отдельный человек, двигающийся в собственном направлении, не в состоянии пройти мимо, не отреагировав на нее Изгиб его траектории осуществится в сторону образовавшейся массы. В обыденной жизни это часто называют любопытством. В теории самоорганизации подобный процесс получил название «сползание в точку скопления». Аттракторы стягивают и концентрируют вокруг себя стохастические элементы, тем самым, структурируя среду и выступая участниками созидания порядка. Согласно выводам отечественного синергетика С.П. Курдюмова, странный аттрактор представляет собой область, внутри которой по ограниченному спектру состояний блуждает с определенной вероятностью реальное состояние системы.

Понятие синергетики получило широкое распространение в современных научных дискуссиях и исследованиях последних десятилетий в области философии науки и методологии. Сам термин древнегреческого происхождения означает содействие, соучастие, или содействующий, помогающий. Следы его употребления можно найти еще в исихазме – мистическое течение Византии. Наиболее часто он употребляется в контексте научных исследований в значении – согласованное действие, непрерывное сотрудничество, совместное использование. 1973 год – год выступления Г. Хакена на первой конференции, посвященной проблемам самоорганизации – положил начало новой дисциплине. Этот год считается годом рождения синергетики. Г. Хакен – творец синергетики обратил внимание на то, что корпоративные явления наблюдаются в самых разнообразных системах: астрофизические явления, фазовые переходы, гидродинамические неустойчивости, образование циклонов в атмосфере, динамика популяций и даже явления моды. В своей классической работе «Синергетика» Г. Хакен отмечал, что во многих дисциплинах, от астрофизики до социологии, мы часто наблюдаем, как кооперация отдельных частей системы приводит к макроскопическим структурам или функциям. Синергетика в ее нынешнем состоянии фокусирует внимание на таких ситуациях, в которых структуры или функции систем переживают драматические изменения на уровне макромасштабов. В частности синергетику особо интересует вопрос о том, как именно подсистемы или части производят изменения, всецело обусловленные процессами самоорганизации. Парадоксальным казалось то, что при переходе от неупорядоченного состояния к состоянию порядка все эти системы ведут себя схожим образом.

Хакен объяснял, почему он назвал новую дисциплину синергетика следующим образом. Во-первых, в ней «исследуется совместное действие многих подсистем..., в результате которого на макроскопическом уровне возникает структура и соответствующее функционирование»[129]. Во-вторых, она кооперирует усилия различных научных дисциплин для нахождения общих принципов самоорганизации систем. В 1982 году на конференции по синергетике, проходившей в нашей стране, были выделены конкретные приоритеты новой науки. Г. Хакен отмечал, что в связи с кризисом узкоспециализированных областей знания, информацию необходимо сжать до небольшого числа законов, концепций или идей, а синергетику можно рассматривать как одну из подобных попыток. Мо мнению ученого существует одни и те же принципы самоорганизации различных по своей природе систем от электронов до людей, а, следовательно, речь должна вестись об общих детерминантах природных и социальных процессов, на нахождение которых и направлена синергетика.

Синергетика, таким образом, оказалась весьма продуктивной научной концепцией. Ее предметом выступили процессы самоорганизации – спонтанного структурогенеза. Синергетика включила в себя новые приоритеты современной картины мира: концепцию нестабильного неравновесного мира, феномен неопределенности и многоальтернативности развития, идею возникновения порядка из хаоса.

Симметрия и асимметрия.

Идеи симметрии играют фундаментальную роль в развитии универсума и человеческой цивилизации. Многим предметам человек умышленно придает симметричные формы, архитектурные сооружения, соборы, арки и пр. обладают свойством симметрии. Свойства симметрии были известны с древности, симметрия (от греч. symmetria – соразмерность), и первое упоминание о симметрии принадлежит Пифагору. С точки зрения античного философа Пифагора симметрия означает соразмерность, пропорциональность, гармонию. Это пространственная закономерность в расположении одинаковых частей фигур или самих фигур. Пифагор пытался дать первую математическую трактовку симметрии. Принцип симметрии указывает на универсальность этих соразмерностей, ибо симметрия может быть найдена везде. С симметрией было связано и представление о красоте. Нарушение симметрии трактовалось как асимметрия. В истории человеческой культуры всегда приветствовалась симметрия как совершенство и порицалась асимметрия, иногда рассматриваемая как уродство. Аристотель говорил о симметрии как о таком состоянии, которое характеризуется соотношением крайностей. В рамках новоевропейской науки категорию симметрии изучал Декарт, а позже позитивист Спенсер. По Декарту, Бог создал сначала асимметричные тела, однако, придав им естественное круговое движение, он наметил вектор совершенствования в симметричные. Мяч оказывается наиболее симметричной фигурой, ибо он выглядит всегда одинаково, как бы его ни поворачивали.

Наиболее явственно симметрия сказывалась в пространственных соотношениях. Такая наука как кристаллография может похвастаться формированием первых законов симметрии. В кристаллографии симметрия задает не только форму число граней, ребер, но и внутреннее строение, выявлена связь между симметрией и свойствами кристаллов. К элементам симметрии были отнесены ось, центр и плоскость. Считается, что законы пространственной симметрии одни из самых строгих законов природы. Пространственная симметрия фиксируется тогда, когда части геометрического объекта совпадают, будучи отраженными, либо относительно некоторой оси или плоскости, либо вокруг точки – центра симметрии. В общем плане симметрия указывает на наличие строго упорядоченных структур, она отражает существующий порядок, равновесие, устойчивость, пропорциональность и соразмерность между частями и целым.

Современная наука считает, что в основе симметрии лежит не только математическая идея, геометрия, но и физика микрочастиц. Изменение симметрии физических явлений может произойти в результате внешних воздействий, что приведет к асимметрии. Факторами нарушения симметрии могут быть радиация, температура, давление, воздействие электромагнитных полей. Явление асимметрии указывается на отсутствие эквивалентности двух состояний, например, причины и следствия, прошлого и настоящего. Асимметрия указывает на диспропорции в системе и, в конечном счете, на рассеяние энергии. Вместе с тем именно асимметрия мыслится как источник развития, эволюции, появления нового.

Функциональная асимметрия головного мозга – это эволюционное наследие человека. Правая рука выделилась как главная в эволюции человека. «Одно из полушарий мозга у правшей и части левшей – левое – управляющее звуковой речью, стандартными символами, логическими умозаключениями и счетом, по своему происхождению оказывается моложе, чем другой (обычно правое), связанное главным образом с переработкой новых, в частности музыкальных и зрительных или пространственных образов»[130]. Левое полушарие часто называют доминантным, а правое – субдоминантным. Однако сегодня именно правое полушарие выполняет функцию поиска решений в новых ситуациях, которые не поддаются кодификации и сведению к алгоритму, тогда как левое имеет дело с рутинными процессами [131].

Если говорить о современной трактовке симметрии в квантовой физике, то следует отличать первый этап применения принципа симметрия (от возникновения квантовой физики до начала второй мировой войны). Его содержанием было изучение внешней геометрической симметрии, внутренней динамической симметрии, калибровочной симметрии, указывающей на инвариантность относительно масштабных преобразований. Второй, послевоенный этап длится от 40-50 гг. ХХ века и до настоящего времени. Физики говорят о возможности спонтанного нарушения симметрии, идея чего зародилась в работах В. Гейзенберга, о возможности объединение внешних и внутренних симметрий. Программа «Великого объединения» как раз предполагала это объединение.

Наиболее общее определение симметрии звучит так: две системы точек называются взаимно симметричными, если расстояние между любыми двумя точками одной из них равно расстоянию между двумя соответствующими точками другой[132]. Симметрия говорит о зеркальности отношении. Считается, что фундаментальность принципа симметрии ограничивает число возможных вариантов природных структур, а также число возможных вариантов поведения различных систем.