Стивен Кинг 4 страница

— Еще одна подземная база по производству мутантов? — предположил Снайпер.

— Скорее, по исследованию возможностей человеческого организма, — уточнил Фыф. — При этом соединенная подземной веткой с одним из крупнейших в стране ядерных институтов, расположенным на другом берегу реки. Опыты проводились на добровольцах, которые после войны не только выжили, но и превратили свой остров в неприступную крепость.

— А деревья силой мысли гнули?

— Ну да, — пожал плечами Фыф. — Но не гнули, а договаривались. На самом деле с любым живым существом договориться можно. Деревья же крайне сговорчивы.

— Называется, здравствуй, дерево… — пробормотал Снайпер.

— Что? — обернулся Фыф.

— Да так, народное вспомнилось, — хмыкнул Снайпер. — Не обращай внимания.

— Жаль, конечно, что я не могу залезть к тебе в голову, — с досадой произнес мутант. — Хотя порой очень хочется.

— И не надо, — сказал Снайпер. — Вдруг чего не то найдешь, и оно тебе твой суперфункциональный мозг вынесет. Лучше скажи, где у тебя причальный канат или якорь.

Вместо ответа Фыф ловко довернул руль, и катер, несомый течением, приткнулся к резиновой покрышке, прикрепленной к пристани. Приткнулся — и начал медленно погружаться. Одновременно сдвинулась со своего места и стала задвигаться крышка этого необычного плавучего пенала.

— По-моему, все-таки якорь проще, — сказал Снайпер, одним прыжком перемахнув на пристань. — Или нет?

— У Зоны есть летающие разведчики, которые могут и бомбы не пожалеть, — пояснил Фыф, выбираясь из катера. — А мы не настолько богаты, чтобы рисковать плавсредствами.

Данила протянул руки, поставил пулемет на помост из влажных досок и лишь после этого вылез из катера, который уже успел затонуть наполовину. После чего, не спеша брать «Корд» обратно, внимательно осмотрел крепость. Безразлично, есть у тебя крупнокалиберный ствол или нет его, когда на твою скромную персону направлен десяток пушек Последней Войны. Не понравится что-то тем, кто стоит за ними, — и останется от тебя и твоего пулемета кучка горелого мяса, фаршированная стальными опилками.

Но форт молчал. Пушки, мертво уставившиеся в горизонт черными жерлами стволов, не шевелились, замерли в бойницах «Утесы» и братья-близнецы «Корда» Данилы… Ни звука, ни шороха.

— Что они там, вымерли все? — проворчал Фыф, взвешивая на руках автомат — цену жизни отпущенного собакоголового.

— Всё может статься, — сказал Снайпер, переводя предохранитель своего ВСК-94 в режим автоматического огня. — Пойдем, посмотрим.

Данила поднял «Корд» и пошел следом за спутниками, соображая на ходу, как можно будет применить пулемет, если крепость окажется переплетением узких переходов, как внутри башен Кремля например… Да никак его там не применишь. Хорошо, если удастся протащить и не застрять при этом в очередном повороте, специально созданном для того, чтобы защитнику было удобно рубить топором высунувшуюся голову нападающего, скукоженного геометрией прохода в три погибели. Специально так строили в древности, чтоб один мог сотню сдержать, имея в руке надежный меч или секиру.

Разведчику немного взгрустнулось. Вон Фыф идет впереди, настороженный, но явно довольный. Дома он. И пусть не встречают его родичи, но все равно — дома. Знакомые с детства стены, дорога под ногами, каждый камешек и выбоину которой знаешь как свои пять пальцев, деревья, пусть лысые и корявые, но узнаваемые, отпечатавшиеся в памяти, словно соседи, от века жившие рядом. Так что зря Фыф озирается и автоматом водит из стороны в сторону, за такими стенами и пушками ничего его роду не грозит.

Да и следов боя не видно… И ворота приоткрыты — мол, входите, гости дорогие, а что хлеб-солью не встречаем, так извините, нету у нас хлеба. И хлорида натрия тоже не употребляем, а вот ляжку собакоголового и стакан его крови не желаете ли за знакомство?

Развлекая себя такими мыслями, шел Данила за спутниками, при этом понимая — не все в порядке за деревянными стенами и не зря беспокоится Фыф. Но накручивать себя перед боем — последнее дело. Лучше вот так, расслабить мозг, словно перед выстрелом из фузеи, чтобы потом в минуту опасности не трястись от переизбытка адреналина, а плавно и хладнокровно нажать на спусковой крючок.

Но боя не случилось.

За воротами находился огромный двор, больше похожий на небольшой город. Поменьше Кремля, конечно, но тоже неслабо застроенный. Данила успел схватить взглядом двух- и трехэтажные строения с узкими окнами и толстыми стенами, способными выдержать нешуточный бой, узкие улочки меж теми домами, в которых противнику не развернуться, а обороняющимся очень удобно поливать врага раскаленным свинцом из огнестрельного оружия или, если уж совсем дело плохо, разогретой смолой и кипятком, а также большую и с виду абсолютно нефункциональную площадь, заросшую жухлой, вытоптанной травой.

При этом город был пуст, словно вымер. Встречать гостей вышли лишь четверо мутантов в свободных военных костюмах цвета «хаки», скроенных из палаточного полотна. На «лицо» — копия Фыфа, разве что глазные выросты подлиннее. Оружия у них никакого не наблюдалось, но, судя по тому, как почтительно замер на месте Фыф, оружия им и не требовалось — похоже, мутанты были авторитетны и без него.

— Вы арестованы. Сдайте оружие, — коротко бросил один из них, судя по количеству звездочек на погонах, старший группы.

— А ты попробуй забери, — сказал разведчик, словно невзначай совмещая линию выстрела «Корда» с коленной чашечкой говорившего.

— Не надо, Данила, — покачал головой Снайпер. — Это ж остров, по воде не уйти. Так что лучше сдай, если у них тут такие порядки.

— Да уж второй раз пригласили в гости — и снова на те же грабли, — сплюнул разведчик, которому расставаться с пулеметом было все равно что отдать свой меч первому встречному. Но Снайпер был прав, приняв приглашение Фыфа, они сами загнали себя в ловушку. И винить мутанта было не за что — судя по его виду, подобный прием и для него оказался полной неожиданностью.

Данила поставил пулемет на землю, положил рядом с ним пистолет с глушителем, отстегнул стреляющий нож и скрестил руки на груди. Хотелось очень этими руками посворачивать тощие шейки самоуверенных мутантов, но разведчик помнил, на что способен Фыф, и понимал — не случайно четверо его сородичей вышли арестовывать пришельцев без оружия. Когда ты сам — оружие, таскать на себе лишний вес абсолютно ни к чему.

— А… что случилось-то? — пробормотал Фыф, безропотно отдавая автомат.

— Обо всем узнаете на Совете, — так же лаконично отрезал звездопогонный.

ВСК-94 Снайпера он принял довольно почтительно, правда, почтение это относилось к оружию, а не к его владельцу. Хотя через минуту начальник отряда цвета «хаки» уважительно крякнул, когда Снайпер, сняв пыльник, просто положил на землю свою разгрузку. Данила узнал лишь гранаты и магазины для снайперского комплекса. Остальные брикеты и хитрые устройства, торчащие из карманов «Кикиморы», были ему неизвестны.

Когда последний засапожный нож Снайпера лег рядом с разгрузкой, звездопогонный указал на контейнер, прикрепленный к его поясу. Уже долгое время нелегкий с виду металлический короб почти не испускал голубоватого свечения, разве только в полной темноте можно было различить почти невидимую ауру небесного цвета, разлитую вокруг него.

— Тоже сдать.

— Это не оружие, — повторил Снайпер фразу, произнесенную на базе киборгов.

— Сдать, — выплюнул мутант.

— Хорошо, — сказал Снайпер, отстегивая контейнер. — Только предупреждаю, за последствия я не отвечаю.

Звездопогонный хмыкнул. Вслед за начальством эхом повторили пренебрежительное «хы» остальные мутанты. После чего, окинув взглядом кучу оружия, предводитель отряда сородичей Фыфа скомандовал:

— Рэм, охраняй это барахло. Арестованные, следуйте за мной.

Один из мутантов остался у кучи оружия, двое пошли замыкающими, звездопогонный же развернулся на каблуках и зашагал впереди, не оглядываясь.

— Что хоть там за совет такой? — обернувшись к Фыфу, буркнул разведчик, разозленный потерей «Корда».

— Суд родичей, — обреченно ответил мутант. — И не думаю, что он кончится чем-то хорошим, судя по тому, как нас приняли.

— А что, были похожие случаи? — поинтересовался Снайпер. — У вас тут тоже прецедентное право?

— Р-разговорчики, — рыкнул через плечо звездопогонный.

Хотел ему Данила ответить, вылив на прикрытую офицерской фуражкой лысую голову все, что он думает о всей шайке одноглазых пережитков прошлого, но тут вдруг земля впереди разверзлась, и Данила разом позабыл всё, что намеревался сказать.

Здоровенный круг утоптанной травы диаметром метров в десять вдруг неожиданно и совершенно бесшумно разошелся на две части. А ведь как замаскировано! Пройдешь мимо и не заметишь, что рядом двойная крышка люка, искусно прикрытая слоем дёрна.

Из образовавшейся дыры в земле пахнуло прохладой без примеси затхлости, свойственной воздуху вблизи мертвой реки. Такого просто не могло быть! Неужели они специально воздух очищают? Это ж сколько энергии должно расходоваться, чтоб целое подземелье наполнить свежестью, льющейся в легкие, словно пьянящее вино?

Вниз вели широкие ступени, но Данила отметил, что еще более широкий спуск справа ступеней не имел. И, судя по этой ширине, предназначен он был для очень серьезных боевых машин, не иначе скрытых до поры под землей.

Спуск оказался недолгим, ступеней в пятьдесят. И то, что открылось Даниле, очень напоминало какую-то станцию метрополитена, виденную на старой фотографии, только не узкую, вытянутую вперед, а увеличенную по ширине в разы.

Так же поддерживали высокий потолок мощные бетонные колонны, так же ярко светили под потолком огромные лампы. Но вместо синих безобидных вагонов вдоль стен этого подземелья стояли четыре БТР-80, боевые машины, для которых кольцо Москвы-реки, по словам Фыфа опоясывающее остров, преградой не является. А за бэтээрами замерли, словно ящеры в боевых стойках, два легендарных танка Т-90.

«Ничего себе! — пронеслось в голове Данилы. — Что ж они с таким-то вооружением с Зоной не расправятся? Хотя, кто его знает что спрятано в подземельях той Зоны. Мы ж только так, можно сказать, край пирога обследовали. А там территории немерено…»

Но не танки и не боевые машины Последней Войны были главной достопримечательностью обширного зала. Основное внимание привлекала установленная в его центре огромная, до потолка, бронзовая фигура мускулистого юноши, держащего на поднятой кверху ладони шар, окруженный тремя кольцами. На лице юноши навеки застыла радостная улыбка идиота, нашедшего цветной камушек. С кисти второй руки статуи, отведенной вбок, свисала цепь с крюком на конце. Крюк был зацеплен за ребро высохшего трупа, жутко уставившегося на зрителей единственной пустой глазницей.

У подножия статуи стояли три кресла с высокими спинками, искусно вырезанных из красного дерева. На креслах восседали сородичи Фыфа в черных длиннополых одеждах. А дальше, от кресел до самого входа, тянулись длинные скамьи, заполненные мутантами, плотно сидящими рядышком, плечом к плечу. Всего в зале присутствовало сотни три одноглазых зрителей, причем большинство носило военный камуфляж или одежду цвета хаки. На остальных, что сидели на задних рядах, были надеты засаленные спецовки — видать, только что сорвали трудовой народ с рабочего места, причем настолько срочно, что те даже переодеться не успели.

— Интересно, — тихо сказал Снайпер. — То ли храм, то ли зал суда, то ли и то и другое в одном флаконе. Не просветишь, Фыф, чем это вы тут занимаетесь? Неужто пареньку с мирным атомом в ладошке поклоны бьете?

Но Фыф не ответил. Вместо него, резко повернувшись, злобно зарычал звездопогонный мутант, аж ротовое отверстие перекосилось:

— Сейчас ты все узнаешь, хомо! А потом мы послушаем, как ты будешь визжать, когда с тебя начнут срезать мясо.

— Вы ж вроде людей не едите? — невозмутимо поднял брови Снайпер.

— По эту сторону берега люди только мы, все остальные — мутанты, мясо, пища.

— Это что-то новое, Горо, — произнес Фыф. Видно было, что ему очень страшно, но мутант держался молодцом. — Сам придумал?

— А ты вообще молчи, выродок, — выплюнул звездопогонный по имени Горо. — С тобой суд разберется отдельно.

— Значит, все-таки суд, — подытожил Снайпер. — Во всяком случае сейчас. Значит, в жертву приносить начнут не сразу, а несколько позже.

Конвой с пленными шел по узкому проходу между скамьями, и Данила с удивлением рассматривал тех, кого в Кремле называли шамами. Существа-легенды на самом деле оказались тварями невзрачными, злобными и весьма страхолюдными с виду. Сидят вон как один, глаза щурят, глазными отростками шевелят угрожающе и рты разевают, дай команду — бросятся, не раздумывая, как крысособаки на тура. Разве что Фыф отличался от них в лучшую сторону. У него тоже, конечно, характер далеко не подарок, но кто из нас ангел? И если не обращать внимания на ставшую уже привычной внешность мутанта, то вполне Фыф свой парень. А что трясется от страха — оно и понятно, когда на тебя всей общиной наезжают, кому хочешь не по себе станет.

Конвой подошел ближе, и Данила наконец смог рассмотреть трех старцев, восседавших на резных креслах. То, что это старцы, было понятно — за количеством морщин, покрывавших лысые черепа, едва удавалось разглядеть единственные глаза тех, кто сидел с обеих сторон самого высокого кресла, эдакого деревянного трона, на котором восседал самый старый и, видимо, самый главный мутант в этом зале.

Этот сородич Фыфа здорово отличался от своих собратьев, словно отштампованных с минимальными допусками в одном из автоклавов Зоны ЗИЛ. Старик был на голову выше своих соплеменников и имел не один, а три глаза! Два обычных человеческих, а третий — во лбу, как у всех сородичей. Причем нижние веки всех трех глаз в процессе каких-то невообразимых мутаций вытянулись и превратились в те самые глазные отростки, что торчали из пустых глазниц остальных представителей этого жутковатого вида разумных обитателей послевоенной Земли.

— Кого ты привел с собой, Кандоронгарофыф? — вместо приветствия проскрипел трехглазый.

«Не иначе для нас представление начинается, — подумал Данила. — Сами-то они, поди, не раскрывая рта, мысленно разговаривают».

— Это… мои друзья, — пролепетал Фыф, не поднимая глаз. — Они спасли мне жизнь, когда биотехи Зоны взяли меня в плен.

— Тебя взяли в плен биотехи и два мутанта освободили тебя? — с удивлением прошепелявил старец, сидящий слева. При каждом произнесенном слове его глазные отростки возмущенно тряслись и довольно звучно шлепали хозяина по отвисшим щекам.

— Складно врёт, — медленно кивнул тот, что сидел справа, во время выдачи короткого резюме прикрыв для солидности единственный глаз.

— Человекообразные мутанты не способны спасти сами себя, запершись в своей крепости, словно крысы в норе, — провозгласил трехглазый. — Кто поверит, что два уродца, не имеющих даже самых примитивных способностей к передаче мыслей, могут чем-то помочь сыну расы Повелителей Туманов.

Данила скрипнул зубами, едва подавив желание свернуть головенку этому престарелому муту с лишним глазом в башке. Ишь ты, «крысы в норе»! Что ж вы с вашими нео около этой норы два столетия топчетесь, эпизодически по ушам получая? Он так и сказал:

— Слышь, судья, нехорошо как-то. Не по зубам орешек, так ты решил сегодня хоть над пленными поглумиться? Так я…

Договорить он не успел. Трехглазый лишь слегка довернул голову в его сторону — и Данила упал на колени, изо всех сил сжимая виски руками. Дикая, нереальная боль затопила череп изнутри, и казалось, что мозг, словно пойманная мышь, конвульсивно бьющийся о стенки черепа, вот-вот проломит тонкие височные кости и белой кипящей жижей выплеснется наружу.

— Оставь его, Старший, — шагнул вперед Фыф, подняв голову. — Он действительно спас мне жизнь.

— Ты продолжаешь упорствовать во лжи, Кандоронгарофыф, — вздохнул трехглазый, переводя взгляд на дерзкого соплеменника. — Ты, окруженный ловцами-биотехами, не убил себя, как велят наши законы, а предпочел сдаться в плен. Думаю, что в Зоне тебе изменили личность, иначе бы ты не свел дружбу с примитивными мутантами, по донесению нашей разведки пришедшими в Зону из лагеря враждебных нам киборгов. К тому же разведчики видели, как ты отпустил пленного биотеха, перед тем как вернуться на базу. Нужны ли еще какие-то доказательства твоей измены?

— Я попал в ловушку и не успел убить себя. Люди, которых ты называешь мутантами, спасли мне жизнь и купили жизнь биотеха за самый совершенный автомат Последней Войны.

— Твои оправдания смешны, изменник, — проскрипел мутант, сидящий слева. — А ты не подумал, зачем мутантам, которых ты упорно продолжаешь называть людьми, платить такую цену за жизнь их врага?

Данила приподнялся с пола. Как только трехглазый отвел взгляд, боль исчезла. Остался лишь тяжелый гул в голове, словно череп ненадолго превратился в колокол, по которому со всей силы ударили кузнечным молотом.

— Убивать пленного — позор для воина, — прохрипел он, пытаясь подняться. Получалось это не очень хорошо — из ног будто разом вытащили все кости.

Трехглазый рассмеялся. Вслед за ним захихикали его подручные в черных мантиях, от которых, словно волны от брошенного камешка по поверхности воды, веселье прокатилось по залу. Данила смотрел на безгубые рты, растянутые до ушей, на трясущиеся глазные выросты, на десятки глаз, полуприкрытых сокращающимися морщинами, — и понимал, что даже нео по своим взглядам на жизнь, смерть и войну стоят ближе к людям, чем эти существа, тоже называющие себя людьми.

Отсмеявшись, трехглазый захлопнул ротовое отверстие — и, словно по команде, в зале повисла мертвая тишина.

— Ты хорошо повеселил нас, мутант, — проговорил он, — и поэтому твоя смерть будет быстрой и легкой. Тебе перережут горло, а твое мясо послужит пищей для рабочих нашей общины. Мясо твоего друга срежут с костей заживо — так оно намного вкуснее — и он умрёт в течение часа. Эта пища достанется воинам. Изменника буду есть я и мои досточтимые помощники, каждый день отрезая столько, сколько необходимо для насыщения.

Он улыбнулся и развел руками.

— В нашем преклонном возрасте нам нужно совсем немного. Поэтому я не могу сказать точно, когда умрет Кандоронгарофыф. Поэтому о его смерти будет сообщено дополнительно, а остатки его трупа заменят несчастного Кранга, который уже слишком давно болтается над нашими головами. Если в зале есть те, кто считает приговор несправедливым, мы готовы выслушать их доводы.

Последние слова он произнес скучающим голосом. Так оглашают пустую формальность, лишь отнимающую драгоценное время.

В тишине, повисшей в зале, отчетливо слышался скрип цепи, на которой в потоках вентилируемого воздуха медленно вращался труп мутанта, когда-то носившего звучное имя Кранг.

Выждав несколько мгновений, трехглазый провозгласил:

— Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Слава Великому Атому, подарившему нам силу и власть.

— Слава Атому! — прошелестело по залу.

Трехглазый, кряхтя, начал вставать с кресла, но тут к его ушному отверстию склонился помощник, сидящий справа, и что-то прошептал.

— Ох уж эти формальности, что запрещают на судах общаться по-человечески, силой мысли, — поморщился трехглазый. — Я так и знал, что процесс займет слишком много времени и мы не успеем пообедать свежими преступниками. Но что делать, ритуалы священны.

Он наконец поднялся, опираясь на подлокотники кресла, и, возвысив голос, проорал неожиданно громко:

— Братья и сестры! Через несколько минут наступит время молитвы, и лишь после нее мы сможем насытиться кровью и плотью врагов, которым нет места на нашем священном ритуале. Что ж, пусть еще час думают они о своих прегрешениях, а мы пока вспомним славные деяния наших предков и вновь в полной мере воздадим хвалу Великому Атому. Конвой, очистить помещение от недостойных.

Трое уже знакомых Даниле мутантов в одежде цвета «хаки» поднялись с передней скамьи и подошли к арестованным. При этом на морде звездопогонного явно читалось недовольство отсрочкой намечающегося пиршества.

— Горо, сынок, прикуй их пока в подвале арсенала, — сказал трехглазый. — И на всякий случай надень экранирующие шлемы на изменника и вот на этого мутанта.

Кривой палец трехглазого ткнул в сторону Снайпера.

— На мутанта? — удивился звездопогонный Горо.

— Мне не нравится, что я не могу проникнуть в его мысли, — задумчиво произнес трехглазый. — Поэтому шлем не повредит.

— Может, тогда и на этого тоже надеть? — указал на Данилу Горо.

— Этот неопасен, — махнул высохшей кистью мутант. — Поторопись, сынок, и думаю, что ты еще успеешь ко второй части молитвы…

Несмотря на то что ноги еще довольно плохо слушались Данилу, он смог без посторонней помощи выйти наружу. Если, конечно, не считать помощью пару тычков в спину от конвоиров, следующих сзади. Тычки были резкими и достаточно болезненными. С виду не отличающиеся физической силой мутанты, похоже, прекрасно разбирались в анатомии и умело били своими лапками в нервные узлы.

«Ладно, твари, — подумал Данила, стискивая зубы и с усилием переставляя все еще непослушные ноги. — Зачтется вам. Все зачтется».

— Разве что на том свете, хомо, — хмыкнул идущий впереди звездопогонный Горо. — Но ты по-всякому попадешь туда раньше, причем переработанным в наше дерьмо.

— А тебя и перерабатывать не нужно. И так дерьмо, — сплюнул Данила, за что получил брошенный через плечо короткий взгляд, сбивший его с ног. На этот раз удар пришелся в солнечное сплетение, взорвавшееся острой болью. Но, прежде чем черная волна захлестнула сознание, Данила успел проговорить:

— Я тебя голыми руками порву, сука…

— Нехорошо бить безоружного, Горо, — покачал головой Фыф.

— Заткнись, изменник, — надменно произнес звездопогонный мутант. — Твое слово здесь ничего не стоит. И кончай работать на публику, мы не в храме, можешь мысленно сказать все, что хочешь.

— Я все сказал, — проговорил Фыф.

— Тогда хватайте своего мутанта и шевелите ногами, — приказал Горо. — Если я и ко второй части молитвы опоздаю, то лично попрошу Старшего, чтобы он разрешил мне очень медленно выпустить кишки всей вашей шайке…

Когда черные круги боли перестали мельтешить перед глазами, Данила разглядел, куда их собрались поместить на время молитвы. Понятно, почему именно в этом здании мутанты держали арсенал. Видать, при всем их презрении к огнестрельному оружию, не только ментальными кулаками приходилось им обороняться от врагов. Порой требовалось оружие посущественнее, которое хранилось в двухэтажном цельнобетонном здании, больше похожем на ДОТ. Только почему пленников решили держать рядом с оружием? Неужели мутанты настолько самоуверенны?

— Я объясню тебе, хомо, чтобы ты не мнил о себе слишком много, — бросил через плечо Горо. — Тюрьма далековато, на другом конце острова, и она только для тех, кто реально представляет для нас опасность. Вы же понадобитесь нам меньше чем через час, и, согласись, глупо бояться скотину, приготовленную на убой.

Данила не ответил. Он пытался просчитать, есть ли хоть малейшая возможность убежать из здания, в которое их вел конвой. Вывод был неутешительным. О толщине стен Арсенала можно было судить по косякам окон, забранных толстенными решетками. Метр армированного бетона, если не больше. Такое из чугунной пушки точно не пробить, а уж сбежать отсюда вообще можно не мечтать.

Звездопогонный подошел к черной стальной двери и сунулся в приоткрывшееся окошко. В окошке мелькнул внимательный глаз, и Данила кожей ощутил, как между заоконным хозяином глаза и любителем медленного выпуска кишок состоялся обмен мыслями, кодами, паролями, или как еще назвать факт передачи какого-то ментального пропуска, отражающего статус Горо.

Статус был приемлемым, поэтому дверь защелкала замками и тяжело отворилась. За ней стояли двое мутантов в камуфляжах и с небольшими «Кедрами» у бедра, судя по старинным описаниям, весьма удобными для ведения ближнего боя.

Последовал еще один короткий обмен мыслеобразами, после которого Горо коротко кивнул и бросил арестованным:

— Вперед! Руки за спину, по сторонам не смотреть!

— Я сам пойду, — сказал Данила своим спутникам, все еще поддерживающим его с двух сторон. После чего выдохнул, стиснул зубы и, превозмогая желание согнуться от неотпускающей боли под ложечкой, вошел в дверь первым. За ним последовали его спутники и молчаливый камуфлированный конвой, который, кстати, не полагаясь на свои ментальные способности, синхронно передернул затворы автоматов, направив их в спину пленникам.

Навстречу конвоируемым шел еще один мутант, помахивая двумя тяжелыми черными касками, опутанными блестящей сеткой, впрессованной в металл.

— Повернуться, — скомандовал мутант. И, когда пленники выполнили команду, напялил каски на головы Снайпера и Фыфа, плотно зафиксировав их на подбородке и шее гибкими ремнями. Данила сразу отметил — наверняка легче перепилить решетку на окне Арсенала, чем эти тонкие ремни с вплетенной в них металлической нитью.

— А теперь кррругом — и шагом марш вперед, — рыкнул специалист по каскам, перекидывая из-за спины в лапы свой «Кедр»…

Впереди тянулся унылый серый коридор с заплатками дверей на стенах, очень напоминающий внутренность здания, в котором находилась резиденция живого Мозга, управляющего киборгами. По одному проекту, что ли, штамповали эти строения? Похоже на то. Явно не Кремль, где более далекие предки, помимо толщины стен, не скупились на фрески и дорогую отделку. Здесь же отделки ноль, зато с толщиной бетонных перекрытий точно все в порядке.

— Лицом к стене, — коротко бросил камуфлированный конвоир, красноречиво поводя стволом.

Пришлось подчиниться, хотя в другое время Данила непременно попробовал бы треснуть мутанту в единственный глаз и, вырвав автомат, пристрелить двоих оставшихся. Но в голове все еще плавали одиночные круги, мешающие до конца сфокусировать взгляд, да и под грудиной болело так, словно фенакодус туда лягнул со всей дури. В общем, пока не боец, к тому же свободные конвойные отошли подальше, взяв в сектор обстрела всю группу, пока их напарник гремел ключами в замке. Может, в каземате что обломится?

Не обломилось. Последовало все то же «лицом к стене» и последующее умелое приковывание пленников к обрывкам вделанных в стену тяжелых старинных цепей, на концах которых болтались кандалы из нержавеющей стали. Браслеты явно были новее цепей и ярко блестели в свете солнца, лучи которого свободно проникали через два небольших забранных решетками оконных проема под потолком.

— Пайки не будет, — сообщил пленникам один из камуфлированных, окончив процедуру фиксации их запястий. — Через час сами пайкой станете, так что уж подождите.

И захлопнул дверь. В замке заворочался ключ, потом в коридоре послышался приглушенный звук удаляющихся шагов.

— Это я во всем виноват, — нарушил могильную тишину Фыф. — Называется, пригласил в гости…

— Бывает, — философски отозвался Снайпер. — Хорошо, что они ремни не сняли, как у нас в тюрьмах принято.

— А что, с ремнем помирать веселее? — поинтересовался Данила, не забывая при этом равномерно прокачивать легкие затхлым тюремным воздухом, мысленно изгоняя из тела боль.

— Намного, — ответил Снайпер. — До пряжки бы дотянуться.

— А что там? — поинтересовался Фыф.

— Ключ от любого замка, — хмыкнул Снайпер. Сейчас он тоже прокачивал легкие, но, по всему видать, с иной целью, чем Данила.

Руки пленников были разведены в стороны и зафиксированы стальными браслетами. Данила прикинул — нет, с его габаритами не проделать то, что задумал Снайпер. Да и вряд ли вообще получится человеку так извернуться на стене, чтоб фактически распятому дотянуться до собственного пупка.

Но в следующий миг он усомнился в своих выводах.

Снайпер легко оттолкнулся ногами от пола, подпрыгнул, прогнулся, его тело в воздухе приняло положение фактически параллельное полу, а правая рука, прикованная к стене, при этом успела перехватить пряжку ремня. Данила аж зажмурился, осознавая, какую боль сейчас терпит его напарник, — ведь вес всего тела пришелся на запястья, скованные относительно тонкими браслетами. Но в следующий момент послышался щелчок, удовлетворенное «ф-фу!» и удар каблуками об пол.

Данила открыл глаза. Снайпер стоял на полу и то ли улыбался, то ли кривился от боли. Кожа на обоих его запястьях была разорвана, блестящие браслеты стали темно-красными от крови. Но зато в окровавленных пальцах правой руки он сжимал декоративную накладку пряжки ремня, из которой с ловкостью гусляра медленно и осторожно извлекал тонкую иглу с выступами на конце.

Это было непростым делом. Мизинец, безымянный и средний палец изо всех сил прижимают квадратик металла к ладони, а указательный и большой, словно живя отдельно от остального тела, медленно вытаскивают из того квадратика старинный инструмент спасения заключенных — потайную комбинированную отмычку.

Наконец квадратик, звякнув, упал на пол и отмычка осталась в пальцах Снайпера.

— Этап два, — прошептал Фыф, увлеченно следящий за процессом.

Да, этап два был намного сложнее. Ввести отмычку в скважину стального браслета, нащупать зубец, повернуть…

Правое запястье Снайпера изогнулось под немыслимым углом. Его лицо побелело от боли и напряжения. Казалось, еще немного — и лучезапястный сустав хрустнет, вспоров кожу изнутри обломками кости…

Ему это почти удалось. Почти…

Когда кончик отмычки был уже в считаных миллиметрах от крохотной скважины, окровавленные пальцы Снайпера соскользнули. Данила завороженно наблюдал, как медленно падает вниз единственная их надежда на спасение, ударяется об пол, подпрыгивает — и исчезает в щели между неровными, плохо подогнанными плитами бетонного пола.