ГЛАВА 24. На следующий день я приехала в Крылатское - узнать, кто этот Котэ, проживающий на шестнадцатом этаже.

На следующий день я приехала в Крылатское - узнать, кто этот Котэ, проживающий на шестнадцатом этаже.

Лифт поднял меня ввысь, и я уперлась носом в стеклянные двери с четырьмя звонками. Интересно, в какой квартире находится нужный персонаж?

Я ткнула пальцем наугад. Створка распахнулась и я вошла в длинный холл, заставленный велосипедами, коробками и старой мебелью. На лестничную; клетку глядели четыре одинаковые, обитые черным дерматином двери. Одна распахнулась, и на пороге появилась личность, при виде которой я почти потеряла сознание.

В проеме, закрывая собой почти все свободное пространство, стоял звероподобный мужик явно "кавказской национальности". По причине теплой погоды он не надел ни майку, ни рубашку, и взору открылась поросшая черными волосами жирная грудная клетка. В зарослях виднелась татуировка - какие-то лица и надписи. Хозяин почесал огромной рукой плоскую, почти бритую голову, поскреб в двухдневной щетине и неожиданно вежливо осведомился:

- Вам кого, мамаша?

Я чуть не лопнула от злости. Видали сыночка! Да он меня всего лет на десять младше, не более. Обычно в таких случаях тут же ставлю нахалов на место. Но только не такого типа. Добродушный голос не может никого обмануть. У мужчины лицо дикого зверя - злое, напряженное и бесконечно опасное.

"Уноси, Дарья, ноги, пока цела", - шепнул мне внутренний голос, и первый раз в жизни я решила его послушать.

- Вы отец Алены Верещагиной? - спросила я и добавила:

- Почему она пропускает занятия? - Не знаю никакой Алены-шмалены, - сообщил верзила, с хрустом потягиваясь. - Ошиблась, дорогая. Тебе какую квартиру надо?

- Двести восемьдесят первую, - быстро сообразила я.

- Не ту кнопку нажала, дорогая, их дверь направо. Щелкнул замок, я же, помня о том, что в двери есть "глазок", пошла в противоположную сторону и позвонила в двести восемьдесят первую квартиру.

- Кто? - послышался женский голос.

- Из школы.

- Опять на уроках безобразничает? - гневно спросила молодая женщина и, не дожидаясь ответа, втянула меня в прихожую.

Только когда за моей спиной захлопнулась дверь, я почувствовала, что по спине катится пот, а колени мелко дрожат.

- Что на этот раз натворил? - вопросила женщина, вталкивая меня в комнату. - Вы уж извините, беспорядок у нас, все руки не доходят.

Беспорядок - это скромно сказано. Погром, потом, буря - будет вернее. По небольшой гостиной словно Мамай прошел. На столе кипа неглаженого белья и утюг, там же пара чашек с засохшей кофейной гущей и объеденные куски пиццы. На полу разбросаны разнокалиберные домашние тапочки, по стульям и креслам валяются интимные предметы туалета - трусы, носки, лифчики и колготы. На диване подушка в довольно засаленной наволочке и старый плед. На одеяле - раскрытая книга и шкурки от бананов, во всю мощь орет телевизор.

Ну надо же, лежит себе посреди такого погрома, жует бананы, читает дамский роман и слушает новости.

- Так что он сегодня сотворил? - настаивала мамаша..

- Извините, наверное, не правильно представилась, я из школьного отдела муниципалитета. Вот ходим по домам, опрашиваем население, выявляем количество детей.

- Зачем?

- Хотим выяснить, надо ли новую школу строить или прежними обойдемся. Вы своей довольны?

- Моему безобразнику везде плохо, - отмахнулаась женщина. - Как вас зовут?

- Дарья Ивановна, а вас?

- Изергиль Семеновна.

- Как? - не удержалась я. - Какое редкое имя!

- И не говорите, - вздохнула хозяйка, - мой отец - литературовед, кандидат наук. Всю жизнь изучал творчество Горького. Вот и назвал нас с братом по-дурацки: меня Изергиль, а его - Данко, в честь любимых литературных героев. Представляете, сколько с такими имечками натерпелись?

Я сочувственно вздохнула. Когда-то были у меня два брата студента в группе - Догнат и Перегнат. Сумасшедшие родители обозвали так ни в чем не повинных детей, чтобы увековечить лозунг Никиты

Хрущева - "Догнать и перегнать Америку по производству молока и мяса". Изергиль улыбнулась:

- Я вот сына нарекла Ваней. Просто с детства мечтала: выйду замуж, рожу ребенка и назову проще некуда. Так вы население опрашиваете? Я кивнула. Женщина засмеялась.

- Мой мальчишка - жуткий шалун, просто катастрофа. Чего только ему в голову не приходит! Нас уже из трех учебных заведений вытурили. Так что стройте скорее, в новую школу пойдем.

- У ваших соседей тоже дети есть? - спросила я. - Там такой страшный мужчина дверь открыл, я прямо испугалась.

Изергиль опять заулыбалась. Просто патологическая смешливость.

- Это Котэ Вахтангович. Он и в самом деле противный тип, улыбается ласково-ласково, а сам глазами шарит, прямо как раздевает. Недавно здесь живет, год как квартиру купил. Раньше в двести семьдесят девятой очень приличная семья была, Евдокимовы, но у них третий родился, в двух комнатах тесно стало, вот и продали. А у Котэ Вахтанговича - никаких родственников. Приходят, правда, все время гости. Мы сначала боялись, думали, одинокий жилец, начнутся пьянки, гулянки, бабы... Да еще лицо кавказской национальности... Но нет, абсолютно тихо. Приходят, как тени прошмыгнут и тихонько уходят...

Поболтав еще немного с приятной мамой двоечника, я уселась у подъезда, среди собачников. Минут через пятнадцать выяснила и фамилию Котэ - Джапаридзе. Теперь следовало узнать, за что и сколько он сидел. А то, что милый Котэ Вахтангович не в ладах с законом, видно невооруженным глазом. Собственно говоря, есть только одно место, где мне могут дать исчерпывающую информацию, Я вытащила пудреницу, оглядела лицо и призадумалась - нужно придумать достойный повод для встречи с полковником.

Александра Михайловича трудно застать в кабинете, но сегодня он мрачно сидел над какими-то бумагами, которые моментально убрал при моем появлении в сейф.

- Зачем явилась? - весьма невежливо встретил меня приятель.

Вот странный человек. Вроде любит меня, с удовольствием приходит в гости, но стоит мне заглянуть к нему на работу или случайно столкнуться возле кого-нибудь убитого, моментально злится и цедит слова сквозь зубы.

Решив не обращать внимания на крайнюю невежливость Александра Михайловича, я тяжело вздохнула.

- Кофейком не угостишь?

Приятель полез за банкой. Я не удержалась:

- Зачем кофе в сейф прячешь?

- Коллеги сопрут, - пояснил полковник, - придут и всю банку разом выпьют.

Помешав алюминиевой ложечкой отвратительный растворимый напиток, я отхлебнула небольшой глоточек и попыталась изобразить восторг:

- Какой аромат! Как называется?

- Самый дешевый, индийский, - пояснил Александр Михайлович и перешел к делу:

- Хватит придуриваться, выкладывай, зачем пришла, во что влезла? Откуда тебя теперь выручать надо? Насколько помню, в помойке, подвале и милиции ты уже посидела. Что на этот раз?

- Да не во мне дело, тут Кеша...

- Что Кеша? Вполне рассудительный молодой человек, без сдвигов.

- Так-то оно так, - принялась я самозабвенно врать, - только последнее время беспокоит его работа.

- А что с работой?

- Общается с криминальными элементами, целыми днями в тюрьме пропадает...

- Он же адвокат, - ничуть не удивился приятель. - Условия работы такие. Кстати, я тоже не с балеринами время провожу. У тебя что-то конкретное или просто ля-ля?

- Не нравится мне его дружба с Котэ Джапаридзе. Мужик противный, жирный такой, весь в наколках. Что у них может быть общего, просто не расстаются. Лучшие друганы, не разлей вода.

Александр Михайлович нахмурился. В душе я возликовала. Он обожает Кешу, сын платит ему тем же. И профессию адвоката Аркаша выбрал не без влияния полковника.

Мой приятель набрал номер и приказал в трубку:

- Андрей, притащи-ка все про Котэ Джапаридзе.

- Кто он такой? - спросила я.

- Лаврушник. - Кто?

- Вор в законе грузинской национальности. Из старых, так сказать, кадров. Подобные ему вымирают, как мамонты.

Молоденький Андрюша притащил объемистую папку. Полковник начал выдавать информацию.

Первый раз Котэ попал в поле зрения органов еще в 1961 году, было ему тогда четырнадцать лет. И первый срок за кражу он мотал в "малолетке". Потом понеслось-поехало, два года на свободе, три на зоне, годок дома, пять в тюрьме... Котэ приобрел авторитет. Среди "коллег по работе" слыл безупречно честным человеком. Держал общак. Его слово на разных сходках могло оказаться решающим, короче говоря - разводящий.

Исповедовал Котэ, так сказать, классические законы уголовного мира. Никогда не работал и заставить его стать к станку в зоне оказалось невозможным. Не имел жены и детей, да вору в законе их и не положено заводить. Это обнаглевший нынешний молодняк, отморозки и беспредельщики, позволяют себе все. Котэ не из таких. Предельно вежлив с женщинами, приветлив с детьми, не употребляет наркотики, не пьет и не вступает ни в какие переговоры с милицией. Последнее время отошел от активной деятельности. Купил квартиру в Москве и ведет тихий образ жизни. Как инвалид второй группы получает пенсию. Но по сведениям Александра Михайловича - Котэ богат и осторожен. Он никогда не связывался с мокрыми делами, занимался только воровством. Причем не подумайте, что резал карманы в метро или вышибал ногой хилые двери на первых этажах "хрущоб". Есть такие "бизнесмены": вломятся в квартиру, похватают что поближе к входной двери - и скорей на улицу. Не слишком уважаемая категория среди урок.

Джапаридзе действовал иначе. Неторопливо подбирал объект, составлял подробный план и работал не без артистизма и выдумки.

Один раз проник в квартиру известного киноактера, нанявшись делать ремонт его соседям. Те, полные лопухи, оставив Котэ и двум подельникам ключи, уехали на три дня на дачу. Проломив стену, "мастера" пролезли в соседнее помещение и взяли там только одну вещь - альбом с бесценными марками. Ни антикварные часы, ни серебро, ни драгоценности хозяйки - только кляссер. Правда, стоимость содержимого исчислялась тысячами и тысячами, причем не рублей, а долларов. Самое интересное в этой истории то, что, осуществив задуманное, Джапаридзе с приятелями аккуратнейшим образом заделали проем, поклеили обои, побелили потолки и поменяли кафель. То есть сделали полный, качественный ремонт. Вернувшиеся хозяева долго благодарили "мастеров", осуществивших такой большой объем работы за столь короткое время.

Следующая афера оказалась еще красивей. Стоило только известному художнику Андриевскому отправиться с семьей в Испанию, как наутро к подъезду дома, где проживал живописец, прибыл фургон.

Два мужика в комбинезонах втащили на лямках огромный холодильник. Лифтер заявил, что хозяев нет, только домработница пришла полить цветы.

- Да мы знаем, - сообщили грузчики, - поехали с нами.

Лифтер проявил бдительность и поднялся в квартиру. На звонок открыла женщина средних лет.

- Валентина Васильевна? - осведомился один из грузчиков. - Хозяин ваш холодильничек новый купил, "Бош", трехкамерный. Велел вам вручить, только просил до его приезда не распаковывать, наверно, подарок кому-то приобрел.

Громко топая, мужики оставили агрегат в холле и ушли. Они не вызвали никаких подозрений ни у лифтера, ни у домработницы. Ведь принесли вещь в дом, а не уносили из него... Через некоторое время, когда прислуга ушла домой, из холодильника выбрался сообщник Котэ. Времени у него на "чистку" квартиры было навалом. Но опять воры взяли только одну вещь - небольшой чемоданчик с коллекцией эмалей XVII - XVIII веков. По самым скромным подсчетам, собрание оценивали в миллион долларов. Сунув кейс в укромную спортивную сумку, грабитель преспокойно открыл двери и беспрепятственно ушел. Художнику в утешение остался "Бош".

- Да, - почти с восторгом сказал Александр Михайлович, - теперь уже нет таких мастеров - артист, можно сказать, виртуоз. Кстати, у него и кличка соответственная - Станиславский. И впрямь, ограбления на спектакли смахивают, все до тонкостей отрепетировано. И подельников нашел, как на подбор, таких же последних из могикан - Савостина Сергея Яковлевича и Онуфриева Андрея Викторовича. Еще на малолетке скорешились и все дела вместе проворачивали, пока наконец Савостин и Онуфриев не погибли.

- А что с ними случилось?

- Онуфриев подцепил туберкулез и просто умер, а Савостина убили в камере заточкой, не поделили что-то с братками.

- И когда это было?

- А тебе зачем? - насторожился полковник.

- Просто любопытно.

- Ладно, - крякнул приятель, захлопывая папку, - скорей всего Котэ хлопочет за кого-нибудь из своих, нанимает Аркадия в качестве адвоката. Думаю, волноваться не стоит, Джапаридзе после гибели приятелей отошел от дел и сейчас выполняет роль "свадебного генерала".

Он вежливо довел меня до выхода на первом этаже. Кто-нибудь другой воспринял бы подобное поведение как любезность, но только не я! Хорошо знаю, что Александр Михайлович просто не хочет, чтобы я шлялась по бесконечным коридорам без присмотра.

Сев в машину, закурила и призадумалась. Ясно теперь, что связывает милейшую Жанну Яковлевну и благородного вора в законе Котэ Джапаридзе. Ведь ближайший друг и подельник авторитета - Савостин Сергей Яковлевич, скорей всего брат предприимчивой директрисы. Как бы разузнать о нем побольше? Полковник уже что-то заподозрил и не станет ничего сообщать. Может, поехать к Жанне Яковлевне и пугануть бабу как следует? А что, ценная идея...

Я развернулась и понеслась по знакомому адресу. Но на звонок в дверь никто не ответил. Наверное, пошла в свой центр. Запарковав "Вольво" возле ворот, я принялась трезвонить в "Милосердие". Выглянула пожилая женщина в халате. Наверное, больна - глаза красные и нос распух. Вот ведь - допускают к младенцам с насморком, а еще порядком хвастаются!

- Жанна Яковлевна на месте?

- Проходите, - шмыгнула носом тетка и стала вытирать платком слезящиеся глаза.

Я пошла по коридору и, постучав в дверь с табличкой "Директор", обнаружила в кабинете главного врача Римму Федоровну, тоже отчаянно шмурыгающую носом.

Да что у них тут, эпидемия гриппа?

- Уже знаете? - всхлипывая, спросила Кочеткова.

- Что? - удивилась я.

- Жанна Яковлевна сегодня утром упала с платформы и попала под поезд метро! Я так и села.

- Погибла?!

- К счастью, жива и даже почти не покалечилась... Так и не понимаю, как это произошло. Мы здесь все прямо с ума сходим... И она громко зарыдала, сморкаясь в отвратительного вида мужской платок в крупную клетку. Абсолютно нелогичное поведение. Чего убиваться, если Савостина жива! И опять я почувствовала запах опасности. Не слишком ли много народа в этой истории падает в метро под электровоз! Сначала Катя Малахова, студентка театрального вуза, потом Лидуся, теперь, пожалуйста, - новое падение.

- Где Савостина сейчас?

- В Склифосовском.

Я понеслась на Садовое кольцо. Жанну Яковлевну поместили в маленькую палату-бокс, скорей всего платную. Находилась она в самом конце длинного, застеленного желтым линолеумом коридора. Очевидно, почти все врачи вечером ушли домой. Двери палат закрыты, молоденькая медсестра, читавшая на посту книгу, даже не подняла голову при моем появлении.

В коридоре встретился только один мужчина, быстрым шагом двигавшийся навстречу. Что-то в его больших карих глазах и крупном мясистом носе показалось мне знакомым. Но вспоминать было недосуг, и я толкнула дверь.

Савостина полусидела в большой кровати, держа в руках ветку винограда. Выглядела она не самым лучшим образом. Лицо в ссадинах и кровоподтеках, левая рука забинтована. Но сидит и даже ест фрукты, следовательно, не так уж ей и худо. Увидав меня, директриса вздрогнула и хриплым голосом спросила:

- Кто сказал, что я в больнице? Проигнорировав вопрос, я задала свой:

- Как вам удалось спастись от поезда? Савостина опять вздрогнула:

- Господь спас, сама не понимаю, сгруппировалась как-то.

В ее изложении версия происшествия выглядела так. Вчера вечером она договорилась о встрече с приятельницей на "Театральной". Когда на "Павелецкой" сегодня утром поджидала поезд, в толпе возникла какая-то полусумасшедшая старуха с толстой палкой в руках. Пенсионерка тащилась по платформе, бормоча что-то под нос. Не успела Жанна Яковлевна удивиться тому, как такая рухлядь добралась до метро самостоятельно, как бабуля с невероятной силой дала ей палкой по ногам. Савостина кулем Полетела вниз, поезд, как раз вырвавшись из тоннеля, стремительно въезжал на станцию. Но в человеке иногда в момент опасности просыпаются невероятные силы. Жанна Яковлевна быстрее молнии закатилась в довольно узкое пространство под перроном. Ей дважды повезло. Первый раз, когда не убило током от так называемого "третьего рельса", второй - когда ее довольно полное тело укромно уместилось в маленькой кубатуре. Машинист включил экстренное торможение, пассажиры в вагонах, наверное, попадали, как спелые груши... Савостина лишилась чувств и не помнит, как специальная бригада вытащила ее на поверхность. Очнулась только в "Скорой помощи". Ушибы, ссадины, papa поломанных ребер - вот итог приключения. Можно сказать, просто необыкновенное, сказочное везение. Лиде Артамоновой досталось куда круче, до сих пор в себя не приходит.

Я внимательно посмотрела на жертву и тихо, но четко и убедительно произнесла:

- Не захотели мне правду рассказать, побежали к Котэ Джапаридзе советоваться, вот вас и решили убрать с дороги. Между прочим, все знаю, и про Сергея Яковлевича тоже, и хочу вам помочь. Думаете, убийцы остановятся? Да в этой истории уже полно трупов, ваш будет очередным и дай бог, чтобы последним. Только выйдете отсюда, сразу ведь под машину попадете. Хотя, можете и не выйти, охраны в отделении никакой, сил у вас мало, в палате вы одна, придушить вас - проще некуда. Приличный киллер такое даже за работу не посчитает, это для него разминка!

У несчастной директрисы при каждом моем слове все больше серело и вытягивалось лицо, наконец она откинулась на тощие больничные подушки и зарыдала в голос. Я вызвала медсестру и, глядя, как та ловко вкалывает успокоительное, приготовилась ждать эффекта. Наконец-то Савостину проняло. Сейчас все расскажет!