ГЛАВА 27. С утра, подгоняемая детективным азартом, я отправилась на Волгоградскую улицу

С утра, подгоняемая детективным азартом, я отправилась на Волгоградскую улицу. Дом семнадцать Показался огромным заводом по производству металлических цепей. Я обежала вокруг сплошного бетонного забора. Наверное, Савостин ошибся, не семнадцатый, а седьмой дом. Отъехав несколько кварталов, обнаружила под этим номером детский сад. Вот это как раз подходит.

Приветливая директриса встретила корреспондента из "Мурзилки" словами:

- Дети любят ваш журнал. А что вы хотите? Я начала вдохновенно врать. В садик, оказывается, ходит удивительно одаренная девочка, дочь Алексея Лесникова. В пять лет ребенок, как Моцарт, изумительно играет на фортепиано. Хотелось бы сделать о ней материал.

Директриса глядела на меня удивленно.

- Лесникова, Лесникова... не припомню такой.

- Может, у ребенка фамилия матери, а Лесников, вообще-то, отчим, - предположила я.

Призванные на помощь воспитательницы и нянечки были более чем категоричны. Ни папы, ни отчима с такой фамилией среди родителей нет. Не числился Лесников и среди сотрудников.

- Может, что перепутали? - горела желанием помочь директриса. - Вам точно наш садик нужен?

- Да мне вообще-то не сказали, что тут детское учреждение, - выворачивалась я, - Фонд культуру дал адрес - Волгоградский, дом семь.

- А мы семь "а", - обрадовалась женщина, дом семь - во дворе школы.

Я побежала туда и уже издали поняла, что снова тяну пустую фишку. Небольшое трехэтажное здание скучно смотрело полуразбитыми стеклами, жильцы выселены, а сами хоромы предназначены на снос.

Разочарованная, залезла в "Вольво" и вытащила атлас. Ну надо же - Волгоградский проспект. Волга-градская улица, Волгоградский переулок. Волгоградское шоссе и проезд Волгина. Все магистрали длинные, на каждой есть как седьмой, так и семнадцатый дом. Может, Савостин ошибся? Я долгое время жила возле площади Марины Расковой и не раз встречала там москвичей, безнадежно ищущих улицу Марины Расковой. Они, бедняги, никак не могли понять, слушая мои объяснения, зачем столице два совершенно одноименных названия. Вдруг Сергей Яковлевич обознался и ездил на Волгоградский проспект?

Решив не сдаваться, отправилась по новому адресу. Солнце припекало совершенно по-летнему, машины вокруг испускали вонючий чад, и голова стала болеть. Пришлось тормозить у аптеки и покупать цитрамон. Запив коричневую таблетку приторно сладким спрайтом, я поехала дальше.

Волгоградский проспект сплошь заставлен красивыми кирпичными домами. Но надо же такому случиться - под седьмым номером почта, а семнадцатый представляет собой бассейн. И ни там, ни там нет сотрудников по имени Алексей Лесников.

Я купила мороженое и тут же уронила кусок шоколадного пломбира на нежно-розовую юбку. Да уж, неприятности имеют обыкновение ходить тучами.

Пришлось ехать утешаться в "Макдоналдс". Поглощая сочный горячий чизбургер, я почувствовала, как в голову возвращается способность мыслить.

Конечно, Савостин мог не правильно запомнить адрес, но что-то мне подсказывает, что милейший Сергей Яковлевич просто обманщик, гнусный и мерзкий тип, а я-то, лягушка безмозглая, позволила провести себя на мякине! Ну ничего, господин уголовничек, придется вас еще раз побеспокоить.

Хорошо хоть сейчас повсюду можно купить необходимую одежду. Прямо на Тверской купила отвратительные турецкие шмотки, они - кровные родственники вчерашней юбки, приобретенной на "блошке". Только вещи украшают в этот раз бирки "Сделано в Италии", и цена в несколько раз выше.

Продавщицы с изумлением смотрели, как элегантная дама, предъявившая к оплате платиновую кредитку, вылезает из костюма от Лагерфельда и облачается в бесформенное одеяние. Наконец одна из девушек не выдержала и двинулась в мою сторону.

- Не стоит покупать эти вещи, - шепнуло милое создание, понизив голос, - ваш костюм красивее.

- Да вот, - развела я руками, - измазала мороженым...

- Тогда возьмите лучше платье, - предложила продавщица и, порывшись на стойках, вытащила довольно миленькую вещицу.

Ярлык, прикрепленный к воротничку, честно признавался: "Произведено в Польше", но цвет приятный, пошит неплохо...

- Нет, - каменным голосом произнесла я, вытаскивая расшитую "жемчугами" оранжевую блузку, - хочу эту.

- Отличный выбор, - одобрила вымуштрованная продавщица, не моргнув глазом, и показала на строгую черную юбку с небольшим разрезом - чудесно подойдет к кофточке.

В общем, она была права, сочетание оранжевого и черного - любимая фенька Валентине и поэтому я незамедлительно отобрала ярко-зеленую юбищу, смахивающую на цыганское одеяние. Последний штрих - лимонно-желтые тапки на резиновом ходу. По-моему, нет ничего гаже, чем сочетание лимонного и оранжевого оттенков, и сюда лучше всего подойдет почти белая перламутровая помада, которая делает губы похожими на рот покойника.

Но все тщательные приготовления оказались напрасными. На звонки в дверь никто не открывал. Зато высунулась соседка и, оглядев меня с ног до головы, решила не церемониться:

- Чего расшумелась?

- Иру ищу.

- Уехали они еще вчера, - пояснила все знающая баба, - часов в десять вечера с сумками на поезд пошли. К ейной матери отправились.

- Куда?

- А хрен их знает, теперь через месяц вернутся, мне ключи оставили, чтоб цветы поливала. Так что иди себе отсюдова, - сообщила тетка и скрылась.

Я отступила в машину. Очень не люблю, когда что-то нарушает мои планы, и готова биться до конца. Значит, убежали, решили спрятать концы в воду! Ну не дураки ли! Разве невиновный станет скрываться!

Я развернула машину и, не снимая дурацкой одежды, понеслась к Джапаридзе. Может, конечно, делаю глупость, но попробую потрясти милейшего Котэ. И снова поджидала неудача. Дверь в квартиру не шелохнулась, внутри "глазка" не мелькали тени. Там явно никого нет, просто наваждение какое-то. А ведь как здорово только что все устраивалось, и нате вам - полный отлуп!

Но я не привыкла складывать руки и поэтому понеслась в Склифосовский к Савостиной. Жанна Яковлевна выглядела уже намного лучше. В глаза вернулся блеск, а на щеки - нормальный цвет, но мой визит не доставил ей абсолютно никакой радости, хотя я купила для нее новые книги Марининой, сливы и минеральную воду "Перье".

- Спасибо, конечно, - процедила директриса, всем своим видом демонстрируя, что лучше бы мне провалиться сквозь землю, - но не читаю детективы.

Нашла чем гордиться, все люди обожают, а она нет. Вы в метро видели хоть кого-нибудь с томиком Пушкина или Гоголя? Нет, у всех в руках Маринина, Дашкова, Серова да еще "Бешеный".

- От слив меня пучит, а из воды предпочитаю только нашу, "Святой источник", - занудила Жанна Яковлевна.

Я со вздохом стукнула стеклянными бутылками о тумбочку. Люблю квасных патриотов! Да вода "Перье" пьется во Франции уже целое столетие и по своим целебным качествам приближается к нашему боржоми. Только где он, настоящий боржоми? Ладно, не хочет "Перье", пусть хлебает водицу из лужи под названием "Московская минеральная".

- Не знаете, куда подевался братец? - без лишних вступлений задала я главный вопрос.

- Дома, наверное, или на работе, - совершенно спокойно ответила директриса.

- А где он трудится?

Жанна Яковлевна пожала плечами:

- В какой-то фирме, где ремонтируют автомобили, но ни названия, ни адреса не знаю. Да и к чему мне? Я же к нему на работу не езжу.

И то верно.

- А с Ирой он давно живет? Савостина подняла глаза к потолку:

- Да уж около года, наверное...

- Родственников ее знаете?

- Нет, - помотала головой Жанна, - честно говоря, и с ней лично незнакома. Брат только рассказывал, что положительная, аккуратная женщина, вроде уже замужем была, детей нет.

- Где работает?

- Понятия не имею.

Не получив и тут никакой информации, я выскочила из больницы и опять поехала в Оружейный переулок. Сначала забежала в домоуправление и, прикинувшись агитатором партии ЛДПР, в два счета узнала у гориллоподобного домоуправа, что у Ирины фамилия Романова, место работы - библиотека шестьсот шестьдесят девять. В соседней с ней квартире проживала Зинаида Андреевна Творогова. Вооруженная этой информацией, я решила на сегодня успокоиться. День оказался неудачным, закончу лучше его тихонько дома. Попью чаю, потом лягу в кровать, почитаю детективчик...

Жара потихоньку уходила, начался дождь. Застряв в безумной пробке на Садовом кольце, я опустила стекло и вдохнула свежий воздух. Все-таки хорошо, что лето уходит. Я люблю осень, не только сухую и солнечную. Холодный дождь, грязные лужи - словом, все то, что приводит большинство людей в уныние, мне нравится. Люблю самую омерзительную осеннюю погоду!

Машины медленно, черепашьим шагом двигались в сторону Тверской. Я ползла вместе со всеми. Ну какой смысл злиться, все равно быстрей не доеду.

Между машинами, ловко орудуя костылями, прыгал одноногий парень, по виду лет пятнадцати. В руках мальчишка держал большой пакет, на груди болталась табличка: "Помогите на протез". Подавали немногие, но юноша не расстраивался, а скользил между автомобилями. Оставляя без внимания "Москвичи" и "Жигули", он ориентировался в основном на иномарки. Наконец добрался до меня.

Вообще не люблю подавать милостыню, в особенности старухам с жалостливым голосом и цепким взглядом. Стариков должны содержать их дети. Но одноногих мальчишек мне жаль.

Парень взял протянутую сторублевую бумажку рукой, на пальце которой отсутствовала одна фаланга, и тихо сказал:

- Спасибо. Счастливо до дома добраться. Я взглянула в его простоватое, покрытое мелкими капельками дождя лицо, отметила машинально небольшой шрам в виде полумесяца над бровью и ответила:

- Тебе тоже удачи.

- Она завсегда со мной, - улыбнулся калека. Надо же, какой молодец, не унывает! Я опять проползла метров пять вперед, потом еще... По ходу движения справа возникло "Русское бистро". Аккуратненько запарковавшись, вошла внутрь, конечно, не "Макдоналдс", но тоже неплохо. Насколько знаю, тут подают чудесные пирожки с грибами. В кафе оказалось на удивление много народа. Я зашла сюда впервые, до этого только слышала дифирамбы, регулярно отпускаемые Маней: дескать, и выпечка прекрасная, и кофе на уровне...

Добравшись до стойки, была поражена до глубины души. Во-первых, огромным ассортиментом, во-вторых, ценами. Почти двадцать рублей за крохотный пирожок! Даже мне, чтобы наесться, надо как минимум два.

Я брюзжала тихонько, как старуха, откусывая первый кусочек. Машка права, очень вкусно.

- У вас свободно? - раздался за спиной мальчишеский голос. Я обернулась. Возле столика стоял парень, страшно похожий на калеку, который только что получил от меня сто рублей, даже рубашка такая же, ярко-красная.

- Можно к вам? - вежливо осведомился юноша. - Простите, везде занято.

- Да-да, конечно, - поторопилась согласиться я. Парнишка поставил подносик и принялся за еду. Я поглядела на него повнимательней. Наверное, неплохо зарабатывает, шесть штук пирожков, большой стакан кофе и напиток с названием "Медовуха".

- Вкусная вещь? - спросила я, показывая на бутылку.

- Да, отличный лимонад, - приветливо сказал сосед и, подняв голову, улыбнулся, глядя мне прямо в глаза.

Я, онемев, смотрела на простоватую физиономию и небольшой шрам в виде полумесяца над бровью. Такого просто не может быть! Но парнишка потянулся за салфеткой, и я увидела довольно грязную ладонь с отсутствующей фалангой на указательном пальце.

- Послушай, - не вынес мой язык, - вроде у тебя только что ноги не было!

Юноша поперхнулся, потом повнимательней присмотрелся и протянул:

- А, это вы сто рублей дали, редко столько сразу перепадает, а женщины вообще более жадные...

- Но как же так? - растерялась я, - А нога? "Нищий" вздохнул, потом рассмеялся:

- Бывает же такая встреча! А деньги не отберете?

- Нет, твои, заработал. Даже еще дам, только объясни свой фокус с ногой.

- Да и объяснять нечего. Подвязываю ее к поясу. Надо только брюки пошире, и рубашку побольше.

- И не болит?

- Да, конечно, не слишком приятно, - согласился мальчишка. - Сначала еле-еле двигался, прям потел весь, а сейчас привык, только надо иногда ногу отвязывать и нормально минут десять ходить, а то вон, Сенька, дозарабатывался, что и правда ампутировали...

- Как же ты "инвалидом" стал? Мальчишка прищурился.

- А купите мне пельменей, салат и чекушечку! Через пять минут, получив требуемое, он рассказал нехитрую историю.

Лет ему совсем немного, и профессии никакой в руках нет. Мать день-деньской пьет горькую, а отца Павел не знает. Вернее, у мамки все время меняются кавалеры, и она, сердешная, уж и не помнит, от кого рожала. А наплодила беззаботная алкоголичка целую тучу никому не нужных детей, аж двенадцать штук. Четверо, правда, благополучно умерли, остальные здравствуют. Павлик - самый старший. Естественно, ни о какой школе речь не возникала. Мальчишка с самого раннего детства озабочен заработком. Во-первых, дорогая мамочка пускает его в дом только тогда, когда он приносит с собой бутылку и кусок колбасы, а во-вторых, среди в общем-то безразличных ему братьев и сестер есть восьмилетняя Танечка. Девочку Павел очень любит, кормит, одевает и балует. То "Сникерс" ей притащит, то жвачку. Павлуша строго следит, чтобы сестричка посещала школу. Потому что она должна доучиться до девятого класса и получить приличную профессию - парикмахера, например, или медицинской сестры. Очень хорошие специальности, денежные. При людях. Павлик не хочет, чтобы Танюшка превратилась, как старшие сестры, в проститутку и наркоманку.

Сначала мальчик мыл машины, потом бегал по проспектам в потоке автомобилей, протирая стекла, теперь вот нищенствует.

- И сколько зарабатываешь?

Павлик развел руками:

- А день на день не приходится. Иногда тысячу наберу, бывает и двухсот не наскребается.

- Ну в среднем?

- Где-то семьсот, восемьсот.

- Однако выгодный бизнес.

- Да мне только треть достается, - пояснил "калека".

- Почему? - удивилась я.

- Чего ж тут непонятного, - пояснил собеседник, - браткам надо часть отдавать, гаишникам, да еще иногда патрульные привязываются, вроде не их дело за порядком на дорогах следить, а туда же, сволочи, менты поганые...

Еще у него несколько раз отбирали всю выручку. Однажды из шикарного джипа вылезли четверо и отняли пакет, в другой раз Павлик нечаянно залез на чужую территорию и опять поплатился заработком. Так что теперь он стал умный и, набрав рублей двести, прячет их в укромном месте...

- Погоди, погоди, - прервала я поток информации, - что значит "чужая территория"?

- Моя зона от бистро вон до того поворота, - пояснил нищий, - а дальше двое других стоят - Серенька и Мишка. На пару работают. С ними лучше не связываться, чеченские ветераны, убьют и не чихнут, полные отморозки. Еще ниже дед Степан орудует, тот хоть и старый, но тоже больно дерется...

- И что, вы никогда не конфликтуете?

- Не-а, - помотал головой Павел, - у каждого свой кусок. Петрович все время присматривает, ему скандалы на дорогах не нужны. Вон Петька начал права качать, мол, у кукольного театра больше подают, там мамаши жалостливые с детьми ходят, а у него возле "Красных Ворот" только приезжие, из них копейки не выжмешь! Ну и что?

- Что?

- Машина сбила, и все.

- А Петрович кто такой?

- Старшой.

- Как это? - оторопела я.

- Говорю же старшой, территории распределяет, деньги браткам дает, посторонних на дорогу не пускает. Думаете, так просто можно взять и начать по проспекту с протянутой рукой бегать? Ха! Тут бы не протолкаться было от желающих. А чем больше просят, тем меньше подают!

Он принялся энергично поедать пельмени. Я молча переваривала полученную информацию.

- Наверное, и в метро свой Петрович есть?

- Конечно, - не удивился собеседник, - точно не знаю, но думаю, как у нас.

- Как же в нищие попасть? - вслух подумала я. Павлик засмеялся.

- Да встань на углу и руку вытяни, тут же кто-то из смотрящих подскочит!

Я глядела, как он ловко подлизывает капли сметаны с тарелки, и смутные мысли начали шевелиться в голове, пока еще неопределенные и неоформившиеся.

Павлик быстро доел оставшуюся еду и умчался на заработок. Мне захотелось пить и, купив бутылочку лимонада со странным названием "Медовуха", выпила ее, уже сев за руль. Честно говоря, новинка не понравилась - вкус странный и почему-то отдает дрожжами.

Бросив пластиковую емкость на соседнее сиденье и пользуясь тем, что пробка на дороге рассосалась, заторопилась к повороту на Тверскую.

Через пару минут в голове стало происходить что-то странное. Сначала сильно зашумело в ушах, потом отчего-то зазвенело. Гул Садового кольца отодвинулся, и окружающее как бы занавесилось белой стерильной марлей. Я потерла виски, может, давление упало? На всякий случай сунула в рот кусочек сахара, но испытанное средство не помогло. Так, надо парковаться. Но тут раздался голос: "Вольво" шестьсот двадцать пять КЕ, немедленно остановитесь!" Выполняя приказ, я нажала на тормоз, машина замерла.

- Чего посреди дороги раскорячилась, отъехай к краю, - велел патрульный.

- Сами велели немедленно встать, - попробовала я огрызнуться, с удивлением чувствуя, как тяжело ворочается во рту ставший почему-то каменным язык.

Постовой внимательно поглядел на меня, подергал носом и радостно, просто сияя от счастья, констатировал:

- Пьяная!

- Да вы что! - искренне возмутилась я, с трудом поднимая тяжелый, как бетонная плита, язык. - Да я вообще не пью, а уж за рулем в особенности.

- "Вообще не пью", - передразнил гаишник и ткнул пальцем с грязным ногтем в бутылку из-под "Медовухи":

- А это чего?

- Лимонад, - начала бормотать я, ощущая, как тяжелый дурман заволакивает голову.

Красномордая физиономия гаишника как-то странно начала кривиться во все стороны, глупый смех вырвался из моей груди.

- "Ситро", значит, - издевался милиционер. - "Буратино"...

- "Айрн-Брю", газировка для взрослых, - радостно подтвердила я, и свет для меня померк.