Делинквентность и девиации в контексте миграционного поведения молодежи

Принятые классификации миграционного поведения основываются, прежде всего, на характеристиках постоянства и возвратности. Временная и возвратная миграция может быть сезонной, маятниковой и нерегулярной. Постоянная и безвозвратная миграция подразделяется на внешнюю и внутреннюю. Первая подразделяется на эмиграцию, иммиграцию и реэмиграцию. Согласно положениям классика миграционной теории Равенштейна, притягивающие и выталкивающие факторы внутренней и внешней миграции аналогичны. Однако, в отношении России этот тезис вызывает критику. В частности, В. А. Ионцев указывает на феномен «близкого зарубежья», не имеющий в мировой практике аналогов[136] (заметим, что в определенной степени близкими по смыслу следует считать отношения, существовавшие и, в какой-то мере, продолжающие существовать, между Испанией и ее бывшими латиноамериканскими колониями, а также Великобританией и некоторыми из стран Содружества). Видимо, более существенно в данном контексте не преодоленное наследие «закрытости» СССР, предполагавшей действительно уникальную систему установок и ожиданий в отношении миграции (речь идет как о мифологизации эмиграции, свойственной диссидентским сообществам в советскую эпоху, так и о придании особых смыслов миграции внутренней, также обусловленном закрытостью общества: переезд в Москву предполагал преодоление барьеров, в какой-то мере сравнимых с эмиграционными).

В типизации современной молодежной миграции можно опираться на принятые классификации ООН. Рационально выделять трудовую миграцию, миграцию с целью обучения, стрессовую миграцию и экономическую. Молодежь почти полностью составляет образовательные потоки, преобладает в трудовой миграции, составляет существенную долю в экономической (в том числе, «челночной»). Значительно меньше доля молодых людей в потоках стрессовой миграции, где преобладают пожилые люди и женщины с детьми. Однако, система выталкивающих и притягивающих факторов для молодежи будет существенно отличаться от характерной для старших поколений. «Лучшие условия жизни» для молодежи не исчерпываются стандартными возможностями для трудоустройства и доступа к жизненным благам, а определяются молодежной системой ожиданий. Эта система включает, в качестве значимых, специфические культурные запросы, требования молодежной моды, предполагает свойственные молодежным субкультурам стандарты условий труда. Именно в силу этого некоторыми исследователями выделяется, как особый тип, «беспричинная» миграция. На деле, безусловно, причины у миграции есть всегда, но в ряде случаев они являются значимыми только с позиций молодежного мировосприятия. Стремление к самостоятельности, нежелание повторять жизненный путь своих родителей, на деле, лишь отражают наличие автономной, отличной от свойственной старшему поколению, системы ценностей.

К числу значимых тенденций развития молодежной миграции следует отнести, прежде всего, интенсификацию ее интернационального характера. При этом следует иметь в виду достаточно широкие масштабы (обычно недооцениваемые) иммиграции из стран дальнего зарубежья. Хотя основными центрами концентрации выходцев из Вьетнама, Китая, Ирака, Сомали, Афганистана, Индии, Эфиопии являются Москва и Санкт-Петербург, зарегистрировано их пребывание в 33 субъектах РФ. При этом 2/3 семейных иммигрантов (а доля таковых 43,5 % среди африканцев и 52,4 % среди выходцев из Азии) приезжают в РФ с семьей (исключение представляют граждане Вьетнама и Китая, как правило, ориентированные на поиск заработков и возвращение к семье на родину). По оценочным данным, численность нелегальных иммигрантов на начало десятилетия составляла около 1 миллиона человек. Подавляющее большинство из них – транзитные иммигранты, стремящиеся отнюдь не в Россию, а в европейские страны. Однако, с точки зрения криминогенной и эпидемиологической ситуации это соображение решающего значения не имеет; не слишком существенным оно оказывается и с точки зрения культурных влияний на российскую молодежь. В отношении последнего стоит иметь в виду высокий образовательный уровень иммигрантов: 53,3 % имеют дипломы колледжа, университета; получение образования выступает главным фактором миграции для 61,5 % африканцев и 54,5 % выходцев из стран Азии. На этом фоне понятнее становится бурный рост числа приверженцев нетрадиционных культов восточного происхождения.

В системе мотиваций иммиграции в Россию экономические причины имеют относительно невысокий вес, уступая установке на получение образования.

В мировой практике учебная и трудовая миграции коррелируют, однако для России эта закономерность не безусловна, что связано, с одной стороны, с дешевизной образования, с другой – отсутствием реальных перспектив получения квалифицированной и хорошо оплачиваемой работы. Поэтому маргинализация иммигрантов становится более чем вероятной. 60 % из них на родине относились к числу обеспеченных, и почти 40 % в РФ открывают собственный бизнес, но далеко не всегда он является полностью легальным, равно как и сам въезд в РФ для четверти иммигрантов осуществляется, минуя законные формы иммиграции. Между тем, треть въезжающих в РФ, хотя в планы большинства из них входил лишь транзит через Россию в страны Европы и Америки, выражают желание остаться здесь. В целом необходимо говорить о наличии связанных с этими обстоятельствами проблем, решение которых пока находится в стадии осмысления перспектив разработки проектов.

Значительно острее и очевиднее проблемы иммиграции из ближнего зарубежья. Здесь речь идет в основном о молодом поколении русских, покидающих бывшие республики СССР, и, частично, о беженцах других национальностей из «горячих точек»; последних относительно мало, поскольку данную категорию составляют, главным образом, люди старших возрастов – молодежь в подобных конфликтах оказывается в роли не беженцев, а активных участников.

Большинство молодых иммигрантов из ближнего зарубежья сталкивается с проблемами не столько психологического (изначально), сколько экономического плана. Четверть из них не может найти работу. При этом, как правило, ситуация осложняется тем, что они являются претендентами на квалифицированный труд, поскольку русское население бывших республик СССР – преимущественно горожане, в значительной части, жители столиц, и предложения работы, жилья, в сельской местности их не устраивают (выходцы из крупных городов – 85 %, административных центров – 2/3). В большинстве случаев речь идет именно о мигрантах, а не беженцах, что подтверждается и рейтингом стран-доноров. Лидируют в нем благополучные, в отношении военных конфликтов, Казахстан и Украина, а Эстония и Литва, относительно которых средствами массовой информации постоянно ведется пропаганда касательно ущемления прав русского населения, занимают последние места. Дело не в вытеснении русского населения, а в осознании им отсутствия для себя жизненных перспектив в условиях выраженного курса на предоставление привилегий титульной нации. Поэтому иммигранты обладают относительно высоким уровнем ожиданий, но, в отличие от выходцев из дальнего зарубежья, не имеют (личного или семейного) опыта иммиграции, необходимых связей и других ресурсов. Частично облегчает ситуацию наличие двусторонних соглашений между РФ и Украиной, Беларусью, Молдовой о социальной защите граждан, работающих на территории договаривающихся сторон. Эти соглашения необходимо использовать. Однако, значительная часть мигрантов прибывает в РФ полулегально или нелегально, и защита их прав оказывается затруднительной. Естественно, что, как и в отношении лиц из дальнего зарубежья, речь идет не только об их интересах, но и о создаваемой их присутствием ситуации для российской молодежи.

Внутренняя молодежная миграция направлена из сельской местности в города, из регионов с худшей экономической ситуацией в более богатые. Основной вектор ее сменился за последние полтора-два десятка лет с восточного на западный. Восточная Сибирь, Дальний Восток интенсивно теряют молодое население, в то время как традиционные районы его оттока – Центрально-Черноземный, Волго-Вятский – стали реципиентами. Следует иметь в виду, что миграция из районов Сибири и Крайнего Севера не стала обвальной только в силу крайней скудости ресурсов потенциальных мигрантов: людям некуда и просто не на что ехать. Разумеется, этим проблема не снимается, а загоняется вглубь. Крайне неустойчива ситуация и в нефтедобывающих районах, полностью зависящая от мировой конъюнктуры. Центром притяжения для молодых мигрантов, как и в советское время, остается Москва, хотя, разумеется, ее образ в глазах мигрантов радикально изменился.

К базовым тенденциям молодежной миграции следует отнести рост роли международных миграционных потоков, а также феминизацию. С конца 80-х годов девушки составляют почти половину среди мигрантов, и с этим связан ряд проблем. Статус их оказывается занижен; среди них вдвое выше доля не сумевших трудоустроиться, особенно низка доля заведших собственное дело. Проигрывают мигрантки даже в отношении высшего образования, хотя до переезда имели равные шансы с мужчинами. С точки зрения социальной работы особенно важно, что мигрантки явно виктимны, поскольку лишены поддержки привычного окружения и могут становиться объектом манипулирования, незаконных и преступных притязаний. В силу этого они требуют внимания и поддержки.

Молодежная миграция стремительно интеллектуализируется. Это касается как роста значимости мотива получения образования, так и сдвигов в системе профессиональных ожиданий мигрантов. Двадцать-тридцать лет назад молодые люди меняли место жительства, в абсолютном большинстве будучи ориентированы на занятие низкоквалифицированным трудом. Сегодня ситуация совершенно иная. В определенном смысле это упрощает задачи миграционных, социальных служб, но изменение ситуации должно быть осознано и взято под контроль.

Идет интенсивный рост и нелегальной миграции. Этим обусловлена необходимость для социальных служб установления тесных контактов с органами внутренних дел, иммиграционными службами.

Первенствующее место в миграционных потоках может занять в ближайшее время экологическая миграция. Сегодня в РФ 20 миллионов человек проживают в зонах экологического бедствия, ситуация в 13 регионах считается критической. Существенным здесь является то, что и по международным правовым нормам (соблюдать которые РФ обязалась), в частности, включенным в систему UNEP, и по факту, речь пойдет о массовых потоках беженцев, помощь которым требует совершенно иных подходов, нежели в отношении трудовой или образовательной миграции.

Задачи социальной работы с мигрантами определяются, прежде всего, ситуацией нисходящей социальной мобильности, в которой они оказываются. По данным исследований в крупных городах центра РФ, доля принадлежащих к низшему слою в результате миграции выросла по этой группе с 2 до 18 %, к низшему – с 6 до 22 %, а среднему – упала с 52 до 24 %, при полном исчезновении принадлежности к элите (до миграции – 3 %). Таким образом, навыки и адаптационные стратегии, приобретенные ранее людьми, оказываются невостребованными. Что касается молодежи, по ней это бьет еще больнее, так как она оказывается лишенной опоры на родительские ресурсы, без которой, в частности, получить высшее образование в сегодняшней России практически невозможно. В сочетании с острой депривацией материальных потребностей такое положение вещей создает посылки для утраты уверенности в себе, появление социальной апатии, или готовности к противоправным действиям – то есть создает ситуацию аномии. Нехватку средств отмечают 79 % мигрантов, отсутствие нормального жилья – 76 %. Остра ситуация с занятостью: в Москве и Краснодаре работу смогли получить в течение года лишь чуть больше пятой части мигрантов (22 и 21 %). При этом особенно явно утрачивается «запас прочности»: сбережения имеют лишь 9 %, подсобное хозяйство – 16 % мигрантов. Таким образом, они полностью зависят от полученного места работы, отнюдь не всегда оптимального. 43 % не видят для себя перспектив получения нормального жилья вообще, еще 40 % полагаются лишь на помощь государства (компенсацию или просто предоставление жилья).

Фрустрация от резкого несоответствия прошлого и нынешнего социального статуса, бытовых условий, дополняется утратой социальных связей. Социальные службы лишь в определенных пределах могут способствовать решению материальных проблем мигрантов, но, несомненно, способны оказать психологическую поддержку. В качестве важнейших психологических проблем мигранты выделяют неумение ориентироваться в ситуации (особенно относительно трудоустройства) – 16 %; неумение себя подать, неуверенность в себе – 16 %. Это – очевидные задачи для социальных служб. Абсолютное большинство, 57 %, отмечают неуверенность в завтрашнем дне, чувство зависимости от внешних обстоятельств – 49 %. Здесь также явно просматриваются задачи психологической поддержки, равно как и в отношении ощущения собственной бесполезности (17 %).

Важным направлением работы оказывается и социально-правовая помощь. Сами мигранты этот аспект своей проблемной ситуации оценивают как второй по значимости, после жилищного, и они правы. Речь идет не просто о получении причитающихся льгот, но о решающих условиях адаптации в новой среде. Особенно важно это для молодежи, поскольку ее стартовый капитал – право заняться деятельностью, позволяющей добиться приемлемых жизненных условий, а в этом праве решающие компоненты связаны с обретением необходимого статуса.