Подросток как объект социальной работы

В определенном смысле, если понимать под социальной политикой стратегию поддержки людей, попечение и заботу о человеческих элементах, отслаивающихся от структурного каркаса общества или имеющих ограниченные возможности, придется признать, что практически все наше общество в целом должно быть ее подопечным объектом. Естественно, что направления социальной работы как реализации общих принципов социальной политики на деле различаются по объекту, конкретной социальной группе – возрастной или социальной.

Индивидуальное развитие, или онтогенез, выполняет программу Время. Это новорожденные, младшие дети, дети ходящие и говорящие, младшие школьники, а затем тинейджеры, то есть подростки, примыкающие к молодежи как ее младшее, юное звено. Вырастая, они переходят в группу молодежи, затем группу взрослых, а далее – уже пенсионеры, пожилые, престарелые. Подросток как объект социальной работы выступает с позиций особенностей социального, психологического, сексуального развития, которые могут быть в рамках общепринятой нормы, но могут и вызывать различные девиации в качестве устойчивого отклонения поведения от социальных норм. Направления девиаций могут быть разнообразными, например, корыстными (хищения, хулиганство, побои), или социально-пассивными (уклонения от учебы, бродяжничество, алкоголь, наркотики, токсические средства). Можно структурировать группы культурных и генетических факторов девиаций: социальные, индивидуально-психологические, педагогические, в том числе связанные с общей ситуацией в обществе, а также дефектами школьного и семейного воспитания.

Не менее сильными детонаторами выступают социально-психологические факторы, связанные, например, с неблагополучной микросредой, и так называемые социально-провоцирующие факторы, которые могут содержать целую гамму социальных проблем. Наконец, это может быть и личный выбор подростка.

Кроме негативных девиаций может быть иной, позитивный смысл отклоняющегося поведения. Это - инновации, без которых не было бы развития! Инновационная направленность девиаций - это девиация со знаком плюс, которая означает стремление подростка к творческому разрыву с шаблоном, устаревшей нормой, прокрустовым ложем навязываемых стандартов и традиций, тоталитарных отношений в семье и школе. Не будь девиаций - не было бы и социокультурного развития.

Некоторые преподаватели называют такое развитие сверхнормативным, хотя, если задуматься, то кто же ставит верхний предел развитию личности? Тогда в систему сверхнормативности попадут целые семейства одаренных, талантливых и знаменитых людей, чемпионов, звезд, лидеров государств и народов, исторических и литературных героев, миллионеров и суперменеджеров.

Вместе с тем часто негативные девиации и их анализ – как раз предмет деятельности социального работника с точки зрения научно обоснованной профилактики и практической коррекции индивидов и групп риска. Большое число российских подростков ежегодно совершают повторные преступления, нетрудно представить себе негативные последствия их переселений: ослабление связей с родственниками, осложнения процесса исправления. Часто при колониях закрыты школы, нет работы, ужасные условия содержания подростков закрепляют социальную дезадаптацию. Достаточно сказать о росте подростковой преступности в направлениях корысти и насилия, многократно даже по официальной статистике возросшей потребности в социальной, психологической и психиатрической помощи.

Проблема общества – переход от воспитательного принудительного воздействия, усиления социальной изоляции и обрыва слабых нитей связей с макросредой, патерналистской идеологии к стратегии спасения, поддержки, альтернативному движению в поддержку аутсайдеров. В 90-е годы говорили даже о феномене запятнанной репутации несовершеннолетних, что перекликается с известной концепцией стигмы.

Существуют федеральные программы профилактики детской безнадзорности, предупреждения правонарушений несовершеннолетних и молодежи. Особо важным аспектом развития социальной работы с подростками является создание сети специализированных учреждений для детей и подростков групп риска. Ведь результатом девиаций может стать дезадаптивное поведение, или дезадаптация подростков, связанная еще и с ресоциализацией. Другими словами, появляются процессы, обратные социализации и адаптации, причем они проявляются в различных формах, и задача социального антрополога, социального работника, специалиста по работе с молодежью и подростками - попытаться найти силы для изменения ситуации.

На уровне подростковой субкультуры мы наблюдаем диапазоны общения – от насмешек и пассивного отчуждения до воинствующего отчуждения и жесткости, период глубокого одиночества, неуверенность, беззащитность. Подросток в тайне хранит глубокие переживания, опасаясь, что его не поймут. Этот возраст сравнивают с временем свободы от взрослой ответственности, стремлением собраться в группу (стаи, стадо по Д. Снайдеру), часто проявление нонконформизма, желание быть индивидуальностью во всем - поведении, прическе, одежде.

Ранние браки, алкоголь, наркотики – результат упрямого стремления получить большую свободу от родителей. Попытки реализации «Я», попытки выглядеть привлекательно зачастую принимают извращенные формы, хотя это может сопровождаться одновременной стереотипизацией внешнего вида, ведь красота не идентична «упаковке». Ди Снайдер призывает к пониманию трех главных признаков: талант, доброта, надежность.

Социальный статус подростка определяется положением его в обществе, местом его в структуре социальных приоритетов. Социальная политика российского государства в принципе должны бы раскрываться в стратегиях социальной защиты подростка и взаимодействии институтов социализации, от семьи до образовательного учреждения.

Вместе с тем показатели социального неблагополучия многообразны, это суицид, преступность, дефицит товаров, психические заболевания, переходящие в устойчивую пограничную форму. Дезадаптация может перейти в устойчивую форму депривации, отчуждение подростка от базовых потребностей. Именно поэтому не всегда срабатывают традиционные формы защиты подростковой когорты, предварительно необходим специальный анализ последствий социальной депривации от недостаточности условий и ресурсов развития, неудовлетворенности базовых потребностей. Дело в том, что более открытое проявление этих последствий - в отклонениях здоровья и социального поведения. Латентно, на более глубинном уровне культуры идут процессы духовной деградации, имеющие колоссальные генетические последствия для всей нации в целом.

Одним из источников социальной депривации выступает нарушение функционирования институтов социализации, начиная с детского дошкольного учреждения, семьи, школы, училища. Понятно, что девиации как форма отклоняющегося от социальной нормы поведения, выступает следствием депривации. Но по своей направленности эти девиации могут быть самыми разными. Это корыстные девиации – хищения, кражи, грабежи. К агрессивным девиациям относятся оскорбления, насилия, грубость, хулиганство, побои, драки. Наконец, социально-пассивные девиации: уклонение от учебы, наркотики и алкоголь, бродяжничество, токсические средства.

Другой аспект проблемы состоит в классификации факторов генезиса девиаций. Здесь можно назвать индивидуально-психологические и генетические; психолого-педагогические девиации, обусловленные дефектами школьного и семейного воспитания, а также социально-психологические, инвайронментальные, зависящие от неблагоприятной микро- и макросреды. Особо выступают личностный выбор подростка и социально-провоцирующие факторы. Дезадаптированное поведение подростка проявляется как следствие девиаций и выражается в неадекватности его поведения к требуемым социальным нормам. Ранее этот термин назывался трудновоспитуемостью.

Жизненный путь подростка нуждается в подключении эмоционально-психологических и социокультурных коммуникаций, так как потребность в эмоциональных контактах для подростка ничуть не меньшая, чем для ребенка: дефицит эмоций, интимных бесед часто ведет к неадекватному поведению. Исходя из этого принципа, возможно выделение нескольких уровней дезадаптированного поведения.

1. Психогенный уровень обеспечивается отклонением психического развития, нервно-психическим фактором, извращенной педагогикой: этот уровень может проявляться в форме хронической, устойчивой (психозы, психопатология) либо в неустойчивой пограничной форме (повышенная тревожность, страх, фобии), не ставшей пока еще патологией. К этой форме относятся около половины воспитанников детских дошкольных учреждений и более пятой части подростков в школе.

2. Следующий уровень связан с половозрастными и индивидуальными особенностями развития личности подростка, которые также разделяются на устойчивые (акцентуация характера, эстероидность, эпилептоидность, дефекты волевой сферы - безволие либо упрямство) и неустойчивые: изменение в ситуации полового созревания, чрезмерная раздражительность, критические фазы возрастного развития.

3. Наконец, собственно социальная дезадаптация детерминируется на стадии школ и училищ и выступает в форме педагогической, а также в форме социальной запущенности подростков, которая практически не поддается реадаптации. Медико-социального вмешательства здесь недостаточно, в команде должны работать социальный работник, врач, психолог и педагог. Обратимость дезадаптации должна рассматриваться в контексте процесса ресоциализации.

Вместе с тем нарушение функционирования социальной системы, неразработанность психолого-педагогических средств и методов социальной работы с подростком сразу же негативно скажутся на особенностях духовно-интеллектуального, физического и психического развития подростка. К тому же возраст подростка окрашивается еще одной важной потребностью - профессиональной ориентацией как важнейшего обогащающего фактора его жизненного пути в аспекте формирования его будущей конкурентоспособности на рынке труда.

Профориентация и другие виды социальной работы с подростком, его психосоциальной и психологической поддержки представляют собой важнейшие формы социальной защиты этой возрастной группы. Порой встает проблема защиты подростка от семьи, от педагога. Иначе незащищенность подростка принимает тотальный характер: нет правовой защиты ни от криминальной среды, ни от следователя, ни от родителей.

Аморальность и аномия общественной среды, рост подростковой преступности, увеличение числа семей риска, подростковый алкоголизм и социальное сиротство при живых родителях не дают хорошей почвы для защищенности и благополучного, нормального развития подростка. Известны факты, что большой процент взрослой преступности сваливают на несовершеннолетних для пресловутого роста раскрываемости преступлений. «Сократилось» в несколько раз и лишение родительских прав. Все эти данные, конечно, вызывают сомнение в их положительном значении для судьбы подростка.

В определенном смысле подростки – одна из субкультур, маргинальная возрастная группа, которая нуждается в интервенции, помощи профессионального социального работника по причине неустойчивого социального статуса, девиаций, деприваций, делинквентности, дезадаптации его социального поведения. Цели такой интервенции института социальной работы связаны с улучшением общего экзистенциального самочувствия, ресоциализации, реадаптации и фасилитации социального здоровья, более эффективной социализацией в социальной среде. Социальная работа с подростками организуется целым рядом социальных институтов – образования (профтехобразование, школа, вуз), семьи, МВД, а также учреждениями опеки и попечительства, негосударственными организациями и фондами, социальными ведомствами. Это все выступает совокупностью социальных субъектов, осуществляющих социальное действие, смысл которого направлен на социальную защиту объекта социальной работы (клиента) - в данном случае подростка.

Если человек ответственен перед обществом, то и общество предполагает свою ответственность перед личностью, в том числе перед личностью подростка. Подростки – это группа риска, которая нуждается в защите, в том числе от общества, так же как иной раз и общество нуждается в защите от девиантных действий подростков. Поэтому социальный работник действует в направлении развития способностей подростка и изменения среды, социокультурных условий для оптимизации его успешного социального функционирования, актуализации его собственных сил. Педагогика выступает здесь более частной территорией на более широком поле социальной работы. Вместе с тем система профтехобразования может стать бастионом против социального и педагогического насилия. Новизна подхода в том, что не подросток приспосабливается к социальным условиям и педагогу, а, наоборот, социальный работник выступает посредником по отбору образовательных, воспитательных и коррекционных программ.

Для помощи в социальной адаптации и коррекции подростка необходимы профессионалы, и этому должны служить специально разработанные программы для подготовки социального работника, социального педагога в самых различных подсистемах образования –дошкольном, школьном, профессионально-техническом и так до высшего. И здесь опасно сведение подготовки специалиста по социальной работе с подростком или социального педагога только к учебному процессу по традиционной схеме привлечения преподавателей. В этом случае выпускники таких учебных учреждений часто не знают о задачах социальной поддержки, законах и нормативных актах, не умеют вписывать свои знания в социальный контекст отечественной ситуации.

В дальнейшем возможна разработка региональной программы подготовки социальных работников для системы образования. Пока ни программ, ни региональной соответствующей структуры нет, хотя известно, что половина родителей сейчас относится к группе риска. Факторы нищеты и заболеваемости, семей с одним родителем, внебрачных детей продуцируют маргинальный статус подростка, часто усугубляемый супружеской дисгармонией в семье, конфликтными отношениями родителей и подростков, другими психологическими факторами риска.

В каких же видах поддержки со стороны социального работника нуждается подросток? Во-первых, конечно же, он нуждается в сохранении или восстановлении чувства собственной полноценности, самоутверждения. Во-вторых, ему надо помочь реализовать сильнейшую потребность в регулярных контактах, беседах, в том числе с самим социальным педагогом, социальным работником. В-третьих, подросток нуждается в правильной оценке его потребностей и желаний, а также проявлении эмпатии со стороны тех, с кем он общается, причем речь идет не о простом сочувствии и сопереживании, а скорее даже вживании в его ситуацию. Наконец, он надеется на близкое содействие социального работника его проблемам, умение решать их шаг за шагом, действуя в команде с социальным педагогом, учителем, психологом, врачом, классным руководителем.

Для осуществления этих шагов социальный работник на основе профессиональных научных знаний специально анализирует особенности коммуникативного поведения подростка (культурного и социального поведения, эмоциональных контактов, дружбы и одиночества, сексуальных запросов), сложности и барьеры адаптации в среде.

Огромна роль самоутверждения в жизни подростков. 50 % правонарушений является следствием их не очень удачных попыток удовлетворить потребности в самоутверждении, принимающих социальную форму дезадаптации. Мало разработаны дискриминативные типы самоутверждения, знакосимволический тип, в котором блокируются нормальные формы самоутверждения и выделяются асоциальные. Направленность самоутверждения исследуется уже достаточно долго, но до сих пор не создана исчерпывающая типология этих форм.

Часто само образовательное учреждение (школа, училище, вуз) становится дополнительным фактором риска: ущербные педагогические и образовательные технологии, концепция «усвоения программы», тоталитарная педагогика, остаточный принцип финансирования образования, нищенское обеспечение учебного и воспитательного процесса говорят сами за себя. Не везде наша школьная программа и ее реализация отличаются методологической и научной обоснованностью и сущностной связью полового и гендерного воспитания, особенно если обратиться к так называемому эксперименту раздельного обучения мальчиков и девочек в Ставрополье в духе доморощенного патриархата и дискриминации по полу.

Зачастую возникают сложности в проблеме полового воспитания: социальный работник может совместно с родителями указать подросткам на факт несовпадения сексуальной и эмоциональной зрелости, важность позитивной информации и спокойного отношения к мастурбации. В то же время, к примеру, знание о гомосексуальности включает результаты опроса в США, где 60% мальчиков и 30% девочек к 15 годам имели хотя бы один гомосексуальный опыт, а 10% всех мужчин и 3% женщин гомосексуальны. Наиболее авторитетные сексологи в последнее время утверждают, что все способны к бисексуальности. В то же время 90% насилия над детьми совершены гомосексуальными лицами, а 5% гомосексуалов хотели бы стать гетеросексуалами.

Заслуга современной цивилизации состоит в признании равенства прав и возможностей, в том числе прав гомосексуалистов и проведение принципа права каждого на выбор и сексуальное предпочтение, если не ущемляются права других. Центральный принцип в задачах социального работника – помочь подростку понять, что следует заниматься любовью, а не сексом, и это главное подросток усвоит в результате полового воспитания, сексуального просвещения. Уважение, романтизм, интимность в любви и дружбе, радость общения и рождение желанных детей - это необходимые и, на первый взгляд, простые принципы позитивного результата полового воспитания.

Другая сторона проблемы - в отношении общества к подросткам и детям с ограниченными возможностями, вообще к нетипичным его членам. Применительно к нетипичным подросткам мы уже как будто движемся от изолирующих спецшкол к интеграции, совместная жизнь, общение и учеба означают готовность общественного сознания к этой интеграции, изменение социокультурной среды. В 1544 году в Париже открылся первый крупный приют для бедных, который взял на себя ответственность за бродяг, сумасшедших, других больных - всех тех, кто не был интегрирован в ту или иную группу и оказался вне ее в качестве остатка. Это, по определению Бодрияра, свидетельство рождения социального. Позднее появятся знаки его расширения: органы государственного призрения в девятнадцатом и система социального обеспечения в двадцатом веках. По мере быстрого упрочения социального остатком становятся целые общности, а когда остаток достигает масштабов общества в целом, мы получаем полную социализацию. Полностью исключены и полностью взяты на иждивение, полностью разобщены и полностью социализированы абсолютно все.

Как известно, США прошли длительный и долгий путь создания новых социально-педагогических технологий, формирования малых классов, элитарных групп, ресурсных комнат, индивидуальной коррекции, пока не изменились общая концепция и новый социальный статус людей с ограниченными возможностями, нетипичности. Мы пока, к сожалению, не готовы к глобальной концепции, но ведь воспитание подростка – это часть формирования новой идеологии, нового менталитета и милосердной гуманной цивилизации. Может быть, когда-нибудь и у нас появятся училища из множества коттеджей, где на каждого воспитанника будут работать два педагога.

Подростку нужна не тотальная опека государства, а поддержка его самостоятельности, субъектности, творческой жизненной стратегии, несмотря на то, что подростковая субкультура (как в целом молодежная субкультура) часто оказывается в оппозиции к социальному прототипу, доминантной культуре, стандартным нормам, общественному мнению взрослых, традиции ведомой силы. Здесь уместно напомнить, что Ди Снайдер опубликовал «Курс выживания для подростков» с интересными и глубокими наблюдениями напряженных отношений родителей и подростков, трудностей их перехода от авторитаризма к дружбе, ситуации развода. Хотя в США с 60-х гг. действуют законы, защищающие детей от родителей, не взявших ответственность за их воспитание, около двух миллионов подростков подвергаются плохому обращению, а более пяти тысяч детей умирают от побоев и насилия. Кроме того, три четверти жестоких взрослых сами в детстве были жертвами незрелых родителей. Поэтому и получается, что взрослый детородный возраст еще не является гарантией зрелости, доброты и готовности стать родителем, способности дать ребенку тепло, защиту, руководство и любовь.

В мире десятки миллионов детей и подростков – жертвы небрежного либо жестокого отношения. Им не предоставляются необходимое питание, кров, одежда, медицинская помощь, ведь часто жертвы зависимы от своих обидчиков, порой с самого рождения такие подростки воспитываются в атмосфере ненависти и насилия, чувствуют свою ненужность, заброшенность. Подавляющее большинство заключенных, например, были воспитаны именно в условиях жестокости, а убийцы – почти поголовно жертвы жестокого обращения в детстве. Таковы мертвящие итоги так называемой филантропической концепции социальной политики и длительного опыта западных социальных государств. Применительно к нашему, постсоветскому контексту подобные выводы и определения обладают особой достоверностью, коль скоро на наших глазах превращалась в остаток, выпадала в осадок вся социальная система советского общества.

Большинство случаев физического, сексуального, эмоционального насилия не раскрываются из-за боязни мести, неловкости, вмешательства в чужие дела со стороны жертвы. Можно классифицировать насилие как жестокое (или небрежное) отношение к детям по следующим видам.

1. Физическое насилие, или увечье, которое легко обнаружить: синяки, шрамы, выбитые зубы, ожоги. Чрезмерная эксплуатация, приводящая к нарушениям здоровья, физическим перегрузкам.

2. Эмоциональная жестокость и эмоциональные травмы, которые менее заметны, но столь же болезненны. Это чрезмерная строгость и требовательность, придирки, наказание страхом, ведущие к низкому умственному коэффициенту, страху, агрессии и пассивности в поведении и учебе.

3. Сексуальные насилия и жестокость в формах гомосексуализма, вуайтеризма, эксгибиционизма, прикосновений, изнасилования. Последствия этого – общее снижение самооценки, эмоциональные и психические расстройства, обострение семейных проблем.

Подросток как маргинальная субкультура выступает объектом социальной заботы в той мере, в какой данное общество гуманно, культурно, демократично. Жизненный хронотоп подростка зависит от развитости уровня социальной и молодежной политики, от тех условий, в которых срабатывают компенсаторные механизмы социального статуса, инновационный аспект социализации, взаимодействие с социумом.

Параметры социального статуса подростковой, как и любой другой возрастной группы, разносторонни. Это - интеллектуальный, экономический, психологический, демографический, физический, семейный, бытовой, образовательный, профессиональный факторы, образующие в совокупности социальный статус. Цель социальной поддержки и социальной заботы о подростках – не только не допустить дальнейшего ухудшения параметров социального статуса, предотвратить их отчуждение от социума и культуры, но обязательно подготовить к нормальному функционированию в пространстве и времени культуры, утверждению и развитию социального статуса.

Отсюда феномен запятнанной репутации подростков, феномен стигмы невозможно понять без ссылки на семейные корни этой репутации. Вместе с тем, как показывают исследования, приобщение к алкоголю позже и реже у подростков из семей с более высоким общим социальным статусом семьи, образовательным и культурным статусом родителей. И, наоборот, воздействие авторитарной идеологии, неудовлетворенность и дискомфорт часто находят асоциальное решение. Помощь социального работника дает альтернативный шанс найти новые степени свободы и новые модели поведения, иные роли без риска немедленной санкции за нарушение жестких предписаний официальной идеологии.

В современной России слишком долго разрабатывается проблема подростковой занятости. Занятость подростков и несовершеннолетних как социальная проблема пересекается с проблемой занятости молодежи, хотя по понятным причинам не совпадает с ней полностью. Поскольку развитие рынка предъявляет новые требования к трудовой деятельности, то и сам воспитанник профтехучилища с помощью социального работника (социального педагога) формирует два важных качества: конкурентоспособность и готовность к выбору.

Привычные ценностные нормы и стереотипы старших поколений опирались на определенную стабильность и неизменность жизни, иерархии страт и профессий, линейную гарантию занятости. Движение кадров ранее традиционно рассматривалось как негативная текучка, система поощрений закрепляла профессиональное и квалификационное положение работника.

В современности комплекс социально-экономических условий осуществления трудовой деятельности детерминирует негарантированную занятость, нелинейность процессов, динамичность трудовой сферы и ставит проблему решения специфических задач в области образования. Новые требования рынка – постоянное повышение квалификации, умение гибко реагировать на сменяющиеся условия. Актуально повышение потенциала трудовой мобильности и с точки зрения изменения трудового и профессионального статуса.

Понятие трудовой карьеры – определенный способ отнесения к ценности и историческому времени. В нем заключается экзистенциальный знак жизненной судьбы типичного современника. Знак этот – хроническое отставание, запаздывание человека в решении своих естественных проблем, в реализации жизненного смысла и судьбы. Творческий потенциал не реализован, цель жизни не достигнута, условия блокируют выход эмоций, возникает глубокое чувство принадлежности к потерянному поколению.

Вовремя получить хорошее образование, достигнуть высокого уровня квалификации и соответствующей зарплаты, чтобы самостоятельно и достойно содержать семью; дать детям образование, самому испытать профессиональное удовлетворение и удовольствие от того, что ты достиг в этой жизни прочного социального положения – вот основные ценностные приоритеты, определяющие этапы жизненного пути при любом общественном строе. Можно считать их базисными постулатами нормальной трудовой карьеры. Запаздывание в решении социальных проблем профессиональной зрелости, уровня зарплаты и дохода, решении жилищного вопроса составляет в среднем десять – пятнадцать лет. В результате те жизненные вехи, которые должны быть предметом гордости и самоутверждения, нередко становятся поводом для фрустрации и неудовлетворенности.

Преодоление хронического запаздывания в том продвижении, которое карьерой трудно назвать, состоит не столько в предоставлении льгот слабым, сколько в том, чтобы слабые стали сильными, иначе говоря, в снятии искусственных ограничений, преодолении механизмов торможения на жизненном пути людей. Правильно поставив вопрос о необходимости изучения жизненного пути, социологи ограничились исследованием субъективных намерений при выборе профессии. В результате социально-экономический контекст выбора профессии, а главное, дальнейшее движение по этому пути, т.е. собственно трудовая карьера, лишь обозначились, но почти не исследовались.

До недавнего времени первичная профориентация подростков, если она проводилась, предполагала помощь в однозначном выборе профессии. Вторичная профориентация предназначалась тем, кто уже потерял работу. Сегодня изменилась суть первичной профориентации: не линейная, а альтернативная ситуация профессионального выбора; возможность реализации вариативности выбора; включение профконсультирования и профотбора. Отсюда вытекают и рекомендации по обучению в системе профтехобразования, учитывающие психологические особенности подростков, новые требования к программам и учебным планам, модульный подход, интенсивные методы обучения, социальное обучение и социальное консультирование. В итоге - погружение всего процесса обучения в социальный контекст, социокультурную среду (инвайронмент), соединение обучения с широким проблемным полем социальной работы, социальной педагогики. Поэтому одно из актуальных направлений социальной работы в профтехобразовании - это социальная и профессиональная диагностика, которая включает совокупность задач, методов и видов диагностики.

Выполнение всех видов и форм комплексной диагностики позволяет перейти к разработке превентивных мер по формированию конкурентоспособности личности. При этом конкурентоспособность подростка выступает цементирующим фактором, который служит укреплению его социального статуса и предупреждает тенденции к маргинализации или девиантному развитию личности.

За десять лет функционирования института социальной работы в России пройдена целая эпоха. Теперь ставится проблема создания системы социального обслуживания с опорой на новые социальные технологии, базовые модели комплексных услуг, развитие инфраструктуры социального обслуживания, соответствующих учреждений и подготовки кадров. Создана сеть опорно-экспериментальных учреждений (базовая группа, эталон, образец социального обслуживания, связь с наукой), разрабатывается межведомственная модель социального обслуживания в территориях, межведомственные территориальные программы (например, по инвалидам).

Вместе с тем все чаще дают о себе знать три важных аспекта социальной работы с детьми и подростками: профилактика девиаций, поддержка близких и групп риска, реабилитации. Здесь важны со студенческой скамьи поддержка движения волонтеров и участие в грантах общественных учреждений и общественных объединений. Явно не хватает учебников, фундаментальных научных монографий, а ведь ничего нет практичней, чем хорошая теория. Квалификация социального работника требует сочетания базового образования и глубокой специализации по работе с подростками. Можно давать для социальной защиты наиболее массовое социальное образование (начиная с начального ПТУ, затем колледж или техникум, далее бакалавр, либо линейное высшее 5-6 лет), и элитарное - через магистратуру, аспирантуру, докторантуру, ФПК.

Специализированные учреждения (их три типа: социальный приют, социально-реабилитационный центр, центр помощи) в системе социальной защиты - это признак нормального цивилизованного общества, хотя кому-то это может показаться печальной тенденцией. Более 90% детей рождается в наше время с какой-либо патологией, растет число детей-инвалидов, беспризорных подростков. В Саратовской области несколько тысяч воспитанников сиротских учреждений, 31,5 тыс. курируются в клубных учреждениях, регулярно принимаются десятки постановлений по проблемам подростков и молодежи, летом более 100 тысяч детей отправляют в лагеря отдыха, функционируют программы «Дети России», «Дети-сироты», «Дети Чернобыля». Пока еще отсутствует системная программа вывода детей из патологии, хотя есть попытки сконцентрировать межведомственные усилия на работе с контингентом подростков-беспризорников, которые занимаются бродяжничеством, убегают, в основном, из семьи, а также из МВД. Многие тысячи подростков привлекались за распитие спиртного. Для сравнения укажем, что в скандинавских странах число подростков-правонарушителей снижается.

Снижение жизненного уровня и высокие психоэмоциональные перегрузки у взрослых сказываются на детях. Растет социальное сиротство, в том числе скрытое, обусловленное падением нравственности и снижением жизненного уровня населения, в каждую третью группу вымогателей и грабителей входят подростки. Отсюда понятно, почему кроме вводимых служб телефона доверия для подростков и женщин принимаются меры профилактики правонарушений и безнадзорности. Так как количество таких детей возрастает, уже с середины 90-х возникла острая необходимость открытия новых специализированных учреждений социальной защиты, потребность в таких учреждениях не закрыта и по сей день. Сеть таких учреждений в России возможна и на уровне европейских стандартов при сохранении динамики и организации досуга.

Многие приюты, детские сады, спецшколы и детские дома еще не отвечают своему основному назначению: не могут найти свою социальную нишу, имеют контингент работников без базового образования, не способствуют восстановлению социальных связей, не соответствуют задачам временного пребывания. Зачастую психолог в этих учреждениях занимается лишь техническим заполнением личных дел детей.

Сейчас важно организовать банк данных на усыновление и потенциальных усыновителей. Так, в Самаре, Перми оказалось много семей, желающих усыновить ребенка. При этом служба попечительства часто не справляется с задачей, работает плохо, не используются средства массовой информации.

Первый тип учреждений - социальные приюты, они постепенно должны вытеснить, заменить приемники-распределители, по сути дела, они выполняют функции временного приюта несовершеннолетних правонарушителей. В 1995 г. 31 тыс. подростков ушли из семьи в результате жестокого обращения, многие попадают в МВД вместо социального приюта как гражданского учреждения. В ряде городов России (например, Челябинске, Краснодаре) сократилось число детей, помещенных в приемники-распределители.

Уже наблюдается рост гражданских учреждений социальной защиты, переход от функций карательных, исправительных к функциям защиты прав и развития личности подростка. Многие видят главную задачу таких учреждений как устранение психологических проблем и обязательное возвращение ребенка в семью; трудно с этим не согласиться. Однако мы живем не в идеальном мире, ясно, что не любая семья, увы, выступает панацеей от всех бед. В любом случае забота об этих детях - это наша забота, это цель социальной работы с детьми и подростками.

Важно само содержание работы в социальных приютах - программы реабилитации и обучения, социально-бытовые услуги, организация досуга как социокультурная анимация, психологическая поддержка и психотерапия. Приюты пока еще больше похожи на традиционные детские дома и не обеспечивают основного назначения по оказанию социально-психологической поддержки и поиску последующей социальной ниши. Существует соблазн для руководителя приюта подстроиться под свой собственный опыт, имеющуюся базу, кадровый контингент. В этой связи должны быть не только разработаны новые нормативы, но и введены новые должностные инструкции. Не давить на подростка, а обеспечить его раскрытие как личности - это тем более гарантировано, чем более развито правовое государство.

Второй тип учреждения - это социально-реабилитационный центр как единая система анализа динамики девиантного поведения, разработки индивидуальных программ и социальной реабилитации. Задача такого центра - диагностика причин девиаций, восстановление социальных связей, соединение с семьей. Корни социального поведения чаще обнаруживаются вне школы - в семье, в социокультурной среде, окружении. Учитываются здоровье, психика, поведение, прошлый опыт. В отдельных случаях ставится вопрос о лишении родительских прав тех родителей, которые доводят детей до беспризорного состояния.

Необходим акцент на разработке научно-методических рекомендаций по типовым и индивидуальным программам. Но таких учреждений пока еще мало - всего около десяти. Развитие подобных учреждений, конечно, не самоцель, но это ответ на те вопросы, которые ставит перед нами жизнь в эпоху российского постмодернизма. И пока не будет банка данных на усыновление потенциальной приемной семьей, мы так и будем говорить, что желающих усыновить нет. В Самаре, например, на порядок (в десять раз) больше детей, переданных на усыновление, чем там, где этих банков данных нет. Оптимальный вариант - если такие учреждения по устройству дальнейшей судьбы ребенка открыты в каждом городе, в каждом районе, то есть должна быть создана оптимальная система территориальных служб помощи семье.

Третий тип - это центр помощи детям, оставшимся без попечения родителей, то есть чьи родители известны, но не выполняют свои обязанности по закону. Это место временного пребывания, организации детей, у которых родители умерли, либо мать отказалась от ребенка в роддоме. Эти дети должны быть отданы под опеку, усыновление, включая зарубежное усыновление, и только в крайнем случае - в интернат. Создается банк данных по этой категории детей, и есть надежда, что традиционных детских домов будет меньше.

Проблема беспризорных и безнадзорных детей стала поистине массовой, не только в обыденном, а в более интенсивном смысле слова. Беспризорными можно назвать в каком-то смысле вообще всех детей массового общества, в том числе также и взрослых. Одним словом, всех, лишенных своего места в социально-структурном символическом порядке массового общества. Взаимодействие образования, МВД, здравоохранения сможет преодолеть узковедомственный «ревностный» подход, подготовит создание новой отрасли по профилактике безнадзорности и правонарушений. Документ «Стандарт социального обслуживания» должен показать, какие именно социальные услуги должен получать ребенок.

Многие нормативы интернатов, детских домов, приемников-распределителей в чем-то давно устарели, не адекватны современной социокультурной ситуации. Опорные экспериментальные учреждения становятся базой для обработки новых нормативов, стандартов и реабилитационных методик, необходимо межведомственное соглашение в законе о социальных услугах населению. Комиссия по делам несовершеннолетних должна стать комиссией по защите прав несовершеннолетних, то есть перейти к защитной функции. В подготовке социальных работников нужен акцент на специализации «Работа с девиантным подростком» либо «Профилактика безнадзорности и правонарушений». Впрочем, эта специализация может называться шире: «Социальная работа с детьми и подростками».

Таким образом, социальная работа с подростком - это сложная многоаспектная деятельность, направленная на усиление личностных резервов подростка. Подросток - потенциальный клиент социальной работы, который может в ситуации конфликта, факторов риска и депривации выскочить на полюс дезадаптации, наркотической зависимости, суицида и стать актуальным клиентом. Цель социальной работы - обеспечение личностного, гражданского и социального комфорта, подготовленности, конкурентоспособности и включенности в социальные нормы; поддержка субъектной роли подростка и его деятельного существования в дальнейшем жизненном пути. Исходное положение социальной работы - психологическая и социальная поддержка, затем - социальная защита с точки зрения профессиональной ориентации и обеспечения правовой поддержки.