Что мы имеем в виду, когда говорим «молодежь»?

Прежде, чем определять цели, содержание, методы социальной работы с молодежью, нужно задаться вопросом: а что, собственно, говоря, такое – «молодежь»? Смысл этого вопроса не в том, чтобы начать специальный научный спор о терминах; он имеет конкретное практическое значение.

Наше понимание предмета социальной работы зависит от того, как мы отвечаем на общие, кажется, сугубо теоретические, вопросы о природе общества, его структуре и институтах. Иначе говоря, социальная работа ведется в конкретных условиях, и от них зависят не только ее возможности (организационные, финансовые), но и то, какие задачи перед ней ставятся.

Так, в социалистических странах социальной работы как сферы деятельности официально просто не существовало. Это не значит, что в государствах Восточной Европы или СССР вообще не заботились о стариках, инвалидах, или одиноких матерях[1]. Но их проблемы решались в ином контексте, нежели в индустриальных странах Запада.

Были в истории социалистических стран и периоды, когда обсуждение проблем молодежи считалось излиш­ним, а сами эти проблемы – прису­щими, как и безработица, лишь капита­листическому обществу.

Нам приходится принимать во внима­ние неизбежное воздействие на соци­альную политику и социальную работу государственной идеологии. В ХХ столетии такая идеология базируется на тех или иных научных концепциях (или использует их). Но при этом далеко не во всем эти научные основания идеологии основываются на анализе объ­ективной реальности. Например, мно­годетной можно считать семью с тремя, четырьмя, пятью детьми, причем любое из этих пороговых значений[2] можно научно обосновать (исходя из тех или иных критериев). Очевидно, выбор того или иного варианта зависит от исходных установок политики, предъявляющей заказ на него, а эти исходные установки связаны с общей ориентацией на позитивное, или негативное отношение[3] к росту численности населения и возможностями реализации программ помощи данной группе семей.

Достаточно широко применяется подход, связывающий определение молодежного возраста с понятием трудоспособности. С этой точки зрения, детство – период, когда люди не занимаются производительным трудом; молодость – пора выбора профессии, обучения; зрелость – время реализации своих способностей, активной работы. Но очевидность такого взгляда на вещи тоже вовсе не безусловна.

Границы трудоспособного возраста определялись в разное время и в разных обществах по-разному. Сейчас в большинстве индустриальных стран подростки до 16 лет могут работать только сокращенный рабочий день, не допускаются к определенному перечню работ, и их труд подлежит контролю соответствующих организаций. Между тем, на заре индустриальной эры (раньше детский труд просто не рассматривался в качестве социальной проблемы), дебаты велись о том, следует ли государству вмешиваться в отношения с работодателями семи-восьмилетних мальчиков и девочек. В конце XVIII столетия английские филантропы, требовавшие ограничений использования труда малолетних, третировались общественным мнением как враги свободы, мешающие детям свободно продавать свою рабочую силу.

Однако, если мы сравним ситуацию с отношением к детскому труду двести лет назад и теперь, то станет очевидным: оно изменилось не только в силу смягчения нравов, борьбы профсоюзов и принятия ООН Декларации прав человека. Дело еще и в том, что труд девятилетнего ребенка современным производством может быть востребован значительно в меньшей степени, нежели в конце XVIII века или первой половине ХIХ. Что дело обстоит именно так, несложно убедиться: детский труд остается достаточно распространенным в странах третьего мира; во всем мире дети эксплуатируются в сфере сексуальных услуг. Так что именно невостребованность детского труда высокотехнологичной современной экономикой – решающий фактор его ограничения.

Мы можем выстроить следующую схему. Биологические, технологические факторы ограничивают возможности присваивать возрастным этапам то или иное значение. Но в конечном счете, определяет его, все-таки, общество. Следовательно, надо говорить о социальности возраста, то есть решающей роли в его определении именно социокультурных факторов (что, разумеется, не означает полной «неважности» факторов биологических). Молодежь, с этой точки зрения, - те, кого общество считает молодежью.

Таким образом, мы приходим к следующему вопросу: зачем обществу нужно рассматривать какую-то возрастную группу в качестве молодежи? Прежде всего, заметим, что такого рода подходы сложились достаточно давно.

Все известные нам традиционные общества дифференцированы, по крайней мере, на четыре возрастные группы: дети, молодежь, зрелые люди, старики. Это связано с разделением труда. Неразумно ожидать от пятилетнего ребенка, что он отправится в джунгли на охоту или будет успешно вести биржевые операции.

Традиционное общество при определении социального возраста руководствовалось, главным образом, двумя критериальными основаниями: уровнем физических возможностей и богатством жизненного опыта, которыми положено было обладать индивиду к определенному возрасту. Процедура инициаций, помимо прочего, содержала и проверку действительного соответствия стандарту[4].

Индустриальная эпоха делает общепринятым феномен «длинного детства». Естественно, по мере усложнения общества, развития разделения труда, специализации институциональных форм, процесс социализации оказывается все более длительным, требуя все больших затрат физического и социального времени. Индустриальная эпоха создает специализированные учреждения, ориентированные именно на подготовку молодежи к выполнению определенных ролевых функций. Состояние взрослости наступает позднее, что фиксируется и официальным признанием статуса совершеннолетия (причем, дифференцированным функционально и темпорально: так, в Российской Федерации юноши и девушки в 14 лет получают паспорт, чем регистрируется признание за ними определенного комплекса гражданских прав и обязанностей; однако, некоторые формы правовой ответственности наступают в более раннем возрасте, а избирательное право в своей полноте – позднее).

Длинное детство – феномен индустриальной культуры, состоящий в значительном расширении временного периода, признаваемого обществом в качестве предназначенного для освоения молодежью «взрослых» ролей.

Однако, здесь важно принять во внимание еще один момент: всякое социальное различие сопряжено с распределением прав и обязанностей. При этом каждая группа, естественно, заинтересована в том, чтобы обладать максимальной полнотой прав и привилегий и по возможности полностью избавиться от обязанностей[5]. С другой стороны, общество в целом заинтересовано в гармоничном сотрудничестве групп, их взаимодействии в рамках целостной системы[6]. В этом противоречии и вырабатывается общепринятое понимание социального возраста.

Основатель концепции конструкционизма Герберт Блумер описывал подобные процессы следующим образом. Формирование групп интересов само по себе представляет достаточно длительную эволюцию, определяемую как раз процедурами формулирования социальных установок [7]. Сказав «молодежь», мы можем иметь в виду разные вещи, например: