Эгейское искусство

Греки всегда хранили в своих мифах и эпических сказаниях воспоминание о древнейшем периоде их культуры. Они видели развалины крепостных стен, кото­рые, по их мнению, могли построить толь­ко легендарные великаны — циклопы. На местах этих развалин в результате архео­логических открытий последней трети

19 и в 20 веках обнаружилась картина интенсивной культурной жизни на мате­риковой Греции, островах Эгейского моря и на берегах Малой Азии, начиная уже с неолитической эпохи.

Особенного блеска достигает культура в 3—2 тысячелетиях до н. э., в период брон­зы, на Крите, на некоторых других остро­вах (Мелос, Аморгос, Фера, позже Кипр) и Средней и Южной материковой Греции. Главными свидетелями жизни этого пе­риода являются памятники вещественные, надписи же лишь недавно начали расши­фровываться: они помогают теперь ус­тановить этническое происхождение древнейших обитателей Греции и островов.

В конце 3 тысячелетия до н. э. греческие племена ахейцев расселились на террито­рии Южной и Средней Греции, вытеснив исконных жителей этих земель. Во второй половине 2 тысячелетия до н. э. греческие племена заселили острова Эгейского моря, а к началу 1 тысячелетия до н. э. утвер­дились на западном побережье Малой Азии, получившем название Ионийское побережье.

Культурный период 3—2 тысячелетий до н. э. принято называть эгейской куль­турой. Этот термин, введенный в науку после археологических открытий начала

20 века, условно-географический, так как распространение этой культуры охватыва­ет области Эгейского моря, где раскопки показывают несколько районов со свои­ми оригинальными культурными чертами и вместе с тем связанные, переплета­ющиеся друг с другом. Главные из этих культур следующие: 1) культура троян­ская (Троя лежит в северо-западной части побережья Малой Азии), открытая Шлиманом в 70-х — 80-х гг. 19 века; 2) элладская, развивавшаяся на территории мате­риковой Греции, наиболее значительные ее центры лежат на Пелопоннесе (Мике­ны, Тиринф, Пилос), также открытая Шлиманом; 3) кикладская культура, имевшая место на Кикладских островах, открытая в 90-х гг. 19 века; 4) минойская, исследованная археологом Эвансом в на­чале 20 века и названная им так по имени легендарного царя Миноса, царст­вовавшего согласно греческому мифу на Крите.

В научной литературе до 40-х гг. 20 ве­ка иногда минойская и микенская культу­ры называются одним определением «критомикенская». Теперь установлено, что эгейская культура распространялась шире. В ее круг входят острова Мелос, Фера (Санторин), Кипр.

Наиболее значительная группа художе­ственных памятников архитектуры, живо­писи, пластики, торевтики, расписной ке­рамики обнаружена на Крите, Фере, Ме­лосе, в Арголиде, в Микенах и Тиринфе. Эти центры и будут рассмотрены нами как сохранившие яркие и выразительные памятники.

Крит. Огромной заслугой Эванса, кроме его образцовых археологических раскопок на Крите, является установление им пе­риодизации минойской культуры и хроно­логическое ее определение, данное по точ­но датированным памятникам Древнего Востока, встречающимся совместно с па­мятниками Крита.

Раньше других районов Эгейского моря в эпоху бронзы вступил на путь интенсив­ного культурного развития Крит, с него и должны мы начать характеристику искус­ства эгейского периода.

Греция и острова были заселены уже в эпоху мезолита, в течение 3 тысячелетия до н. э. проходит процесс разложения первобытнородовых отношений, и к концу тысячелетия постепенно формируется классовое рабовладельческое общество. Самым значительным культурным и эко­номическим центром раньше других становится Крит, несколько позже, к середи­не 2 тысячелетия до н. э., Микены и Тиринф.

В начале раннеминойского периода мел­кие поселения были разбросаны по всему острову и состояли из глинобитных хижин на простейших каменных фундаментах. К концу периода 2200—2000 гг. до н. э. образуются значительные поселения: в во­сточной части Крита, в Василики сохрани­лись развалины большого дома с несколь­кими помещениями, сложенного из кирпи­ча-сырца на каменном фундаменте, что свидетельствует о развитии строительной техники. Стены внутри этого дома были оштукатурены. В начале раннеминойского периода еще не были известны гончарный круг и гончарная печь; сосуды делались от руки, и на очаге постепенно получали обжиг.

Формы сосудов разнообразны; украше­ния состоят из росписи или процарапан­ного орнамента.

Позже керамика формируется на кругу и обжигается в специальной печи, что по­зволяет придавать сосудам более разнооб­разные формы: излюбленными становятся сосуды типа чайника с вытянутым носи­ком, чаши, кубки. Поверхность сосуда покрывается тонким слоем обмазки и рас­писывается узорами в виде штрихов, кон­центрических полукругов, зигзагов, спира­ли, перекрещивающихся линий, образую­щих многочисленные орнаментальные комбинации.

В 2200—2000 гг. до н. э. усовершенству­ется камнерезное искусство, вероятно, под влиянием египетского камнерезного де­ла. Изготовляются замечательные по изя­ществу форм и подбору рисунка камня (брекчии, мраморы) сосуды. Целая груп­па таких сосудов найдена была в значи­тельном культурном центре раннеминой­ского периода Мохлосе. Там же открыты и золотые ювелирные украшения, древ­нейшие из известных нам на Крите — булавки, подвески в виде цветка или листь­ев, выполненные из тонких золотых пла­стинок.

Такое разнообразие изделий художест­венного ремесла и наличие разного рода привозных предметов и материалов (на­пример, яйца страуса, слоновая кость, по­делочные камни) позволяют говорить об установлении заморских сношений, свя­занных с разложением родового строя, с развивающейся дифференциацией общест­ва, разделением его на более и менее бо­гатые роды. Это подтверждается и характером погребений той эпохи и могильным инвентарем.

В раннеминойском периоде мы встреча­ем лишь мелкие статуэтки из глины и камня. Особенно интересен фигурный со­суд из Мохлоса в виде женщины, может быть, богини (Кандия, музей), хотя и очень обобщенно трактованной, но с по-и*, ни пыткой показать движение: приподнятую голову, руки, поддерживающие груди. Не менее выразительны и статуэтки живот­ных. Фигурный глиняный сосуд в виде птенца из Петсофа (Кандия, музей), за­вершение печатей из камня и кости в виде обезьяны, голубя, кабана, крышки неболь­ших сосудов из стеатита с пластическим изображением собаки показывают харак­терные черты критского искусства, полу­чившие в дальнейшем свое яркое вопло­щение: это острая наблюденность дейст­вительности, стремление передать глав­ные черты, определяющие характер и дви­жение животного.

Раннеминойский период заложил осно­ву искусства Крита. Критяне овладели различным материалом: камнем, костью, золотом; большого разнообразия достиг орнамент.

В начале среднеминойского периода формируются крупные экономические и культурные центры Кносс, Фест, где соз­даются большие жилые комплексы и пер­вые «дворцы» — резиденции правящего рода и позже владыки царя. В этих, как теперь принято называть, «старых» двор­цах все постройки (частью в два этажа) располагаются по сторонам большого дво­ра и обращены входами внутрь двора; на­ружные стены образуют сплошную линию каменных стен. Во двор ведет охраняемый вход. В комплекс сооружений включены и хозяйственные помещения.

Тип «старого» дворца лучше всего сохранился в Фесте. Подобный дворец был и в Кноссе, поблизости которого вы­растает в этот период обширный поселок с небольшими, в один-два этажа, домиками.

Изобразительное искусство времени «старых» дворцов идет по пути развития предыдущего периода. Пластика делает большие успехи в деле передачи челове­ческой фигуры.

Совершенно правильно даны пропорции, умело выделены основные массы, и главное — схвачено движение, вырази­тельное и характеризующее определенное действие. Примером этому может служить фигура адоранта (поклоняющегося боже­ству) из Петсофа.

В данный период слагается и определен­ный идеал мужской красоты. Это фигура с широкими плечами, сильными руками, тонкой талией, с крепкими бедрами, стройными ногами.

Женский образ, наоборот, получает ха­рактер утонченный, нежный, изящный. Воспеваются в искусстве несомненно жен­щины высшего слоя критского общества в образе богини или жрицы. Женская ста­туэтка из Петсофа показывает нам жен­щину в сложном наряде с колоколообразной юбкой, широким воротником, куша­ком, перехватывающим тонкую талию; ее высокая крепкая грудь обнажена.

Создание художественных произведе­ний все более и более переходит в руки специально этим занимающихся масте­ров; это особенно ясно видно и на упомя­нутых статуэтках и на керамике. Послед­няя показывает нам разнообразные, часто сложные формы сосудов; рисунки, глав­ным образом однотонные, светлые, бело-желтые на темном (коричневом и черном) фоне, представляют собой сложную систе­му украшений, где к элементам геометри­ческого рисунка прибавляются некоторые растительные мотивы, данные, правда, еще в условно схематической трактовке. Такая нарядная керамика предназначена была украшать пиры избранной части критского общества и, возможно, служить в культовых обрядах.

В этот период можно наметить развитие двух линий в искусстве Крита. Это рабо­та над созданием образа человека именно в том разрезе, который был нами охарак­теризован, и развитие декоративного ис­кусства, особенно в расписной керамике. Растительный мир еще не попал в этот период в сферу внимания художника, и он использует, как мы видели, лишь не­которые мотивы, например отдельные ле­пестки цветов или листья, включая их в общий декоративный стиль. Этот декора­тивный подход получил свое высочайшее развитие в период 1800-1700 гг. до н. э. Стиль вазовой росписи «камарес» (на­званный так по месту первых находок это­го типа) представляет собой определен­ную законченную систему орнаментально­го искусства.

В этот период работают опытные уме­лые профессиональные мастера вазовой росписи, имеющие неистощимый запас узоров, орнаментальных комбинаций и приемов декорировки сосудов (Гераклион, музей). Во всем видно стремление дать узор живой, подвижный, легкий; спирали

смело расположены в вихревом направле­нии, зигзаги нарисованы наклонно и идут рядом в разных направлениях; орнамен­ты расположены то в горизонтальном на­правлении на сосуде, то перерезают сосуд вертикально сверху донизу; иногда спира­ли и зигзаги заключены в круг, который занимает лишь часть стенки сосуда, остав­ляя, остальное поле гладким; таковы ха­рактерные черты декорировки стиля «ка­марес».

Художник усиливает эффект разнооб­разного орнамента и полихромией; приме­няются краски желтая, пурпурная, белая, наложенные на черно-коричневый фон.

Период «старых» дворцов оборвался в Л 700 г. до н. э. в результате сильного зем­летрясения. После этого стихийного бед­ствия жизнь на Крите, хотя и постепенно, возрождается с новой силой. Архитекту­ра, изобразительное искусство в период «новых» дворцов (1700—1450 гг. до и. э.) достигают высшего расцвета.

На фундаментах старых дворцов воз­двигаются новые, гораздо более масштаб­ные, с богатым внутренним убранством. Так построены были дворцы в Кноссе, Фесте, Маллии, Като-Закро и вилла близ Феста — (Агиа-Триада). Стены дворцов на некоторых участках сложены из пра­вильных квадратов камня, частично из рваного камня, кирпича, колонны деревян­ные с большой, дорического типа капите­лью на каменной базе. Внутренние стены помещений украшаются росписями по штукатурке, оформляется система освеще­ния дворца световыми колодцами, отделы­вается женская половина дворца. Устраи­ваются хозяйственные помещения — кла­довые, мастерские и другие подсобные по­мещения, укрепляются входы во дворец и сооружается зрелищная площадка с пе­стами для зрителей в виде лестницы.

Кносский дворец, так называемый Ла­биринт (от слова лабрис — двуострая се­кира, священный на Крите предмет), те­перь занимает площадь около 10 000 кв. м и насчитывает несколько сотен помеще­ний. Центром дворца был большой моще­ный двор (50x28 м), деливший строение на восточную и западную половины. Во­круг двора группировалось множество по­мещений. В западной части находились тронный зад, дворцовое святилище, 22 большие кладовые. В восточной половине были комнаты царицы, парадный зал с изображением на стенах двойных секир. Дворец имел два этажа, водостоки, комна­ту омовений — ванную.

В искусстве периода «новых» дворцов вырабатывается отношение к натуре иное, чем в искусстве Востока, где каноны дик­товались запросами культа.

Высший слой критского общества, по­треблявший произведения искусства, ис­кал в них выражение и утверждение сво­его отношения к миру. Искусство носит оптимистический, радостный характер, оно наполнено стремлением к блеску, пе­строте и яркости; искусство передает реа­листически все блага живого мира. Роль критских культов в развитии искусства была велика, например культ священных быка и змеи, но их значение, пожалуй, яс­нее всего чувствуется в развитии сюже­тов, чем в строгой канонизации формы.

Искусство восхваляет физическую силу мужчин, красоту и изящество женщин. Искусство передает особенности природы каждого животного — мощь быка, грациюкозы, мягкость и хищность кошки, чудеса

морского мира и красоту цветов.

Знаменитая группа вещей среднеминойского III периода из тайника Кносского дворца содержит предметы, важные и для толкования культов Крита и для ясного 1 понятия образа человека в искусстве. Это статуэтки богинь или жриц со змеями (Гераклион, музей). Неизвестный мастер сумел подчеркнуть черты, характеризую­щие нежную женственность: высокую ок­руглую грудь, очень тонкую талию, плав­ные изгибы рук и бедер, пышный наряд. Лица их миловидны, но маловырази­тельны.

Особой силы выразительности достига­ют мастера в рельефах. Так, на стеатито­вом ритоне из Агиа-Триада сцены борь­бы и игры с быком поражают нас своей экспрессией, смелыми ракурсами, дина­мичностью. Но и напряжение борцов и чарующая женственность богини со змея­ми переданы исключительно жестом, вы­разительностью движения. Трактовка лиц в рельефах условна (лицо в профиль, глаз" в фас), как, например, в стеатитовой вазе со сборщиками урожая (Гераклион, музей), где мастер свободно создает живую сцену. Впереди шагает предводитель ше­ствия в тяжелой одежде, за ним попарно жнецы с вилами на плечах, особенно вы­разительны певцы.

На памятниках более позднего времени (конец 16 — начало 15 в. до н. э.), таких, как бронзовые статуэтки адорант, моля­щаяся женщина, скачущий бык с акроба­том, каменный сосуд (ритон) в виде голо­вы быка, можно ясно проследить дальнейшее развитие реалистического направле­ния.

Замечательны настенные росписи (фрески) в Кноссе, в Агиа-Триада. Критские фрески представляют собой, скорее раскрашенный локальными тонами рисунок: светотени отсутствуют, нет пере­ходов из цвета в цвет посредством полуто­нов. В изображении человека имеют ме­сто условные черты — при профиле лица глаз рисуется в фас.

Мужская фигура раскрашивается в ко­ричневый, женская — в светлые тона. Иногда же фигура человека дана фанта­стическим цветом, как это видно на фрес­ке «Собиратель цветов». Юноша оливко­вого тона наклонившись рвет цветы — гвоздики, крокусы.

На критских фресках много изображе­ний различных растений. Всегда точно пе­реданы структура цветка, куста, колеба­ние ветки от ветра и т. п. Так написаны кусты плюща и цветы на фреске с кошкой и фазаном из виллы близ Агиа-Триада и лилии на знаменитой вазе из Кносса.

Особое развитие в период «новых» дворцов получают сюжеты на фресках и вазах из жизни моря. Точно переданы ха­рактерные движения летающих рыб на фреске из Филакони (остров Мелос) и на вазе с рыбой из Феста и осьминогом из Гурнии (Гераклион, музей), являющиеся весьма яркими образцами «морского» стиля 16 в. до н. э. Отдельные детали тела животного схематизированы, но порази­тельно живо схвачены движения морского хищника.

К 16 в. до н. э. относится так называе­мая миниатюрная фреска из Кносса. В небольшом масштабе изображена мно­гофигурная композиция. Праздник деву­шек, которые в нарядных платьях ведут хоровод, тут же около деревьев сидят бе­седующие дамы. За оградой огромная тол­па мужчин, написанных общим коричне­вым тоном. Выделяются только светлые глаза и черные волосы. Особенно жизнен­но, хотя и бегло, нарисованы группы си­дящих женщин с выразительными жеста­ми рук.

В 16 — начале 15 в. до н. э. в росписях начинает главенствовать человек, фигура которого трактуется по-прежнему, но в большом масштабе. Выразительно оха­рактеризовано движение юноши, несуще­го ритон, шагающего принца (1500 г. до н. э., Гераклион, музей), акробатов с быком. Тонкое чувство декоративного эф­фекта проявляется в подборе сочетаний ярко-голубого и пурпурного на платье мо­лодой дамы, так называемой «парижанки» (1500—1450 гг. до н. э., Гераклион, музей). Изображение торжественных про­цессий нарядных дам рассказывает о сложной придворной жизни Кносского дворца. Искусство утверждает идею ве­личия особы владыки, его богатства, его власти.

В период «новых» дворцов процветал, кроме Крита, и остров Фера (теперь Санторин). Археологические раскопки по­следних лет (под руководством исследова­теля крито-микенской культуры С. Маринатоса) открыли часть городского поселе­ния. Название этого древнего города нам неизвестно. Установлено, что он погиб около 1450 г. до н. э. в результате гранди­озной стихийной катастрофы — землетря­сения и необыкновенной силы изверже­ния вулкана, похоронившего город под многометровым слоем пепла. Часть остро­ва с городскими постройками во время са­мого крупного из известных теперь извер­жений и взрывов вулкана опустилась на морское дно.

то, что теперь постепенно открывается археологами, представляв собою неболь­шие, но богатые дома, в один-два этажа, с замечательными фресками на стенах то­го же, в общих чертах, художественного стиля, что и на Крите. Это изящная рос­пись с цветами и ласточками, фриз с ланя­ми и другой фриз с резвящимися голубы­ми обезьянами. Одна из фресок изобража­ет драматическую сцену морского боя или кораблекрушения. В одной из комнат изо­бражены боксирующие мальчики, в другой молодая девушка, вероятно, жрица.

В домах остались на месте расписные сосуды местной работы и критские стиля «камарес». Открытия на Фере (Санторине) расширили наше представление о гра­ницах минойской культуры и дополнили сведения об искусстве живописи.

Стихийное бедствие на Фере было столь велико, что воздушные и морские волны (цунами), дождь из пепла достигли Крита и разрушили все дворцы и поселе­ния. Ослабленный в результате катастро­фы Крит был завоеван пришельцами с материковой Греции — ахеянами, кото­рым удалось восстановить Кносс, В этот период был отделан в западной части дворца тронный зал с тронным креслом из камня (алебастра), скамьями для старей­шин. Стены зала расписаны в виде широ­кого фриза: по сторонам трона изображе­ны симметрично лежащие на берегу реки два грифона, как бы охраняющие влады­ку. Такие же пары грифонов находились и на боковых стенах. Стиль росписи трон­ного зала отличается от более ранних фре­сок сильной стилизацией, известной сухо­стью рисунка, преобладанием декоратив­ной задачи.

Изменяется и характер росписи ваз. Но­вые приемы декора носят название «двор­цового» стиля. На больших вазах изы­сканной формы с темным рисунком на светлом фоне росписи в виде стилизован­ных цветов или морских мотивов подчи­нены форме вазы; каждая часть рисунка как бы подчеркивает архитектонику со­суда.

Конец позднеминойского периода (14— 12 вв. до н. а.) является временем разло­жения критской культуры. Дворцы Кри­та, возможно, были разрушены р резуль­тате военных действии. Искусство Крита, Феры, Мелоса — это искусство дворцовое, развившееся и процветавшее преимущест­венно в рамках дворцовой культуры. С разрушением дворцовых центров погиб­ли и дворцовые мастерские керамистов, живописцев, скульпторов, создававших там в течение веков крепкую художест­венную традицию. В искусстве исчезает реалистическая тенденция в передаче жи­вого мира. Теперь на Крите ярко проявля­ется схематизация в изображении людей, животных и растительного мира; сохра­няются еще в художественных образах как пережиток предыдущих периодов не­которые сюжеты и мотивы, например ко­рова с теленком (саркофаг из Гурнии), женщины в платьях прежних фасонов с широкими юбками и открытой грудью. Трактовка натуры показывает нам совер­шенно другой подход — кажется, что ма­стер мало наблюдал природу, профессио­нальное мастерство здесь совсем утрачено. Исчезают произведения живописи, остает­ся лишь мелкая пластика и керамика. Среди ваз этого периода преобладают со­суды так называемого микенского типа со схематическим изображением раститель­ного и морского мира.

Позднеминойскому периоду одновре­менно соответствует расцвет ряда посе-ле­ний на материковой Греции, которые и становятся ведущими культурными цент­рами в Эгейском бассейне. Наиболее сильными и богатыми на Пелопон-несе ста­ли поселения Микен, Тиринфа, Пилоса. Гомер называет Микены златообильными, и археологические открытия Шлимана подтверждают это. В среднеэлладский период (2000—1580 гг. до н. э.) усиливается могущество Микен, укрепляется Акро­поль, строится первый дворец.

Микены. Древнейшие крепостные сте­ны, окружавшие дворцовые постройки (в этом большое отличие от критских дворцов), не охватывают всю площадь Ак­рополя, где за стенами и было устроено древнейшее кладбище. Шлиман открыл шесть знаменитых так называемых шах­товых могил, расположенных в ограде (круг А). Позже, в 1952—1954 гг., была исследована еще одна груп-па могил, так­же окруженных каменной оградой (круг Б). В конце 14 — в 13 вв. до н. э. площадь Акрополя расширялась, были устроены мощные ворота с оборонительной башней. Старый дворец заново отстраивается, и около Акро-поля вырастает поселок ре­месленников: здесь открыты остатки металлурги-ческой и гончарных мастерских.

Шахтовые могилы круга А и Б дошли до нас неразграбленными и дали огром­ный художественно-исторический мате­риал. Наиболее древними являются моги­лы круга А под раскопочными № 4 и 5, позже устроены № 2 и 3 и самые послед­ние № 1 и 6.

Художественные вещи, открытые в шахтовых гробницах, можно разделить на три группы: одни выполнены на месте и в местном стиле; другие — на месте, но под влиянием критского искусства, третьи — привозные. К первой группе принадлежат надгробные стелы (Афины, Националь­ный музей) из известняка с рельефами (16 в. до н. э.), золотые маски (16 в. до н. э., Афины, Национальный музей), ле­жавшие на лицах покойников, серебряные и золотые сосуды с рельефами, бронзовые кинжалы с золотыми инкрустациями. На стелах изображены воины на колеснице, на фрагменте серебряной вазы (16 в. до н. э.) — битва у крепостной стены, на кин­жалах (16 в. до н. э.) —охота на львов и львы, нападающие на газелей, и кош­ка, охотя-щаяся на уток. Последняя ком­позиция по стилю близка критским росписям.

Фигуры человека и животного даны суммарно, без всякой детализации, в плос­ком рельефе, но в движении. Позы фигур схвачены очень верно, жесты их вырази­тельны. Очень хороши по композиции сце­ны на кинжалах (1600 гг. до н. э.), где мастер удачно решил задачу размещения фигур на плоскости вытянутого треуголь­ника, не потеряв при этом динамичность и жизненную убедительность сцен.

Под влиянием критского искусства вы­полнены золотой кубок, опоясанный фигу­рами скачущих львов, и мелкие золотые бляшки для украшения одежды с изобра­жением раковины, осьминога, бабочки.

К третьей группе принадлежат такие памятники,, как замечательный серебря­ный ритон (кубок) в форме головы быка с золотыми рогами (16 в. до н. э.). Этот ритон очень близок указанной выше крит­ской голове быка из камня. Серебряный ритон следует считать работой критского мастера. Издалека привезено и страусо­вое яйцо, украшенное накладными голу­быми фаянсовыми фигурками дельфинов и оправленное в золото.

Анализ первой и второй группы вещей показывает близость микенского искусст­ва к критскому, привозные критские из­делия становились образцами формы и композиции, но наличие на вещах таких сцен, как война, охота, особенно характер­но для Микен. Судя по огромному коли­честву украшений и предметов из драго­ценных металлов, находящихся в шахто­вых могилах, Микены были очень богаты. Рост их материального благополучия по­зволил позднее владыкам Микен предпри­нять грандиозную перестройку крепост­ных стен. Громадные по высоте и особен­но по толщине стены были выложены из огромных глыб камня, частью неправиль­ной формы: такая именно кладка называ­ется циклопической. Часть стен у ворот сложена также из больших, но правиль­ных по форме квадров, уложенных ров­ными рядами. Справа от входа в главные ворота была устроена большая защитная башня. Ворота сложены из двух колос­сальных плит, вертикально поставленных и перекрытых третьей громадной плитой. Для облегчения нагрузки на горизонталь­ную плиту над нею было оставлено пустое пространство; ряды кладок сходятся над перекрывающей плитой выше, образуя свободный треугольник, закрытый огром­ной, также треугольной плитой с рельеф­ным изображением двух львиц. Два силь­ных хищника оперлись передними лапа­ми на пьедестал, на котором возвышается колонна эгейского типа, идентичная крит­ской, суживающаяся книзу. Над колонной изображена часть перекрытия из крупных в сечении балок. Львицы как бы охраняют вход во дворец. «Львиные ворота» — пер­вый известный нам пример в эгейском ис­кусстве монументальной скульптуры. Фи­гуры животных выполнены реалистиче­ски, со знанием породы зверя. Утраченные теперь морды львиц были сделаны из дру­гого куска камня.

Основа композиции плиты — две сим­метрические фигуры по сторонам цент­рального изображения — создана в Перед­ней Азии, где мы знаем подобные много­численные геральдические композиции, но микенский мастер самостоятельно пе­реработал этот мотив и вместо обычного на памятниках восточного искусства свя­щенного древа скульптор поместил в цен­тре архитектурную деталь, символизи­рующую царский дворец.

Величественные архитектурные формы ворот и башни, выразительные фигуры грозных животных производили большое эмоциональное впечатление, выражая си­лу, мощь властителей Микен.

Позже, в 13 в. до н. э., расширились масштабы дворца на Микенском акрополе План пелопоннесских дворцов отличается от критских: это ряд сравнительно не­больших изолированных зданий с выхо­дом на общий двор. Дворцовые помеще­ния — мегарон — царя и царицы состояли из трех частей: сеней, оформленных в ви­де портика с двумя колоннами, небольшой передней и зала, в центре которого поме­щался очаг. Четыре колонны вокруг очага поддерживали перекрытие, несколько воз­вышавшееся над крышей; отверстие меж­ду перекрытием колонн и крышей могло служить дымоходом. Микенский мегарон (13 X12 м) был построен из тесаного камня и с деревянными перекрытиями. Стены внутри мегарона были оштукатуре­ны и расписаны. Фрагменты фресок ми­кенского мегарона позволяют восстано­вить сюжеты росписей: это охота, отъезд на войну, сцены сражения. Характер жи­вописи, условности в рисунке такие же, как и в критской, но изображения челове­ка и животного более схематичны и сухи, декоративность преобладает над правди­востью.

К 14—12 вв. до н. э. относится располо­женная вне Акрополя знаменитая гробни­ца, так называемая сокровищница Атрея. Эта большая купольная гробница с вход­ным коридором — дромосом, 36 м в длину, перекрыта так называемым ложным сво­дом, устроенным так, что каждый следую­щий ряд каменной кладки слегка нависа­ет над нижним. Образовавшиеся при та­кой системе кладки уступы внутри поме­щения были стесаны. Диаметр гробницы равнялся 14,5 м, высота 13,2 м. Свод был украшен бронзовыми позолоченными ро­зетками. Сокровищница Атрея разграблена в древности, и вещи, входившие в ри­туал погребения, нам неизвестны. Вход из дромоса в камеру был устроен так же, как «Львиные ворота», над горизонтальной плитой перекрытия входа было оставлено свободное пространство — ложный свод, закрытый плитой с рельефами. Полуко­лонны, обрамлявшие вход, сделаны из зе­леного мрамора. Мы видим, что архитек­тура Микен своеобразна, но не уступает по решению чисто строительных задач критской.

Тиринф. Поселение Тиринфа находится в 15 км от Микен и представляет собой еще более мощную, чем микенская, кре­пость с мощными оборони-тельными стена­ми и дворцом. Процветал Тиринф во вто­рой половине 2 тыс. до н. э. Крепостные стены (13 в. до н. э.) Тиринфа, толщиною до 17 м, сложены из грандиозных, непра­вильной формы камней. В толще этих ци­клопических стен устроены были сводча­тые (ложным сводом) галереи и камеры, служившие дворцовыми кладовыми. Вну­три крепостных стен дворцовые строе­ния были окружены группой подсобных помещений. Через парадный ход —боль­шие профилей — посетитель попадал в большой двор, пройдя который подходил к малым пропилеям и ко второму двору, распо-ложенному перед царским мегароном. Мегарон был такого же плана и устройства, как и микенский, построен из кирпича-сырца и рваного камня в нижней части стен. Пол зала, покрытый толстым слоем штукатурки, расписан шашками, внутри которых нарисованы дельфины и осьминоги. Стены мегарона украшены бы­ли фресками.

Несколько раз дворец перестраивался и заново расписывался. Сохранились фраг­менты фресок разного времени: наиболее ранний изображает девушку в одежде критского фасона, несущую коробочку: широкая с воланами юбка и блузка с ру­кавами, но с открытой грудью. Прическа с длинными локонами и тип лица также критские. Рисунок хотя тщательный, но не такой точный, как у критских масте­ров, художник не справился с ракурсом плеча в профиль. Девушка с коробочкой, очевидно, составляла часть композиции, подобной кносской: торжественная про­цессия с дарами. Такое шествие было изобра-жено в западной части Кносского двор­ца. Второй, значительный по своему ху­дожественному достоинству,— фрагмент росписи со сценой охоты (Афи-ны, Нацио­нальный музей). Сохранилась часть композиции, где изображен мчащийся во весь опор кабан: его настигают три большие гончие собаки. Охотники, от фигур кото­рых уцелела только одна рука с копьем, вонзают ко-пья в шею кабана. На фоне на­писаны заросли тростника. На фигуре кабана короткими черными штрихами показана щетина. Собаки раскрашены черны-ми, голубыми и красными пятнами, что придает всему изображению декора­тивный, характер. Третий, наиболее позд­ний (13—12 вв. до н. э.) фрагмент фрески показывает выезд двух женщин на колеснице, запряженной карако-вой и белой ло­шадьми (Афины, Национальный музей). Фон голубой, на вто-ром плане — несколь­ко больших деревьев с круглой короной. Одежда жен-щин отличается от критской: это закрытый хитон с коротким рукавом. Фигу-ры девушек и деревья схематизиро­ваны, и, несмотря на большую декоратив­ность, здесь утрачено то ощущение живо­го образа, которым проникнуты бо-лее ран­ние произведения.

Микенская керамика, если не может равняться с критской изяществом и раз­нообразием форм, богатством многочис­ленных вариаций декоративных рос-писей, то превосходит ее в техническом отноше­нии: черепок сосуда более тонкий, лучше обожженный, краски более прочные. Большая группа сосудов расписана ко­ричневатой краской, получившей после обжига красивый и прочный блеск. Ми­кенские кубки и кратеры, кувшины с уз­ким горлом и скобообразной ручкой нахо­дят при раскопках во многих местах Эгей­ского мира; они служили предметом до­вольно широкого вывоза, и им подражали мастера других центров. Особенно часты на микенских вазах изображения мор­ских мотивов: осьминоги, каракатицы, из­вестные нам на критских вазах, здесь при­обретают чисто орнаментальный характер. Движение с севера но-вой волны гре­ческих племен — дорийцев — разрушило старые очаги эгейс-кой культуры, надолго приостановив развитие реалистического искусства, но традиции эгейского искус­ства продолжали существовать очень дол­го в нед-рах греческого общества. Они про­являлись в планах храмов, сходных в об­щих чертах с мегароном, в раннем появ­лении монументальной живописи, в неко­торых сюжетах, композиционных прие­мах, в керамической технике.

Глава 2