А основные особенности воззрений Достоевского на реализм: 1) слияние реализма с идеями гуманизма; 2) включение в художественную сферу фантастического, необычного

Достоевский доказывал соединимость точных будничных подробностей с энтузиастическими сновидениями о «золотом веке» человечества.

Достоевский был субъективнейшим писателем и критиком. Тем не менее искренность его исканий, метаний и противоречий несомненна. Ему удалось сказать много «своих слов» в критике.

+

Достоевский вместе с братом Михаилом в 1961 г собрал круг единомышленников и организовал журнал «время». Он разрабатывал теорию почвиничества. Отрицательно отн-ся к Чернышевскому как к мыслителю, и к Добролюбову. Был ближе к Дружинину и Григовьеву(лит-ра живет связью с обществом) Тяготел к самобытной России, в православии видел опору. Не принимает такую критику, что лит-ра приносит некую пользу. Лит-ра и прогресс разные вещи. Предметом духовной лит-ры явл вечная душа человека. Она вечная, как прогресс. Достоевский полемизирует с Добролюбовым по поводу народности лит-ры, он считает, что если у писателя нет таланта, то пользы от его лит-ры нет. В статье «о николае успенском» рассужд, что такое народность на примере его творчества. Статья «Г-н — бов и вопрос об искусстве» - развивает собств видение проблемы, моделируя полемический монолог с Добролюб. Гов, что утилитарная критика зачеркивает худ начало в пр-ии. Нужно прорваться до идеалов любого предмета, тогда поймем смысл всего в мире. Высмеивает стремление критиков натолкнуть литературу на решение вопросов. Кумиром был Пушкин. В «речи о пушкине»: Пушкин – наиболее полное выражение русс человека, каким он будет в будущем. В его творчестве отразились характерные черты русс народа. Он ввел в лит-ру тип страдальца. Через страдания чел найдет путь для мира. Его критика органическая.

Вопрос 13

13. «Органическая критика» А. Григорьева: «Критический взгляд на основы, значение и приемы современной критики искусства».

Короче говоря всю статью он рассуждает о критике, которая есть и некой идеальной критике, художественной, технической, где всё чётко, гладко. И в конце каждой главы приходит к выводу, что такой критики не бывает.

критика пишется не о произведениях, а по поводу произведений, или о тех типических художественных силах, к которым они возводятся по происхождению, то есть о первостепенных созданиях искусства

Маловажны часто произведения, но важны и глубоко значительны вопросы, ими затрагиваемые или обнаруживаемые

критика перестала быть чисто художественною, что с произведениями искусства связываются для нее общественные, психологические, исторические интересы,-- одним словом, интересы самой жизни.

Чисто художественная критика- это критика, которая смотрела бы на явление письменности, как на нечто замкнутое ценила бы только эстетически, то есть обсуживала бы, например, план создания, красоту и безобразие подробностей в их отношении к целому и к замыслу целого, любовалась бы архитектурой или рисунком произведения, не только в настоящую минуту нет, да и быть не может. критики отрешенно-художественной, чисто технической, никогда и не было в отношении к произведениям слова. Она возможна только в отношении к произведениям пластики или звука.

Лессинг. Величайшая заслуга Лессинга в том, что он разбил своим "Лаокооном" идею о приложимости к произведениям искусства словесного той же мерки, которая прилагается к произведениям пластическим.и в великом Лессинге был недостаток. Натура, живая до того, что на каждом шагу она переходила из созерцательной в практическую,-- критик до возможности художника. Человек настоящего и будущего, Лессинг мало уважал красоту прошедшего, которая так дорога была Гердеру, обнимающему своею любовию все памятники первобытной жизни народов. Технической критики нет и у второго величайшего критика Германии, хотя разумение техники у него столь же тонкое и изощренное, как у первого, а чутье, если и не столь проницательно и отчетливо, зато шире объемом.

Древняя критика имела задачею растолковывать только красоту своего искусства, не имея нужды посвящать в дух его, в его созерцания, тождественные с созерцаниями самого народа.

Поэтому-то и художество есть дело общее, жизненное, народное, даже местное: как же мы отнесемся к нему с равнодушною техникой? Этого нельзя!

Итак, нет, по-видимому, ни малейшего сомнения, что господствующей и единственно важною по значению остается в наше время критика, которой присвоено название исторической. Историческое же чувство пробудилось, в свою очередь, вследствие того, что коснулись живых мест ножом теории.

Цитата Шеллинга в эпиграфе к статье. Григорьев поясняет в статье Высшее значение формулы Шеллинга, заключается в том, что всему: и народам и лицам -- возвращается их цельное, самоответственное значение, что разбит кумир, которому приносились требы идольские, кумир отвлеченного духа человечества и его развития. Развиваются -- если можно уже употребить теперь это слово -- народные организмы, нося в себе следы более или менее отдаленной принадлежности к первоначальному единству рода человеческого. Каждый таковый организм, так или иначе сложившийся, так или иначе видоизменивший первоначальное предание в своих преданиях и верованиях, вносит свой органический принцип в мировую жизнь.

Историческая критика искусства родилась под влиянием исторического чувства и подчинилась влиянию исторического воззрения. В отношении к литературе у критики вообще две обязанности: изучать и истолковывать рожденные, органические создания и отрицать фальшь и неправду всего деланного. В отношении ко всему рожденному критика в наше время оказывалась большею частию несостоятельною. Историческая критика, слепо отдавшись формуле, потеряла самое дорогое: веру в историю.

Первый и главнейший прием исторической критики заключается в том, что литература и вообще всякая духовная деятельность рассматриваются ею как органический плод века и народа, в связи с развитием общественных понятий,-- и всякое литературное произведение, если только оно подвергается суду ее, предстает на этот суд как живой отголосок времени, его умственных и нравственных созерцаний. Притом: явления рассматривает она в их преемственной связи и последовательности, выводя их, так сказать, одно из другого, сопоставляя и сличая их между собою. Наконец, историческая критика определяет: что произведение принесло с собою в мир, что в жизни оно угадало, что из жизни отразило, что оно присовокупило своим содержанием и его развитием к общему богатству содержания души человеческой.

Одним словом, жизнь, с которою историческое чувство привело в органическую связь всю духовную деятельность, принимается за пояснение, а не за закон изящного. Искусство, по сущности своей идеальное, судится с точки зрения идеала жизни

) Создания искусства, как видимые выражения внутреннего мира, являются или прямыми отражениями жизни их творцов, с печатью их личности, или отражениями внешней действительности, тоже, впрочем, с печатью воззрения творящей личности

В мире искусства есть такие же допотопные образования и такие же допотопные творения, как в мире органическом. Мысль до своего полного художественного воплощения проходит несколько индийских аватар 70 и потом уже отливается в цельную, соразмерную, живую и могущую жить форму. Элементы цельного художественного мира слагаются задолго прежде {В отношении к Лермонтову, например, Полежаев и Марлинский суть допотопные образования; Лажечников с его вдохновенными прозрениями в сущность народной жизни, перемешанными с романтизмом,-- допотопный мир в отношении к тому стройному и живому миру, который создает Островский.(Примеч. An.Григорьева.)}.

Вопрос 14

14. статья Григорьева «реализм и идеализм в нашей литературе».

что именно такое реализм, равно как и что такое противуполагаемый ему идеализм, мы или не знаем вовсе, или забыли (после Белинского), или знаем очень смутно.

Но поклонники реализма приступают к пересмотру и поверке так называемого "поэтического" с данными одного реализма. Прежде всего надобно сказать, что реализм как форма залег уже в основу всех требований от искусства. Произведение, которое в наше время пренебрегло бы реальными условиями,-- не могло бы получить никакого права гражданства в литературе. Реализм формы есть наше завоевание, завоевание целой эпохи. Реализм формы есть наше законное приобретение -- так же точно раздвинувшее средства искусства, как широта оркестровки и постигнутые художником тайны красок и теней. Дело идет о реализме самого содержания искусства, о реализме взгляда на жизнь... отношений писателей к жизни. реализм -- единственное законное выражение жизни в искусстве, то он есть вместе с тем и единственная поэзия, и нам, следовательно, нечего искать и ждать другой поэзии. Нам следует покончить дело со всем бывалым "поэтическим". Тургенев -- везде, где это нужно,-- реалист формы в весьма удовлетворительной степени, и он-то преимущественно может служить наглядным доказательством того, насколько обязателен стал реализм формы для искусства в наше время. Вы затруднитесь назвать реалистом Островского, несмотря на его яркую жизненность, затруднитесь потому, что из-за реализма Островского сквозят народные идеалы. Вы затруднитесь назвать вполне реалистом даже Толстого, несмотря на его беспощадный анализ движений человеческой души, на его бесстрашную простоту отношений к созерцанию жизни и самой смерти, потому что анализ видимо ведет и писателя и вас к результатам далеко не успокаивающим. Гоголь был менее всего реалист содержания, потому что был постоянно обладаем демоном юмора. Демон юмора завлек его в изображение "пошлости пошлого человека", в отрицательно-сатирическое отношение ко всему, что надевало маску "прекрасного" человека18. Бедный поэт-идеалист сокрушался о распавшемся "прекрасном человеке", сквозь видимый миру смех и незримые миру слезы.

С точки зрения "реализма" всякий протест, погибающий в неравной, одинокой борьбе,-- донкихотство, иногда преступное, иногда -- и это еще в лучшем случае -- смешное... И ведь дело-то в том, что такое "реальное" воззрение, как заключающее в себе много правды, найдет всегда защитников и приверженцев в массе представителей казовых концов жизни...

Реализм, по крайней мере -- наш реализм, получил притом особенную силу, потому что сам явился первоначально как протест, и притом протест не донкихотский.

Реализм воззрения Писемского, повторяю еще раз, есть реализм воззрения казовых концов народного быта, реализм дворянский и иногда бюрократический. Заслуга писателя именно в том и заключается, что он исчерпал этот реализм до дна. Как сложился такого рода реализм воззрения, понять тоже не трудно. Писемский продолжал дело Гоголя -- разоблачение всякой нравственной лжи, фальши, ходульности, дело общее ему с другими писателями нашей эпохи -- с Островским и с Толстым по преимуществу. Но разоблачается всякая фальшь во имя какой-либо правды

Реализм, одним словом, совершенно уничтожит перед вами тургеневские образы, если даже вы приложите к ним самые, по-видимому, правые его требования.

Потому что у реализма воззрения есть и совершенно правые требования. Одно из них то, чтобы брать лица, страсти их и положения не в исключительной среде, а в среде наиболее общей, не в такой обстановке, в которой им можно развиваться как угодно на свободе, а в обстановке чисто практической, мешающей развиваться им совершенно свободно, потому что у нее, у этой практической обстановки, есть свои неумолимые и неустранимые требования.

Вопрос 15.

15. «Артистическая» критика Дружинина: «Критика гоголевского периода русской литературы и наше к ней отношение».

Истинный критик, подобно Давиду Гаррику, есть деятель своего поколения, источник нескольких благотворных преданий для потомства. Ему дано великое могущество, но срок этого могущества не долог. Его поле действия - умы современников, его оружие - идеи и стремления современного ему общества. Значение критики гоголевского периода таково, что всякий журнал, всякий литературный ценитель, сколько-нибудь понимающий свое призвание, не имеет права не знать ее, не изучать ее вполне, не проверить всех ее выводов, не определить собственных своих отношений к этой сильной и благотворной критике. Она живет и дышит всюду, даже в упорных своих ненавистниках. Она отразилась даже в суждениях людей. Ошибки старой нашей критики, еще смутно сознаваемые нами в период ее преобладания, нынче, вследствие всего нами пережитого и подсмотренного, стали и ярче, и осязательнее. Уважение наше к ней осталось прежним уважением, но отклонение наше от теорий, ею высказанных, сделалось и вполне законным, и вполне понятным, и даже вполне необходимым.

Главная и существенная слабость критики гоголевского периода заключалась не столько в этой самой критике, сколько в той литературной среде, на которую и среди которой ей было суждено действовать. Критика сороковых годов не имела ни над собою, ни против себя никакой основательной критики. А для критики сороковых годов, от самого ее появления до последних годов ее деятельности (и особенно в последние годы, о чем скажем мы ниже), был необходим контроль, незлобный и твердый. При самом начале своей деятельности критика, охарактеризованная нами по мере слабых сил наших, встретила две важные задачи или, скорее, одну важную задачу, распадавшуюся на два обширных отдела. Она должна была сделать с старой русской критикою то самое, что должна сделать с ней самой наша теперешняя критика. Ей предстояло проверить теории и выводы старых ценителей русской словесности, зорким глазом проследить всю историю литературы нашей и назначить место каждому из первых деятелей словесности старого времени. В то же время, работая над историей периодов, уже отживших, критика сороковых годов должна была произносить свои суждения над произведениями ей современных писателей. Повторяем еще раз: в историко-критической оценке русской литературы допушкинского периода наша критика сороковых годов оказала вечную, нерушимую заслугу всей русской науке. Характеризуя, анализируя, воскрешая, ставя на свое место всех наших писателей, от Кантемира до Карамзина включительно.критика приветствовала лучшие труды лучших писателей своего периода. Им самим, этим самым писателям, она разъяснила их силу и значение, их самих она побудила взглянуть внутрь себя и торжественно согласиться с ее приговорами.Относясь с величайшей правдою к писателям первостепенным и достойным высокой роли, в них угаданной, критика гоголевского периода была менее справедлива к талантам второго разряда.назовем хоть имя Марлинского. Журналы и литературные круги, с которыми критика сороковых годов находилась в постоянном и никогда не смягчавшемся антагонизме, ярко делились на два разряда, из которых один оправдывал собой все ее обвинения, тогда как другой заключал в себе те честные и живые силы, с которыми надо было обходиться, даже при спорах, с полным уважением. Если одна часть антагонистов, имевшая, например, свой голос в критике "Северной пчелы"16 (когда-то и "Северная пчела" имела свою критику!), действовала во вред всей литературе, не принося ни малейшей пользы делу родной словесности, зато другая трудилась не напрасно и имела полное право на признание заслуг, ею сделанных. Литераторы, ныне имеющие свой, всеми уважаемый орган в журнале "Русская беседа", действовали и в сороковых годах, частью в журнале "Москвитянин"17, частию в других сочинениях и сборниках однородного с ним направления. Критики сороковых годов были знакомы с старой и новой французской словесностью, зорким глазом, по мере своих сил, следили они за умственным движением Германии, по части великобританской словесности познания их были более чем ничтожны.

Все критические системы, тезисы и воззрения, когда-либо волновавшие собою мир старой и новой поэзии, могут быть подведены под две, вечно одна другой противодействующие теории, из которых одну мы назовем артистическою, то есть имеющею лозунгом чистое искусство для искусства, и дидактическую, то есть стремящуюся действовать на нравы, быт и понятия человека через прямое его поучение.Теория артистическая, проповедующая нам, что искусство служит и должно служить само себе целью, опирается на умозрения, по нашему убеждению, неопровержимые. Руководясь ею, поэт, подобно поэту, воспетому Пушкиным, признает себя созданным не для житейского волнения.. Он изображает людей, какими их видит, не предписывая им исправляться, он не дает уроков обществу, или, если дает их, то дает бессознательно. Он живет среди своего возвышенного мира и сходит на землю, как когда-то сходили на нее олимпийцы, твердо помня, что у него есть свой дом на высоком Олимпе. Мы нарочно изображаем поэта, проникнутого крайней артистической теорией искусства, так, как привыкли его изображать противники этой теории.Третий великий поэт, читатель искусства чистого, представитель артистической теории во всей ее современности, жил между нами, хотя мы еще были детьми, когда он угас во всем своем величии. Это Гете. (1-ый гомер)Наполеон мысли, величайший гений поэзии, величайший представитель нашего столетия. Влияние Гете только что начинается, оно продлится на тысячелетия и нескоро еще будет оценено в точности. Прошли года, и мир позабыл про воинственно-дидактическую сторону романтизма, про его оппозицию французскому властелину.

Наша русская критика гоголевского периода (мы возвращаемся к ней после длинного нашего отступления) была лишена возможности следить за тем, в высшей степени занимательным, процессом, который тянулся между представителями новых философских воззрений и английскими ценителями европейской литературы. Видя одну только сторону вопроса, критика, нами разбираемая, подверглась всей невыгоде своего положения. Теории чистого искусства, теории, до сей поры составлявшие основу всех ее убеждений, были поминутно опровергаемы новейшею деятельностью людей, стоявших в голове как французской, так и немецкой словесности. А между тем, критика над смелыми дидактиками, безжалостно совершаемая великобританскими мыслителями, была ей совершенно не известна. Собственные побуждения влекли наших деятелей сороковых годов в две разные стороны. По своей страстной любви к искусству, по своему убеждению в величии поэзии они никак не могли признать авторитета новых мыслителей, цинически утверждавших, что фантазия никогда не произведет ничего подобного действительности, что поэзии нет дороги никуда, как только в сторону грубого реализма, обязанного служить целям практическим, сегодняшним, насущным. С другой стороны, наши критики были молоды, доверчивы ко всему новому, их, по справедливости, следовало назвать современными людьми, не чуждыми ничему современному.