Серапионовы Братья. В начале февраля 1921 Г. Несколько молодых писателей при Петербургском Доме Искусств (его быт отражен в романе Ольги Форш «сумасшедший корабль») - образовали

В начале февраля 1921 г. несколько молодых писателей при Петербургском Доме Искусств (его быт отражен в романе Ольги Форш «Сумасшедший корабль») - образовали группу «Серапионовы братья» (по названию кружка друзей в одноименном романе Э.Гофмана). В нее вошли Вс.Иванов, К.Федин, Н.Тихонов, М.Зощенко, В.Каверин, Н.Никитин, М.Слонимский. Атмосфера была дружественной. «В комнате Слонимского каждую субботу собирались мы в полном составе и сидели до глубокой ночи, слушая чтение какого-нибудь нового рассказа или стихов, и потом споря о достоинствах или пороках прочитанного, – вспоминал К.Федин. – Мы были разные. Наша работа была непрерывной борьбой в условиях дружбы».

В манифесте «Почему мы «Серапионовы Братья»?», написанном 19-летним студентом, рано умершим Л.Лунцем, подчеркивался отказ от «тенденциозности». Заранее отвечая на неизбежный вопрос: «С кем же вы, «Серапионовы Братья»?», Лунц утверждал: «Мы с пустынником Серапионом». Там же он утверждал, что искусство «без цели и без смысла: существует потому, что не может не существовать», хотя с ним соглашались далеко не все. «Серапионы», по крайней мере, в теоретических поисках, «между Сциллой реализма и Харибдой символизма шли курсом, проложенным акмеизмом».

«Серапионы» уделяли большое внимание многообразию творческих подходов к теме, занимательности сюжетостроения («Города и годы» К.Федина), фабульному динамизму (произведения В.Каверина и Л.Лунца), мастерство орнаментальной и бытовой прозы (Вс.Иванов, Н.Никитин, М.Зощенко). Ныне стали известны новые подробности из жизни группы, протекавшей под влиянием Е.Замятина. «Дядька» молодых писателей выступал против «реалистически-бытового двуперстия» за модернистскую интерпретацию реальности.

Художественный опыт «серапионов» высоко ценил и поддерживал М.Горький. Об этом свидетельствует и его переписка с К.Фединым, и книга последнего «Горький среди нас». В письме к другому «серапиону» – М.Слонимскому – Горький писал в августе 1922г.: «Она (группа) для меня самое значительное и самое радостное в современной России. На мой взгляд – и я уверен, что не преувеличиваю, – вы начинаете какую-то новую полосу в развитии литературы русской».

Это была констатация успеха: в декабре 1921г. «серапионы» в числе девяноста семи литераторов приняли участие в конкурсе на лучший рассказ и получили пять из шести премий. И хотя первый выпуск альманаха «Серапионовы братья» остался единственным, члены группы печатались и в России, и за рубежом, завоевывая все большее признание читателей, несмотря на окрики «Правды» (досталось и Горькому, хвалившему «серапионов»). В дальнейшем даже память об объединении талантливых писателей была осквернена докладом А.Жданова о журналах «Звезда» и «Ленинград» (1946), где поводом для травли М.Зощенко стала его причастность к «серапионам».

ПЕРЕВАЛ

В конце 1923г. вокруг редактируемого А.К.Воронским журнала «Красная новь» образовалась группа «Перевал». Название ей было дано по статье А.Воронского «На перевале (дела литературные)». Первоначально в группу входили А.Веселый, Н.Зарудин, М.Светлов, М.Голодный, а позднее – И.Катаев, Э.Багрицкий, М.Пришвин, А.Малышкин. В отличие от многих других групп, перевальцы подчеркивали свои связи с лучшими традициями русской и мировой литературы, отстаивали принципы реализма и познавательную роль искусства, не признавали дидактику и иллюстративность.

Подчеркивая свою органическую принадлежность к революции, перевальцы тем не менее были против «только внешнего ее авторитета», отвергали оценку литературных явлений с позиций классовых и утверждали духовную свободу художника. Их интересовала не социальная принадлежность писателя, будь он «попутчик» или пролетарий, а только богатство его творческой индивидуальности, художественная форма и стиль. Они выступали против «всяких попыток схематизации человека, против всякого упрощенчества, мертвящей стандартизации». В статьях и книгах ведущих критиков группы А.Воронского, Д.Горбова (постоянного оппонента ЛЕФа и РАПП), А.Лежнева талантливо анализировались многие произведения М.Горького, А.Фадеева, Д.Фурманова, С.Есенина, А.Белого, С.Клычкова, Б.Пильняка.

Идейным и творческим руководителем группы был А.К.Воронский (1884-1943), «универсальный» человек, чей талант «равно проявлялся в литературно-критическом творчестве, в организации журнального дела и в книгоиздании». Воронский так характеризовал свое «содружество»: «Писатели «Перевала» ближе к революции, органичнее воспринимают ее. Они не обросли ни договорами «на полное собрание сочинений», ни дачами, ни домами, ни мебелью, ни «славой». За последние годы они много учились и научились. Их успехи в художественном мастерстве очень значительны. Работа их в поисках нового жанра, стиля, динамического образа заслуживает серьезнейшего внимания».

Но, несмотря на это, в «Коммунистической академии» в 1930 г. состоялся форменный суд над «Перевалом», а после второго ареста А.К.Воронского в 1937г. были репрессированы многие «перевальцы».

ПРОЛЕТКУЛЬТ

Ведущее место в литературном процессе послеоктябрьских лет заняла, как говорили тогда, пролетарская литература. В 1918-1920г.г. издавались поддерживаемые правительством журналы «Пламя» (Петроград) и «Творчество» (Москва).

Наиболее активную деятельность в первые годы революции развивали поэты и прозаики Пролеткульта. Оформившись 19 октября 1917 г. (т.е. за неделю до Октябрьской революции), он ставил своей целью развитие творческой самодеятельности пролетариата, создание новой пролетарской культуры. После Октябрьской революции Пролеткульт стал самой массовой и наиболее отвечающей революционным задачам организацией. Он объединял большую армию профессиональных и полупрофессиональных писателей, вышедших главным образом из рабочей среды. Наиболее известны М.Герасимов, А.Гастев, В.Кириллов, В.Александровский, критики В.Плетнев, Вал. Полянский. Почти во всех крупных городах страны существовали отделения Пролеткульта и свои печатные органы: журналы «Пролетарская культура» (Москва), «Грядущее» (Петербург).

Концепция пролетарской культуры с ее утверждением классового, пролетарского начала в идеологии, эстетике, этике оказалось чрезвычайно распространенной в идейно-художественной жизни первых лет революции.

Теоретики Пролеткульта трактовали художественное творчество как «организацию» коллективного опыта людей в виде «живых образов». В их выступлениях преобладали догматические идеи об ущербности всего личного, о превосходстве практической деятельности над духовной. Это была механистическая, абстрактная теория пролетарской культуры, в которой индивидуальность, личность – «я» – подменялась безликим, коллективным «мы». Противопоставляя коллектив личности, всячески умаляя последнюю, А.Гастев предлагал квалифицировать «отдельную пролетарскую единицу» литерами или цифрами. «В дальнейшем эта тенденция, – писал он, – незаметно создает невозможность индивидуального мышления, претворяясь в объективную психологию целого класса с системами психологических включений, выключений, замыканий». Общеизвестно, что именно эти странные «прожекты» дали материал Е.Замятину: в антиутопии «Мы» нет имен, а лишь номера – Д-503, О-90, 1-330.

Пролеткультовцы считали необходимым отказаться от культурного наследства, резко противопоставляли пролетарскую культуру всей предшествующей («буржуазный язык», «буржуазная литература», по их мнению, должны исчезнуть). Эстетическими принципами, соответствующими психологии рабочего класса, были объявлены «коллективно-трудовая» точка зрения на мир, идея «одухотворенного единства» с машиной («машинизм»). Привлекая и воспитывая писателей из рабочей среды, пролеткультовцы изолировали их от всех других слоев общества, в том числе от крестьянства и интеллигенции. Так, теоретик Пролеткульта Федор Калинин полагал, что только писатель-рабочий может услышать «шорохи души» пролетариата.

Деятельность Пролеткульта была подвергнута резкой критике В.И.Лениным в письме ЦК РКП(б) «О пролеткультах», и в начале 20-х годов эта организация была ликвидирована в административном порядке. Причину ликвидации Пролеткульта А.В.Луначарский объяснял тем, что Ленин «не хотел создания рядом с партией конкурирующей рабочей организации». Сказалось, очевидно, и резко негативное отношение Ленина к махистской философии идеолога и теоретика Пролеткульта А.А.Богданова (1873-1928), который в свою очередь полагал, что «наш марксизм очень опасен, он может служить идейной основой для авантюр и жестоких поражений. Частью же он, в формировании ленинизма, уже сыграл эту роль».

В настоящее время возрождается интерес не только к дореволюционным утопическим романам Богданова «Красная звезда», «Инженер Менни», но и к философским взглядам («эмпириокритицизму»), к созданному в 1913-1917 г.г. двухтомному труду «Всеобщая организационная наука», предвосхитившей идеи кибернетики.

Что же касается деятельности А.А.Богданова в рамках Пролеткульта, то она в современной критике вызывает двойственное отношение. Н.Дикушина видит «трагическое противоречие: яркая сильная личность Богданова, одного из образованнейших людей русской социал-демократии и рожденная им механистическая, абстрактная теория пролетарской культуры», подменяющая индивидуальность «безликим коллективным «мы». Для нее именно Богданов и даже его дореволюционные романы – главный объект критики Замятина.

Вл. Воронов, напротив, исходит из слов В.Плетнева: «Между точкой зрения Пролеткульта и Богданова лежит ряд серьезнейших разногласий» и призывает различать Богданова и богдановщину: недооценка личности и преувеличение коллективного начала в новой культуре у Богданова «не имеют ничего общего с вульгарными взглядами многих пролеткультовских руководителей». Очевидно, наследие Богданова еще ждет своего объективного исследования.