Недельное чтение. Обвинения, возведенные на Сократа, состояли: 1) в том, что он не признает государственную религию, и 2) в том

СУД НАД СОКРАТОМ И ЕГО ЗАЩИТА (По «Апологии» Платона)

Обвинения, возведенные на Сократа, состояли: 1) в том, что он не признает государственную религию, и 2) в том, что он развращает юношей, научая их неверию в государствен­ную религию.

С Сократом случилось то же, что потом случилось с Хрис­том и с большинством пророков и учителей человечества. Со­крат указывал людям открывшийся ему в его сознании разум­ный путь жизни и, указывая этот путь, не мог не отрицать тех ложных учений, на которых основывалась общественная жизнь того времени. И большинство афинян, будучи не в силах всту­пить на указываемый им путь, хотя и признавая его истин­ным, не могло терпеть осуждения всего того, что оно считало священным, и, чтобы избавиться от обличителя и разрушите­ля установленного порядка, предало Сократа суду, который должен был кончиться смертью приговоренного. Сократ знал это и потому не защищался, а только воспользовался судом, чтобы высказать афинянам, почему он поступает так, как по­ступал, и почему и впредь, если бы ему оставили жизнь, он будет продолжать поступать так же.

Судьи признали Сократа виновным и приговорили его к смертной казни. Спокойно выслушав приговор, Сократ обра­тился к судьям с следующею речью:

«Люди скажут теперь, — сказал он, — что вы, граждане афинские, неосновательно умертвили мудреца Сократа; ска­жут, что я был мудрец, хотя я и вовсе не мудрец, только для того, чтобы укорить вас; скажут, что вы неосновательно умерт­вили меня, потому что, если бы вы немного обождали, это случилось бы само собою, так как я по своему возрасту уж и так близок к смерти. Еще же хочу сказать вам — тем, которые приговаривают меня, — то, что вы напрасно, приговорив меня к смерти, думаете, что я не знаю, чем бы я мог спастись от смерти. Я знаю это, но не делаю, потому что считаю это не­достойным себя. Я знаю, что вам бы приятно было слушать, если бы я рыдал, стонал, делал и говорил много другого. Но ни мне, ни кому-либо другому не следует стараться спасаться от смерти недостойным образом. Во всех, опасностях есть средства избежать смерти, если только не уважать себя. Избе­жать смерти нетрудно, гораздо труднее избежать зла: зло бы­стрее смерти и скорее захватит. Я вот тяжели стар, и меня за­хватила смерть, а вы, мои обвинители, вы бодры и быстры, и вас захватило нечто более быстрое — зло. Так что меня, при­сужденного вами, постигнет Смерть; вас же, присудивших меня. Постигнет зло и позор, к которым вас приговаривает истина. И я останусь при своем наказании, а вы при своем. Все это так и должно было быть, и все к лучшему.

Кроме того, я хочу еще предсказать кое-что вам, моим об­винителям. Ведь перед смертью люди яснее провидят буду­щее. Так вот я и предсказываю вам, сограждане, то, что вы бу­дете наказаны тотчас же после моей смерти, — наказанием гораздо более тяжким, чем то, к которому вы меня пригово­рили. А именно, что с вами случится противное тому, что вы ожидали. Умертвив меня, вы возбудите против себя всех тех осуждающих вас, которых я сдерживал, хотя вы этого и не за­мечали, и осудители эти будут для вас тем неприятны, что они моложе, и вам будет еще тяжелее переносить их нападки. Так что моя смерть не избавит вас от порицания за вашу дур­ную жизнь. Вот это я и хотел предсказать вам, моим осудителям. Нельзя избавиться от порицания, умерщвляя людей. Са­мое простое и действительное средство для этого одно: жить лучше..

Теперь обращаюсь еще к вам, к тем, которые на суде не обвиняли, а оправдывали меня. В последний раз беседуя с вами, я хочу рассказать вам нечто удивительное, случившееся со мной нынче, и то, что я вывожу из этого необыкновенного случая. Во всей моей жизни, в самых важных и самых незна­чительных обстоятельствах я всегда слышал таинственный голос в моей душе, который предупреждал меня и удерживал от поступков, которые могли принести мне несчастье. Нынче же, как вы сами видите, несмотря на то что со мной случилось обстоятельство, которое считается обыкновенно крайним бедствием, — нынче этот голос не предупреждал и не удерживал меня ни поутру, когда я выходил из дому, ни в то время, когда я входил сюда — в суд, ни во время моей речи.

Что же это значит? А то, я думаю, что то, что нынче случилось со мною, не только не зло, а благо. Ведь, в самом деле, одно из двух: смерть есть полное уничтожение и исчезновение сознания или же, согласно преданию, только перемена и переселение души из одного места в другое. Если смерть есть полное уничтожение сознания и подобна глубокому сну без сновидений, то смерть — несомненное благо, потому что пускай каждый вспомнит проведенною им ночь в таком сне без сновидений и пусть сравнит с этой ночью те другие ночи и дни со всеми их страхами, тревогами, неудовлетворенными желаниями, которые он испытывал и наяву и в сновидениях, и я уверен, что всякий немного найдет дней и ночей счастли­вее ночи без сновидений. Так что если смерть — такой сон, то я по.крайней мере считаю ее благом. Если, же смерть есть переход из этого мира в другой и если правда то, что говорят. будто бы там находятся все прежде нас умершие мудрые и святые люди, то разве может быть благо больше того, чтобы жить там с этими существами? Я желал бы умереть не раз, а сто раз, только бы попасть в это место.

Так что и вам, судьи, и всем людям, я думаю, следует не бояться смерти и помнить одно: для доброго человека нет ни­какого зла ни в жизни, нив смерти.

И потому, хотя намерение тех, которые осудили меня, было то, чтобы сделать мне зло, я не сержусь ни на осудивших меня, ни на обвинителей.

Однако уже время расходиться: мне — с тем, чтобы умереть, вам — чтобы жить- Кому из нас лучше — знает только Бог».

Вскоре после суда смертный приговор над Сократом был исполнен тем, что он выпил чашу с ядом и спокойно умер среди своих учеников. Подробности о его кончине описаны его учеником Платоном в разговоре «Федон».

МАЯ (Свобода)

Часто вся деятельность ума людей направляется не на то, чтобы открыть истину, а на то, чтобы скрыть ее. Такая дея­тельность ума — главная причина соблазнов.

Суд имеет целью только сохранение общества в настоя­щем положении и для этого преследует и казнит как тех, ко­торые стоят выше общего уровня и хотят поднять его, так и тех, которые стоят ниже его.

Во всяком нравственном практическом предписании есть возможность противоречия этого предписания с другими предписаниями, вытекающими из той же основы.

Воздержание: что же, не есть и сделаться неспособным служить людям? Не убивать животных: что же, дать им съесть себя? Не пить вино: что же, не причащаться, не лечиться вином? Быть целомудренным: что же, желать прекращения рода человеческого? Не противиться злу насилием: что же, дать убить человеку самого себя и других?

Отыскивание этих противоречий показывает только то, что человек, занятый этим, не хочет следовать нравственному правилу.

Все одна и та же история: из-за одного человека, которо­му нужно лечиться вином, — не противиться пьянству. Из-за страха прекращения рода человеческого — не воздерживаться от распутства. Из-за одного воображаемого насильника — убивать, казнить, заточать.

Человек не может сделать всего, но то, что он не может сделать всего, не доказывает того, чтобы он должен был де­лать дурное.

Торо

С тех пор как есть люди, разумные существа, они разли­чали добро от зла и пользовались тем, что до них в этом раз­личении сделали люди, — боролись со злом, искали истин­ный, наилучший путь и медленно, но неотступно подвига­лись на этом пути. И всегда, заграждая этот путь, становились перед людьми различные обманы, имеющие целью показать им, что этого не нужно делать, а нужно жить, как живется.

Я люблю мужиков: они недостаточно учены, чтобы рас­суждать превратно.

Монтескье

Удивляешься иногда, зачем человек защищает самые стран­ные, неразумные положения: религиозные, политические, науч­ные. Поищи — и ты найдешь, что он защищает свое положение.

————————

Как только поступок объясняется сложным рассуждени­ем, будь уверен, что поступок дурной. Решения совести пря­мы и просты.

МАЯ (Богатство)

Для языческого мира богатство составляет славу и вели­чие. Для христианина богатство есть обличение его слабости или лжи. Сказать: богатый христианин — все равно что ска­зать: безногий скакун.

Люди так погрязли в материальных интересах, что на про­явления души человеческой, выражающиеся в отношениях К людям, смотрят только с точки зрения улучшения своего имущественного положения. Их уважение измеряется богат­ством того и другого, а не внутренним достоинством человека, Но человек истинно просвещенный стыдится своих владе­ний, своих денег из уважения к своему разумному я.

Эмерсон

Послушайте вы, богатые: плачьте и рыдайте о бедствиях ваших, находящих на вас. Богатство ваше сгнило, и одежды ваши изъедены молью. Золото ваше и серебро изоржавело, и ржавчина их будет свидетельствовать против вас и съест плоть вашу, как огонь: вы собрали себе сокровища на последние дни. Вот плата, удержанная вами у работников, пожав­ших поля ваши, вопиет, и вопли жнецов дошли до слуха Гос­пода Саваофа.

Послание Иакова гл. 5, ст. 1—4.

Я вижу всюду заговор богачей, ищущих своей собствен­ной выгоды под именем и предлогом общего блага.

Томас Мор

Бедность научает нас и мудрости и терпению. Ведь и Ла­зарь жил в бедности и, однако, был увенчан; и Иаков желал иметь только хлеб, и Иосиф находился в крайней бедности и был не только рабом, но и узником, и, однако ж, поэтому мы еще более удивляемся ему. Мы не столько восхваляем его в том случае, когда он раздавал пшеницу, сколько в том, когда находился в темнице, — не столько тогда, когда имел на себе царский венец, сколько тогда, когда был в оковах, — не тогда, когда восседал на троне, а когда подвергался козням и был продан. Итак, представляя себе все это и помышляя о венцах, сплетаемых этими подвигами, будем удивляться не богатству и почестям, не удовольствиям и владычеству, а бедности, оковам, узам и терпению ради добродетели.

Иоанн Златоуст

Обладание богатством есть. школа гордости, жестокости, самодовольного невежества и разврата.

Пюисьё

Бесчувственность богачей не так жестока, как их состра­дание.

По Руссо

————————

Не уважать надо богатых, а удаляться от их жизни, жа­леть их. Богатому должно не гордиться своим богатством, а стыдиться его.