Придерживался ли Рикардо трудовой теории ценности?

Перед тем как перейти к другим вопросам, остановимся на минуту, чтобы выяснить, какую же теорию ценности выдвигает Рикардо. Разумеется, он не придерживается того, что Стиглер называл аналитической трудовой теорией ценности, теории, соглас­но которой затраты труда есть единственный детерминант относительных цен. После-

Довательная аналитическая трудовая теория должна встать перед проблемой объясне­ния природы нетрудовых доходов, каковому предмету Рикардо не уделяет внимания. Напротив, Рикардо принадлежит решающий аргумент против чистой теории издержек труда: так называемый эффект Рикардо. В действительности он выдвигал эмпириче­скую трудовую теорию ценности, подчеркивая количественное значение затрат труда, и в частности их стратегическую роль в изменениях относительных цен во времени. Это означает не более чем веру в то, что приблизительные соотношения, в которых обме­ниваются товары, подвержены большему количественному воздействию со стороны относительных издержек труда, нежели, скажем, относительных процентных плате­жей. Этот вид теории абсолютно совместим с маршаллианской краткосрочной тео­рией, в которой ограниченность факторов производства, объем предложения которых фиксирован, приведет к тому, что относительные цены будут изменяться вместе с выпуском продукции и, следовательно, вместе со спросом. Различие здесь заключа­ется только в том, какому из факторов придается большее значение.

Большим преимуществом однофакторной теории ценности является то, что ее мож­но популярно изложить. Но почему теория должна быть именно трудовой? Наиболее явная причина этого заключается в том, что издержки труда доминировали в составе совокупных издержек почти во всех отраслях. Земля во времена Рикардо, естествен­но, считалась бесплатным "даром природы", тогда как арендованные или купленные капитальные блага не измерялись в однородных физических единицах (таких, как лошадиная сила или вес металла). Это сделало физические человеко-часы подходя­щей меркой для объяснения изменений относительных цен.

Адам Смит, как мы видели, не принял даже эмпирическую трудовую теорию, но подобно Рикардо он искал подходящую единицу общественного учета и обнаружил ее в числе единиц заработной платы, которые могут быть обменены на продукт. Общим элементом трудовых теорий Смита и Рикардо была так называемая "трудовая теория абсолютной ценности": "представление о том, что оценка, выраженная абсолютным числом, может быть присвоена любому экономическому благу независимо от любого другого экономического блага". Но это относится к экономической теории благососто­яния, а не к теории ценности. Следует ли нам использовать в качестве весов при исчислении реального национального продукта: номинальную заработную плату, чело­веко-часы или относительные цены? Ответ на этот вопрос не дают ни эмпирические данные, ни логическая дедукция, а лишь нормативное суждение. Нормативные сужде­ния открыты для дискуссий, но их нельзя научно доказать или опровергнуть.

Однако, высказывая некоторые нормативные суждения, авторы склонны привле­кать аналитические аргументы в поддержку своей позиции. Когда Рикардо в последние месяцы жизни начал писать работу об "Абсолютной и меновой ценности", он исполь­зовал столь же эмоциональный язык, как и Маркс: труд есть лучшая мера ценности, труд есть "причина" и "субстанция" ценности, труд есть подлинная цена приобретения всех товаров и тому подобное. В первые Рикардо сослался на то, "что я понимаю под словом ценность", и объяснил, что это означает не труд и "ожидание" {waiting), а один только труд. Но вне связи с проблемой объяснения относительных цен такие утвержде­ния не стоит воспринимать серьезно. Когда Кейнс в "Общей теории" обосновывал измерение выпуска продукции в единицах заработной платы, он с симпатией говорил о классической доктрине, в соответствии с которой затраты человеческого труда пред­ставляют собой единственный элемент социальных издержек, в терминах которого могут быть выражены вклады всех прочих факторов производства. Он категорически отрицал "продуктивность" капитала. Но Кейнс, очевидно, не придерживался аналити­ческой трудовой теории ценности. В меньшей степени это относится и к Рикардо.

Рента

Гл. 2 и 3 отличают ренту от прибыли на капитал, описывая ее как доход от такого фактора производства, который нельзя ни уничтожить, ни увеличить. Тем не менее в конце гл. 28 Рикардо замечает, что доход на капитал, вложенный в исследование и

Подготовку к возделыванию земли, имеет рентную природу, так как доход на такой капитал не является стимулирующим вознаграждением. О теории ренты Рикардо было сказано достаточно [см. гл. 3, разделы 8, 9], поэтому пояснять его аргументацию здесь нет необходимости. Итог главы состоит, конечно, в том, что рента как составная часть цены благ может быть элиминирована.

В гл. 2 Рикардо обобщает понятие предельных издержек на всю экономику, но далее, в гл. 17, он определенно утверждает, что обрабатывающая промышленность функционирует при постоянной отдаче (отсутствии эффекта масштаба), следователь­но, при равенстве предельных издержек средним. Рента, как утверждается, обязана своим существованием "скаредности" природы - дефициту земли, а не щедрости природы, т. е. физической продуктивности земли, как сказали бы физиократы. Конеч­но, если бы земля не обладала физической продуктивностью, способностью произво­дить излишек сверх издержек ее эксплуатации для земледельца, никакой ренты не возникло бы. Но если бы земля не была дефицитной относительно спроса, физическая продуктивность не отразилась бы в ценностной продуктивности. В сноске Рикардо вполне логично осуждает предпочтение Адамом Смитом сельского хозяйства как наи­более продуктивного сектора экономики. Тот факт, что равные количества труда и капитала получают в сельском хозяйстве заработную плату, прибыль и ренту, а в промышленном производстве только заработную плату и прибыль, не свидетельствует в пользу того, что земля более продуктивна', отмечает Рикардо: на наихудших участках ценность пшеницы в действительности исчерпывается доходами труда и капитала.